скачать книгу бесплатно
Вообще, это парадокс: он ведь видный мужчина приятной наружности, общительный,
остроумный, не лезет за словом в карман, на каждый чих у него в запасе стих ( вот и у нас рифма получилась), сам постоянно на людях, умеет сделать даме комплимент, и вообще, по натуре – кавалер, джентльмен, рыцарь. А вот постоянной подруги у него нет! Нет, и не было все эти годы, что он живет рядом с нами. И, если можно верить его нетрезвым признаниям, не было и раньше.
Такое убеждение, что он родился на свет убежденным холостяком либо же когда-то в юности ожегся так больно, что это навсегда отвратило его от желания полюбить.
Будто его страшит даже гипотетическая возможность встретить свою суженую. (Или же он панически боится получить отказ? Стать объектом насмешек? )
Так или иначе, он общается с дамами, которые явно не претендуют на многое. И которых уже наутро можно выпроводить с легким сердцем, а то и с чувством облегчения.
Доступность – вот на что он ориентируется. С этой точки зрения понятна его тяга к дамам бальзаковского возраста, явно не избалованным вниманием, которые уж точно не позволят себе никаких сюрпризов, ко всякого рода невзрачным, нескладным особам, а также к дамам легкого поведения, причем самого дешевого пошиба.
Но вот что характерно: даже с самой потасканной особой он ведет себя как вел бы рыцарь с дамой сердца: целует ручки, читает стихи, обращается на «вы», делает витиеватые комплименты, обязательно дарит цветы – хотя бы один цветочек, в крайнем случае, веточку. Никакой пошлости, ни намека на ругань или грубость! Можно утверждать, что многие из этих «разовых» дам уходят от него утром очарованными ( либо ошарашенными ). Но, скорее, его обхождением, чем сексуальными подвигами. Ибо случалось нам иногда слышать раздосадованные женские крики из-за его двери: «Ну давай! Ну что же ты?! Не можешь?!»
Так или иначе, но редко какая женщина появлялась в этом доме вторично. А самый продолжительный из его романов продолжался едва ли больше двух недель.
Впрочем, какие-то женщины, побывавшие здесь хотя бы однажды, иногда звонят ему, порой чуть не год спустя, и он вступает с ними в долгий телефонный разговор из гостиной. Очевидно, абонентки напрашиваются в гости, но Паша всегда находит дипломатичную причину отказать.
В разное время мы часто слышали его высказывания в том смысле, что он никогда не предавал своей свободы и не предаст ее впредь.
Что правда, в последний период, особенно после его болезни, Паша начал соглашаться с тем, что у семейной жизни есть свои плюсы. Вот только, добавлял он, очень трудно найти идеальную половинку, ибо искать следует именно свою половинку. Этот тезис он развил однажды на нашем примере. Сказал, что с его точки зрения, Тамара – идеальная женщина, но она создана конкретно для Геннадия Завесова, как и тот для нее, именно поэтому они ( то есть, мы ) так счастливы. Вот если бы он, Павел, нашел свою «Тамару», тогда непременно предложил бы той руку и сердце. Сразу, не мудрствуя лукаво. Да вот беда, где найти ее, свою половинку?! А всякого рода эрзац, даже в блестящей упаковке, его не прельщает.
Можно предположить, что на формирование его отношения к женщинам огромное влияние оказал пример его матери. Очевидно, он с ранних еще лет понял, что мать не любит отца, может, даже тайно ненавидит его, и это мироощущение получило новый толчок, когда Паша понял, что мать не собирается чтить память об усопшем.
Маслица в огонь добавила и сестрица ( об этом отдельно ).
Раньше он приводил партнерш никак не реже одного-двух раз в месяц. Да еще иногда сам не ночевал дома.
Словом, интимная жизнь у Паши хоть и вяло, но текла.
