скачать книгу бесплатно
Всё это время Халиль не уставал повторять, что он бережет трон для Пир-Мухаммеда.
При этом принц вместе со своей любимой женой полностью заняли царский дворец и вели себя, как полновластные государи.
Но вот Халилю доложили, что законный наследник переправился через Амударью.
Вопреки всем своим заверениям, самозваный правитель послал против него 30-тысячное войско во главе с Султаном-Хусейном.
Незадачливый наследник был отброшен в Северный Афганистан, при этом у победителя Хусейна развилось такое головокружение от успехов, что он снова посчитал себя достойным высшей власти и повел войска на Самарканд.
Халиль занялся подготовкой к обороне.
Да и Пир-Мухаммед, не собиравшийся выходить из большой игры, начал набирать новое войско.
Стоит напомнить, что все трое были по отношению друг к другу двоюродными братьями – членами одной и той же «крепкой» Семьи, питомцами одного и того же Дома.
И вот через считанные месяцы после смерти великого эмира в стране, которую ее создатель считал «образцовой державой», наступило то, о чем Тимур не мог помыслить даже в страшном сне – великая смута.
О борьбе, в которую включились законный наследник и двое самозванцев, хотя и царского рода, можно рассказывать очень долго.
Эта борьба шла с переменным успехом и имела множество драматических нюансов, пока всем не стало ясно, что ни один из претендентов не в силах одолеть двух других.
Словом, ложилась абсолютно патовая ситуация.
И вот тут-то нежданно для многих на арене событий появился богобоязненный, «тихий» Шахрух.
Младший сын великого эмира словно бы только сейчас вспомнил, что по своему положению он имеет больше прав на верховную власть, чем, по крайней мере, двое молодых самозванцев.
Итак, претендентов стало четверо.
В тот же период держава Тимура начала «усыхать»: от нее отпал Азербайджан с Тебризом, а также Ирак.
Под Тебризом жуткой смертью погиб Мираншах, и теперь Шахрух остался единственным здравствовавшим сыном Тимура, что, конечно же, существенно подкрепляло его претензии на престол.
Глава 12. ЗВАНЫЙ УЖИН
Когда я оказался уже в третий раз за последние дни во владениях Надыбина, у меня появилось стойкое ощущение, что я знаком с хозяином давным-давно и знаю о нем и его привычках решительно всё.
Сегодня в особняке царило непривычное оживление, собралась, должно быть, вся прислуга, включая приглашенный персонал. Вежливый садовник облагораживал клумбы и подстригал живую изгородь, кухарка с помощницей колдовала у плиты, горничная в кокетливом фартучке смахивала пыль с экспонатов коллекции, какой-то квадратный тип, похожий на мистера Мускула, чистил пылесосом ковры…
Естественно, всех этих людей я видел впервые.
Само собой, нес свою молчаливую вахту водитель Анатолий.
Но я уже знал, что к вечеру, после ухода гостей, все эти люди тоже покинут особняк, и Надыбин останется в своих многочисленных комнатах один.
К моему удивлению, телохранителя у него не было вообще.
На мой вопрос Надыбин ответил, что в этом нет нужды. Поселок надежно охраняется по периметру, повсюду установлены телекамеры слежения и приборы сигнализации, которые, как можно предположить, действуют весьма эффективно, ибо за все годы, что существует эта «деревенька», здесь не случалось ничего криминального.
«А кто же тогда в тебя стрелял, Мишаня?! – вертелось у меня на языке, но я промолчал.
Время задавать такие вопросы, еще не пришло.
Но даже не будь злополучного выстрела, следы которого я видел собственными глазами, лично мне в таком доме было бы по ночам жутковато.
Не подлежало сомнению и то, что Надыбин обходился без женской ласки, по крайней мере, в текущий период своей жизни. Нигде не было заметно следов той неуловимой атмосферы, которые обычно оставляет после себя близкая женщина. Правда, на второй этаж, где находились его личные апартаменты, хозяин меня еще не приглашал, но мне почему-то казалось, что и там я обнаружу лишь унылые свидетельства его отшельнического образа жизни.
Похоже, этот человек и впрямь был одержим единственно своей навязчивой идеей, которая заменяла ему прочие радости жизни.
