скачать книгу бесплатно
– Ты поссорился с Сергеем? – растерянно спросил Гордин.
– Дело не в этом. Я просто очень сильно устал. Так, что утром иду на работу без удовольствия. Со мной никогда прежде такого не случалось. Но все-таки расскажи твои ощущения – с той минуты, когда ты начал новую жизнь?
– Если одним словом – великолепно! Все, что происходит вокруг, воспринимается абсолютно по-новому, как в студенческие годы! Помнишь?
– Конечно, помню! Ты имеешь в виду состояние ежесекундных открытий, постижение неизведанных до того эмоций и красок, как будто не по земле ходишь, а где-то в небесах паришь?
Слава радостно закивал головой. Видимо, я сумел пересказать его ощущение со стопроцентным попаданием.
А я продолжил:
– Вот и хочу попытаться вернуться к этому состоянию. Надеюсь, получится!
– Ну, что же, дружище, желаю тебе успеха! – Слава протянул руку, мы опять обнялись, и я направился дальше в толпу танцующих гостей.
Дочь Катя с бокалом вина в руке выделывала какие-то причудливые движения, окруженная подростками ее лет. Наверное, сейчас это называется танцами. Я никого из ребят не знал, но судя по тому, с какой легкостью общалась с ними моя наследница, девочки и мальчики были знакомы друг с другом и время от времени прекращали свои странные движения, неспешно потягивая из бокалов.
– Что пьем, молодежь?
Бойкий юноша смело произнес:
– Шампанское!
– А кому из вас исполнилось восемнадцать лет?
Молодежь растерялась только на несколько секунд, а потом дружно ответила:
– Нам!
– Да, – поддержал я их, – вам в сумме – может быть, а по отдельности, я так понимаю, никому. Поэтому поставьте бокалы с шампанским на стол и возьмите сок.
Как только я закончил фразу, девочки и мальчики, как по команде, очень дружно допили содержимое – не пропадать же добру – и направились к столу ставить свои пустые стаканы. Ну что поделать, если у наших детей, с малолетства привыкших находиться вместе с родителями в ресторанах и на приемах, стало нормой пригубить шампанского или вина. Я не видел в этом никакого криминала. По-моему, лучше попробовать спиртное в кругу взрослых, чем пристраститься к этому где-нибудь, как говорили раньше, в подворотне.
Я, удовлетворенный чувством исполненного долга, понимая, что эпизод, произошедший только что, вряд ли кем-то из сторон воспринимался всерьез, двинулся дальше, не оставляя попытку найти жену.
Рядом с Аней стоял мужчина, по виду значительно моложе ее, с восхищением смотревший то ли на мою жену, то ли на большие бриллианты в ее ушах. Рядом – две женщины, мужчина, еще одна пара, державшаяся за руки, и роскошная женщина, которая при ближайшем рассмотрении оказалась известной актрисой Ольгой Суловской. Высокая, с красивой фигурой, в великолепном вечернем платье, она выделялась на фоне окружающих гостей. Скромные, но дорогие украшения подчеркивали стиль звезды. Разговаривая, она грациозно поворачивалась к собеседнику, и видно было по всему, что привычно царила в том небольшом мирке, собравшемся вокруг.
– О, вот и мой муж нашелся! – заплетающимся языком проговорила Аня.
Молодой человек, стоявший рядом с Аней, погасил взгляд и сделал вид, что изучает гостей, стоящих за ее спиной, а вовсе не прелести моей жены. И на том спасибо, хотя бы не придется никого на дуэль вызывать! Я с показным безразличием посмотрел на собравшихся около Ани, всячески демонстрируя, что не обратил внимания на происходившие здесь события, а жена, как я уже понял, сильно пьяненькая, продолжила:
– Вы, наверное, не знаете… – после секундной паузы жена качнулась, несколько рук одновременно предприняли попытку подхватить ее, не дать упасть, но Аня повела плечиками – «не надо, сама справлюсь», восстановила равновесие. – Петр сегодня последний раз выступает здесь как, как … хозяин. С завтрашнего дня он начинает работать в новом для себя бизнесе…
В этот момент неожиданно для меня Аня сказала:
– Он будет снимать кино.
На большее Аню не хватило: она опять качнулась, и на этот раз, чтобы не испытывать судьбу, я взял жену под руку. На гостей заявление Ани не произвело никакого впечатления, но другого я и не ожидал: какое имеет значение, как я буду жить завтра, для людей, которые еще вчера даже не подозревали о моем существовании. Я, по всей вероятности, сломал идиллию общения, кружок распался, и гости разбрелись по залу. Единственный человек, который остался рядом с нами, была Ольга.
