скачать книгу бесплатно
– Еще не решил. Виза до конца декабря.
– Не скучно там? Испанцы вроде не слишком веселый народ.
– Нормальный. У меня тут пара неплохих знакомых.
– Серьезно? И кто они?
– Одного зовут Человек-Ветер.
– Как?
– Человек-Ветер.
– Полезное знакомство. Кстати, знаешь, что я думаю? Нам скоро всем может понадобиться его помощь. Потому что еще чуть-чуть, и задует так, что полетят клочки по закоулочкам! Надвигается катастрофа, без шуток. Никто из нашего брата не уцелеет! Так что пора учится летать быстрее ветра.
– Не понимаю, о чем ты.
– Да как о чем! Ты что, действительно не в курсе дел? Даже новости не читаешь?
– Не читаю. Я же говорю – отдыхаю. И прошу тебя…
– Ну, знаешь… Мне бы твое спокойствие.
Разговора толком не получилось. Одного пучило от жутко важных новостей, другой упорно не желал слушать о бизнесе. В офисе всегда что-то происходит. Пробежал слух о возможном поглощении компании – вот и готова тема для разговоров на целую неделю. На ресепшене появилась новая девочка с третьим размером под блузкой – новость мирового масштаба. Однако звонок навел Геру на одну не слишком приятную мысль. Получалось, что он не просто отдыхает, не заглядывая ни в телек, ни в газеты, а повернулся задом ко всему обществу. Хотя в то же время он продолжает пользоваться благами, которые это общество производит. Какая-то стариковская роль! И что с того, что это роль обеспеченного и любознательного старика? Не рано ли тебе отправляться на покой, Герард Александрович Сердцев?
Во что бы то ни стало следовало найти новую точку приложения своих усилий. Испанский язык – это хорошо, но что дальше? Как ни крути, а обучение – процесс потребления, и в этом смысле мало чем отличается от еды или шопинга. За столом насыщается твой желудок, в учебном классе – интеллект. Пора было задуматься о производственной фазе.
Утром того дня, когда газетчик потерял свое ухо, Гера проснулся в отвратительном настроении. Помимо того, что во сне что-то непрерывно взрывалось и падало, откуда ни возьмись возникло чувство жуткой подавленности. Такие беспричинные провалы Гера, считавший себя эмоциональным человеком, предпочитал пережидать сидя в глухой обороне. Следовало неторопливо спуститься в холл, съесть в гостиничном кафе яичницу, выпить чашку кофе, а потом вернуться в номер и, завалившись с книжкой в постель, никуда весь день не выходить. Рано или поздно депрессия отступит, и беззаботная улыбка вернется на свое законное место. Но тут Гера вспомнил, что именно сегодня в школе намечено занятие по субхунтиву, наиболее таинственному явлению испанской грамматики. Поэтому он не стал раскисать, оделся, спустился, съел, запил и отправился дальше. По дороге увидел, как машина сбила собаку. Здороваясь на входе с ресепшионисткой, заметил ее заплаканные глаза. На перемене стал свидетелем того, как Чарльз вдребезги разбил, уронив на кафельный пол, новенький смартфон. Похоже, что весь мир в этот день зациклился на дурных событиях. После занятий Гера решил спрятаться от разгневанной фортуны где-нибудь в малолюдном уголке. Крыша Каса Мила показалась ему подходящим местом, к тому же он там еще ни разу не был. Купив билет, Гера зашел в лифт, поднялся на самый верх, и через автоматические двери попал на крышу. Побродив среди каменных изваяний с формами такими же загадочными, как испанский субхунтив, решил позвонить Андрею.
Судя по загробному голосу собеседника, легко было понять, что день сплоховал не только в Барселоне. На вопрос: «Как поживаешь, старина?», Андрей ответил:
– Катастрофа. Все, как я и предполагал.
– Что случилось?
– Сегодняшний день войдет в историю. И знаешь, далеко не лучшим образом. Два черных вторника у нас уже были, сегодня, похоже, третий.
– Постой! Ты, кажется, забыл о моей просьбе.
– О какой еще просьбе?
– Мы не говорим о работе!
– Не говорим о работе? Не знаю, насколько это сегодня возможно. Я, кажется, даже во сне теперь буду бредить работой.
– Во сне делай, что хочешь, а наяву давай поговорим о хорошем. У меня, кстати, тоже сегодня не слишком симпатичный день. Утром видел, как собаку переехало машиной.
– Боже, Гера, да ты в каких-то розовых облаках витаешь! Тут весь мир летит в тартарары, а он – собаку переехало!
