скачать книгу бесплатно
Тот счастия вкусит прекрасных плодов.
И подданный если тобой разорен,
Страшись, коль ко господу взмолится он.
О, крови не лей в беспощадной войне,
Коль мирным путем воцариться в стране
Чужой ты сумеешь! Властитель, ей-ей,
Не стоит владычество крови людей!
Рассказ
Узнал раз один из Иракских князей,
Что некий бедняк так стонал у дверей:
«С надеждой пред дверью предстанешь и ты,
О князь! Потому не гони бедноты!
Коль муки не хочешь ты в царствии том,
Со скорбным будь ласков и добр с бедняком —
Отринув мольбу и о помощи стон,
Нередко владыки теряют свой трон.
В дворце ты вкушаешь полдневный покой,
А бедных на улице мучает зной.
Так знай же: поможет несчастному бог,
Коль прав от царя он добиться не мог».
Рассказ
Раз Дарий – один из славнейших царей —
Охотясь, отбился от свиты своей.
Пастух устремился навстречу один.
Подумал, увидев его, властелин:
«Наверно питает он умысел злой,
Да будет пронзен он на месте стрелой».
Он в миг изготовил свой лук и хотел
Пронзить человека одною из стрел.
Пастух завопил, обуял его страх:
«Не враг я, в меня не стреляй, падишах!
Ведь я из твоих же, о царь, пастухов,
Я службу справляю средь этих лугов».
Испуганный царь, успокоившись, так
С улыбкою пастырю молвил: «Добряк!
Помог тебе, видимо, ангел Серош,
Ты мог бы погибнуть: мой выстрел хорош».
Пастух рассмеялся и молвил царю:
«Коль правду скажу я, добро сотворю.
Ах, это большой недостаток царей —
Не ведать отличья врагов от друзей!
Из подданных кто б ни столкнулся с тобой,
Ты должен бы знать про него: кто такой.
Ты видывал в замке меня, падишах,
О пастбищах спрашивал, о табунах.
Я ныне с любовью навстречу бегу —
Ко мне ты отнесся как будто к врагу.
Могу распознать я любого коня
Из тысяч других, если спросишь меня.
Я тверд и разумен в служебных делах,
Будь пастырем паствы народной, о шах!»
Совет показался властителю мил,
И он пастуха за него наградил.
Пошел он и думал: «Запомню навек,
Что молвил сегодня мне сей человек».
Ах, если мудрей властелина пастух,
В том царстве увидишь немало разрух!
Превыше Сатурна коль взнесся твой трон,
Властитель, услышишь ли жалобный стон?
Так чутко дремли, чтобы жалобы крик
Мгновенно в твой слух беспокойный проник.
Ведь если обижен кто в царстве твоем,
Ты также виновен в насилии том.
Кусая прохожих, виновен не пес,
А тот человек, у кого он возрос.
Владеешь ты словом, Са’ди. Так вперед!
Как меч, это слово победу дает.
Скажи все, что знаешь, – одобрит господь.
Долой лихоимство и грешную плоть!
Иль жадничай грубо, но истин не жди,
Иль, плоть обуздав, молви правду, Са’ди!
О сочувствии беднякам
Не надо насилья над теми, кто сир,
О царь! Постоянства не ведает мир.
На слабого ты не накладывай гнет,
Ведь может случиться, что в силу войдет.
Пощады не жди, если тот победит,
Кто сам от тебя натерпелся обид.
Врага уважай, хоть и мал он на взгляд:
Есть горы – из мелких камней состоят.
Коль вдруг муравьи сообща нападут,
Осилят и льва, как бы ни был он лют.
Один волосок шелковинки слабей,
Сплетенный с другими, он крепче цепей.
Спокойствие близких дороже казны,
Она ни к чему, были б души вольны.
Правитель, имей уваженье к правам,
Смотри, как бы не был бесправен ты сам.
Терпи, угнетенный! Наступит черед:
Усилишься ты, а тиран твой падет.
Духовно воздействуй на буйство людей,
Духовные силы телесных сильней.
Засмейтесь, уста угнетенных, ведь власть
Тирана должна же когда-нибудь пасть.