– Вы, правда, хотите пойти работать в кино? – спросила актриса.
– Моя жена поторопилась. Я рассматривал кинобизнес как одну из сфер возможного приложения моих сил и средств.
– Смотрите, если Вы действительно надумаете работать в кино, я могу познакомить с ведущими режиссерами и продюсерами, но помните, что в кино есть своя специфика. Деньги здесь далеко не главное. Хотя не буду в этой суматохе и громыхании впопыхах рассказывать то, о чем мы можем поговорить спокойно. Звоните!
Ольга открыла маленькую вечернюю сумочку, достала из нее серебряный футляр для визитных карточек и протянула мне одну. Я взял, поблагодарил и, поддерживая жену, пошел к дочери. Через десять минут, распрощавшись с друзьями и некоторыми гостями, мы направились к выходу.
Вот и закончился мой последний рабочий день. Прощай, старая жизнь, новая – здравствуй!
Глава 4
В последнее время в состоянии подпития у моей жены возникает повышенная агрессивность. С одной стороны, я к такому выражению эмоций почти привык, а с другой – каждый раз ждал нового всплеска, не зная заранее, какой теме он будет посвящен.
Вот и сегодня, судя по плотно сжатым губам и брошенным фразам: «люди, смотри, на «Бентли» ездят, а мы неизвестно на чем!», «посмотри на эти сережки, мне о таких и мечтать не приходится!», и в конце, уже садясь в машину: «у Наташи новая шуба в пол из баргузинских соболей», не приходилось ожидать спокойного продолжения вечера. Мне после каждой такой фразы хотелось защищаться, но как можно доказать, что и «Мерседес» не такая уж плохая машина, а бриллианты в сережках моей жены даже больше, чем в тех, на которые она обратила внимание, да и шуба из золотого соболя у Ани хоть и ненамного ниже колен, но сшита известным дизайнером «Зукко». Спорить было бесполезно, лучше промолчать, но и так становилось понятно, что без обычного скандала день не закончится. Сегодня следовало предположить, что вопросы, с которых начнется семейная ссора, будут вокруг автомобилей наших друзей и ювелирных украшений их жен.
Чтобы оттянуть выяснение отношений до прихода домой, я сел на переднее сидение рядом с водителем, а женщин разместил на заднем. Как мне показалось, маневр был правильным, Катя и Аня мерно засопели, а я, закрыв глаза, стал мечтать о завтрашнем дне. Торопиться никуда не надо. Я даже за своими вещами в офис не поеду, потом когда-нибудь возьму. Помчусь с самого утра в «Сандуны», сто лет там не был. Раньше не мог пойти туда, никак с компанией не получалось, а завтра мне и компания не будет нужна. Я буду просто наслаждаться свободой. Правда, как это делать, я пока что не знал!
Машина въехала в подземный паркинг. Дамы проснулись, с трудом вылезли из автомобиля, побрели к лифту, а водитель растерянно стоял и ждал указаний на завтрашний день. По нашей договоренности с Сергеем мой персональный водитель, Дмитрий, оставался на год со мной. Оплата осуществлялась в счет моей доли в компании. По истечении года я мог предложить водителю продолжить работать со мной, или он мог вернуться в компанию. Сейчас Дмитрий стоял и ждал указаний, ведь с завтрашнего дня и его график должен был кардинально измениться.
– Дима, позвони мне завтра часов в двенадцать, я скажу, когда начнем рабочий день. На сегодня все. До завтра!
В квартире события разворачивались примерно по тому сценарию, который я нарисовал в голове. Катя проследовала в свою спальню, а Аня села в кресло в гостиной и, сощурив глаза, начала:
– Ну и объясни мне, пожалуйста, почему все твои знакомые владеют хорошими машинами, а мы должны довольствоваться автомобилями второго сорта?
– Почему ты считаешь, что «Мерседес» S-класса, за рулем которого ты ездишь, является автомобилем второго сорта? Это, по меньшей мере, нелепо! Миллионы женщин мечтают раз в жизни оказаться в салоне такого автомобиля, а для тебя это превратилось в обыденную реальность.
Аня встала с кресла, подошла к барной стойке, плеснула себе в бокал коньяка, отпила большой глоток, посмотрела на меня, пытаясь сфокусировать взгляд, плюхнулась в кресло и еще более агрессивно продолжила:
– Ты меня еще с нашей уборщицей сравни!
