скачать книгу бесплатно
Прочь от тебя
Айрин Лакс
У неё за плечами – неудачный брак и страх новых отношений.У него – разрушенная карьера и отсутствие перспектив в будущем.Каждый из них стремится уйти от своих проблем, реальных и надуманных. Но что если их бег прочь – это лишь движение навстречу друг другу? В оформлении обложки использованы фото со стока shutterstock.Содержит нецензурную брань.
Пролог
За окном – уже поздний вечер… Всё тело ломит от усталости, а голова гудит словно потревоженный улей. Слишком много впечатлений для последних нескольких дней. Я не знаю, каким чудом я ещё держусь на ногах. Литры выпитого кофе сделали своё дело? Или энтузиазм вкупе с упрямством и безвыходностью..? У меня просто нет никакого морального права раскисать. Особенно сейчас, когда впереди появился огонёк надежды и обстоятельства начали складываться в мою пользу.
Хочется растянуться на ровном месте, пусть даже на полу, без единого движения, но надо ещё собрать игрушки и вымыть посуду, собравшуюся за целый день. С игрушками я справляюсь в два счёта. Сейчас, когда маленький разбойник спокойно посапывает, убрать безобразие не составляет большого труда. И на автомате мою посуду, не задумываясь о своих действиях. Вытираю руки о полотенце. На сегодня – достаточно, смотрю на экран телефона. 23-45. Нет, усмехаюсь я. Уже даже не вечер, а ночь… Телефон выскальзывает из влажных пальцев и падает на пол. И в открывшемся окне сообщений я вижу текст:
"Ну что, сука, хорошо устроилась на новом месте?"
Меня насквозь прошибает страхом, а лоб покрывается холодной испариной. Я словно наяву слышу его голос и вижу взгляд тёмно-карих глаз: один глаз прищурен чуть больше другого, и этот взгляд не сулит мне ничего хорошего. Я застываю на месте без движения и смотрю на экран телефона, не мигая, до тех пор, пока он не гаснет. Собираюсь с духом и поднимаю его трясущимися пальцами, вдыхаю до боли в груди и открываю сообщение. Буквы перед глазами пляшут как сумасшедшие, и лишь спустя минуту до меня доходит, что это старое сообщение. Я смотрю на дату, раз за разом вглядываясь в цифры, минувшие в прошлое, и облегчённо вздыхаю. Огромный камень падает с моей души. Я думала, что уже стерла все сообщения из памяти телефона. Уничтожила все его гневные послания, матерные, дышащие злобой и ненавистью. Но, оказывается, что среди сообщений о погоде и рекламных рассылок затерялось одно, напугавшее меня, как сквозняк, внезапно распахнувший закрытое окно.
Я удаляю сообщение и пролистываю ленту сообщений вниз, чтобы убедиться – больше ничего. Одно-единственное упущение, досадная невнимательность с моей стороны. Я откладываю телефон в сторону и повторяю про себя, что ему нет никакого дела до меня и Сашеньки. Всё в прошлом. Я убеждаю в правильности этого утверждения себя до тех пор, пока оно не превращается в аксиому, и поправляю сползшее вниз одеяло, которым укрыт спящий сыночек.
Глава 1
Я никогда не испытывала паники или страха перед лицом многолюдных городов. Выросшая в маленьком городке, численность которого едва ли превышала пятьдесят тысяч живых душ, я с любопытством и жаждой нового впитывала в себя шум и ритм большого города, где мне доводилось учиться. Большого… Смеюсь… По сравнению с теми городами, где я бывала ранее, нынешний кажется просто огромным. Больше миллиона жителей. Подумать только… И сейчас я, сошедшая с поезда, стоя на вокзале, испытываю какой-то необъяснимый ужас перед многолюдной равнодушной толпой. Волны торопящихся людей огибают меня, застывшую неподвижно, словно утёс. Страх. Липкий, противный до одури, он взбирается вверх по ногам, проникая под кожу. Я слышу его скрипучий голос и чувствую, как он скребётся внутри меня, выгрызая для себя место. Он нашёптывает мне, что всё бесполезно. Ты совершенно одна… Тебе не кого положиться… Уезжай прочь и забейся в угол, не высовывая своего носа…
– Маааам…
Тёплая ладошка в моей руке сжимается чуть крепче. Сашенька крепко хватается за мои пальцы, одним своим прикосновением выдёргивая меня из жутких лап кошмарного наваждения. Один жест трёхлетнего ребёнка разгоняет прочь тучи и наполняет меня решимостью.
