скачать книгу бесплатно
Учения от Иоанна
Макс Квант
Прежде чем устраивать настоящий Конец Света, следует провести учения, чтобы в следующий раз сера была горяча, всадники Апокалипсиса быстры, а воинства Света и Тьмы действовали слажено. Однако что-то пошло не так. И пошло «не так» очень давно. А потому учения могут вылиться…
Учения от Иоанна
Макс Квант
Живи так, будто этот день – последний, и однажды так оно и окажется. А ты будешь во всеоружии.
Джордж Карлин
© Макс Квант, 2023
ISBN 978-5-0050-5708-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог
0:1
Главное – ладить с самим собой.
Вольтер
Это неправда, что математики в арифметике не смыслят. Некоторые даже заигрываются до вампирской привычки пересчитывать всё встречное. Одни делают из желания хоть что-то в этом Мире контролировать; наш же герой относится ко второй группе, используя числа как транквилизатор. Ко всему прочему, успокоение должно случиться на цифре «60». Он не знал количества ступенек в лестнице башни, просто рассчитал при высоте последнего этажа 12 метров и 20 сантиметров одной ступени выходило заветное число. Одного не учёл он: считать он начал с крыльца с шестью ступеньками, на вершине которого и значился нулевой уровень – конечное число отдалялось.
По слухам, башню для неопределённых целей придумал к спорткомплексу один рок-музыкант, работавший в проектном бюро в незнаменитые годы своей биографии. С этим связывали и почти дьявольское число ступенек, и необыкновенную форму, и несуразный вход, не допускавший никакой санкционированности доступа. На самом деле, днями кумир молодёжи проектировал канализацию и вентиляцию в гаражах пристадионных, а ночами играл музыку про жестокий и несуразный мир. Но клеймо авторства к башне прилепилось намертво, и поклонники склонные к суициду, наслушавшись его песен, заканчивали свои дни у основания. И никакие замки и заборы не смогли эту череду прекратить.
– Пятьдесят восемь… – в нетерпении выводил наш персонаж. – Пятьдесят девять… Шестьдесят… – тут его счёт приостановился, впереди ждало шесть ступенек и целых сто двадцать сантиметров. – Шестьдесят один… – приобрёл решимость его голос, но, достигнув вышеозначенного почти дьявольского числа, он снова сник. На последнем этаже стояла высокая, худая фигура. Луч прожектора, освещавший спорткомплекс, в довершении превращал незнакомца в силуэт.
– Что же вы от нас бегаете и бегаете? – строго спросила фигура. – Мы же по-хорошему просим… Но всему приходит конец…
– Я… я был обычный человек, – начал наш герой. – Сначала меня начали донимать эти, кудрявые, потом ваши… Что мне оставалось делать?
– Соглашаться… – мигом появился стол, стул, лампа невесть от чего питавшаяся. Наш герой поднял шнур и обнаружил болтающуюся на конце вилку. В свете фигура приобрела узкое треугольное лицо, испанскую бородку и разноцветные глаза. – Не обращайте внимания на мелочи… Сейчас форму для подписи кровью на печать отправлю и подпишем… – продолжила фигура и выложила на стол договор. – Главное в вашем деле: выбрать правильную сторону…
– Для меня – атеиста – вы все с одной стороны, – он посмотрел на договор. – Тут написано «убедительная просьба не кровью не подписывать». Это как?
– А так и понимать. Нечего зря бумагу переводить, – он выложил на стол скарификаторы и вату. – Заражения и боли тоже не бойтесь. Процедура проверена временем.
– И что мне за неё? Молодость, Маргарита и песня про блоху?..
– Ну, что за штампы?.. Это у кудрявых, как вы выразились, всё штамповано. А у нас: полно креатива. Стандартные сценарии мы презираем!
– Хм… Но пока со мной у вас не выходит. Ни по готовому решению, ни по импровизации?