– С какой уборщицей? – не понял я.
– С такой! С той самой женщиной, которая лестницу в подъезде убирает. Называется уборщицей. Понял?
– Кто такая уборщица, я знаю. Но только не понимаю, какое отношение к теме нашей беседы имеет эта приятная, вежливая женщина?
– А, видишь, уходишь от разговора! – зло воскликнула Аня, а я окончательно понял, что продолжение беседы, во всяком случае, сейчас, не имеет никакого смысла. Уровень опьянения, и, как следствие, отсутствие логики, не позволяли продолжать хотя бы минимально разумную беседу. Обычно в подобных ситуациях я разворачиваюсь и ухожу в кабинет, а вдогонку мне летят проклятия и предметы, попадающиеся под руку. Так продолжается минут десять, потом раздаются рыдания, переходящие в стоны, а еще через пять минут квартира погружается в тишину. Я остаюсь спать на диванчике в кабинете, а на утро, когда мы встречаемся на кухне, Аня подает мне завтрак и старается разговаривать со мной так, как будто накануне ничего и не было.
Жена однажды призналась мне, что во время ежегодной диспансеризации врач-эндокринолог, только взглянув на нее, воскликнул: «Наша пациентка». Он сразу увидел у Ани проблемы с щитовидной железой. Я тут же залез в интернет и выяснил, что больным, страдающим расстройством эндокринной системы, присущи приступы немотивированного гнева, особенно в состоянии алкогольного опьянения. После этого я стал спокойнее относиться к скандалам, устраиваемым моей женой после выпивки. Ну, что поделаешь с больным человеком? Разве можно обижаться на насморк во время простуды? Единственное, что я мог регулировать, это количество употребляемого женой спиртного, но сегодня Аня серьезно перебрала, и сейчас алкоголь провоцировал, а болезненный гнев вырывался наружу.
Мои рассуждения подсказывали: надо спокойно направиться в кабинет, переждать двадцать-тридцать минут и после этого благополучно ложиться спать. Но я почему-то решил сегодня доругаться до конца. Какого? Пока было непонятно.
– Перестань нести чушь! Я никуда от разговора не ухожу. Я хочу понять, чего тебе не хватает, и почему каждый раз, когда напиваешься, ты пытаешься меня унизить?
– Кто напивается? Я?! Да я абсолютно тревз.. трезвая! – с трудом выговорила последнее слово Аня.
– Вот именно, что тревзвая! Ты даже слова уже с трудом выговариваешь, а стараешься со мной спорить о каких-то возвышенных материях – если так можно назвать ту беседу, которую ты затеяла.
– Послушай, Петр. Я знаю, что ты считаешь меня полной дурой. Ты это и не скрываешь в разговорах со своими друзьями. – Аня собралась. Создалось впечатление, что алкоголь вдруг мгновенно выветрился. Видимо, предстоящая дискуссия затрагивала болезненные струны души моей жены.
– Ерунда, кто тебе это сказал? – оторопело спросил я.
– Никто, я сама слышала. Когда кто-то начинал расспрашивать о моей галерее, ты всегда безразлично махал рукой, хотя другие мужья серьезно занимаются бизнесом своих жен.
Здесь Аня была права. Я очень скептически относился к ее занятиям бизнесом и последнее увлечение – антикварную галерею – воспринял как временное баловство, игрушку для занятий в свободное от косметических салонов и встреч с подругами время. Мое нежелание ввязывать в деловые отношения жену и друзей можно отнести, скорее, к своеобразному выражению инстинкта самосохранения, ведь возникающими у Ани проблемами, а в процессе работы они наверняка появятся, так или иначе придется заниматься мне.
– Это, скорее, жест, тебя защищающий, а не наоборот.
– Объясни мне! Почему Светин, Ольгин, Катин мужья во всем помогают женам – и в жизни, и в работе?
Аня перечислила имена нескольких своих подруг, мужей которых я знал, их семьи постоянно ставились мне в пример как образцы семейных отношений. Но знал я их еще и с другой стороны – как неукротимых гуляк и бабников, о приключениях которых ходили легенды в наших кругах. Говорят, что и на солнце бывают пятна. В случае с доблестными мужьями скорее можно было сказать, что пятна как раз характеризуют их положительные мгновения в семейной жизни. В минуты возвращения в лоно семьи ребята замаливали грехи своими вызывающими уважение окружающих поступками, именно их и замечала моя жена, закрывая глаза на темные стороны. Зачем я ввязался в этот разговор? Оперировать имеющейся у меня информацией не возможно, существует ведь мужская солидарность, а сидеть и слушать крики, лишенные всякой логики, дальше было невозможно. Пора заканчивать!
