скачать книгу бесплатно
– Папка! Скажи! Скажи, что меня выписывают! – я тоже крепко обвила руками папину шею, благоухающую пряным ароматом его любимого парфюма.
– Я приехал за тобой! – улыбнулся мой родитель. – Извини, что раньше не смог выбраться. Возился с проектом нового объекта. Теперь всё улажено и мы всецело в твоём распоряжении! Помнишь Ромку?
Я, всё ещё сияя как рождественская звезда, перевела свой взгляд за отцовскую спину.
– Ну, привет, ослик. – Прислонившийся к стене парень одарил меня ехидной ухмылкой. – Как жизнь? Скучная без меня, не так ли?
– Здравствуй, Рома, – поздоровалась я, приправленным лёгкими нотками раздражения голосом, – представь себе, не жалуюсь.
Я хорошо помнила этого гадёныша. Сынок Игоря Сергеевича, папиного закадычного дружка, директора строительной компании, в которой мой отец был ведущим архитектором. К моему недовольству, до момента моего к бабушке переезда, наши квартиры находились на одной лестничной клетке. А раз мы были одногодками, наши семьи искренне считали, что мы должны продолжить это несокрушимое панибратство. Однако, этот негодник, видимо посчитав ниже своего достоинства, водится с девчонкой, исправно ломал мои игрушки. Уже в школе, естественно находясь в одном со мной классе, Роман Громов был единственным, кто ни на миг не оставлял меня без своего царского внимания. Он с маниакальным упорством всячески портил мою и без того серую и неприметную учебную жизнь. В ход шли и перемазывание клеем моих тетрадок и открытый корректор, заботливо подкинутый в мой портфель и ещё куча всего, на что была способна Ромина больная фантазия. Как же, забудешь такое «чудо».
– Собирайся, дочь, мы подождем в приемном покое,– отец потрепал мои и без того взлохмаченные волосы. – Пора начинать веселье!
Чувствую «веселье» будет ещё то…
Но ничего, я никому не дам испортить МОЙ праздник! Хотя, тут пришлось слукавить. Меня очень волнует Кирилл. Точнее его недельное отсутствие в школе, ещё до происшествия со мной. Хоть мы и учились в параллельных классах, когда это было возможным – мы были неразлучны. А большая перемена служила нашим личным времяпровождением. Мы бегали в центральный парк, что располагался неподалёку, и там предавались весёлым пересказам школьных проказ или обсуждали особо заковыристые темы по каким либо предметам. Куда же он мог вот так, внезапно пропасть?!
Эта мысль не оставляла меня в покое всю дорогу к дому. В машине тихо играла музыка и пахло кожей. Я с задумчивым видом смотрела в окно. Сидящий рядом Рома мог стать ненужным препятствием на пути моего побега к Кириллу. А я просто обязана узнать, что приключилось с моим единственным другом.
Направив недовольный взгляд на источник своего раздражения, я с досадой отметила, что Рома нагло меня разглядывает. Ищет гад, к чему бы ещё во мне докопаться, дабы затем изводить. Хоть бы раз моргнул что ли! Этому пацану даже слова не нужны были, чтоб довести меня до белого каления.
–Что смотришь? – вместо ответа он лишь загадочно улыбнулся. Ну и отлично! Также принялась сверлить его глазами. Брюнет с последней нашей встречи заметно вытянулся. Да и занятия каратэ с восьмилетнего возраста не прошли бесследно – подтянутая, спортивная фигура радует глаз. К слову о глазах, они у него были даже не карие, а какого-то глубокого чёрного оттенка. Я почему-то уверена – у демонов в аду такие же. А этот, он просто от стаи отбился. Даже усмехнулась своим мыслям.
– Чего ты вообще приехал? – не стала с ним церемониться, всё равно не оценит.
– А что, ты разве не рада? Мы же всегда были «не разлей вода»! – Картинно вздохнув, юноша вызывающе выгнул свои тёмные брови.
– Да уж скорее « Не приведи Господь»!
– Тебя забыть не мог! – понизив голос, съехидничал Рома, но всё же решил пояснить причину своего здесь присутствия, – Да так. Моя новая «мамочка» решила, что будет здорово провести медовый месяц в Париже, – он отвернулся и добавил, уже без прежней бравады – Укатили на днях. А меня, чтоб не мешал, под крыло твоего родителя сплавили. Одного дома надолго боятся оставлять, вдруг плиту заляпаю или посуду мыть не буду.
