скачать книгу бесплатно
– Егор решил остаться в Москве, – холодно ответил Александр. – Сейчас я продиктую тебе его телефон. Он живет…
– Слушай, ты, – прошипела Виктория. – Думаешь, сможешь играть со мной в свои игры? Если ты немедленно не отправишь его обратно, я все… все расскажу! Он узнает, что ты сделал!
– Расскажи, – прервал Александр. В его голосе звенела тихая, убийственная ярость. – Расскажи, и ты очень пожалеешь. Потому что я расскажу, что сделала ты.
После контакта с лужей кроссовки промокли напрочь. Оставляя мокрые следы, Егор поплелся прочь от входа. Неподалеку толклась группа молодежи, которую тоже завернули бдительные билетеры. Молодежь это обстоятельство отнюдь не расстроило. Оккупировав ближайшие скамейки, ребята со звонкими щелчками раскупорили пивные банки и принялись взахлеб обсуждать что-то интересное. До Егора долетали лишь отдельные слова и хохот…
Как же это здорово: вот так сесть на скамейку, потрепаться о чем-то бессмысленном и выпить, не беспокоясь о каком-то Михайлове и его личной жизни! Егор вздохнул с легкой завистью. Им-то хорошо… Попьют пивасика, посмотрят игру, погалдят на трибунах, помашут флажками и плакатами… а ты тут сидишь, как дурак, глядя на запертые двери главного входа, и еще на что-то надеешься.
На запертые двери…
…главного входа.
Егор подскочил, как ужаленный. Да, билетеры берегут центральные двери, но ведь есть еще и боковые! Игроки уже наверняка внутри, но обслуживающий персонал выходит покурить, встретить реквизит. Возможно, сейчас идет последний прогон, проверяется оборудование, выставляется свет, микрофоны… Обслуживающий персонал расставляет на столиках жюри минеральную воду, спонсоры ревностно следят, чтобы их баннеры были видны отовсюду. Словом, за кулисами царит суета. Проскочить под шумок – плевое дело. Главное – не засыпаться на какой-нибудь ерунде…
Чувствуя себя не то Джеймсом Бондом, не то Штирлицем, Егор отправился на поиски служебного входа.
Дверь он обнаружил быстро, вот только охранял ее какой-то мосластый цербер с хмурым взглядом. Пройти мимо него просто так было невозможно. Скрываясь за криво выстриженными кустами, Егор приуныл.
Похоже, блестящий план провалился…
Цербер, уныло обозрев окрестности, вошел внутрь, заперев за собой дверь. Егор подошел, подергал… Ну да, закрыто, а чего ты хотел? Вышколенного дворецкого с канделябром, ковровую дорожку, усыпанную лепестками роз? Восторженных фанатов с плакатами и пазлами…
Собери Егора Черского в полный рост, и будет тебе счастье!
Как же, жди…
Ничего не будет. Задание провалено. Максимум, ты сейчас пойдешь на игру, получишь удовольствие, а завтра доложишь несостоявшемуся начальнику, что провалил задание, на радость патлатой грымзе. Впрочем, можно не докладывать. Ты просто не придешь, скрывшись с горизонта раз и навсегда. В характеристику красным маркером впишут обидное «безнадежен», папочка пристроит тебя в собственную компанию на более или менее бессмысленную должность, и ты, ощущая лопатками недобрые взгляды, торжественно перейдешь в категорию офисного планктона. Утром – парковка на личном «Фольксвагене», кофе из мудреного аппарата в кабинете, два часа пасьянса «Паук» или нового ужаса всех офисов – каменной лягушки, плюющейся разноцветными шариками, потом обед в «Макдоналдсе» или любом другом заведении быстрого питания… Гамбургер на обед, чикен-бургер на полдник, крылышки в кляре, молочный коктейль и ведерко колы – и вот ты уже толще на десять кило, тяжело вздыхаешь, завязывая шнурки, и с трудом поднимаешься по лестнице. На работе тебя терпят лишь потому, что твой папочка – Сам, втайне ненавидят и завидуют. Однажды на твоем авто нацарапают гвоздем неприличное слово из трех, пяти, семи и более букв и с восторгом будут повизгивать у окошек, глядя, как ты в бешенстве шлепаешь по лужам, матерно призывая громы и молнии на голову обидчика. Но хохот прекратится, когда ты, мстительно ухмыляясь, займешь новую должность и заставишь всех своих обидчиков делать бессмысленную работу в новогодний вечер.
Ужас.
Егор тряхнул головой, отгоняя невеселые мысли.