– Все, Аня, успокойся! Ты сама не понимаешь, что говоришь. При чем здесь несчастные жены мужей-гуляк? Ты же сама мне рассказывала об их похождениях, а сейчас приводишь в пример, – устало произнес я. – А обо мне тебе никто ничего подобного сказать не может. Почему ты не ценишь мою – как бы это поприземленнее сказать, ну, ладно, назовем – верность?
– И что, по-твоему, я с этой верностью буду делать? Куда мне ее приложить? Или благодаря твоей верности ты времени больше с семьей проводишь, занимаешься моими делами или делами дочери? Ты вспомни, когда последний раз был у дочери в школе? Почему у других семьи как семьи, а у нас одна видимость! – Аня начала рыдать.
В принципе, ничего нового я не увидел. Сценарий ссоры был известен: сейчас, после слез, в меня полетит какой-нибудь предмет. Может быть, не доводить до развязки? Тем временем Аня продолжала:
– Если ты так будешь продолжать, то тогда давай лучше разведемся. Зачем играть в эту игру? Мы еще достаточно молодые люди и сумеем создать новые семьи.
Неожиданно для меня Аня перестала плакать, ее лицо сделалось абсолютно серьезным, и она добавила:
– Честнее будет по отношению друг к другу.
– Почему ты говоришь о таком радикальном выходе из создавшегося положения? Давай попробуем найти иной способ продолжения нашей жизни. Скажи мне спокойно, без лишних эмоций, что, по-твоему, необходимо сделать для нормальной жизни и отношений?
– Я рассказывала об этом много раз, но ничего после моих разговоров не меняется. Зачем повторяться? Честно говоря, не вижу никакого смысла!
– А ты попробуй еще раз. Ведь с сегодняшнего дня я кардинально меняю свой образ жизни, и, может быть, именно сейчас как никогда раньше твои слова упадут на благодатную почву, – с искренней надеждой произнес я, полагая, что готов внимательно прислушаться к пожеланиям жены.
Мне стало понятно, что на сей раз на кон поставлено само существование нашей семьи. Дальше жить как на пороховой бочке было невозможно, хотелось договориться о неких правилах мирного сосуществования в доме.
– Ты все время занят, чем хочешь – работой, друзьями, родственниками, и только потом вспоминаешь о нашем существовании.
– Так больше не будет. Я же тебе сказал! —
Я начинал заводиться и перешел на крик.
– Не ори на меня! Ты хочешь нормально побеседовать, а вместо разговора кричишь как сумасшедший.
– Извини! Больше не буду, продолжай!
– Я хочу, – металлическим голосом произнесла Аня, – чтобы ты больше внимания уделял нам – мне и твоей дочери Кате.
Аня подчеркнула слово «твоей», как будто у кого-то сей факт вызывал сомнение. Я согласно закивал головой, а жена продолжала:
– Надеюсь, что решение о завершении работ в строительстве окончательное, и с завтрашнего дня ты больше не строитель или девелопер, не знаю, как уж там тебя правильнее называть.
Я еще активнее закивал головой, не прерывая Аню.
– И если тебе действительно все равно, что дальше делать, я бы хотела, чтобы ты занялся кинобизнесом. Интересные люди, интересные встречи. Тусовка, наконец!
– Но я же никого там не знаю! Я не представляю, как делается кино, я даже не предполагаю, с чего надо начинать! – возмущенно воскликнул я.
– Ничего, научишься, с нужными людьми познакомишься! Ты же сам мне говорил, что очень легко сходишься с любым человеком. Тем более сегодняшняя встреча с Ольгой. Я не случайно с ней разговаривала весь вечер.
– Хорошо, завтра попробую с ней связаться.
– Это еще не все! Я хочу, чтобы ты купил виллу во Франции у моря, и семья могла все лето проводить на побережье.
– Что еще? – обреченно спросил я.
– Пока все!
И вдруг Аня взвилась:
– А что, я тебе что-то сложное сказала? Или невыполнимое?
Во избежание продолжения скандала я с таким же энтузиазмом, как минутой раньше утвердительно кивал, сейчас отрицательно затряс головой.
– Нет, конечно! С завтрашнего дня, вернее, уже с сегодняшнего, – сказал я, посмотрев на часы: стрелки перевалили за полночь, – начну свою работу в киноиндустрии, а как только ты скажешь, что готова, поедем искать виллу на французском побережье. Видишь, какой я покладистый! Так быстро согласился на все твои условия.
