скачать книгу бесплатно
Но понедельник никогда не был моим днём. И никогда им не будет. Потому что стоит мне переступить порог аудитории, как я вижу его. Наглого пижона.
– Добрый день, Виктория, – довольно тянет наглец. Отец моих девочек. – Проходите, не стесняйтесь.
– Благодарю, – кривлюсь в улыбке и иду в раздевалку, принявшись переодеваться.
– Девочки, он такой горячий, – тянет Снежа, моя одногруппница, обращаясь к своим подругам. – Я бы его прямо сейчас в этой аудитории повалила бы! На столе бы перед ним распласталась. Да и… Ну, вы сами понимаете, что я бы с ним сделала!
– А вы видели тачку, на которой он ездит? – включается в разговор её подруга. – Я ему готова в этой машине отдаться! Прям в эту секунду!
Дуры! Лишь бы отдаться!
– А я бы с ним и просто так… – вздыхает Ксюша, староста группы. – А ты, Вик?
– Я? – поворачиваюсь к ним, хмыкнув. – Делать мне нечего! Он же самовлюблённый придурок! Переспит с вами и бросит. Сколько ему там? Больше тридцати? И он за это время ни на одной не женился. Тревожный звоночек, девочки, – кидаю и выхожу из раздевалки.
– Ну да, куда уж тебе, королеве, – кидает мне староста в спину, но я не обращаю внимания и просто присоединяюсь к уже переодетым девчонкам.
Лучше уж пусть ОН на меня пялится, чем слушать влажные мечты этих малолеток.
– Все готовы? – интересуется наш преподаватель, но смотрит он именно на меня.
Влюбился, что ли? Или бешу его так же, как и он меня, своим высокомерным взглядом? Вот и решил проверить теорию о том, что взглядом убить можно, или как минимум дыру в человеке прожечь.
– Нет. Там девочки ещё переодеваются, – отвечаю ему я, раз его внимание ко мне обращено.
– Девочки, быстрее! – выкрикивает он им. – Иначе штрафные санкции применю!
– Бежим! – кричат они из раздевалки и буквально через несколько секунд выскакивают.
Выстраиваемся в три ряда и делаем приветственный поклон преподавателю. Егор Данилович любит эту часть урока. Говорит, что ему приятно себя царём чувствовать среди студентов.
Дурак он. Но милый и чертовски весёлый.
– Для тех, кого вижу впервые, – заговаривает заместитель Егора. – Меня зовут Владислав Данилович Громов, – произносит своё имя, и моя челюсть медленно падает чуть ли не на пол.
Громов? Данилович? То есть он из тех самых Громовых, владельцев академии?
Боже! Ну как так меня угораздило! Теперь-то понятно, почему он в той дорогой клинике свой материал на анализ сдал. Деньги у мужика в кармане есть, и немалые!
Я родила от Громова! Твою мать! От Громова! Мои букашки – Громовы! А им подходит даже.
– Я совладелец академии, – продолжает, кинув на меня такой взгляд, словно от этой новости я должна прямо сейчас упасть к его ногам и кое-что сделать со своими.
Но я уже для него лучше сделала. Дочерей ему родила. Только фиг я ему об этом скажу! Катя права. Владислав никак не узнает, что его материал не утилизировали. И догадаться о том, что у меня от него дети, точно не сможет. Так что… букашки только мои.
– Начнём? – предлагает он, и все кивают. – Лёгкая разминка, а затем танцуем… – вновь взгляд на меня. – Соло!
Нет! Он издевается!
Боже, помоги мне! Не хочу для него танцевать! Не хочу!
Он же делает это чисто из вредности и обиды за тот раз, когда я ему отказала. Нельзя помогать злу!
Долгие минуты мы тянемся, растягиваемся, разминаем каждую мышцу. И всё это время Владислав не сводит с меня взгляда, будто съесть хочет и думает, с какой стороны зайти.
– Виктория, – начинает он тихим мелодичным голоском. – Соло.
– А может, не надо? – предлагаю ему. – Я стеснительная.
– Плохое качество для будущей звезды.
– Так я не хочу быть звездой, – пожимаю плечами, но, вопреки собственным словам, выхожу вперёд, в образовавшийся круг. – Я для себя здесь учусь.
– Танцуй, Вика. Танцуй!