И к чему нюни распустил? В конце концов, Михайлов еще никуда не делся, и даже если устроиться в «Желтуху» не удастся, не катастрофа. В конце концов, желтый листок – не предел мечтаний. Есть более серьезные издания, в которых можно освещать реальные события и проблемы, а не алкогольные перипетии актерских династий.
По дорожке, пыхтя, как паровоз, шел молодой худющий парень, темноглазый и темноволосый, со слегка асимметричным лицом, с трудом волоча гигантские сумки. Лямка одной из них внезапно оборвалась. Сумка шлепнулась на асфальт, из ее разверзшегося нутра полезли какие-то блестящие тряпки. Парень выругался, бросил на землю вторую сумку и начал запихивать тряпье внутрь. Егор, равнодушно взиравший на это из своего укрытия, неожиданно сообразил: парень идет к служебному входу.
– Давай помогу, – сказал Егор, подскочив к парню.
Тот дернулся от неожиданности, но потом облегченно вздохнул;
– Спасибо. У нас машина сломалась, пришлось на метро переть все это барахло… Игра еще не началась?
– Вроде нет, – сказал Егор и, охнув, взвалил на себя сумку. – А что тут?
– Ай, ерунда всякая, – отмахнулся парень и тоже с трудом поднял баул. – Костюмы и кое-какой реквизит.
– Ты за какую команду играешь?
– За Москву. Только я не играю. – Парень постучал в запертую дверь. – Я пою.
Гамадрил в форме охранника высунул физиономию в щель, а потом неохотно пропустил Егора и его нового знакомого внутрь.
– В смысле «поешь»? – не понял Егор. – Куда это волочь?
– Вон туда, за сцену… Третья дверь. Что ты спросил?
– Что значит – поешь? Ты артист?
За дверью их встретил многоголосый хор. В воздухе витал запах пота и алкоголя. На старом облезлом столе красовались недоглоданные бутерброды, полупустая бутылка коньяка и лохматые дольки лимона, который не то рубили тупым ножом, не то грызли, отбивая вкус спиртного. Рослый парень в синем свитере воздел руки вверх, увидев ввалившихся в комнату:
– Димон, блин, ну где тебя черти носят? Давай сюда это барахло. Чего мобильник выключил?
– Батарейка села, – кряхтя, ответил спутник Егора и сбросил сумку на пол. – Мне, наверное, надо микрофоны опробовать?
– Дима, расслабься, ты не в опере, – снисходительно сказал мордастый парень с бородкой, прихлебывая из кружки не то сдобренный коньяком чай, не то разбавленный чаем коньяк. – Как споешь, так и споешь, тебя один хрен никто не увидит. Если что – позор достанется нам.
– Как и слава, – фыркнул Дима. – Пойду я покурю.
– Далеко только не уходи, до начала полчаса, скоро народ будут запускать, – предупредил парень в синем свитере.
Дима не ответил и вышел за дверь. Егор последовал за ним. Дима закурил, прицельно стряхивая пепел в кадку с искусственной пальмой.
– Ты тоже играешь? – спросил он Егора.
– Нет, я репортер. Кстати, ты не знаешь, где тут ответственный за связь с прессой? Я не аккредитован.
– Ну, наверное, надо к редакторам подойти, я, честно сказать, не знаю. Ты об игре будешь писать?
Егор отрицательно помотал головой.
– Нет, мне бы с Михайловым поговорить. Как думаешь, это реально?
Дима пожал плечами и огляделся по сторонам: пожарный нещадно гонял всех курильщиков за кулисами. Правда, его все равно не слушали и курили.
– Фиг его знает. Вообще-то попробовать можно. Но это на банкете после игры. Михайлов сегодня точно в жюри, у нашей команды шутка есть про него. А на банкет он всегда приходит и напивается в зюзю. Вот тогда и бери его тепленьким. Если хочешь, я тебя проведу. Там вечно ошивается кто попало.
– Спасибо, – потеплевшим голосом сказал Егор. – А то меня под это интервью на работу берут.
– Да нет проблем, – отмахнулся Дима. – Ты тут потолчешься или как?
– В зал пойду, у меня есть билет.
– Ну, после игры подойди к сцене, я тебя проведу.