– Да, только для того, чтобы пришло твое согласие, мне пришлось потратить годы… Лучшие годы.
Аня встала и побрела в спальню. Мне очень не хотелось сейчас, после столь бурного объяснения в любви и последовавшего за этим принятия мной ультиматума, делить супружеское ложе. Я пошел в кабинет, расстелил диванчик, приготовленный мной для подобных экстренных ситуаций, прилег, и понял – уснуть не получится. События сегодняшнего дня переполняли меня, цветные картинки как в детском калейдоскопе крутились в голове. И каждый раз, пробегая по кругу, останавливались на образе шикарной женщины, стоявшей в центре импровизированного круга. Это была Ольга Суловская. Да, все одно к одному, не удастся мне избежать романа с кино.
Глава 5
Утро начиналось со страшной головной боли. Страдала вся квартира, вернее, все ее обитатели. Катя, в чем я не сомневался, не сумела проснуться и пойти в школу. Аня, видимо, уже давно вышла на кухню, разводила алка-зельтцер, и, судя по разбросанным на столе упаковкам лекарств, это было далеко не первое средство, которым пользовалась жена. Я тоже не мог спать. Причина была очевидна: избыточное употребление алкоголя накануне.
В прошлом году мы вместе отдыхали с Рубининым в Италии на острове Искья, и там после крупной попойки компания собралась за завтраком, делясь впечатлениями и, в частности, обсуждая, кто сколько спал. Выяснилось, что все члены нашей команды спали по три-четыре часа. Вика Рубинина тогда произнесла фразу, плотно вошедшую в мой лексикон: «Краток и тревожен сон алкоголика». Сегодня это был слоган нашей семьи. Я собрал все силы, встал, боль отражалась в каждом моем шаге. С трудом вышел из кабинета, взял из аптечки проверенное лекарство – ибупрофен. Когда впервые, в Америке, мне порекомендовали модные таблетки, я с нормальным скепсисом в минуту головной боли опробовал их на себе и, испытав облегчение, решил впредь использовать только эти пилюли. Боль довольно быстро улетучилась.
– Как ты себя чувствуешь? – задал я Ане вопрос, не имевший ни малейшего смысла: как могла себя чувствовать женщина, выпившая накануне пару литров шампанского? Поэтому во взгляде жены я прочитал все, что она думает обо мне, о других организаторах вечера, о производителях некачественного французского шампанского и всем остальном человечестве, которое считала виноватым в столь тяжело начинавшемся дне.
– Прекрасно! – еле прошептала Аня.
– Ну и замечательно! – сказал я, сделав вид, что не заметил едкой иронии собеседницы, и ушел к себе в кабинет.
Наверное, следовало остаться на кухне, побеседовать с Аней, войти в ее положение, поблагодарить за мудрые идеи, высказанные сегодня ночью. Но почему-то ничего этого делать не захотелось, а вот о звонке актрисе я помнил очень хорошо. Была только одна проблема: часы показывали половину девятого, и в это время творцы еще спят. Буду ждать, а пока посмотрю в интернете, с чего же знающие люди рекомендуют начинать кинобизнес.
Я, честно говоря, не сомневался, что структура любого бизнеса одинакова, но существуют детали, которые я – человек, более пятнадцати лет занимавшийся коммерцией, – могу постигнуть очень быстро. Здесь требуются правильные учителя и немного удачи. Часа через три моих поисков в интернете я уже четко представлял, с чего начать, с кем встретиться в первую очередь и, главное, на что с самого начала следует потратить деньги. Не могу с уверенностью сказать, что так, как я, поступают все продюсеры – а именно такую роль назначил я себе, – но первым действием необходимо приобрести достойный сценарий. Дальше под интересную историю найти режиссера и с его помощью сформировать команду, а уже под команду и режиссерские замыслы сложить бюджет фильма. Все просто! Что нам стоит дом построить? Даже у меня создалось впечатление, что построить дом сложнее, чем сделать фильм. Мне не терпелось быстрее начать свою кинематографическую карьеру.
В двенадцать часов я решился позвонить Ольге Суловской:
– Оля, доброе утро! Это Вас беспокоит Петр Прокофьев.
Судя по тишине в телефонной трубке, Ольга не представляла, с кем говорит. Я решил ей напомнить, тем более что инициатива, как мне вчера показалось, исходила от актрисы.