Бедный Надыбин…
* * *
Гости прибыли минут через сорок после меня.
Две пары, каждая на своем дорогом автомобиле с водителем.
К этому времени в столовой, которой, похоже, Надыбин пользовался крайне редко, уже был накрыт стол. Столовая располагалась в противоположном от кабинета крыле здания и соединялась с верандой, которая смотрела своими большими раскрытыми окнами на зеленый уголок сада с беседкой.
Я уже приметил, что, несмотря на некоторую прижимистость, Надыбин любит комфорт и удобства, не скупясь на хозяйственные расходы.
По случаю званого ужина в доме появились еще двое молодых людей, – как я понимаю, гарсонов для подачи готовых блюд.
Гости были те самые, которых так красочно описали мне мои приятельницы Жанна и Юля.
Первым прибыл племянник Надыбина вместе с женой.
Юрий Павлович, генеральный директор фирмы, внешне весьма походил на своего дядюшку (всё же родные гены!) – такой же статный, крепкий и благополучный, с той же сумасшедшинкой во взгляде. Вместе с тем, у меня сразу же возникло чувство, что внешними приметами их сходство и исчерпывается. По доброй воле племянник не стал бы искать библиотеку Улугбека, да и другим не дал бы на это дело ни рубля.
Его жена Эмма – невысокая, подвижная, с острым носиком и цепкими глазками – была похожа на затаившуюся лисичку, которая не упустит случая ухватить посильную добычу, особенно если та зазевается. По тем взглядам, которые она бросала на мужа, нетрудно было заключить, что она охотно признает в нем семейного лидера и не жалеет сил для обустройства их семейного гнездышка, но и требует от спутника жизни ответной верности.
Когда нас знакомили, Эмма скользнула взглядом по моему «простонародному» костюму, и на ее тонких губах промелькнула красноречивая ухмылка.
Я понял, что дамочка без колебаний занесла меня в черный список знакомых, которых с легким сердцем можно не приглашать на семейные торжества.
Следом за этой парой приехала «мачеха» с собственным сыночком.
Что ж, Жанна и Юля, описав ее, ничуть не погрешили против истины.
Если бы я не был заранее посвящен в родственные отношения этой семьи, то решил бы, что Лариса Леонардовна, скорее, – дочь Надыбина, настолько привлекательно и молодо она выглядела.
Тоже невысокая, но очень стройная, с тонкими изящными ногами и узкими бедрами, она, полагаю, при вечернем освещении могла бы даже без особых ухищрений выдавать себя за девушку. Ее пышные вьющиеся рыжеватые волосы, перехваченные бархатной лентой, подчеркивали горделивую посадку головы. А выразительные темные глаза могли обмануть своим выражением наивности даже такого искушенного типа, каким я считаю себя.
На ней было черное, простого покроя, но весьма дорогое платье, с которым превосходно гармонировали бриллиантовые сережки и золотое колье.
Женщина-праздник, чего тут добавишь!
Она подарила мне мягкую, приветливую улыбку и протянула руку для пожатия, но таким жестом, который свидетельствовал о привычке протягивать ее для поцелуя.
Определенно она была не из той породы, кто оценивает нового знакомого только по одежке.
Ларису сопровождал ее сын – тщедушный херувимчик с мягким безвольным подбородком, выглядевший подростком, хотя по моим «агентурным» сведениям ему было хорошо за двадцать.
Он держался на пару шагов позади матери и, казалось, витал в каком-то другом мире, в упор не замечая окружающих.
Несмотря на любезные улыбки, чувствовалось, что для всех предстоящая процедура в тягость. Очевидно, наш хозяин тоже осознавал это, намереваясь быстрее закончить мероприятие, которое еще и не началось-то.
Явно пренебрегая светской беседой, он провел гостей в столовую. Здесь велел прислуге выйти и закрыть за собой двери, а затем жестом предложил нам располагаться за накрытым столом.
Выждав, когда все рассядутся (сам он так и продолжал стоять), Надыбин обвел пристальным взглядом своих родственников и заговорил, бросая слова, как тяжелые гири:
– Дорогие гости! Я попросил приехать вас потому, что намерен сделать важное заявление. Собственно, вы уже давно знаете о том, что я мечтаю посвятить остаток своей жизни научному поиску. Я хочу устроить всё так, чтобы никакая мелочь не отвлекала меня более от моих планов. Поэтому я намерен ликвидировать дело, продав его кому-либо из наших партнеров. Пускай вас это не тревожит, ибо каждый из вас, то есть, я имею в виду тебя, Юрий, и вас, Лариса, получит свою долю, которой будет вправе распоряжаться самостоятельно.