Впервые хочу кого-то убить. Ну зачем ему это? Ладно бы, если я двигалась бы ужасно и опозорилась. Но нет! Я хорошо двигаюсь! Я знаю об этом. Я год с Егором занималась без остановки и отточила свои навыки до состояния конфетки.
Уже встаю в стойку, чтобы начать танец, как вдруг всю академию разносит громким оповещением о начале пожара.
– Владислав Данилович, пожар! – довольно тяну. – Не судьба мне станцевать сегодня, – дарю ему улыбку и иду к подоконнику, чтобы взять с него свой телефон и, как все студенты, двинуться в сторону выхода.
Беру телефон последней. Все сразу похватали всё и побежали, радуясь очередному срыву урока.
Дохожу до двери, около которой ждёт Владислав. Делаю шаг по направлению к выходу, но тяжёлая мужская рука обхватывает мою талию и останавливает.
– Стоять, Лапина, – произносит он почти что на ухо, хотя с его-то ростом, чтобы прошептать мне что-то надо либо меня поднять в воздух, либо самому наклониться. – Я тебя не отпускал.
– Но пожарная сигнализация! Пожар в академии!
– Гореть так вместе, Виктория, – шепчет прямо в губы, впечатав в свой стальной пресс. А на фоне раздаются щелчки дверного замка.
Он запер нас в аудитории! Твою мать! Мне крышка!
– Что вы делаете? – рычу на него, впившись ногтями в его спину. – Отпустите меня! Немедленно! – прикрикиваю.
– А мне нравится, – фыркает, довольно улыбаясь. – Хорошая фигурка. Талия, бёдра. Всё, как я люблю.
– А по морде получать вы любите? – кидаю ему с вызовом.
– Только если потом хорошо попросить прощения, – отвечает с наглой и, я бы сказала, дурацкой улыбкой. – Я люблю сладкие, страстные и долгие прощения. Когда девушка просит. И просит, и просит.
– А коленкой любите получать? В пах? – дёргаю правой ногой, давая понять, что его достоинство в опасности.
– Ну ладно, – сдаётся и отпускает меня, но, продемонстрировав мне ключ от аудитории, прячет его в передний карман брюк. – Танцуй, Лапина. Я жду своё соло!
– Какой же вы…
– Какой?
– Хам! Самовлюблённый пижон! Индюк! Кретин! И имбецил! – перечисляю всё, что о нём думаю.
Прохожу в центр зала и становлюсь в стойку. Делаю несколько дыхательных счетов для успокоения и начинаю.
Опускаюсь на колени. Завожу руки за спину. Выгибаю спину и полностью складываюсь в комок.
– Музыку прошу, – кидаю Владиславу, и уже через несколько секунд включается нужная мелодия.
Резко распрямляю спину, выставляю ногу в сторону, открывая вид на внутреннюю часть бедра. Плавно тянусь руками в лодыжке, почти сразу уведя руки в противоположную сторону. Получив опору, выкидываю ногу вверх. Делаю разворот и из него поднимаюсь на ноги, спиной к Громову.
Опустив руки на бёдра, покачиваясь, поднимаю их вверх, к талии и вновь вниз, но уже к ягодицам. Разворачиваюсь в танце к преподавателю лишь вполоборота и вижу, каким взглядом Владислав смотрит на меня.
Он будто бы застыл, глядя на мои нижние девяносто.
Ну точно! Не соло оценить хотел, а просто на меня попялиться. Извращенец!
– Владислав, – зову его. —… Данилович? – но он не отзывается. – Владислав Данилович, – произношу громче, перекрикивая музыку и сигнализацию.
– Что? – поднимает на меня ничего не понимающий взгляд.
– Я вас звала. Несколько раз.
– Не слышал, – бросает, не делая из этого проблему. Он думает, я не заметила, как он смотрел на меня?
– Может, потому и не слышали, что сигнализация орёт? – задаю вопрос, скрестив руки на груди и полностью развернувшись к нему. – Не думаете ли вы, что нам стоит присоединиться ко всем? Покинуть помещение, пока оно не сгорело?
– Не думаю. Не люблю быть как все.
– А я люблю, – делаю шаг к нему. – Поэтому можно я уйду? Если вам плевать на свою жизнь, то мне нет! У меня есть семья. И я хочу сегодня вечером к ней вернуться.
– Муж? – задаёт вопрос сразу же после того, как я заговариваю про семью.
– Целых семь! – отвечаю, продемонстрировав это число на пальцах. – По одному на каждый день недели.