– Пойдём…
Я закидываю рюкзак на спину и подхватываю сумку. Нужно отойти подальше, достать телефон и позвонить двоюродной тётке. Она обещала встретить меня на вокзале. Поезд немного задержался в пути, но я не вижу тётю Надю в собравшейся толпе. Я пристраиваю Сашеньку на лавочку, доставая его любимую игрушку из рюкзака. Он радостно обхватывает синюю полицейскую машину из мультфильма "Робокар Поли" и начинает жужжать себе под нос.
Гудки, гудки, гудки… Я пытаюсь дозвониться уже минут пять, но слышу только равнодушные гудки. Наконец, тётя Надя поднимает трубку.
– Алло…
Голос звучит недовольно, но я стараюсь не обращать на такие мелочи внимания.
– Добрый вечер, тётя Надя. А я приехала, жду вас на вокзале.
– Кать, ты что ли? Ну поздравляю, поздравляю… А я думала, что ты так, шутя, говорила о том, что собираешься переезжать…
– Нет же, – я вымученно улыбаюсь в ответ, – какие шутки? Мы же на прошлой неделе разговаривали…
– Аааа… – тянет тётя Надя. И молчит.
Я матерюсь про себя. Я отдаю себе в отчёт, что тётя Надя не горит желанием видеть на пороге своего дома племянницу с сыном, но разве не она сама согласилась встретить меня, радушно заявив на похоронах, мол, трудно будет – приезжай, чай не чужие мы. Не чужие. Нет. Но иногда родные кажутся дальше и непонятнее самого казалось бы чужого человека. И я ведь приехала не как снег на голову, а заранее созванивалась, заручившись её согласием. Но сейчас понимаю, что то была лишь элементарная вежливость, не более…
Не люблю просить… А в голове слова матери, шепчущей вполголоса: "Просите – и вам дадут, ищите – и найдете, стучите – и вам откроют. Потому что каждый, кто просит, получает, и кто ищет, находит, и тому, кто стучит, откроют." (Св. Евангелие от Матфея 7:7,8)
Пропадите вы все пропадом со своими проповедями!.. Я вдыхаю поглубже и как можно спокойнее произношу:
– Значит вы не встретите меня, как договаривались? Я с Сашенькой на вокзале сижу…
– Мне бы твои заботы, – нехотя выдавливает из себя тётка, – дел по горло. И сын уже умотал с друзьями гулять…
– Хорошо, – соглашаюсь я и добавляю прежде, чем она отключится, – если у вас не получается, тогда я сама подъеду. Адрес только точный скажите…
Я отметаю в сторону ошмётки своей гордости и заталкиваю куда подальше стеснительность и стыдливость. Мы провели в поезде трое суток. У меня на руках трёхлетний ребёнок. Уже пол-десятого вечера, он голоден и хочет спать.
– Так ты ко мне жить, что ли приехала? – изумляется тётя Надя.
– Не жить, – отвечаю я как можно более миролюбиво, – тёть Надь… Мы же договаривались, что вы встретите меня с сыном на вокзале… Сейчас уже поздно, Сашенька устал. Я совершенно не знаю города и мне негде остановиться кроме как у вас. Надолго я у вас не задержусь. Мне бы только переночевать.
– У меня самой семеро по лавкам… – нехотя выдавливает из себя тётка.
– Мама говорила, что на вас можно положиться, – не отступаю я. Возможно, не очень хорошо прикрываться словами покойницы, но иного выхода нет.
– Хорошо, – соглашается со вздохом тётя Надя, – пристрою тебя на ночь. Всё же не чужие…
Она называет мне адрес и отключается. Не чужие мы. Нет. Но пороги мне приходится обивать так, словно я паразит или пиявка, желающая присосаться к ней навеки вечные.
Таксист высаживает нас у высотного многоквартирного жилого дома. Новостройка, активно заселяемая жителями. Домофон равнодушным голосом спрашивает, кто мы, и пускает внутрь. Лифт мгновенно возносит нас с сыном на шестой этаж. И мы оказываемся перед дверью квартиры тёти Нади. Она долго не открывает дверь. Словно не слышит трель дверного звонка. Но у меня создаётся впечатление, что она стоит около двери, размышляя пускать нас на порог или нет.
Лязг замка – дверь открывается.