– Ну, это, дорогой, вопрос времени. В конце концов, подпись можно и подделать… у вас какая группа? – демон (а это, если кто не догадался, был именно он) отогнул борт пиджака, из внутреннего кармана аккуратной стайкой торчали восемь перьевых ручек. – В средневековье любой грамотный монах рисовал подпись дьявола, дабы отправить на костёр очередного оригинала, чем же мы хуже?
– Ничем. Я убедился в вашем полном относительном равенстве…
– «Относительном»… Три «хм»… Неужели Януарий так переусердствовал? Поймите же: вы нам нужны!
– Какая во мне ценность? Я толстый, близорукий и, мама говорила, что слабохарактерный!
– Способности. Уникальные способности.
– И вы хотите заполучить меня в личные рабы?
– Снова, здорово!.. Я вам не договор найма предлагаю, а взаимовыгодное сотрудничество. «Ты – мне, я – тебе».
– А моя подделанная подпись?
– Это же другой сценарий, надеюсь, у нас до него не дойдёт.
– Вы правы, не дойдёт, – герой наш вдруг вскочил, едва не повалив стол, и кинулся к парапету.
Демон, прекрасно разбиравшийся в людях, не стал его останавливать, и спокойно наблюдал, как человек перебирается через железные трубы, встаёт к нему спиной. Тут-то долговязый и засуетился, да кинулся к нашему герою.
– Ну, что за детские выходки? – он схватился за пальто героя, но поймал рукой лишь воздух. Тело окончательно и бесповоротно проигрывало гравитации сантиметр за сантиметром и, пожалуй, сдало все двенадцать сотен с хвостиком, если бы не зацепилось за мачту подсветки. А вот его очки, спустя надлежащее время, треснули об асфальт. – Держитесь, дорогой, вот вам моё копыто… то есть рука…
Лишенный «костылей для глаз» наш герой наблюдал ночной город, закруживший в вихре боке.
– Оставьте меня в покое! – и дрыгнул ногами.
Но встретиться с мостовой ему не дал подлетевший кстати ангел. Этот светловолосный, кудрявый юноша, с крыльями как у альбатроса, схватился за нашего героя и, наворачивая спираль вокруг суицидной башни, медленно опустил его на землю.
– Уф, как вовремя я подоспел… – сказал он. – Но вы не волнуйтесь: стоять за светлую сторону, помогать обездоленным – моё любимое занятие…
– Да, когда же вы сгинете-то? – схватившись за голову, сбежал наш герой.
Ангел проводил его взглядом и поднял голову на вершину башни.
– Как успехи? – поинтересовался демон.
– Переменные! А у тебя?
Но демон лишь в ответ показал язык…
Простите за Ad Ovo[1 - Длинное предисловие. (лат.)], но без него никак!.. Аверченко как-то написал, что эпилог – это развязка неудачного романа, можно ли аналогичное сказать и про пролог? Пожалуй, нельзя. Роман можно писать долго, нудно, затянуть, потом бросить и, дописав эпилог, отдать в печать. А вот пролог так не напишешь. Он чаще всего первое, что читатель видит.
0:2
Нельзя заходить в спальню к Богу,
Даже если его там нет.
Нельзя заходить в спальню к Богу,
За дверью большой секрет.
Владимир Ткаченко, Максим Кучеренко
– Кала… Кала… – кричал пастушок посреди Израиля. – Да куда ж ты запропастилась? Пропащая овца… Говорил же дед, нечего её называть «лёгкая», будет ветром туда-сюда носить. Теперь, где её искать? – он огляделся. – Где?
Он обозрел окрестности. Ни души. Солнце уже готовилось отправиться на покой, а потому держать путь домой следовало с минуты на минуту. Но пастушок рассудил так: лучше добираться по темени, чем вовсе без овцы. Идти же следовало именно вверх по склону – Кала имела настойчивое желание стать царём горы, пусть там и есть нечего. Холм, конечно, невысок, метров шестьдесят. Но древний город, за который кто только не бился, наводил на пастушка ужас.
– Кала?.. Что ж я не назвал тебя как дедушка советовал. «Снынка» там, или «Матрск»… Да, не выговоришь, но и искать бы не пришлось.