– Но, дядя Миша, почему вам непременно хочется устроить революцию? – воскликнул племянник, несомненно, продолжая давний спор. – Наша фирма имеет устойчивые перспективы, дает стабильный доход, вот и пусть работает. А деньги на экспедицию, раз уж без нее никак нельзя, можно взять в кредит. Одно другому не помеха. Зачем нужна эта горячка, не пойму!
Надыбин насупился:
– Есть хорошая поговорка о двух зайцах, и я намерен следовать заключенной в ней мудрости. Жизнь, к сожалению, полна нежданными поворотами и казусами. У Шлимана финансовые дела тоже шли превосходно. Но когда он уже готовился переключиться с бизнеса на археологические раскопки, то нашелся некий купец, который оклеветал его и втянул в судебный процесс, из-за чего Шлиман потерял целый год и понес большие убытки. Я не хочу, чтобы нечто подобное случилось со мной. Не хочу зависеть от случая, от стечения обстоятельств, от финансового кризиса, от воли либо интриг других людей. Пусть даже риск ничтожен, я всё равно не хочу испытывать судьбу. Итак, повторяю: я продаю фирму. Я поступлю по примеру человека, который вписал свое имя в историю, – и он поднял глаза на портрет Шлимана, который висел и в столовой тоже.
– Дался вам этот немец! – с досадой воскликнул Юрий.
– Настоятельно попросил бы присутствующих уважать мои взгляды, – на октаву повысил голос Надыбин. – Я, кажется, никогда не позволял себе вмешиваться в ваши личные дела.
– Но это не личное дело! – загорячился и Юрий.
– Нет, личное! – хозяин хлопнул ладонью по столу. – Для меня это личное дело! Не забывайтесь.
– Извините, я имел в виду совсем другое, – пошел на попятную Юрий. – Вот вы предлагаете раздробить капитал… Но это не такая простая процедура, и ее невозможно запустить мгновенно. Мы связаны договорами, у нас есть партнеры, есть клиенты…
– Хорошо, сколько времени потребуется, чтобы закрыть все вопросы?
– Так сразу не ответишь, нужно посчитать…
Должен сказать, что за вспыхнувшей полемикой я следил не очень внимательно. Я вдруг поймал на себе мягкую улыбку Ларисы, улыбку, которая вовсе не выглядела дежурной. Это была улыбка-сигнал, уж я разбираюсь в таких вещах.
Но чтобы вот так сразу, чуть ли не с первой минуты?
А Лариса уже повернулась к Надыбину.
– Я вас прекрасно понимаю, Мишель, – тут она снова послала мне мимолетную улыбку. – Есть вещи, которые нельзя объяснить одной житейской логикой. Вот я, например, хочу издавать газету. И я буду ее издавать, хотя меня тоже отговаривают. Понимаете, я вижу ее перед собой, чувствую, что она будет успешной. Обязательно нужно идти за своей мечтой! – ее глаза влажно заблестели.
Если это и была игра, то весьма искусная.
– Послушайте, Михаил Викторович! Насколько мне известно, ваш любимый Шлиман между раскопками снова и снова возвращался к финансовым операциям, – подала голос лисичка.
Похоже, эта парочка, готовясь к противостоянию со своим упрямым дядюшкой, была вынуждена проштудировать биографию немецкого любителя археологии, подумалось мне.
– Вообще-то, Шлиман даже из своих раскопок сделал бизнес, – нежданно заговорил херувимчик. – Он издавал большими тиражами книги, выступал с лекциями, а главное – тайно вывез лучшие из находок, где было немало золотых вещиц…
– Ты ошибаешься, парень! – отрезал Надыбин, с трудом, как мне показалось, сдерживая ярость. – Свою богатейшую коллекцию находок Шлиман безвозмездно передал немецкому народу. Для него, вечног искателя, это не было бизнесом. Никогда. Это было страстью его жизни!