– Собаку все-таки жалко. Она тоже была частью мира. А если говорить об облаках, то они здесь не розовые, а сливочные. Очень пышной формы. И одно действительно недалеко, прямо над головой.
– Ты там что, на пляже валяешься?
– Нет, ты же знаешь, я к пляжам равнодушен. Забрался на крышу. Тут есть одна замечательная крыша, с нее восхитительный вид на Барселону.
– Не дразни меня! Я тоже, черт возьми, хочу смотреть на Барселону, а не на эти проклятые мониторы. Задолбала работа! Одни нервы. Слушай, а может забить на все и рвануть к тебе в Барселону?
– Приезжай! Будем вместе учить испанский. Через месяц заговоришь, как Сервантес. И с Человеком-Ветром тебя познакомлю.
Они заговорили о том, как здорово было бы встретиться в Испании, вместе погулять по Барселоне, напиться вина в ресторане с видом на Средиземное море, скататься на Ибицу, посетить Музей Сальвадора Дали… Но вскоре Андрей вспомнил, что обещал жене и дочке поездку на Красное море в ноябре. Барселона в семейные планы никак не укладывалась. Да и что он скажет дома? Решил снять стресс, отдохнуть от работы, а заодно и от вас, родные мои? Скандал. Развод. В общем, не получится. Как-нибудь в другой раз. Потом. В следующей жизни.
Спрятав телефон в карман, Гера нахмурился. То, что происходило на работе и о чем неоднократно пытался поведать ему Андрей, все же вызывало интерес. В России у него осталось одно дело, которое Гера начал и не завершил, рискнув довериться обстоятельствам. Чем неожиданнее были обстоятельства, тем любопытнее мог оказаться результат. Трудно было поверить в очередной черный вторник, в особенности зная привычку Андрея сгущать краски, но все же не мешало держать руку на пульсе и хотя бы изредка заглядывать в газеты или интернет. Но как же отдых? Как быть с запретом, который Гера со злорадным удовольствием наложил на офисную рутину и все, что с ней связано?
Не зная, как разрешить возникшее противоречие, Гера достал из кармана монетку. Выпадет орел – значит, следует пойти в киоск за свежим номером «Экономиста», решка – беззаботные каникулы продолжаются. Интересно узнать, что думает случай по поводу добровольного отлучения от мировых проблем. Гера щелкнул пальцами, и как только монетка упала на ладонь, показав гирлянду звезд и флаг Евросоюза – орел – он понял, что не хочет идти в газетный киоск, не хочет покупать ни «Экономист», ни «Бизнес Уик», не желает слушать язык чисел, графиков и экономических терминов. Он так счастлив в своем иберийском раю, на далеком каталонском берегу, в милой Барселоне, что предпочтет роль изгоя, тем более, как ни крути, она не вечная. Разозлившись на глупый случай, на Андрея, на тускло-желтую монетку, на себя самого за то, что позволил сомнениям развернуть флаги, он швырнул монетку вниз и принялся рассматривать воздвигнутую на крыше гигантскую каменную гребенку, напоминавшую строй безруких богатырей в остроконечных шлемах. Монетка улетела, чтобы вскоре вернуться – и не в одиночку, а в компании с моложавым, перетянутым ремнем и портупеей полицейским.
Чем грозит покушение на ухо газетчика, в полиции не сказали, но Гера догадывался – скорее всего, вышлют из страны и аннулируют шенгенскую визу. В таком случае переезд в любую из соседних стран ему заказан. Возвращаться в Россию? Ни в коем случае! В паспорте стояла британская виза, достижения в испанском позволяли задуматься о далеких и заманчивых краях – Венесуэла, Аргентина, Чили. Хорошо быть свободным человеком с суммой средств, достаточной для любого путешествия! Счастлив тот, кому хоть однажды в жизни удалось исполнить роль вольного стрелка! Да здравствует круглый земной шар с бесконечным простором обитаемой суши на нем!
На набережной Гера уселся на террасе туристического ресторанчика с видом на Аквариум и принялся рассматривать стоявшие у причалов яхты. Подошел официант, улыбчивый юноша с блестящими от геля черными волосами. Гера заказал бокал сангрии и окинул взглядом террасу. За одним из столиков сидела пожилая пара – мужчина с мясистым лицом в очках на шнурке и его спутница с пышной седой прической, похожей на облако с размытыми краями. За другим столом – молодая мама с двумя детьми. То мальчик, то девочка по очереди съезжали со стульев и начинали ползать по полу на четвереньках. Мать вскакивала и водворяла детей на место.
