скачать книгу бесплатно
Одинокое небо
Когда начался этот спектакль, на стене уже висели крылья. И все было ясно наперед. Бледные фарфоровые люди на сцене рисовали друг другу тонкие перья на лопатках. А в воздухе пахло гарью, кто-то кричал, кто-то плакал, а кто-то сидел у стены, обняв колени, и молчал. И это страшное молчание, проступающее в неподвижных, застывших глазах, говорило больше криков и плача. Люди играли в одиноких птиц. Их было много, они шумной светлой стаей бились в сердца, чирикали о любви, каркали о непонимании, свистели о чем-то еще. Их было так много, и каждый пел, и каждый говорил, но в общем гомоне было не разобрать ни единого слова, не расслышать ни единого голоса. А в зале сидел зритель. Он листал программку этого театра абсурда и иногда поглядывал на висящие на стене крылья. Те самые крылья, которые для полета – не больше, чем балласт. Те крылья, которые для падения – заезженный театральный символ. И люди падали. И разбивались, разлетаясь осколками фарфора. Но зритель не уходил. Он верил, что когда все вокруг говорят, говорят, говорят о себе, кто-то должен слушать. Хоть кто-то. Потому что друг друга они не услышат, эти глухие, одинокие птицы, сбившиеся в стаю. А когда спектакль закончится, он выйдет из театра, глубоко вдохнет холодный вечерний воздух, устав от гари, улыбнется тишине, устав от шума, окинет взглядом прозрачный простор жизни и запишет в старенький блокнот начало будущего стихотворения: «Не птицы одиноки в небе, а небо одиноко в птицах.»
Игра в слепых
В это холодное лето мы будем играть в слепых. Мы руками закроем друг другу глаза, узнавая лица на ощупь, кончиками пальцев, запоминая их не красивыми, а теплыми, не умными, а живыми. Мы будем читать истории чужих судеб, осторожно проводя губами по причудливым линиям на руках. Мы будем слушать. Мы научимся слышать. Не слова, которые могут обмануть, а оттенки сбивающегося под этими словами дыхания, которые не умеют лгать. Мы попробуем. Мы попробуем на вкус эту боль, слизывая ее соленые капли с обнаженной души, мы попробуем сладкое молоко бытия, выступающее на поверхности неба. В это холодное лето мы впервые вдохнем друг друга полной грудью, научившись отличать тонкий аромат улыбки от горького запаха горя. И, может быть, тогда эти странные встречи под дождем, листопадом, на ветру или под россыпью удивительных звезд приобретут совсем другой смысл.
Ювелир
По утрам он пил чай с листьями мяты и лепестками жасмина. Он был самым обычным человеком, как ты и я, он жил в однокомнатной квартире на самом верхнем этаже девятиэтажки в спальном районе забытого Богом городка и не очень верил в существование других стран. Зато у него были книги, уютный плед и старенький граммофон. Люди называли его чудаком. Когда его спрашивали: "любил ли ты когда-нибудь?", он удивленно смотрел в глаза, думая про себя о том, какой все же смешной и глупый вопрос, разве можно жить – не любя, и рассеянно улыбался в ответ. Когда ему говорили: "посмотри на великих, вот, к чему нужно стремиться", он пожимал плечами, не понимая очевидной для всех разницы между великим произведением, изменившим историю, и божественно прекрасной женщиной, на кончиках музыкальных пальцев которой спят живые слова, нарисованной влюбленно-одержимым мальчишкой на стене подъезда, или песочным замком, в котором живут цветы и камни, сделанным на берегу речки ребенком. Когда его спрашивали: "кем ты работаешь?", он смеялся и говорил, что он почти ювелир. А соседи громко стучали в стену, потому что ночами из его квартиры слышалась музыка. Но он никак не мог объяснить, что каждую ночь к нему приходят ангелы, а они любят петь, пока он осторожно пришивает к их плечам крылья. И это и правда почти ювелирная работа.
Завтра
Исписался, изговорился, выдохся, пережил себя, перешагнул, выплеснулся вовне, отзвучал в сердцах, вспыхнул и погас идеей, мыслью, продолжился ребенком, все отдал, все, ничего не оставил себе… Потерял сознание, упал в темное, теплое, конечное, опустевшей оболочкой души впитывая жесткость травы, упирающейся в лопатки, разреженность неба, упирающегося в грудь, последний воздух, которого катастрофически мало… Завтра будет новый день. Завтра взойдет солнце. Большое, яркое, для всех. И все будет хорошо, и мы наконец поймем, что счастье всегда было с нами, просто боль мы любили сильнее, замечали чаще. И что те люди, которых мы так отчаянно искали, теряя себя, стояли рядом и обнимали за плечи, молча и понимающее улыбаясь всем метаморфозам души. И что любые стихи красивы только тогда, когда жива твоя душа, и сердце вдыхает любовь в мертвые, по сути, слова. И что солнце восходит каждый день, и это – величайшее чудо, данное нам. И я люблю тебя. И я с тобой.
