скачать книгу бесплатно
– О нет. Юные влюбленные, трагический конец?
– Не то слово. Когда до меня дошло, к чему все идет, я попытался выключить фильм, но девчонки подняли крик, и я дал им досмотреть. Хлои очень понравился главный герой, придурочный блондинчик… Но в конце… Господи…
– Но в конце у тебя на руках плакали две маленькие девочки.
– Скорее заходились в рыданиях. Я думаю, Дельфина получила травму, которая останется с ней до конца жизни.
– Чарли У! Ей всего восемь! О чем ты только думал? – напустилась на него Астрид.
– Да знаю я, знаю. Поленился… посмотрел на обложку диска и прочел две первых строки описания. Все выглядело безобидно.
– Можно было с таким же успехом поставить им «Заводной апельсин»!
– Я плохой отец, Астрид. Вот почему я хочу, чтобы ты была рядом. Ты нужна девочкам. Необходимо, чтобы с ними был такой добрый и разумный человек, как ты.
– Ха! Не думаю, что моя мама согласилась бы с подобным заявлением.
– Они тебя полюбят, Астрид. Я просто знаю это. И Кассиана тоже полюбят.
– Будем азиатской версией «Семейки Брейди», только детей чуть поменьше.
– Жду не дождусь. Кстати, у меня была продуктивная встреча с адвокатами Изабель. Слава богу, у них больше не осталось возражений. Знаешь, странно, но финт, который выкинула Изабель в Сингапуре, в итоге сыграл нам на руку. Ее адвокаты так испугались, что я потребую полной опеки над девочками, что отозвали большую часть претензий и хотят все уладить.
– Это самая лучшая новость за неделю, – сказала Астрид, на миг прикрывая глаза.
Постепенно перед ней начинала проступать перспектива ее жизни с Чарли. Она представляла, что лежит в ним в обнимочку на их новой кровати в прекрасном новом доме в Сэкъоу вдали от толп Гонконга и Сингапура, купаясь в лунном свете и слушая, как внизу волны бьются о рифы. А в домашнем кинотеатре Хлои и Дельфина вместе со своим сводным братом Кассианом смотрят хорошие детские фильмы, передавая из рук в руки большую миску с итальянским мороженым.
Внезапно голос Чарли выдернул ее из грез:
– Эй, завтра я еду в Индию. Осматриваю новые фабрики в Бангалоре, а затем нужно посетить в Джодхпуре благотворительный матч по поло, который мы спонсируем. Почему бы тебе не приехать на выходные?
– На эти выходные?
– Ну да. Мы могли бы остановиться в «Умаид Бгаван паласе». Ты там бывала? Это один из самых роскошных дворцов в мире, а теперь «Тадж груп» превратила его в эксклюзивный отель. Шиврадж, будущий махараджа, – мой хороший друг, и нас будут принимать как королевских особ, – предложил Чарли.
– Звучит заманчиво, но мне не уехать из Сингапура, пока бабушка так сильно болеет.
– Ей не лучше? Ты же говорила, что в Тайерсаль-парк слетелся миллион родственников. Они тебя и не хватятся пару-тройку дней.
– Именно из-за нашествия родни я и нужна там. В мои обязанности входит развлекать всех гостей.
– Прости, я такой эгоист, а ты святая и столько делаешь для семьи! Я просто очень по тебе скучаю.
– Я тоже. Поверить не могу, что мы уже больше месяца не виделись. Но с учетом состояния моей бабушки, всего, что устроили Изабель, Майкл и наши милые команды юристов, не лучше ли нам пока залечь на дно, чтобы нас не видели вместе?
– А кто узнает, что мы в Индии? Я лечу в Мумбай, а ты можешь полететь прямиком в Джодхпур, и мы будем полностью изолированы в отеле. Фактически, если все пойдет по моему плану, мы вообще не выйдем из номера все выходные.
– Если все пойдет по твоему плану?! Что это значит, мистер Грей? – поддразнила его Астрид.
– Я не открою тебе всех деталей, но в плане задействованы шоколадный мусс, павлиньи перья и хороший секундомер.
– Мм. Секундомер? Обожаю.
– Ну же! Будет весело.
Астрид подумала немного:
– Ну… Майкл забирает на выходные Кассиана, а я должна представлять семью на королевской свадьбе в Малайзии в пятницу. Может, мне удастся улизнуть с банкета в Куала-Лумпуре…
– Самолет будет ждать наготове.
– Халида, невеста, – моя хорошая подруга. Я знаю, что она меня прикроет. Можно отговориться, что у меня не осталось другого выбора, кроме как задержаться на выходные на праздновании. Скажу, что меня буквально связали.
– А я держу за другой конец веревки. Мне нужно тебя видеть, – умолял Чарли.
– Ах ты, развратник! Даже когда мы учились в универе и жили в Лондоне, ты всегда заставлял меня делать всякое такое…
– Это потому, что я всегда знал: в глубине души ты плохая девчонка. Признайся, ты хочешь, чтобы я увез тебя в Индию, осыпал драгоценностями и занимался с тобой любовью все выходные во дворце.