Больше в заведении никого не было. В последние дни туристов сильно поубавилось, всего неделю назад Гера прогуливался здесь, в Старом порту, и видел заполненные посетителями залы ресторанов. Но сезон заканчивался – на календаре было начало октября.
Официант принес сангрию. Бокал оказался размером с небольшой аквариум, и плавающие в вине кусочки ананаса, яблока и апельсина напоминали разноцветных рыбок. Гера сделал глоток и подумал, что ему будет жаль покидать Испанию. Может, все еще обойдется? Выяснится, что газетчик – нелегал или что он вел торговлю без лицензии? Тогда безухий сам пустится в бега, не дожидаясь, пока ему восполнят моральный и физический ущерб. А без пострадавшего полиция не сможет предъявить обвинение.
По тротуару вдоль террасы сутулый латиноамериканец катил двухколесную тележку, направляясь к небольшой площади, где торговали сувенирами. Гера вновь посмотрел на стоящие бок о бок яхты. Одна была парусная, все остальные – моторные. По широкой палубе парусного судна ходили в закатанных до колен штанах матросы, время от времени задирая головы к мачтам и небу. Остальные яхты напоминали закрытые с ночи модные магазины. Застывший фейерверк роскоши и великолепия.
Одно из моторных судов привлекло внимание Геры больше остальных. Нижняя часть корпуса была битумно-черного цвета, чернее, чем волосы официанта. По всей длине яхтенного низа лениво скользили солнечные блики. Окна белоснежной надстройки были выполнены из зеркальных стекол такого же непроницаемо-черного цвета. По верхнему краю борта шла красновато-древесная окантовка, а над ней – золотистые поручни. В целом яхта напоминала игрушечную модель – хотелось вытянуть руку, взять ее двумя пальцами и поднести к лицу, чтобы хорошенько рассмотреть со всех сторон.
Гера сделал пару глотков вина. Холодная сангрия приятно освежала и наполняла тело легкостью, а голову дурманом. Молодая мама заплатила по счету и направилась к выходу, волоча за собой упирающихся детей. Старички продолжали сидеть, тихо переговариваясь. На дальнем конце террасы появились новые посетители. Гера не стал их рассматривать. Он выудил из бокала кусочек ананаса, разжевал его и принялся пропускать через фруктовый фильтр струйки вяжущего напитка. Когда в винном аквариуме осталось меньше половины, руки и ноги стали невесомыми, а зрение обострилось настолько, что Гера смог прочитать названия яхт, стоявших у причала, он стал произносит вслух: «Princess Valentina», «Air», «Kokomo», «Habibti[7 - «Принцесса Валентина» (англ.), «Дуновение» (англ.), «Кокомо» (имя собств.), «Милая» (араб.)]». Последнее название было написано латиницей, стилизованной под арабскую вязь. Имя яхты с черным корпусом разобрать не удалось, и Гера окрестил ее «глянцевой штучкой».
Официант принес счет на пятнадцать евро. Гера молча выругался. За три-то месяца пора бы научиться обходить туристические заведения стороной!.. Оставив два евро сверх счета, он вышел из ресторана. Его прилично пошатывало. Старательно обогнув газон с цветами, он пересек пешеходную дорожку и оказался на причале. На минуту задержался у «Принцессы Валентины», разглядывая сервированный роскошной посудой стол на корме и напольные вазы с изображениями драконов по краям кормовой площадки. Затем двинулся дальше и напротив «глянцевой штучки» прочитал на заднем борту ее название – «No Escape».
За дверьми, отделявшими палубу от салона, раздались голоса. Двое мужчин громко вели беседу на незнакомом Гере языке. Черные непроницаемые стекла дверей скрывали говоривших. Половинка зеркальной двери бесшумно открылась, и на палубу вышел коренастый крепыш лет пятидесяти в белом кителе с незажженной трубкой в руке. Он строго посмотрел на Геру, примял большим пальцем табак и, достав из кармана белых брюк зажигалку, закурил. Гера поприветствовал его на испанском.
Крепыш молча кивнул в ответ и выпустил изо рта струйку табачного дыма.
– Красивое судно, – продолжил Гера.
Крепыш покачал головой. Ткнув себя в грудь мундштуком, он произнес: «Dutch[8 - Голландец (англ.)]». Гера перешел на английский. По-английски крепыш разговаривал достаточно бегло. Звали его Хук, он был капитаном яхты.