Над городом
Мне снился сон:
…Господи, неужели…
…Господи, скажи…
…Господи…
Над ночным городом живут молитвы. Они медленно струятся, извиваются, сплетаются друг с другом, распадаются на слова, на звуки, снова собираются в новые. И в этом бесконечном, бесформенном, вводящем в транс метаморфозе живет и твоя.
Господи, Боже, Отче, я узрел степь и у нее не было края. Так человек, по горло стоящий в каменном веке, вдруг видит первые шаги на луне и с ужасом и восторгом понимает ту бездну знания, которая была между ними. Боже, я узрел степь и у нее не было края. Господи, научи, как жить с бездной в груди.
Над ночным городом живут молитвы и они прекрасны. Не те заученные наизусть заговоры, словесные плацебо религии, а искренние разговоры с совестью, попытки сформулировать и понять шепот собственной души. Отпускает грехи не священник, скрывающий лицо в полумраке храма, их отпускает сама исповедь, реализующая твое раскаяние.
Господи, я коснулся неба и оно вошло в меня. Боже, я должен сказать, но слова не вмещают его. Душа кричит, бьется в агонии от переполняющего ее, сердце болезненно сжимается, а я стою посреди спешащего мира, закрыв глаза, и молчу.
Жизнь настоящим
"Живи настоящим, забудь прошлое – оно несет печали, не думай о будущем – оно несет тревоги, живи настоящим, потому что только так можно быть счастливым".
Каждый день кто-нибудь непременно говорит мне эти слова. Это не сложно понять, такое размышление нынче в моде, им пестрят разноцветные картинки, его любят глубокомысленно повторять скучающие домохозяйки. Это удобно, как удобна психология бабочки-однодневки, психология жизни в кредит. Возьми сейчас свой огрызок света, человек, сыто зевни над урчащими потребностями и не думай ни о чем, заплатишь ты только завтра, а это так далеко от тебя. Я говорю с людьми, несущими эту простую мысль как знамя, и вдруг понимаю, что мир разбился. В их наивных, верящих в бесконечное добро глазах он пошел трещинами, развалился на куцые обломки времен, на мозаику мелочей. "Живи настоящим, потому что жить прошлым или будущим так больно"… А жизнь, она включает в себя все, она не имеет границ, она не делится на времена. И я говорю: живи, люби жизнь, цени прошлое – оно учило тебя, радуйся настоящему – в нем разлита любовь, верь в будущее – оно принадлежит тебе, не дроби себя на дни, не отрицай целостности бытия, не запирай душу свою раненым зверем ни в прошлом, ни в будущем, ни в настоящем. И будь счастливым, потому что счастье не в выбранном куске судьбы, оно, как и красота – в глазах смотрящего.
Наша жизнь
Наша жизнь – это противостояние двух стихий. Я беру тебя, приходя с огнем и мечом. Я смотрю, как в твоих глазах пылают сожженные мною города, я слышу в твоем смехе крики воронья над полем битвы, я наблюдаю, как знаменами проигравших падает на пол одежда… Я беру тебя, приходя со словом. Я вью вокруг тебя интригу медленной эротики, я шепчу в твое ухо горячие оттиски обнаженной интимности, дрожью струящиеся по твоей коже… Я беру тебя, приходя с любовью. Я целую твое тонкое запястье и прижимаю к себе, любуясь мерным соавторством такта сердец, я провожу кончиками пальцев по твоей спине, ловя губами дождинки сбившегося дыхания… Я беру тебя, приходя с первым снегом и шелестом листопадов, я беру тебя, приходя с россыпью звезд и прозрачно розовым рассветом, я беру тебя, приходя… Наша жизнь – это противостояние двух стихий. Наша жизнь – это единство двух стихов, это созвучие двух песен. Наша жизнь – это мы, бесконечно отраженные друг в друге.
Мы меняем других
Мы меняем других, мы меняемся сами… Время от времени кто-нибудь советует мне оставить людей в покое, оставить их судьбы им и не влиять ни хорошо, ни плохо на этот странный, но красивый мир. А я не могу этого сделать, по крайней мере пока я живу и скорее всего какое-то время после того, как я уйду. Потому что мы, каждый из нас, прочно завязли в паутине событий, чужих историй, путанных мыслей и случайных чувств. Мы вросли в нее телом, душою, глазами, наивными идеями и тайнами сердца. Так можно ли пройти по миру, даже вскользь, по касательной, не задев ни одной чутко ждущей, жадно нащупывающей жизнь судьбы? Нельзя. Потому что одним своим рождением ты уже навсегда изменишь жизнь одного мужчины и одной женщины, однажды решивших лечь спать вместе. И я пишу свой нелепый дневник, а ты его читаешь, друг мой, пастырь мой, своим молчаливым присутствием меняющий меня, чужой мне человек, за судьбу которого я отчасти в ответе, если хотя бы одно мое слово заставило тебя посмотреть в окно и задуматься или легкой улыбкой легло на твои губы. И остается только верить, что все, что было, было не зря и было к лучшему. Мы меняемся сами, меняя других.
