скачать книгу бесплатно
– Ты ездила в Париж, чтобы посмотреть ее спектакль? – продолжал он язвительный допрос.
– Н-нет.
– Так почему же ты твердишь, что она прекрасная актриса? – резко проговорил Морис, чувствуя, как в нем вскипает раздражение.
– В газетах пишут. – Люси была немного напугана. С Шенноном никогда не знаешь, как себя вести и что от него ожидать. Он меняется каждую секунду!
Морис вздохнул. И почему женщины несут порой такую чушь?
– Ты веришь всему, что пишут в газетах? Разве можно быть такой наивной? – спросил он более спокойно. В конце концов, бедняжка Люси ни в чем не виновата, не стоит нагнетать обстановку.
– Там же не будут врать, – с достоинством ответила она. – Даблин Ньюсуик, например, печатает только достоверную, проверенную информацию.
Морис подавил улыбку, гораздо лучше зная о качестве этой достоверности.
– Ладно, – покорно согласился он. – Как скажешь, дорогая. Тогда перечисли мне все известные факты из жизни Флер Конде, и не распространяйся, пожалуйста, о том, что она ангел или гений.
– Хорошо, – Люси надула губки. – Флер очень известна, но сейчас она почти не играет в театре. Последнее время о ней вообще ничего не было слышно…
– И тем не менее, ее не забыли? – уточнил Морис. – Публика обычно не отличается хорошей памятью.
– Имя Флер до сих пор не сходит со страниц светской хроники, – пояснила Люси. – Она была замужем четыре раза, и ее последний супруг настоящий шотландский лорд!
Морис присвистнул.
– Тогда все ясно. Светская львица, вот кто такая твоя Флер Конде.
– И что в этом плохого? – возмутилась Люси. – Думаешь, перебирать бумажки в пыльной конторе лучше, чем менять мужей и раздавать автографы?
– Я не это имел в виду, – пробормотал Морис, понимая, что нечаянно наступил на больную мозоль. – Продолжай, пожалуйста.
Люси поджала губы. Конечно, когда ему что-то от нее надо, он сразу становится шелковым.
– Первым ее мужем был актер, они вместе начинали играть на сцене. Потом она ушла от него к режиссеру, а от режиссера – к банкиру.
– Неплохая коллекция, – присвистнул он. – Эта Флер, как я понимаю, заурядная охотница за большими деньгами. Обычная история.
– А вот и неправда! – воскликнула Люси торжествующе. На мгновение Морису показалось, что сейчас она высунет язычок в знак презрения и насмешки. – Флер никогда не гналась за деньгами. Она оставалась с мужчиной до тех пор, пока любила его, а потом, когда чувство уходило, они расставались!
– А ты-то откуда знаешь? – спросил Морис насмешливо. – Опять непогрешимые газеты?
– Так сама Флер говорила, – обиделась Люси. – Я читала… вот, посмотри.
Она порылась в столе и протянула Морису новую тонкую газетку.
– Оказывается, я не все тебе отдала, – удивленно произнесла она. – Как раз здесь то интервью, о котором я тебе рассказывала.
– Погоди. – Морис поморщился при виде очередной статьи. – Я обязательно прочитаю это… попозже. Лучше скажи мне, сколько, по-твоему, этой дамочке лет? И почему она прекратила общаться с прессой? Люди такого сорта гоняются за известностью, а не скрываются от нее.
– Точно никто ничего не знает. Говорят, что у нее что-то в семье произошло, и она ушла со сцены. Ты же должен был прочитать об этом.
Люси кивнула в сторону газет на столе Мориса.
– Я надеялся, что ты сообщишь мне нечто более существенное, – сказал он с кислой миной. – Вымыслы газетчиков меня мало интересуют. Кстати, я так и не понял, сколько ей лет?
– Если мне девятнадцать, то ей… – нахмурилась Люси, с трудом подсчитывая про себя. – Никак не меньше тридцати. Где-то тридцать один или два.
– Прыткая дамочка, – улыбнулся Морис. – Тридцать лет и четыре мужа. А я то ни капли не сомневался, что ей не меньше шестидесяти.
– Очень смешно, – огрызнулась Люси. – Побереги свое остроумие для более удачных случаев!
В такие минуты она была готова растерзать Шеннона.
– Не сердись.
Морис протянул руку и потрепал девушку по подбородку.
Люси моментально растаяла.
– Знаешь, Морис, будет изумительно, если у тебя получится взять у нее интервью. Ведь Флер не общается с журналистами так давно! А ты будешь первым, и все об этом узнают…
В голубых глазах Люси светилось неприкрытое восхищение. Морис Шеннон казался ей пророком от журналистики, от проницательного взгляда которого не укроется ни одна сенсация. Она представляла себе с замиранием сердца, как он рыщет по городу в поисках острой темы, рискует собой, вступает в контакт с подонками общества, лишь бы добыть стоящую информацию для Даблин Ньюсуик.