– Любите плавать? – поинтересовался Хук.
– Не знаю. Ни разу не выходил в море, – ответил Гера.
– Как так? – удивился капитан. – Все испанцы – прирожденные мореплаватели.
– Я не испанец, – рассмеялся Гера. – Я тут на отдыхе.
– Откуда вы? – деловито поинтересовался капитан.
– Из России.
– О, Россия! – воодушевился Хук и выпустил паровозную струю дыма. – Я знаю, Россия – богатая страна! У русских много денег, и они покупают дорогие, хорошие яхты. Я очень хотел бы поработать с русскими клиентами!
– А как насчет этой яхты? – спросил Гера, указывая на корму «No Escape». – Кому она принадлежит?
– Не могу сказать.
– Понимаю. Но сколько она стоит, это не секрет? Русскому по карману? – продолжил Гера.
Хук задумался, не обращая внимания на шутливый тон своего собеседника.
– На эту тему нужно разговаривать с владельцем, – наконец сообщил он. – Без его разрешения я даже не могу пригласить вас на борт. Но даю слово, яхта очень хорошая. Двадцать шесть метров, два двигателя по две тысячи сил каждый, роскошные каюты. Максимальная скорость – тридцать три с половиной узла! Серьезное, достойное судно. Хотите, я поговорю с владельцем – возможно, он заинтересуется вашим предложением.
Гера хотел было сказать голландцу, что он ничего не предлагает, что у него и в мыслях не было прицениваться к яхте – к этой или какой-нибудь другой – но ему вдруг показалось забавным, что его принимают за одного из тех русских мотов, которые слоняются по всему миру и играючи приобретают то здесь, то там яхты, спорткары, пятизвездочные отели, коллекционное шампанское, футбольные клубы – и все по баснословным ценам. Он решил поддержать игру и сказал капитану, что пользоваться услугами посредников обычно не в его правилах. Хук несколько обиделся на «посредника» и, скосив темно-кофейные глаза вверх и в сторону, сердито пыхнул трубкой. Затем попросил у Геры визитку.
– Что? Вам нужна моя визитка? – переспросил Гера, презрительно скривив рот. – Пардон, но я не какой-то сраный клерк из офиса. Я свободный художник. К черту визитки!
Разговор закончился тем, что капитан записал номер Гериного мобильника в своей крохотной записной книжке, которая целиком уместилась на его широченной ладони. Гера дождался, пока записнушка исчезнет в кармане белых брюк, попрощался с капитаном и зашагал прочь, стараясь не шататься – его по-прежнему штормило после гигантского бокала сангрии.
У сувенирных рядов он достал телефон, набрал номер и без приветствия сказал в трубку: «Сеньора Корона, давай встретимся». В трубке что-то затараторили, но Гера отстранил телефон от уха и с улыбкой проводил взглядом симпатичную девушку в легком платье, под которым виднелись контуры нижнего белья. Снова приблизив трубку, он сказал: «Я еду», – и нажал «отбой».
Через двадцать минут Гера вылез из такси на одной из улиц района, где проживают дамы нетребовательных нравов. Около подъезда серого четырехэтажного дома с маленькими окнами нажал кнопку с номером квартиры. Ему открыли, не спрашивая. По истертым ступеням он поднялся на последний этаж и толкнул входную дверь справа от лестничного пролета. В нос ударил густой аромат восточных благовоний. «Сеньора Корона!» – позвал он, стоя в коридоре, заставленном вещами, среди которых преобладал обветшалый цирковой реквизит. Тут были два одноколесных велосипеда с покрытыми пылью рулями, на вешалке висел плащ со звездами, местами оборванными, а на полу у стены стоял ящик, судя по размерам и отверстиям в боковинах, тот самый, в который укладывают человека, прежде чем распилить его пополам.
В коридор выходили двери трех комнат. В одной жила сеньора Корона, в другой ее подруга по цеху сеньора Розетта, а в третьей – не кто иной, как великий маг и волшебник, чародей в третьем поколении, единственный из смертных, заглянувший за грань реальности, знаменитый чтец мыслей на расстоянии, несравненный Дариус Бестиариус. Все, что касается Дариуса, Гера в очередной раз прочел на афише, прикрепленной к двери комнаты мага. На афише стояла дата пятилетней давности.
«Примчался, чокнутый русский!» – прозвучало у Геры над самым ухом.
Он обернулся. Сеньора Корона неслышно вышла из ванной и встала рядом с ним, растягивая на пальцах резинку для волос. На ней был блестящий халат из золотисто-серебристо-рубиновой ткани, а ко лбу был приклеен красный кружок конфетти.