Два часа пролетели на одном дыхании. Недавний благодетель Егора, продавший билет, явился за пару минут до начала, насупленный и злой, но уже через четверть часа выл от хохота, шлепая себя ладонями по коленям. Егор же, с интересом следя за происходящим на сцене, высматривал нового знакомого. Однако Дима так и не показался, хотя членов его команды Егор узнал сразу. И только когда команда исполняла финальную песню, Егор догадался посмотреть на людей, скромно стоящих в уголке за стойками микрофонов. Дима старательно подвывал игрокам, и, судя по его сосредоточенному лицу, старался изо всех сил.
После игры Егор занял позицию рядом со сценой, терпеливо пережидая, пока редкие оставшиеся зрители фотографировались на память с любимыми кавээнщиками. Дима запаздывал. И только когда Егор уже потерял терпение, он высунулся из-за кулис.
– Блин, прости, я забыл, – торопливо сказал он, отмахнувшись от охранника. – Это наш, наш… Пошли, там уже дым коромыслом.
– Михайлов там?
– Куда ж он денется? – фыркнул Дима. – Сидит, разглагольствует о том, что КВН нынче совсем не тот, что раньше.
– Пьяный? – спросил внезапно развеселившийся Егор.
– Ну, уже на бровях. Так что поторопись…
В большой комнате – не то бывшей гримерке, не то кладовой, заставленной отслужившими свое декорациями, действительно яблоку негде было упасть. Игроки и немногие члены жюри шумно выпивали, закусывали и галдели, обсуждая игру, вспоминая понравившиеся шутки. Дима в этом людском водовороте мгновенно потерялся. Егору сунули пластиковый стаканчик с водкой, которую он машинально выпил. Гадкое теплое спиртное мгновенно обожгло горло. Егор закашлялся. Кто-то сердобольный сунул ему яблоко. Стаканчик снова оказался полным, когда это произошло, Егор не заметил, но снова выпил. После третьей порции, ощутив приятный шум в голове, он вышел в коридор в поисках туалета.
Он оказался за узкой обшарпанной дверью. Внутри, сидя на подоконнике, курил Михайлов. На вошедшего Егора он покосился затуманенным взором. Егор застыл на пороге.
– Заходи, – махнул рукой с зажатой сигаретой Ефрем. – Это общий сортир, не мой личный.
– Спасибо, – нерешительно буркнул Егор и скользнул в единственную кабинку. Мочиться на глазах у звезды казалось как-то неприлично. Михайлов отрешенно смотрел в стену, выпуская клубы дыма. Егор вышел из кабинки и направился к раковине.
– Бабы – зло, – выпалил вдруг Ефрем.
– Что? – не понял Егор.
– Ты женат?
– Пока нет.
– Во-от! – протянул Михайлов со своей знаменитой интонацией. – И не женись никогда. Все беды от бабья.
– Правда?
– Правда. Вот, к примеру, моя последняя – сука та еще…
Не веря неслыханной удаче, Егор сунул руку в карман, вытягивая диктофон. Пластиковая сигарка выскользнула из пальцев и предательски ухнула вниз, стукнувшись о кафель. В пьяных глазах Ефрема появился нехороший блеск.
– Ты журналист, что ли? – грозно спросил он. У Егора засосало под ложечкой. Он поднял диктофон и отрешенно кивнул.
– Вы уж меня простите, просто мне очень нужно сделать интервью с вами. И как раз на тему, какие бабы – стервы.
Михайлов смотрел в глаза Егора тяжелым, каменным взглядом. Зажатая в руке сигарета медленно тлела.
– А, пиши, – вдруг махнул он рукой. – Я все скажу, чего мне скрывать?
– А фото можно сделать? – расхрабрился Егор.
– Фото? Можно. Но не здесь же. Пойдем в зал, я сяду в кресло, там и снимешь.
Разговаривать с Ефремом оказалось не так уж и сложно, даже без предварительной подготовки. Актер сам выложил кучу животрепещущих подробностей, пустил слезу, наигранно пожалел о распавшемся браке, эффектно позировал для фото и наконец отправился за кулисы.
– Знаешь, почему я тебе все сказал? – вдруг спросил Михайлов, уцепившись за массивную статую чудо-птицы, символа игры. – Ты хороший парень, умеешь слушать. Только не пиши, что я алкаш и дурак, хорошо? Красиво напишешь, обращайся без проблем. Всегда рад буду поговорить.
Егор кивнул, украдкой проверил качество записи на диктофоне, просмотрел сделанные снимки. Он был совершенно счастлив. Хорошо, что сегодня он не на машине приехал!
Выпитая водка бурлила в голове. Московские дороги его еще пугали, водил он неважно. Так что верный автомобильчик пришлось оставить во дворе. Спотыкаясь о разложенные за кулисами мотки проводов, Егор неуверенно тыкался во все двери. И где тут, простите, выход?