Парень невесело засмеялся. Его отец относился к порядку с болезненной педантичностью. Мне вспомнились широкие рубцы от ремня, увиденные под случайно задравшейся Ромкиной майкой. Нам тогда было лет по девять. На один короткий миг, даже стало его жалко. Я задумалась, случалось ли мне чувствовать себя « третьим лишним» в собственной семье? В чём-то непонятой, где-то не выслушанной – да, но я с уверенностью могу сказать, что нужна родным, что меня любят. Ромкина же мать умерла при родах, а отец был озабочен лишь финансовым благосостоянием и любовными интрижками. С няньками маленький Громов не ладил, а о простых семейных радостях, таких как слова утешения, совместные игры и сказки на ночь, узнал на примере моей, тогда ещё полной семьи. Может он из зависти меня изводил? Я стремительно отогнала эту мысль. Моей вины в его несчастном детстве нет, а вот моё, он попортил знатно.
***
Дом нас встретил ароматом хвои и мамиными грозными криками.
– Я всё равно тебя найду! Найду и вышвырну в окно! – судя по лёгкой хрипотце в голосе, поиски длятся уже давненько и без особых продвижений.
– Мам, привет! Что случилось? – в мою голову начали закрадываться кое-какие подозрения, навеянные отсутствием любопытного кота у входных дверей. Не выбежать на звук малейшей возни в прихожей он мог только по одной причине – уже успел провиниться и затаился до лучших времён.
– Настенька, радость моя! – мама обнимала так, будто мы не виделись минимум год, будто не она каждый день, все приёмные часы проводила в моей палате. – Я всего лишь на минутку выбежала на кухню! На минутку… – она беспомощно развела руками. В гостиной громко присвистнул отец.
– Рыжик! – резко разболелась голова. Наша просторная гостиная напоминала зону боевых действий.
Тяжёлые шторы держались на карнизе лишь наполовину, та же их часть, что стелилась по полу, была придавлена изрядно потрёпанной лесной красавицей.
– А у вас тут весело, – отчего-то радостно хмыкнул Рома, – полтергейст?
– Хуже, кот! Я утоплю его… – мама плавно перешла на рычание. Приглядевшись, я заметила главную причину её гнева – в самом углу комнаты сиротливо лежал ёлочный шар, украшенный ручной росписью. Один-единственный целый, среди множества разноцветных осколков.
Отец вышел, следуя за тянущимся шлейфом из цветной мишуры. Обняв дрожащую от подступающих слёз мать, встретилась с Ромой глазами.
– Каждый раз, перед зимними праздниками, мы едем на ярмарку народных мастеров и выбираем самый красивый ёлочный шарик. Затем украшаем этой своеобразной коллекцией живую ель. Как символ того, что в наступающем году нас минуют беды и разочарования. Эта традиция тянется ещё от бабушки. – Объяснила я гостю.
– Она ещё не знает… – мама устало прикрыла глаза – Ещё недельку пробудет в санатории.
– Это глупые суеверия! И глупый кот. – Громов явно не разделял нашего уныния и не любил животных, надо запомнить.
– Пошли на кухню, чай заварю! – я увела бледную мать, подальше от творившегося в комнате безобразия.
Мы с ней сидели, в задумчивости попивая зелёный чай. Бабушке решили ничего пока не говорить а, со временем, просто заменить их на что-то похожее. Мама налила изумрудный напиток в прозрачную кружку.
– Отнеси Ромочке, – она мягко улыбнулась – дорога его совсем вымотала.
Никогда не понимала, почему родители так над ним трясутся. Но вслух противиться не стала, сегодня и без меня забот хватает. Громова в выделенной ему комнате я не обнаружила. Подумав, направилась в сторону гостиной и застыла от увиденной картины. Его Величество собственной персоной, стоя на коленях, собирал в большой пакет последствия кошачьей активности. Угольные волосы растрепались и в творческом беспорядке, падали ему на глаза. Бледное лицо было расслабленным, отчего в его чертах появилась несвойственная мягкость. Таким милым Ромку я видела впервые.
– Будешь чай? – вспомнила, наконец – то, о своей миссии.
– Спасибо – он рассеяно глянул в мою сторону – составишь компанию?
Через полтора часа мы сидели, поджав под себя ноги, прямо на тщательно пропылесосенном полу и допивали остывший чай. Я принесла свой альбом и стала выбирать оттуда небольшие, яркие рисунки птиц, букашек и цветов.
– Ром, помогай!
Парень вопросительно уставился на меня.