«Ты мешаешь мне медитировать», – сказала сеньора Корона и пошла по коридору, раскачивая бедрами так, что задела прислоненный к стене велосипед. Гера последовал за ней в комнату. Там было все по-прежнему. На стене висел коврик с изображением Будды в цветах, рядом – постер группы «Металлика». Низкий столик около бугристого дивана был уставлен баночками с косметикой и бронзовыми фигурками кобр, слонов и обезьян. Половину стены напротив дивана занимал громоздкий шкаф, так густо обвешанный одеждой снаружи, что самого шкафа почти не было видно. Сеньора Корона уселась на диван, подогнула под себя ногу и убрала со лба выбившуюся прядь крашеных волос.
– Расценки изменились, – сказала она, испытующе глядя на Геру. – Теперь в полтора раза дороже.
– Ты грабительница, сеньора Корона, – ответил Гера и сел на диван напротив нее. – Впрочем, это только разжигает мой интерес. Ладно, согласен. Доставай.
Сеньора Корона наклонилась и вынула из-под дивана коробку с шахматами. Она высыпала фигуры в диванную ложбинку, установила клетчатую доску на твердой плоской подушке и напомнила:
– Сегодня моя очередь играть белыми.
– О’кей, – согласился Гера и принялся выстраивать на доске фигуры.
Сеньора Корона справилась с расстановкой первой и, дождавшись, пока Гера закончит, выдвинула вперед королевскую пешку.
За игрой Гера рассказал сеньоре Короне историю отрезанного уха. Одновременно с ходом слона на g4 он посетовал, что его могут выслать из страны, и тогда их сегодняшняя шахматная партия окажется, увы, последней.
– Не волнуйся, тебя не вышлют, – успокоила его сеньора Корона. – Тебя посадят за решетку. Года через три мы продолжим игру. Главное, не забыть счет. Напомни, чтобы я записала. Бумажку уберу вон в ту шкатулку.
Гера произвел короткую рокировку.
– Как ты думаешь, в испанской тюрьме очень плохо? – спросил он.
– Не знаю, – сказала сеньора Корона и двинула в атаку коня. – Если хочешь, могу поинтересоваться.
– У кого?
– У Дариуса. Он отсидел пять лет.
– Вот как! За что?
– Нанесение тяжких телесных. Избил воздушного гимнаста – сломал ему восемь ребер, откусил палец и еще пробил голову.
– С ума сойти! Чем бедняга-гимнаст так перед ним провинился?
– Он клеился к его ассистентке Читололе. Тебе шах!
– Жуткая история! А знаешь, что мне подумалось? Ведь иллюзионист за решеткой – это, пожалуй, самый худший из когда-либо демонстрировавшихся фокусов.
– Как сказать. Для Дариуса гораздо хуже было узнать, что пока он парился на нарах, Читолола спелась с тем самым гимнастом. Правда, когда Дариус вышел, она к нему вернулась, но, увы, ненадолго. Его не взяли обратно в цирк, он оказался не у дел, а ей хотелось и новых платьев, и новых выступлений. Так она познакомилась с Магнифико Хефе, старым конкурентом Дариуса.
– Бедный Дариус! Стоило ли ломать человеку ребра, чтобы лишний раз убедиться, что мир полон коварства и женских измен. Сеньора Корона, кажется, ты загнала меня в угол…
– Не кажется, а загнала. Забыл, с кем имеешь дело? Сдавайся!
– Нет, я еще немного потрепыхаюсь. И чем теперь занят Дариус?
Сеньора Корона усмехнулась.
– Неужели не догадываешься?
– Ни малейшей идеи.
– Он сутенер.
Гера присвистнул.
– Вот так финал цирковой карьеры! Не слишком здорово для чародея в третьем поколении.
– Старый дурень еще надеется вернуться на арену. Поэтому мы и живем среди циркового хлама. Вчера Розетта разбила в коридоре ногу об ящик, будь он неладен! Тебе, Гера, мат.
Сеньора Корона отпустила головку белого ферзя и взялась за пилочку для ногтей. Гера три раза мягко хлопнул в ладоши.
– Блестящая комбинация, сеньора Корона, мои поздравления! А я сегодня как-то не в ударе, – сказал он и полез в карман за деньгами.
– Может, хочешь еще чего-нибудь? – спросила сеньора Корона, не отрывая взгляда от краешка розового ногтя.
Гера застыл с рукой в кармане.
– Чего именно?