– Ах, Морис, мистер Роббер не зря поручил это дело именно тебе!
– Вот оно.
Морис щелкнул пальцами. В то время, как Люси пожирала его восхищенным взглядом, он пытался вспомнить, что еще он хотел у нее выяснить.
– Люси, ты случайно не знаешь, почему старик вдруг заинтересовался этой актриской?
– Мистер Роббер не посвящает меня в свои замысли, – сухо ответила Люси, оскорбленная в своих лучших чувствах. Для этого человека нет ничего святого! «Пари Реситаль» назвала Флер лучшей актрисой десятилетия, а этому источнику доверять можно!
– А если подумать? – настаивал Морис. – Ты же в курсе многого, Люси. Ничто не проходит мимо тебя.
На самом деле мисс Стивенс говорила сущую правду – Джейкоб П. Роббер предпочитал не посвящать ее в дела, ограничиваясь лишь поверхностными указаниями. Все об этом знали, но Морис рассчитывал польстить ее самолюбию и выпытать что-нибудь стоящее. Вдруг она ненароком услышала что-то важное…
– Он просто вызвал меня и сказал, чтобы я собрала как можно больше информации о Флер Конде, – простодушно пояснила Люси. – Упомянул, что поручит тебе взять у нее интервью.
Она беспомощно пожала плечами, давая понять, что ее осведомленность на этом заканчивается.
– Понятно, – вздохнул Морис. – Спасибо, Люси. Если мне понадобится что-нибудь еще, я буду знать, что мне обязательно надо обратиться к тебе.
Люси зарделась. Интересно, что он имеет в виду под чем-нибудь еще? Она мечтательно подперла подбородок рукой и принялась размышлять на эту весьма приятную тему. О Морисе Шенноне грезили все сотрудницы Даблин Ньюсуик моложе сорока пяти лет.
И зачем только Роббер держит секретаря, который ничего не знает? – с раздражением думал Морис, возвращаясь к своему столу, заваленному статьями о французской актрисе. Люси, бесспорно, славная девушка, но не мешало бы ей быть посообразительней…
Морис Шеннон, конечно, не находился в неведении относительно чувств, которые испытывала к нему прекрасная половина Даблин Ньюсуик, но и не был склонен придавать им слишком большое значение.
Морис родился тридцать четыре года назад в пригороде Дублина в семье ревностных католиков-ирландцев. Он с детства отличался живостью нрава и пытливостью ума, и все попытки родителей воспитать из него воинствующего католика были с самого начала обречены на провал. Морис слишком интересовался жизнью и людьми, чтобы ограничить себя набором догм. Родителей очень огорчал беспокойный характер сына, но в целом Морис не вызывал нареканий. Он хорошо учился в школе, помогал матери с младшими братьями и сестрами, и Шенноны надеялись, что он со временем остепенится, возьмется за ум, пойдет по стопам отца и будет работать в какой-нибудь приличной адвокатской конторе нотариусом.
Решение Мориса стать журналистом было воспринято в штыки. Профессия эта считалась в их кругах малопочтенной и низкодоходной, но Морис упорно стоял на своем. Он будет заниматься только этим делом и никаким другим. Шенноны наконец сдались, но Морису пришлось пережить еще немало унижений и насмешек со стороны родни, прежде чем он добился признания.
В возрасте двадцати четырех лет, уже имея за плечами кое-какой опыт работы и несколько интересных, хотя и спорных, статей, Морис впервые переступил порог Даблин Ньюсуик. Ему отчаянно хотелось работать в каком-нибудь крупном издании, и Даблин Ньюсуик подходила ему не меньше, чем любая другая газета.
Морису повезло. Самоуверенный молодой человек заинтересовал главного редактора, и Шеннон был принят на работу внештатным сотрудником. Не прошло и трех месяцев, как Морис был зачислен в штат, и с тех пор судьбы Мориса Шеннона и одной из ведущих газет Ирландии Даблин Ньюсуик были неразрывно связаны.
Мистер Паррингтон, занимавший в то время пост главного редактора газеты, был одновременно ее оплотом, душой и совестью. Он проводил на работе двадцать четыре часа в сутки, ел там, спал там и даже женился на молоденькой стенографистке, которая каждое утро являлась в контору, чтобы перепечатывать его документы. Джейкоб П. Роббер, единоличный владелец газеты, хлопот не знал с мистером Паррингтоном. Под его руководством Даблин Ньюсуик стала одной из самых известных и читаемых газет города и приносила стабильную прибыль.