– Ну здравствуй!..
Торопливый сухой поцелуй в щёку и отстранённые объятия, от которых веет равнодушием. Сашеньке достаётся чуть больше снисхождения, но и ему не особо рады. Сын, словно чувствуя настроение, целпяетя за мою ногу, пряча лицо.
– Такой большой – и нюня, – усмехается тётя Надя, – проходи, располагайся…
Я аккуратно ставлю нашу обувь на полку и пристраиваю как можно незаметнее сумки в коридоре. Умываю Сашеньку, отмечая, какой уставший, немного осоловевший у него взгляд.
– Мы уже поужинали… Гостей не ждали, – немного отрывисто говорит тётя Надя, застыв в коридоре, ведущем в кухню. Она словно боится нашествия двух чужеродных термитов на свою территорию и готовится защищать своё добро от чужаков.
– Спасибо и на том. Можно просто чайник поставить, я хотя бы кашу запарю, покормлю сына.
Тётя Надя согласно кивает, пропуская нас вперёд. Она ставит на стол пару чашек и кружек, достает из хлебницы на тарелку пару кусочков хлеба и так торопливо ныряет в холодильник, загораживая своим телом дверцы, что мне становится смешно. Я не успеваю подавить смешок и прижимаю к себе Сашку, словно радовалась чему-то сказанному или сделанному им. На столе появляется ещё упаковка молока и маслёнка с парой кусочков сыра под стеклянной крышкой.
– Спасибо…
Я прохожу в коридор и достаю из рюкзака кашу в пачках, которые не требуется варить, а нужно всего лишь залить кипятком.
– Не буду кашу, – хмурится Саша. Он произносит слова так смешно, ещё не выговаривая все буквы. "Не-а бууу кау" – выходит у него.
– Надо, солнышко. А потом ляжем отдыхать…
Сашенька кривится, подбородок начинает дрожать. В карих глазах появляются дрожащие лужицы слёз.
– Капризный? – интересуется тётя Надя, стоящая у окна.
– Уставший, – парирую я. Сашенька не истерит и не орёт благим матом, тихонько похныкивает уткнувшись лицом мне в грудь. Кашу, осточертевшую за эти несколько дней пути, он есть отказывается. Размазывает ложкой по тарелке, ковыряет и едва ли съедает пару ложек.
– Я вам в зале постелю, – вздыхает тётя Надя и отправляется восвояси, долго гремит в кладовой и появляется в коридоре с раскладушкой в руках.
Квартира у тётки трёхкомнатная, просторная. Две большие спальни и огромный зал. Она живет здесь с мужем и тремя детьми, старшему из которых уже исполнилось восемнадцать. Муж тёти Нади, Михаил, судя по её рассказу, сейчас на вахте, вернётся через пару дней… Места – достаточно, но тётя Надя выделяет нам с сыном раскладушку, застеливая её матрасом и тоненьким байковым одеялом.
– В другое место постелить не могу. Девочки спят отдельно. У меня спина больная. А сын обычно на диване в зале спит.
– Мам, Пашка сказал, что сегодня у Витька заночует, – подаёт голос из ванной средняя дочь Настя.
– Много ты знаешь, – одёргивает её тетя Надя, – он мне ничего такого не говорил…
Я умываю Сашеньку, уже почти спящего на моих руках, и укладываю на раскладушку, а сама ложусь рядом на пол. Еще некоторое время в доме работает телевизор, а потом тётка выключает и его. И квартира тонет в ночной, вязкой тьме, хороня всех под плотным покрывалом.
Глава 2
Пашка так и не заявился ночью. Диван маняще возвышался над полом. Но самовольно занимать территорию я не стала. Обойдусь. Мало ли какая гримаса отобразится на лице тётки, если она заметит самовольного захватчика.
Раннее утро безжалостно врывается в сознание громким перестуком посуды на кухне и звуком работающего миксера. Разбужена оказываюсь не только я одна. На кухню проходит недовольная и заспанная младшая дочь, Анюта, которой недавно исполнилось десять.
– Мама, сейчас же каникулы…
– Конечно, зайчик мой. Иди спи.
– А ты гремиииишь… – капризно тянет Анюта.
– Потерпи. Ты же просила блинчиков вчера.
– Я не уууутром, я вечером хотела…
– Всё, иди в спальню и закрой дверь, если тебе мешает шум…
Следующие слова тётки тонут в рёве мощного миксера. Саша беспокойно вздрагивает во сне. Я в отличие от Анюты, не могу закрыть дверь, чтобы уменьшить уровень шума – в зале двери попросту нет.