Светлая дверь мелькнула впереди. У выхода маячил охранник, посмотревший на Егора с презрением. Гордо вскинув голову, тот прошел мимо, споткнулся о порог и выпал наружу. Охранник мерзко загоготал вдогонку. Егор поднялся и отряхнул брюки. Да, свалился, и что? Зато интервью с Ефремом Михайловым у него в кармане, и – в перспективе – рабочее место тоже.
Дима сидел на скамейке у выхода и курил. На Егора он посмотрел вполне дружелюбно.
– Получилось?
– Ага. Спасибо. А ты чего сидишь тут? А не отмечаешь вместе со всеми?
Дима скривился.
– Мне на работу завтра. Так что пить не могу.
– Чего ж домой не едешь? – спросил Егор и уселся рядом.
– Некуда. С квартиры турнули. Надо новую искать. Жду вот, пока люди напьются, может, удастся к кому напроситься на ночлег.
– Так поехали ко мне, – предложил Егор. – Ты мне помог, я вроде как должен тебе. Переночуешь, а там, глядишь, и хата найдется.
– Ты серьезно? – оживился Дима.
– Серьезно.
– Класс! А пожрать у тебя ничего нет?
– Найдем, – усмехнулся Егор. – Поехали, пока метро не закрыли.
Главный редактор прихлебывал остывший кофе и читал интервью. Егор с деланым равнодушием рассматривал собственные ногти. В кои-то веки решился добраться на работу за рулем собственного авто, и тут на тебе, такая пакость, колесо проткнул… Запаска была, и даже заменить дырявую шину удалось в рекордные сроки. Хорошо еще, что это случилось на тихой улочке, а не на оживленной автостраде. Вот только вывозился в грязи, как свинья. Руки пришлось мыть в туалете, где мыло, очевидно, было неслыханной роскошью… Ну и пусть… Не хватало еще из-за ногтей переживать.
Егор чуть слышно вздохнул и потупил взор.
Блин, и штанина грязная! Позорище! Что люди подумают? Егор перевел взгляд на руки редактора. Волосатые ручонки Искандера Давидовича блистали перстнями и свежим маникюром. Егор снова вздохнул…
Со вчерашним помощником никаких проблем не было. Дотащившись с Димкой до квартиры, они доели остатки яичницы с колбасой и рухнули на диван валетом. Дима сразу же уснул, а Егор еще долго ворочался с боку на бок, стараясь не задевать соседа. Потом, не выдержав, встал и уселся за ноутбук.
Через три часа статья была написана.
Утром Димка соскочил ни свет, ни заря, даже кофе не выпил и, расшаркавшись в дверях за предоставленное гостеприимство, сбежал. Егор же, отчаянно зевая, распечатал статью, нашел в ней кучу нелепостей, появившихся явно под влиянием позднего времени суток, двух порций водки и двух кружек кофе, и уселся за правку. Работа так захватила его, что он едва не опоздал к потенциальному работодателю. Выскочив из дома в страшной спешке, Егор немедленно влез обеими ногами в лужу, а потом еще и колесо проколол по пути. Сидя на жестком стульчике, он думал, что день, начавшийся так скверно, должен и продолжиться соответственно. Статью редактор немедленно выбросит в окно, а самого писаку назовет бездарностью, попавшим на журфак «за красивые глаза». Стульчик впивался в ягодицы железными болтами, которые (Егор с жаждой мщенья покосился на редактора) были ввинчены специально для причинения наибольшего ущерба.
– Ну, что я могу сказать, – сказал редактор. – Недурственно, недурственно… Только вот этот абзац надо выкинуть, заголовок поменять, он канцелярщиной отдает. Вы, Игорь…
– Егор.
– А, да, Егор… Вы, Егор, мастер больших объемов. Это хорошо, но только с одной стороны. У меня тут в штате полно дурочек и дурачков, за которыми переписывать приходится кучу информации в два абзаца. Они вот так, – редактор помахал в воздухе листочками, – не напишут. У вас хороший стиль, четко расставлены акценты. Михайлов предстает не тупым алкоголиком, каким является на самом деле, а жертвой обстоятельств. Но! У вас, Егор, нет опыта, в отличие от зубастых и бездарных коллег, которые привыкли писать информацию по две или две с половиной тысячи знаков плюс скверные фото «звезды» на унитазе. А народу в нашем издании нужно именно это! Сможете?
– А это обязательно? – осторожно спросил Егор.