Мы из тех
Мы из тех, кто теплому дому предпочел перекрестье путей. Мы привычно называем кроватью верхнюю полку купе, мы курим на корточках в холодных тамбурах, мы молимся богу путешествий и играем на гитаре проводницам, жрицам храма поездов. И точно зная, что человека в дороге убаюкивает стук колес, мы его уже не слышим. Для нас не существует мира за окном, лишь отблески дня и пятна ночи, наши шаги стали плавными, мы не теряем равновесия, когда под ногами выгибается мир, мы не стремимся к конечной цели, потому что ее нет… Есть дорога и чай в стакане, есть полустанки и случайные попутчики судьбы, есть дикая бродячая душа, не знающая потерь, но чувствующая, как проросли в нее шпалы. Для нас легко слово «прощай», и тяжела любовь. И так привычна тяжесть на плечах, то ли рюкзака, то ли неба, и так безумно пахнет травой, ветром и звездами, и так естественно сделать новый шаг, и так странно замереть на месте. В нас не живет покой, друг мой, он осыпается хлебными крошками в крики голодных птиц. Мы не из тех, кто стремится к новому повороту. Мы из тех, кто создает их собственной жизнью.
Побег от себя
Побег от себя похож на побег от неба. Можно возвести стены, загородится потолком, но оно как было над твоей головой, так там и останется. Точно так же в играх с собственной душой, можно вырастить любые иллюзии, разбить все зеркала, но твое лицо все равно останется прежним. Разве что появится на нем порез от шального осколка, да в глазах – туман побега от реальности, мутная завеса эскапизма. Как любим мы находить сложное в по сути своей простом. Бежать от себя, таская на усталых плечах свое жестоко и зло смеющееся отражение, искать хоть какой-нибудь путь, исходив все вдоль и поперек и шагами своими проложив новую дорогу, обиженно молчать, когда до мира лишь пара слов, или бесконечно и пусто говорить, когда так ценно молчание. И взвесив все за и против, я включаю на полную громкость музыку своей души и выбираю жизнь на грани танца. И пусть завтра я наделаю кучу ошибок, безбожно нагрешу, пусть сердце вздрогнет от ужаса и восторга, пусть любовь жадно зарычит в хищном прыжке, пусть печаль взбунтуется ураганным ветром в лицо… Но над головой моей будет то небо, от которого я не хочу бежать.
Перевернуть мир
Иногда стоит перевернуть этот мир вверх ногами. Не ради больших перемен и восторженного взгляда души, а просто так, от нечего делать. Проснуться в своей кровати, принять душ, а потом пойти и покорить Эверест. И станцевать на его вершине безумное танго со всеми ветрами, смеясь в пропасть неба. Или прочесть свежую газетку, выпить чашечку кофе и прикурить первую за день сигаретку от жерла действующего вулкана. Можно закрыть любимую книжку, зевнув, нелепо пошутить, наклониться, чмокнуть в нос дорогого тебе человека и, накинув на плечи парашют, выйти в дверь, пропарывающую воздух на высоте 800 метров над землей. Жизнь – огромна. Ее не вдохнуть, не ощупать, не впитать кожей, сидя дома и задумчиво перелистывая на мониторе красивые лица и заблудившиеся души случайных людей. Жизнь не стоит огорчений. И ограничений. Потому что когда некого любить – открываются все дороги, на которых жадные руки сжимают тонкие талии в танце под облаками, и с неба кричат о вечности птицы голосами забытых богов. Когда больше нечего терять – приходит бесстрашие. Когда заканчиваются слезы – начинаются улыбки. Иногда стоит просто так, на пробу перевернуть весь мир.
Много граней
У любой жизни – много граней. Что знаем мы друг о друге? Можно писать очерки счастливого человека, удивляя и радуя других непоколебимым оптимизмом и негасимым солнцем в глазах, а ночами, выключая компьютер, нервно курить в окно, пить горький чай и надрывно молчать в подушку, потому что плакать уже нет сил. А можно писать трогательно, больно, на одном дыхании выворачивая душу, обнажая жалящую тоску мира, ничем не прикрытую, острую, как первый снег, как чистый лист, а потом… Идти на улицу и смеяться, подставляя лицо дождю. И шлепать по лужам, разбрызгивая вокруг себя радугу, включать музыку на полную громкость и танцевать на кухне, завернувшись в простынь, легко шутить, показывая из окна язык угрюмому хмурому человеку на улице, и дышать невероятной смесью света, неба и улыбок случайных прохожих, рождающихся, когда они заглядывают в твои глаза. Каждый из нас – сумма счастья и горя, безупречное творение природы, удивительный акт жизни во всем его многообразии. Каждый из нас – вмещает в себя все.