– Послушайте! – примирительно воскликнула Лариса. – Мы ведь уже обсуждали эту тему. И не один раз. Стоит ли заново идти по знакомому кругу? – она повернулась к Юрию с его лисичкой: – Глава нашего предприятия, уважаемый Мишель, – самостоятельный мужчина, и умеет отвечать за свои поступки. Он знает, что делает. По его настойчивости мы чувствуем, что решение принято раз и навсегда. Давайте же уважать это решение. Притом, если я правильно поняла, детальный разговор еще впереди?
– Да! – кивнул Надыбин. – Сегодня я просто объявил вам о своем решении. В ближайшие дни я должен совершить одну непродолжительную поездку с моим секретарем господином Голубевым, еще раз обращаю на него ваше внимание, прошу любить его и жаловать! – широким жестом он указал в мою сторону.
Я встал и церемонно поклонился.
– После нашей поездки мы с вами соберемся еще раз для детального и уже окончательного разговора, – заключил он. – А ты, Юрий, подготовь к этому времени все необходимые бумаги.
– Вот и чудненько, – улыбнулась Лариса. – А сегодня давайте веселиться. Такой замечательный, теплый вечер! И этот наплывающий запах моря… Вы не пригласите меня на танец? – она чуть наклонилась ко мне и одновременно подала какой-то знак своему сыну.
Гарик поднялся и распахнул двери, ведущие на веранду. Там он поколдовал немного, и вот зазвучала музыка.
Мы с Ларисой вышли на свободное пространство веранды и встали друг напротив друга, начиная танец.
Никто не последовал нашему примеру.
Юрий что-то увлеченно доказывал хозяину, чертя на салфетке некие схемы.
Его Эмма пристроилась за спинами мужчин и кивала головой, очевидно, в знак согласия с мужем.
Херувимчик же и вовсе куда-то исчез. Мельком я заметил, как он прошел через сад. Вскоре во дворе взвыл автомобильный мотор.
– Кажется, ваш сын покидает этот гостеприимный дом, – сообщил я Ларисе.
– Ему смертельно скучно с нами, – рассмеялась она. – По его убеждению, все мы – пещерные люди, не способные оценить всей прелести виртуальной вселенной. Он целиком обитает в компьютерном мире. Я с огромным трудом уговорила его на эту поездку. Гарик согласился лишь потому, что об этом попросил Мишель.
– Стало быть, он уважает мнение Михаила Викторовича?
– В определенной степени, – кивнула она. – Ведь Мишель тоже не от мира сего. Они с Гариком, как это ни странно, – родственные души.
Что-то не похоже, чтобы Надыбин симпатизировал этому парню, подумал я, припоминая, с какой резкостью хозяин оборвал единственную реплику «компьютерного гения».
Однако же меня всё больше волновали флюиды ответной приязни, исходившей от моей партнерши по танцу.
– Сказать по правде, мне было приятно встретить среди незнакомых людей очаровательную женщину с таким удивительно теплым взглядом, – сказал я ей. – Ваша телепатическая поддержка придала мне уверенности, которой мне так не хватает.
– Я вовсе не такая легкомысленная особа, какой, быть может, кажусь, – ответила она с прежней улыбкой. – Я много читаю и просматриваю почти всю нашу городскую прессу. Давно уже обратила внимание на ваши публикации. Из них составила симпатичное мнение о вас, и как об авторе, и как о человеке, хотя ни разу вас не видела. И вот сегодня буквально была поражена, насколько всё совпало. Подобное случается так редко, что я почти влюбилась! – и она дразняще рассмеялась, давая понять, что это признание, быть может, не только шутка.
Ну, давай же, парень, сказал я себе, не теряйся, ведь ворота крепости приоткрылись сами.
– Я как-то не привык, чтобы женщины делали мне комплименты, – признался я. – Но вот выясняется, что это приятно.
– Ладно, тогда рискну сделать следующий ход. Я ведь действительно собираюсь издавать газету. И если у вас что-то не заладится с Мишелем, он ведь очень непростой человек, то я возьму вас к себе. А со мной вам будет легко, – она снова заглянула мне в глаза, и у меня закружилась голова.
До чего же мы, пишущие мужики, падки на лесть!
Между тем, разговор за столом становился всё громче.