Вода у него закончилась два часа назад, еда и того раньше. Он уже перебрал в голове все возможные наказания для бедной овцы. Однако беглянку следовало сначала найти.
Под ногами показались камни – древний город, а за ним и первые здания. Хотя нет, некоторые отчего-то отделялись и мало напоминали двухтысячелетние постройки – выглядели как военные палатки. Вот только в их расположении наблюдалась система: светлые домики стояли с одной стороны, тёмные – с другой. Посередине имелось ещё четыре высоких и узких палаток в полоску. И по всему холму ходили светлые мужчины в белых одеяниях, и тёмные в чёрных. Последние оставляли такие глубокие следы на земле, что, казалось, не ноги у них, а копыта.
– Это какие-то военные, – рассудил пастушок. – Граница ж рядом…
Он посмотрел на долину внизу, на лес вдалеке и на ходящих туда-сюда разного цвета людей.
– Кала… – тихо позвал он.
И вот тут люди вдруг остановились. Все посмотрели на пастушка. Военные бы врезали по шее и отправили домой. Но эти вдруг замерли, не зная что и сказать.
Абориген ждал развития событий. Нельзя ж так долго зависать. Наконец, один из светлых подлетел к тёмному и тихо спросил:
– Кто гражданского как бы вербовать будет?
– Кинем жребий! – и подбросил монету.
Часть первая. Брусчатка дороги в Ад
У нас всё впереди. Эта мысль тревожит.
Леонид Шебаршин
1:1
Так часто незначительнейшие события приводят к крупным последствиям.
Вильгельм Гауф
Тут в нашей истории следует расставить кое-каких персонажей. Первый: ангел Урий, в тот самый момент вёл мастер-класс для самоубийц:
– Вот первым делом ищете у себя сонную артерию, – говорил он в кругу суицидном. – От вентральной аорты она поднимается к шее. Нащупайте. Потом она делится на две: левую и правую. Чувствуете под пальцами биение? Ну, не всем повезёт. Вам, Дмитрий, немного правее надо взять? Вот, совсем другое дело. За кадыком – у кого он есть – артерия расходится на внутреннюю и внешнюю. Но нам это неважно. Нащупайте в основании шеи, берёте нож и проводите лезвием горизонтальный надрез. Вот, – он достал пакет с пластиковыми столовыми приборами, – возьмите по одноразовому ножу, но не переусердствуйте. И не ковыряйте у соседа, пожалуйста…
Вдруг он остановился. Урий имел довольно сильную интуицию, а потому попросил пока нащупать заветную артерию на себе каждого ученика и покинул кабинет.
– Слушаю… – сказал он в пространство. Перед ним выскочил из облака архангел Михаил:
– Урий, ты сейчас занят?
– Могу говорить…
– С пророком у нас ничего не получается. Сможешь помочь? С самоубийцами у тебя ж выходит…
Урий выглянул в комнату, посмотрел на подопечных, щупающих сонные артерии, примеряющихся с ножами к своей шее, смотрящих в панике в пространство.
– Так точно…
– Вот и ладно, вот и хорошо. Лови сведения, – в руке у Урия показался листок с портретом и некоторыми данными. Облако исчезло. Ангел же засунул наводку за пазуху и вернулся в опустевшую комнату. Последний самоубийца убегал в распахнутую дверь.
– Что ж, – сгрёб ангел все ножи в мешок, – неплохо поработал сегодня.