– Как много, – хмыкает. – Но я их понимаю, – окидывает меня взглядом с ног до головы. – Такую, как ты, хоть раз в постели поиметь – мечта любого мужика. А губами ты так же хорошо владеешь, как и бёдрами?
– Хам! – выкрикиваю и даю ему пощёчину.
– Больновато, – произносит, потерев щёку. – Хороший удар!
– Брат научил, – важно заявляю, с гордостью об Алексе вспоминая. – И если нужно, он и вас манерам научит.
– Ну что ты, малыш! Зачем нам третий лишний в нашей аудитории? Думаю, мы вдвоём справимся с чьим-то воспитанием.
– Будем! Вашим!
– Или всё же твоим, чтобы знала, что на старших руку поднимать нельзя, – плавно переходит на рык. – А тем более на преподавателей, которые выше тебя по рангу.
– Пффф! А вас не учили, что «Нет» – значит «Нет»? А за домогательства и сесть можно?
– Малыш, не зуди! Тебе не к лицу!
– А тебе к лицу? – с вызовом кидаю. – Думаешь, раз академия твоя, то тебе всё можно? Обломись, мужик! Меня нормальные родители воспитывали, и я знаю себе цену! Я и послать могу, и на место усадить в случае чего!
– А ты, наверное, думаешь и мечтаешь о принце на белом коне? Раз вся из себя такая хорошенькая, то обязательно встретишь своего Кристина Грена или Серкана Болета? В действительности всё будет иначе. Если пыл свой не умеришь, будешь либо одна, либо какому-нибудь толстому чинуше на заднем сиденье отдаваться.
– Хамло! – выкрикиваю и с трудом сдерживаюсь, чтобы ещё одну пощёчину ему не залепить.
– Курица! – бросает он мне в ответ, но дальше происходит то, что мы явно не ожидали вдвоём.
Мы наклоняемся друг к другу и сталкиваемся губами в мощном и неконтролируемом поцелуе. В нас горит страсть, злость и ненависть по отношению друг другу.
Хочется стереть его с лица земли этим дурацким, грубым, кровожадным поцелуем. Показать ему, что я непростая девушка. Что мне ОН не нужен.
Только вопрос… Зачем я его поцеловала? И теперь отвечаю на его поцелуи? В чём логика?
Его руки уже собственнически блуждают по моей пятой точке и спине.
Отрываемся друг от друга, тяжело дыша и смотря друг на друга такими глазами, будто уже ими испепелить готовы.
– Ненавижу! – кидаю ему и, воспользовавшись своим состоянием, залезаю ему в карман и достаю ключ. Отталкиваю Громова от себя и, направившись к двери, открываю её. – Не-на-ви-жу! – кидаю на прощание.
– А целуешься ты так же, как и танцуешь, – бросает он мне в спину.
Убить хочу! Ненавижу таких уродов! Индюков!
Ещё и вещи свои из-за него в раздевалке и аудитории забыла. Дождусь, пока он выйдет, и вернусь за ними.
Но с ним я больше видеться не хочу! Никогда! Иначе задушу собственными руками!
Я чертовски зла сейчас! Нет, я не просто зла. Я в ярости! Мне так и хочется вернуться и побить его. Закидать всем что под руку попадётся. Да, я не только хорошо танцую, но и прекрасно могу за себя постоять, благодаря брату.
Да что он себе позволяет? Я это просто так не оставлю. Я Виктория Лапина. Во мне течёт кровь Лапиных, а это значит быть войне.
Я тебе покажу, что значит вывести меня из себя. Ты не на ту напал, дорогой.
Вот в кого мои дочери пошли такой наглостью? Ничего! Такое больше не прокатит. Если я могу усмирить двух своих бунтарок, так их папашу и подавно.
Ладно бы просто запер нас в аудитории, приставал, поцеловал и наговорил глупостей. Он мой телефон взял, и ещё на кой-то чёрт сфотографировался на него. Надпись дурацкую ещё сделал: «Чтобы не забывала!»
Дурак!
– Где мои ключи от машины? Неужели оставила в раздевалке? – разговариваю сама с собой, тем самым привлекаю внимание других. Наплевать. Эти студентики даже и половины не знают того, что пережила я.
Нахожу ключи, а рядом с ключами в сумке валяются фломастер-печатка моих девочек.
Что бы это могло значить?
«Месть – это блюдо, которое лучше всего подавать холодным», – говорю про себя, делая коварное выражение лица.