Морис Шеннон тоже сыграл свою роль в процветании газеты. Именно с его подачи Даблин Ньюсуик стала затрагивать острые социальные и политические темы, которые не всегда находили отклик в душах сильных мирах сего, но неизменно окупались интересом читателей.
Это были золотые деньки. Морис быстро становился знаменитым, его неоднократно пытались переманить конкуренты, но он оставался верен Даблин Ньюсуик и Чарльзу Паррингтону. Так продолжалось около шести лет, и Морис, который со свойственной ему беспечностью никогда не пытался загадывать на будущее, был уверен, что такое состояние вещей сохранится долго.
Но жизнь полна неожиданностей, на первый взгляд не связанных между собой, но способных повлиять на размеренный ход человеческого существования самым кардинальным образом. В тот год, когда Морис Шеннон праздновал свое тридцатилетие, мэром Дублина был выбран некто Кейси О’Шелли, непримечательный на вид человек, но обладающий серьезными связями в деловых кругах. И вольный тон Даблин Ньюсуик все сильнее раздражал влиятельных приятелей мистера О’Шелли. Джейкобу П. Робберу было сделано внушение. Ему аккуратно указали на то, что его газета в последнее время переходит все границы, что абсолютно неприемлемо в цивилизованном обществе. Роббер все понял с полуслова и не на шутку испугался. Гнев этих людей был чреват ужасными последствиями, и бизнесмен стал уделять Даблин Ньюсуик гораздо больше времени.
Чарльзу Паррингтону такое вмешательство понравиться не могло. Он обнаружил, что хозяин, который раньше смотрел сквозь пальцы на очень многое, стал чересчур внимателен даже к абсолютно безобидным материалам. Роббер требовал, чтобы с ним согласовывали каждую тему, и Паррингтону не составило большого труда догадаться, откуда ветер дует. Он пробовал сопротивляться. Но Джейкоб П. Роббер был непреклонен. Он вовсе не желал, чтобы Даблин Ньюсуик превращалась в оппозиционную газетку.
Кто-то должен был уступить. Джейкоб П. Роббер был моложе, упрямее и богаче, и Чарльз Паррингтон вскоре подал в отставку. На самом деле все знали, что владелец газеты фактически уволил его.
В то время многие сотрудники покинули Даблин Ньюсуик. В их числе был бы и Морис Шеннон, если бы не своевременное вмешательство Паррингтона. Он принимал проблемы Мориса близко к сердцу и всегда старался по возможности помогать ему. Именно Паррингтон посоветовал молодому человеку не горячиться.
– У Роббера есть голова на плечах, – с горечью признавал он неоднократно. – Не спеши, Морис. Не позволяй мелочной обиде взять вверх. Ты и Даблин Ньюсуик неразделимы, а я, наверное, стал слишком стар и не могу идти в ногу со временем…
Морис возмущался, спорил, но в конечном итоге послушался своего наставника и остался.
Первый год тесного сотрудничества Шеннона с Джейкобом П. Роббером был весьма бурным, но со временем они оба научились уступать. Роббер понял, что Шеннону свобода творчества нужна как воздух, а Морис согласился ставить его в известность относительно своих планов. И дело пошло.
Паррингтон оказался прав. Джейкоб П. Роббер постепенно превращался из чисто номинальной фигуры в настоящего владельца, железной рукой управляющего своими подчиненными. Газета процветала, но Морис Шеннон все равно с тоской вспоминал беззаботное удалое время, когда у руля стоял Чарльз Паррингтон…
Чарльз ни за что не отправил был меня брать интервью у актриски на отдыхе, ворчал Морис, пододвигая к себе телефонный аппарат. Он-то прекрасно умел распределять обязанности между всеми.
Морис разглядывал красный диск телефона, машинально отодвигая неприятный момент. Предварительная информация собрана, разведка проведена. Роббер сообщил ему, что Флер Конде остановилась в отеле Меррион, и что с главным портье существует договоренность. Если он сошлется в разговоре на владельца Даблин Ньюсуик, его беспрепятственно соединят с мадемуазель Конде, проживающей в гостинице под совершенно другим именем. Он сумеет убедить эту дамочку побеседовать с ним, возьмет у нее интервью, напишет стандартную статью и забудет об этом мерзком задании как о кошмарном сне. Так чего же он ждет?
3
– Отель Меррион, добрый день.
Морис явственно ощутил, как скулы его невидимой собеседницы сводит вышколенная улыбка.
– Добрый день. Я бы хотел побеседовать с мистером Дарэнхью, – сказал Морис, бросив беглый взгляд на бумажку с именем главного портье.
– Минуточку.
Вскоре в трубке раздался низкий мужской голос.
– Дарэнхью у телефона.