Наш второй герой: демон Сатаниэль шёл в тот момент по проспекту. Вдруг заиграла мелодия Орффа, его знаменитая (для немеломана даже единственная) оратория «Кармина Бурана»:
– Слушаю! – перебил хор демон. – Что? Поже'гтвовать на детский дом? – он оглядел стоящие в пробке машины и летящий по встречной полосе кортеж. – Полмиллиона ев'го подойдёт? Замечательно, сейчас обналичу… – демон щёлкнул пальцами, и летящая в центре кортежа машина чиновника перевернулась почти на пустом месте – вдруг исчез канализационный люк под колесом. В тонированное окно Мерседеса Е-класса вылетела рука с чемоданом да так и оторвалась. Сатаниэль подхватил летевший прямо ему в руки кейс, смахнул обрубок кисти в наручники и прокричал водителю, пытающемуся выбраться из ремней и подушек. – Синее ведё'гко себе купи, чудило! – на том вернулся к телефонному разговору. – Всё, обналичил, гово'гите куда занести… И давайте не так как п'гошлый «газ, хо'гошо? Я на всякий случай п'гоклял деньги, и целая ве‘гтикаль власти в регионе поменялась. Дети не пост'гадали, что им сделается-то? Они этих денег и не видели… Па'гдон, у меня вто'гая линия. Алло, Вельзевул Левиафанович…
– Сатаниэль, есть дело. Сейчас получишь данные человечка одного, надо сманить… – раздалось в трубке.
– Что? Больше некому? – соскребал демон длинными коготками с чемодана табличку «Департамента дорожного устройства и озеленения».
– Да мы уже по-всякому пытались, на тебя одна надежда. У нас весь план насмарку.
– Ну, о’кей… Кидайте на мыло…
– На мыло?
– У меня сек'гетов нет. Хаке'гы сами бояться ящик ломать. Всё, жду… – он выключил вторую линию. – За ожидание: «геспект. Так скиньте на мыло, куда деньги занести. До свидания! Не забудете, не забудете… Век помнить будете! – и выключил телефон. – Хо'гоший чемодан… На худой конец, пусть его ук'гадут, а деньги в ход пойдут. Осталось весь ма'гш'гут нала этого «гаспланировать…
Ну а третьим в этой компании буду я, скучающий в своём помещении без окон парень лет тридцати трёх и слушающий ругань коллег:
– Когда я был сопляком, то думал, что военные – бравые ребята, чётко защищают меня… Потом я прочитал «Швейка». И подумал: «Как такой бред может произойти?!» Но потом я попал в армию, и понял, что может, очень даже может… – это вещал главный инженер-электрик Константин Александрович.
– Но при всём при том, кто идёт в армию? Деревенские парни, и их учебка делает интеллигентами, – вторил ему Владимир Фёдорович, отдавший вооружённым силам четверть века и распрощавшийся в чине подполковника военно-воздушных сил, а теперь в нашей компании он отвечает за теплотехнику.
– Интеллигентами их делает окружение с детства. А если они были среди колхозников, то будут колхозниками с высшим военным да заставлять рыть траншеи отсюда и до обеда.
Мы с Антоном – инженером по вентиляции – переглядываемся и в спор не влезаем – дело это у них обычное. До хрипоты, до кулаков перед глазами будут спорить о мироустройстве, а потом разойдутся лучшими друзьями. Порой проскочит между ними восклицание «Маму не трогай!», но не более.
– Не плюй в колодец! Эти люди защищают тебя и твою страну!
– И защитят! – тут Костя вскакивает. – Ещё как защитят, Володя! И знаешь почему? – паузу он выдержал, но, не дождавшись вопроса на вопрос, продолжил. – Потому что с другой стороны такие же дуралеи! Если Суровов предупреждал о недооценке противника, то тут и ошибаться нечего. Ты считаешь себя глупым солдатом. О’кей! Твой противник не намного умней тебя! Что, скажешь не так? Вот, Славка, ты служил? – это уже вопрос ко мне.
– Нет, я так, ограниченно годный.
– Ага, двадцать минут, пока падают боеголовки, ты будешь отдавать долг Родине. Но и того времени тебе за глаза хватит. А тебе Володя ждать от военных логичности долго, очень долго, аккурат до Второго Пришествия…
Тут робкий стук в нашу дверь и прерывает его монолог. И проём являет нам светловолосого ангела Урия. Он оглядывает комнату, где трое сидят, один стоит с кулаками и пунцовым лицом (инженер-электрик почему-то быстро краснел), а другой подобрался с ногами на кресле и готовился защищать честь и достоинство отданных армии лет.
– Что у вас? – спросил его Костя. – Если молния попала, то ко мне. Извержение вулкана – к Владимиру Фёдоровичу.