–Будем вырезать елочные украшения! – мой энтузиазм передался и Громову, так как, спустя ещё минут 20, мы замерли стоя плечом к плечу перед реанимированной лесной гостьей. Её веточки теперь были украшены яркими колибри, бабочками, божьими коровками и незабудками. Краем глаза я заметила стоявшую в дверях маму. Она с умилением взирала почему-то на нас, а не на наш шедевр в стиле « очумелые ручки». А переведя взгляд на брюнета, у меня недоверчиво округлились глаза – Ромка улыбался! Не кривился, не усмехался, а именно улыбался во весь рот! Теперь я видела всё…
– Я сейчас! – забрала у своего счастливого помощника пустую кружку и, повинуясь внезапному порыву, похлопала его по плечу – Хорошая работа!
– Спасибо за сегодняшний день, – робко заглядывая мне в лицо, прошептал Громов.
На кухне меня дожидался «сюрприз». Усатая пропажа, видимо решив, что буря миновала, выползла из своего укрытия. Не найдя в своей мисочке ничего съестного, Рыжик демонстративно пытался сжевать украденный из пакета с мусором дождик.
– Горе ты моё пушистое! – я принялась выбирать застрявшие в густой кошачьей шерсти хвоинки. Рыжик замурлыкал, но голодный взгляд настойчиво продолжал взывать к моей совести. На полке, где бабушка хранит кошачьи лакомства, сиротливо ютилась пустая упаковка из под корма. Вздохнула, придётся отравляться в магазин. Мелькнула мысль заодно заскочить к Кириллу. Мои губы тотчас растянулись в предвкушающей улыбке, так и сделаю! Голодный кот – чем не повод пропасть на часик?
– Насть, куда собралась? – Уже у порога меня перехватил отец, он хмурился – Тебе пока лучше оставаться в доме.
– Ну, па-а-а-ап! – начала было настаивать я.
– Насть, развлеки лучше нашего гостя, – терпеть не могу этот его непреклонный тон, так как спорить в данном случае бессмысленно.
–Угу, обязательно…
Настроение снова вернулось к минусовой отметке. Подхватив по пути упирающегося кота, поплелась в гостиную. Громов, развалившись в кресле, хмуро разглядывал нетронутые нами наброски. Их оставалось ещё довольно много, и со всех ослепительно улыбался Кирилл.
– Не забывай, что ты в гостях, – мне было неприятно, что чужой человек без зазрения совести вторгся в мой личный мирок – постарайся впредь не трогать мои вещи!
– Да пожалуйста! – он вручил мне листы и с независимым видом поднялся на второй этаж, где располагались наши комнаты и ванная. Подождав немного, я тоже поднялась к себе. Мы развалились с Рыжиком на постели и, закрыв глаза, вслушивались в громкие звуки тяжелого рока, доносившиеся из комнаты Ромы. Гадёныш…
После обеда, я, замерев, стояла под дверью Громова. Сгорая от стыда, занесла руку, чтоб постучаться. Ну, вот зачем я ему нагрубила? Чем я лучше него после этого?
В этот самый момент дверь начала открываться, и мне едва удалось увернуться.
–Настя? – Ромкины глаза расширились от удивления и тут же сощурились: – Надо же, снизошла…
–Можно попросить… – нервно закусила губу. Докатилась, унижаюсь перед этим толстокожим троллем.
–Можно. Уеду при первой же возможности. – О-о-о, вернулся прежний равнодушный и вечно злой Громов. – Я, видишь ли, тоже не горю желанием дышать с тобой одним воздухом.
–Мы тут по магазинам собрались пройтись, подарки прикупить. Ты с нами? – решила пропустить его слова мимо ушей. И извиняться не стану. Обойдётся.
– Нет. Это всё?
Я кивнула. Глупо было ожидать от этого павлина, что он уважит наши традиции.
– Отлично – И закрыл дверь перед моим носом. Извинилась, называется. Да и чёрт с ним! Много чести.
Накинув на ходу зимнюю куртку, выбежала во двор. В радостном предвкушении шопинга, я села на заднее сидение папиного внедорожника.
Родители странно переглядывались и слали друг другу робкие улыбки. Хмыкнула, ведут себя как подростки на школьной дискотеке. С чего бы? Мысль так и повисла неоконченной, ибо рядом, как ни в чём не бывало, плюхнулся Громов. Мои брови непроизвольно поползли вверх, но парень, молча, отвернулся. Так же, не проронив и слова, он бродил по торговому центру, а потом и вовсе исчез. Встретились мы у машины. Рома виновато отводил глаза, а мне заговорить с ним первой мешала уязвлённая его хамством гордость. По пути папа заехал в ювелирный магазин, сегодня явно намечается что-то грандиозное. Ну что ж, праздник начинается!