– Доброе утро! – как можно более приветливо говорю я тётке. Та делает вид, что не слышит меня, вновь нажимая на кнопку миксера. Я терпеливо дожидаюсь, пока она закончит взбивать тесто и повторяю приветствие.
– Доброе, – усмехается она и поворачивается спиной. На плите уже нагревается сковородка. И через пару минут первая порция теста оказывается вылитой на дно сковороды.
– Как спалось на новом месте? Женихи не снились? – иронизирует тётка.
– Как в колодец провалилась. Не снилось ничего.
Это ложь. Я долго не могла уснуть, лёжа на холодном полу, чувствуя как в тело впиваются жёсткие ворсинки синтетического ковра. Надо мной раз за разом опрокидывалось тёмное ухмыляющееся небо, придавливая меня сверху толщей сомнений. Иногда становилось трудно дышать, воздух становился тяжёлым, словно из прозрачного чугуна и больно давил на грудь. Сон был коротким и нервным, то и дело прерывающимся ощущением, будто подо мной разверзается пропасть и я лечу вниз, будучи не в силах удержаться за острые, словно бритва края реальности. Только спокойное дыхание сына вырывало меня из ледяных лап кошмара и напоминало об иной стороне, светлой стороне, ради которой стоит жить и бороться изо всех сил.
– Значит, хорошо отдохнула и набралась сил… Надолго к нам?
– В Новосиб?.. Пока не решила, но хотела бы осесть на одном месте.
– А жить где собираешься? – резко спрашивает тётка, соскребая первый блин со дна сковороды.
– Буду искать жильё. Надеюсь, снять квартиру в ближайшее время.
– То есть до того момента ты у нас надеешься оставаться? – остатки пригоревшего блина летят в мусорное ведро.
– Не хотелось бы вас стеснять, – улыбаюсь я.
– Конечно. У нас и своих забот полон рот. Чего только тебе не жилось там, на прежнем месте? Ведь всё было…
– Обстоятельства так сложились, тёть Надь.
– Обстоятельства… Вас, богатых, не уразумеешь! – хмыкает себе под нос тётка и продолжает бороться с тестом на блины.
Я игнорирую её укол. Мне нет дела до её мнения, поверхностного и неверного. Я приучаю себя не реагировать на мнение окружающих. Удаётся не всегда, но я стараюсь.
– Так все блины будут гореть. Тесто жидкое слишком. Муки добавь, тёть Надь.
Она недовольно смотрит на меня через плечо, но всё же тянется за мукой, сыпет одну горсть и вновь размешивает. Новый блин опять прижаривается к сковороде.
– Давай я.
Выдержки не хватает смотреть на то, как тётка переводит тесто. Она нехотя отдаёт мне миску и садится за кухонный стол, пристально смотря за моими движениями.
– Квартиру сегодня искать начнёшь? – спрашивает она через пару минут.
–Да, только Саша проснётся, покормлю его и примусь за поиски.
– Будешь с ним на руках по всему городу таскаться?
– Я хотела его здесь оставить. Девочки же всё равно дома сидят?
Тётка недовольно поджимает губы.
– У нас и своих забот хватает, хотели сегодня в магазин съездить…
Я усмехаюсь про себя. Она так не желает видеть меня и сына у себя в квартире. Не проще было бы распахнуть настежь дверь и попросить убраться куда подальше?
– Тебе однокомнатная же квартира нужна? – решает продолжить разговор тётка.
– Конечно, зачем нам двоим хоромы?
Я снимаю со сковороды блин, золотистый, тёплый, с ажурными краями.
– Хорошие у тебя блины получаются. У меня никогда с первого раза не выходят. Кучу теста перевожу…
Тётка молчит, а потом говорит уже чуть более мягко.
– Я квартиру сдаю, от бабушки досталась. Однокомнатная хрущёвка. Район, конечно, не центральный. Она сейчас как раз пустует. Если хочешь, могу сдавать её тебе.
– Спасибо! – я улыбаюсь, одной проблемой меньше. И не у чужого же человека придётся снимать жильё....
– Можем поехать после обеда. Посмотришь, подойдёт или нет. Но говорю сразу – не жди евроремонта. И придётся убраться. Предыдущие жильцы съезжали так, словно на пожар торопились…