– Вас беспокоит Морис Шеннон от мистера Роббера, – представился Морис. – Я бы хотел переговорить с мисс Флер Конде.
Вот идиотское имя, мрачно добавил он про себя. Так и не знаю, правильно ли я ставлю ударение…
– Сейчас я соединю вас с ее номером, – без колебаний ответил Дарэнхью.
Морис невольно усмехнулся. Интересно, сколько Робберу пришлось отстегнуть, чтобы заставить этих людей раскрыть секрет француженки?
Один, два, три, четыре, пять. Гудки казались бесконечными. В обычной жизни Морис Шеннон не отличался терпением, и если бы он звонил своей сестре или матери, он давно бы в сердцах швырнул трубку. Но сейчас все было по-другому. На работе Морис преображался, и если будет надо, он готов просидеть так хоть весь день, терроризируя мадемуазель Конде бесконечными звонками. Посмотрим, у кого нервы крепче…
– Алло, – ответили на том конце провода.
Морис торжествующе улыбнулся. Всего лишь восемнадцать гудков. Сущие пустяки.
– Здравствуйте, – заговорил он с самими чарующими интонациями, на которые только были способны его связки. – Я имею честь беседовать с миссис Уолтергейм? Меня зовут Морис Шеннон и…
– Я не миссис Уолтергейм, – бесцеремонно прервали его. Женщина говорила на безупречном английском, и лишь изысканная правильность ее речи выдавала в ней иностранку.
– Простите, – извинился ничуть не обескураженный Морис.
Он не сомневался в том, что Флер Конде, зарегистрированная в отелем под именем миссис Уолтергейм, не сама поднимает телефонную трубку. Наверняка это горничная или секретарь. Актрисы любят путешествовать с толпой прислуги, а этот пронзительный грубоватый голос вряд ли может принадлежать звезде французской сцены!
– Что вам надо? – резко спросила женщина. – Миссис Уолтергейм отдыхает.
Значит, она здесь, обрадовался Морис. Что ж, не сегодня, так завтра, но я ее достану.
– Я представляю Дублинское Общество Любителей Древностей, – проникновенно выдохнул он, стараясь говорить вкрадчиво и волнующе. – До нас дошла информация, что миссис Уолтергейм интересуется старинными украшениями и обладает некоторыми весьма редкими экземплярами…
Эту легенду он выдумал только что. Морис вообще предпочитал действовать по наитию. Сколько раз он убеждался в том, что экспромт ему удается гораздо лучше, чем любая тщательно продуманная версия.
– Экземплярами чего? Что вы такое говорите, молодой человек? – Судя по голосу, женщина была сбита с толку. Или ирландский акцент Мориса был слишком силен для ее иностранного уха?
– Драгоценностей, редких, древних украшений, – вежливо уточнил Морис.
Он так и представлял себе свою собеседницу. Скорее всего немолодая и не слишком сообразительная. Капризная актриса всюду таскает ее за собой, потому что она верная сторожевая собака, и на ее фоне так легко чувствовать собственное превосходство.
– Какое вам дело до драгоценностей миссис Уолтергейм? – подозрительно спросила женщина.
Морис выразительно поднял глаза к небу. Она еще глупее, чем он предполагал. Но трубку пока не бросила, это хороший знак. Значит, он на верном пути.
– Наше общество коллекционирует разные древности, вернее полезную информацию о них, поэтому мы всячески заинтересованы в пополнении нашей коллекции. Вы понимаете меня, миссис…
– Мисс Преджиде, – процедила женщина.
Я был прав, ухмыльнулся Морис. Типичная старая дева в услужении у более молодой, богатой и удачливой женщины. Тут любой характер испортится.
Он устроился в кресле поудобнее и принялся излагать мисс Преджиде подробности работы мифического общества любителей антиквариата. Он так и сыпал именами и цифрами, надеясь ошеломить бедняжку и произвести на нее впечатление. Более того, Морис слишком хорошо знал, что его глубокий голос, способный выразить в одном восклицании целую гамму чувств, неотразимо действует на прекрасный пол. Металлические нотки неискоренимого ирландского акцента придавали этому голосу дополнительное очарование. Никто не мог устоять, если Морис Шеннон действительно желал понравиться.
– Ах, вы так интересно рассказываете, – кокетливо сообщила ему очарованная мисс Преджиде, не ставшая исключением из общего правила. – Но я не уверена, что мадемуазель… миссис Уолтергейм захочет встретиться с вами… Она так нелюдима…
Пусть она хотя бы переговорит сейчас со мной, чуть не брякнул Морис. Разительная перемена, произошедшая с неприступной мисс Преджиде невероятно забавляла его и заставляла надеяться на то, что с мадемуазель Конде он тоже справиться без труда.