***
– Настенька, тебя только ждём! – мама заглянула ко мне в комнату. – Как же быстро ты выросла. Красавица наша! – она мягким движением, расправила несуществующую складку на моём бирюзовом платье. Родительские комплименты зачастую преувеличены до безобразия, но всё равно их было очень приятно слышать.
– Иду, мамуль, – и уже у порога задорно улыбнулась – Люблю тебя!
Стол был накрыт в нашей многострадальной гостиной. К моему приходу все уже расселись, даже окончательно потерявший страх Рыжик важно восседал на кресле, изредка кидая томные взгляды в сторону ели. Атмосфера в комнате стала просто волшебной! Свечи самой разной высоты горели в нарядных подсвечниках. В воздухе витал запах цитрусовых и глинтвейна. Голубоватым сиянием перемигивались гирлянды, тихо играла музыка на каком-то музыкальном канале. Я пила горячий шоколад и хитро поглядывая на притихшего Громова, «когда там раздача подарков, чудище?».
Наконец-то, прозвучал бой курантов. Желание! В панике зажмурилась. Чего пожелать? В мыслях почему-то возник образ Кирилла. Где он сейчас? Радостно ли ему? Пусть у него всё будет хорошо!
– С новым годом! – под залпы фейерверков, папа отпил шампанское. – Ну, теперь можно и подарками обменяться. Он с волнением положил в мамины руки бархатную коробочку, в ней лежала нежная брошь в форме снежинки, с россыпью бриллиантов на ажурных лучах.
–Ты помнишь? – в материнских глазах стояли слёзы.
–Всегда помнил. С новым годом, любимая!
–Когда он сделал мне предложение, пошёл первый снег, – всхлипнула мать, глядя на меня. – Это был один из лучших дней в моей жизни! – Она снова повернулась к бывшему мужу – С новым годом!
Отец с мальчишеской улыбкой разглядывал протянутую мамой коробочку. Внутри мерцали строгие запонки с ониксами.
–Ленка, я такой дурак… – он порывисто заключил мать в объятия.
– Что же мы детей изводим? Подходите за подарками, – смущенно пробормотала она.
Мне достался платиновый кулон в форме палитры, а Ромка держал в руках плеер последней модели с наушниками. В его случае, уместнее был бы намордник, хотя наушники тоже ничего, избавят меня от воистину адской музыки, которую слушал Громов. Мы, в свою очередь, тоже подарили взрослым свои, более скромные подарки. «Теперь настало время для нашей маленькой мести!», противненько хихикая, потирали лапки дружные тараканы, что обитали в моей голове.
– Рома, поздравляю! – злорадно усмехаясь, я вручила растерянному парню свой подарок. – Теперь и у тебя появится настоящий друг. Будете два сапога пара!
–Настя! – мать в ужасе уставилась на меня.
– Потом поговорим! – папа лишь покачал головой и увёл её танцевать.
Ой, что-то мне это не нравится. Надо было наедине дарить, теперь заклюют меня, как пить дать! А Громов так и стоял, потрясённо сжимая чёрного как сажа, лохматого чертёнка. Колченогий и пучеглазый, тот показывал « козу». Мерзость редкостная, кто только таких убогих придумывает?
– И тебя с наступившим, – моих рук коснулось что-то холодное. Рома вымученно изобразил некое подобие улыбки. – Выйду, пройдусь.
Я опустила глаза на свои руки. В них был стеклянный шар. Снизу он подсвечивался мягким золотым светом. Внутри, на парковой скамейке, задрав кверху носик, сидела милая девчушка. Её голову венчала слегка съехавшая на бок, небольшая корона. Напротив неё, на одном колене стоял паренёк и протягивал алое сердце. Безнадёжность его положения зашкаливала. А вокруг неспешным вальсом, кружили равнодушные снежинки.
Мне сразу стало жутко неудобно за свою проделку. Вещица была на редкость красивой, теперь понятно где Рома пропадал столько времени – выбирал что-то особенное для меня. Вот что с ним не так?! Как же я устала от его перепадов настроения!