А вот с прошлого лета – после разрыва с сестрой – все как отрезало. Если же учесть, что этому предшествовало тяжелое отравление и последующий период реабилитации, то можно утверждать, что у Паши почти год не было контакта с женщинами. Точнее – около 10 месяцев. И не похоже, чтобы он особенно страдал по этому поводу. Может, было что-то в санатории, но мы говорим сейчас только о коммуналке.
Притом, ему по-прежнему звонят некоторые из его давних «разовых» женщин, и он по-прежнему ведет с ними душевные телефонные разговоры, читает стихи, говорит какие-то любезности, но от встреч отказывается едва ли не со священным ужасом. И нет исключения из этого правила.
А может, он просто постарел?
В одной из статеек в его газете рассказывалось, будто есть молодые люди, которые по неведомым причинам мгновенно дряхлеют душой, не меняясь внешне.
Может, Паша списал это с себя?
– Уф! На сегодня довольно! – выдохнул Геннадий, ставя последнюю точку. – Даже рука затекла.
– Генчик, я очень сочувствую твоей руке, то давай всё же заполним еще одну карточку, совсем коротенькую.
– Может, завтра?
– Дорогой, давай сегодня.
– А что за тема?
– «Как мы спасали Пашу Плафонова».
Он вздохнул:
–Ладно, но это точно последняя?
– Да-да, милый, последняя! На сегодня.
«КАК МЫ СПАСАЛИ ПАШУ ПЛАФОНОВА»
Нынешний новый год Паша праздновал широко.
Пил беспробудно больше двух недель кряду, отмечая новый год, рождество, святки, старый новый год, а также – заранее – новый год по восточному, лунному, марсианскому, венерианскому и прочим календарям. Плюс день печати, который он отметил ударной дозой возлияний. К середине месяца бедняга находился в состоянии, близком к прострации. Но, надо отдать должное, пил он в основном за закрытой дверью и во хмелю не только не буянил, но становился как бы еще импозантнее.
Как-то среди ночи нас разбудил стук в дверь:
– Тамарочка! Геннадий! – мы узнали голос Лиманской. Но чтобы она стучала среди ночи – невероятно!
Геннадий бросился открывать.
Да, это была Лиманская. С сумасшедшими глазами.
– Извините великодушно! – запричитала она. – Но я боюсь! У Паши раздаются какие-то страшные стоны… Неужели вы не слышите?
Нет, до последней минуты мы ничего не слышали. Ведь в свое время, убедившись в скверной звукоизоляции внутренних перегородок, Геннадий выложил изнутри стены двух наших комнат листами фанеры и гипсокартона. Теперь от соседей к нам не долетало ни звука.
Но сейчас, когда двери на антресоли была открыта, мы убедились в правоте Лиманской.
Мигом натянув спортивные брюки, Геннадий бросился к комнате соседа. Дверь была заперта изнутри.
– Паша! Павел! Открой!
Ответом было нечленораздельное мычание.
Уже не колеблясь, Гена вышиб замок.
Паша, на котором были только полосатые трусы с гульфиком, катался по полу, сцепив руки на животе, а вокруг… Словом, зрелище было неэстетичным, как и витающие в комнате ароматы.
Тамара первой определила, что тут – пищевое отравление и приняла на себя командование операцией по спасению соседа. Лиманской поручила срочно вызвать «скорую», Гене велела перенести соседа в ванную, вставить ему в рот шланг и заставить пить теплую воду, поглядывая однако, чтобы тот не захлебнулся. Сама же, не мешкая, и безо всякой брезгливости принялась готовить клизму.
К тому моменту, когда приехала «скорая», Пашин желудок основательно промыли. По сути, мы спасли мужика для медицины.
И вот что интересно: когда Плафонова уже вынесли на носилках из дома, у калитки остановился патрульный милицейский уазик, из которого выпрыгнул капитан Абоймов – слуга закона, обладавший даром появляться в нужный момент в нужном месте. Пашкин ангел-хранитель.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