Встаем, барабанный заслышавши бой,
Но как безразличен нам сторож ночной!
В свои погружен караванщик дела,
Его не заботят страданья осла.
Страданья тебе неизвестны, пускай,
Все ж, видя несчастных, в беде помогай.
Коль ты не послушаешь – жаль, но сейчас
Хочу привести я об этом рассказ.
Рассказ
В степи, где Сирийскому краю конец,
В пещере укрылся от мира мудрец.
В сем темном пристанище, подвиг верша,
Довольством его наслаждалась душа.
Обличием тощ, нравом ангел он был,
А имя его Ходадуст-Феофил.
Пещеру святой не хотел покидать,
И к ней на поклон собиралася знать.
В смиренье и в нищенстве каждый мудрец
Плотским вожделениям видит конец,
Влачит из деревни в деревню он плоть
Свою, чтоб ее искушенья бороть.
В краю, где спасался сей старец честной,
Правителем был угнетатель лихой,
Насилья которого претерпевал
Безропотно всякий, кто беден и мал.
Безжалостен, мрачен, свиреп и хитер,
Над краем печаль он и скорбь распростер,
И часть населенья бежала, о зле
Чинимом молву разнося по земле,
Другие ж остались, бессильны пред злом,
Проклятья твердили и ночью, и днем.
О горе! В местах, где вселилась беда,
Смеющихся уст не видать никогда.
Правитель к отшельнику ездил порой,
Вниманья ему не дарил муж честной.
И вот он воззвал: «О любимец небес!
Почто на меня не возводишь очес?
Я с дружбой к тебе прихожу, почему ж
Враждебно меня ты встречаешь, о муж?
Забудем, что я управитель земли,
Как нищим, внимание мне удели.
О нет, не прошу я меня предпочесть,
Как всем, окажи мне такую же честь».
Услышал воззвание сие Ходадуст,
И гневное слово сорвалося с уст:
«Внемли же, о князь! Ты – насильник людей,
Любить не могу я подобных князей.
Я господу друг, ты же враг его злой,
И в дружестве быть не могу я с тобой.
Тебя ведь врагом почитает господь,
И мне ли враждебность к тебе побороть?
И если ты дружбу ко мне возымел,
Не делай враждебных создателю дел.
И если ты руку целуешь мою,
Ступай и люби всех, кого я люблю.
Коль другу господнего друга ты враг,
Друг божий тебя не полюбит никак».
Едва ли насильник спокойно заснет.
Коль подданных будит насилия гнет!
Голод в Дамаске
Раз голод ужасный упал на Дамаск,
Забыли любовники радости ласк,
Скупилося небо, иссохла земля,
Забыли о влаге леса и поля;
Вскипели от зноя источники вод,
И влага была лишь в очах у сирот,
А если б дымок заприметили вы —
То были стенанья и вздохи вдовы;
Деревья без листьев, без свежих ветвей,
И немощны руки былых силачей;
Сады саранча пожирала, и вот —
Пожрал саранчу с голодухи народ.
Тогда-то приятель меня посетил;
Весь – кожа да кости, болезнен и хил,
А прежде был знатен, богат и силен.
Такой переменой я был удивлен,
Спросил я его: «О мой искренний друг,
Что сталось с тобой неожиданно, вдруг?»
На это он гневно в ответ произнес:
«Ужели не знаешь? К чему сей вопрос?
Ужели не видишь мучений людских?
Ведь горе достигло пределов своих.
Нам более влаги не шлют небеса,
До них не доходят мольбы голоса!»
«Тебе что за дело? – сказал я в ответ. —
Яд страшен, где противоядия нет,
Ведь мрут неимущие, ты же богат;
Ведь утку разливы воды не страшат».
Мой друг, с сожаленьем взглянув (на глупца
Так смотрят обычно глаза мудреца),
Ответил: «Ужель не протянешь руки,
Увидевши друга в стремнинах реки?
Не голоден сам я, но видя, как мрут
От голода люди, стал бледен и худ;
Разумный, равно как от язвы своей,
Страдает, увидевши язвы людей, —