Поникнув окончательно, поднялась в свою комнату. Спать не хотелось. Прижавшись лбом к оконному стеклу, с изумлением разглядела виновника своих бед. Он стоял, прислонившись плечом к углу кованой беседки, и гипнотизировал свой навороченный телефон. Игорь Сергеевич сына так и не поздравил, будто его и не существовало вовсе…
Ромка ещё долгое время стоял, одинокой, неподвижной тенью средь разгулявшейся метели. Он, словно тот паренёк из шара, протягивал равнодушным рукам своё неприкаянное сердце. Потерянный и никому не нужный. Даже будучи отвергнутым, он принимал очередное унижение, гордо расправив плечи. А затем этот обиженный ребёнок с пугающим бесстрастием взращивал в себе злость и ненависть.
***
Новый день встретил меня мягким прикосновением к плечу. Я распахнула глаза.
–Рыжик, подлиза лохматая! – видеть никого не хотелась, так что я выпроводила кота канючить корм в другом месте и направилась в ванную. С удовольствием постояла под горячим душем, неспешно высушила волосы, затем, напевая, вернулась в свои «чертоги». Глянула на часы и ужаснулась – время давно перевалило за полдень. Вылазку к Кириллу никто явно не одобрит, а откладывать её и дальше я не собираюсь. В который раз пожалела, что у меня нет подруги, на которую можно сослаться. А, будь что будет! Натянула мягкий белый свитер, джинсы и выглянула за дверь. На горизонте чисто. Это явно судьба. Прихватив для отвода глаз свою папку, я выскользнула из дому. Если что – скажу, делала зарисовки.
На улице было морозно и нещадно мело. К квартире Раисы Николаевны, бабушки Кирилла, я добралась изрядно замёрзшей. Благо додумалась раздобыть адрес в школе, ещё до начала каникул. Долго стучала, ожидая пока мне откроют. Наконец чудо свершилось, меня радостно обнимает пожилая, хрупкая хозяйка этой обители. Год назад, нас познакомил её скрытный внук, когда мы случайно встретились в городе, и он уже никак не смог отвертеться и не представить нас друг другу.
– Здравствуйте! С праздниками!
– Настенька, солнышко наше, проходи скорее! Совсем я расклеилась – еле доковыляла, – женщина направилась вглубь своего скромного, двухкомнатного жилища.
Скромного – это конечно, громко сказано! Я знала, что у Кирилла сложное материальное положение, но в дом зашла впервые. Даже стены в нём казалось, источали специфический запах корвалола.
Разуваясь, оглядела облупленную краску на дверях и протёртый линолеум. Аккуратно убрав с прохода свои сапожки, я неподвижно стояла на видавшем виды, облезлом коврике. Вот это да! Я впервые встретилась со столь кричащей нуждой. Ни о каком комфорте тут и речи не шло. В узком коридорчике, освещаемом слабым свечением обычной, моргающей лампочки, из мебели был только старенький шкафчик. Его прогнившая от времени и сырости, боковая стенка была залатана кусками фанеры. Одной дверцы не было, вместо неё висела самодельная, тряпичная ширма с пёстрым узором. Единственным и неоспоримым достоинством квартиры был идеальный порядок. Нигде ни пылинки.
–Настенька, ты иди– иди, не стесняйся! – на изъеденной ржавчиной, газовой плите уже грелся пузатый чайник. – Сейчас чаек заварю из липового цвета, такой душистый, тебе понравится.
Из рук этой доброй, приветливой женщины мне что угодно понравится. Я незаметно осмотрелась. Небольшой квадратный стол, две табуретки, пожелтевший холодильник советских времён, плита и покосившийся кухонный шкаф, вот и вся обстановка. Вздохнув, положила на стол пакет с мандаринами.
–Угощайтесь! А Кирилл когда будет? – решила перейти сразу к делу. – С ним всё хорошо?
–В порядке он, деточка, – она тяжело вздохнула – Моя вина. Захворала сильно перед каникулами, сердце совсем расшалилось. Вот Кирюха и выхаживал пару дней. Пенсии то моей на коммуналку да еду не особо хватает, а тут лекарств кучу прописали. Вот внучёк то мой подработку и нашёл, этим как его, – старушка призадумалась – не вспомню уже! В кафе зазывает новое, бумажки раздает.
–Промоутер.
–Ага, он самый. Золотой ребенок, жаль родители рано ушли, – Раиса Николаевна смущенно глядела в пустую сахарницу, – Несладкий придется…
–Мой любимый, – решила я немного приврать, устыдившись того как дома кривила носом и требовала в чай исключительно кусковой сахар. Будто была особая разница, тут люди никакого не имеют! – фигуру берегу.
–И так тростиночка, куда тебе, – её прервал звук отпираемой двери.