– Ну, раз так…
12
Аэропорт Чанги, Сингапур
Ник толкал перед собой тележку с багажом в зале прилета терминала три и увидел знакомое лицо – встречающий держал плакат: «Профессор Николас Янг, доктор наук». Большинство людей в аэропорту решили бы, что парень с табличкой, одетый в выцветшую желтую майку «ACS», темно-синие спортивные штаны «Адидас» и шлепанцы, – какой-то серфер-нищеброд, которого наняли подменить водителя, а не наследник одного из самых больших состояний Сингапура.
– Ты чего?! – спросил Ник, обнимая своего друга Колина Ху.
– Ты не приезжал с две тысячи десятого года, как же я мог не устроить тебе достойную встречу?! – весело воскликнул Колин.
– Ты только посмотри на себя! Загорелый, как всегда, а теперь еще и пучок модный накрутил. А что твой отец думает о твоем внешнем виде?
Колин широко улыбнулся:
– Бесится. Говорит, что выгляжу как курильщик опиума и если бы я прилетел в семидесятых в аэропорт Чанги, то Ли Куан Ю[60 - Ли Куан Ю – первый премьер-министр Республики Сингапур, один из создателей сингапурского «экономического чуда».] лично явился бы в Иммиграционную службу, схватил меня за ухо, притащил в ближайшую индийскую парикмахерскую и заставил побриться наголо – как говорится, ботак![61 - Малайское слово, которое значит «лысый». По каким-то причинам также стало популярным прозвищем для маленьких мальчиков, стриженных под ежик. – Примеч. автора.]
Они спустились в стеклянном лифте на уровень В2, где была припаркована машина Колина.
– Что водишь? Это «порше-кайен»? – спросил Ник, когда Колин помог ему загрузить чемодан в кузов внедорожника.
– Нет, это новый «порше-макан» две тысячи шестнадцатого года. На самом деле их официально начнут продавать только в марте, но этот мне дали на тест-драйв.
– Мило, – сказал Ник, открывая пассажирскую дверцу.
На сиденье лежала кашемировая шаль.
– Кинь назад. Это шаль Минти. Всегда мерзнет впереди. Кстати, передает тебе привет. Она сейчас в Бутане, на курорте у своей мамы. Медитирует.
– Звучит неплохо. А почему ты с ней не поехал?
– Да ну, ты ж знаешь, как устроен мой мозг. У меня же синдром дефицита внимания с гиперактивностью. Не умею я медитировать. Моя форма медитации в последнее время – это муай тай, – хмыкнул Колин, выезжая задним ходом с парковки со скоростью эдак миль шестьдесят в час.
Стараясь не вздрагивать, Ник поинтересовался:
– То есть Араминте стало получше?
– Ну… потихоньку… – после некоторой заминки ответил Колин.
– Рад слышать. Я знаю, что вам было непросто в последнее время.
– Да, ты же понимаешь, депрессия накатывает волнами. Очередной выкидыш ее сломил на какое-то время. Она старается вытянуть себя из этого состояния, обращается за психологической помощью и меньше работает. Минти сейчас посещает очень хорошего психотерапевта, и все равно ее родители не в восторге от происходящего.
– По-прежнему донимают ее?
– Ага, папа Минти заставил ее врача подписать целую стопку соглашений о неразглашении, хотя, как ты знаешь, все психологи и так обязаны соблюдать врачебную тайну. Но ему нужно было удостовериться: этот врач никогда никому не признается, что лечит Минти. Чего доброго, ей придется принимать в качестве терапии какой-то препарат, которого можно стыдиться.
Ник покачал головой:
– Поразительно, что у нас тут психические расстройства считаются клеймом.
– Нет, клеймо – это когда что-то существует и общество относится к этому предвзято. А у нас вообще отрицают существование подобных состояний!
– Это объясняет, почему тебя не заперли в психушке! – пошутил Ник.
Колин ткнул его локтем:
– Здорово увидеть тебя и иметь возможность говорить такие вещи вслух!
– Неужели тебе больше не с кем поговорить?
– Никто не хочет слышать, что у Колина Ху и Араминты Ли есть какие-то проблемы. Мы слишком богаты для этого. Мы же золотая парочка, правильно?
– Еще какая! Я даже фотки видел, которые это доказывают.
Колин усмехнулся, вспомнив печально известную фотосессию для «Элль Сингапур», где его вырядили как Джеймса Бонда, а Араминту покрасили золотой краской с головы до пят.
– Та съемка – самая серьезная ошибка в моей жизни. Я никогда не отмоюсь. Знаешь, я как-то раз пошел отлить в «Парагоне», а парень перед соседним писсуаром внезапно уставился на меня, а потом воскликнул: «Ох ты ж! Вы ведь золотой бог?»
Ник расхохотался:
– Ты ему свой номерок нацарапал?
– Иди ты знаешь куда! – беззлобно огрызнулся Колин. – Как ни странно, знаешь, с кем тут Минти в последнее время подружилась?! С Китти Понг!
– С Китти? Правда?
– Ага. Именно она дала Минти контакты своего психотерапевта. Думаю, все дело в том, что Китти не местная и у нее нет такого багажа, как у сингапурцев. Араминте кажется, что с Китти можно говорить открыто, потому что та не входит в наш узенький кружок. Она не была в Раффлз, не посещала Методистскую школу для девочек и не является членом Черчилль-клуба. Китти тусит с иностранными миллионерами.
– Ну, там ей и место. Она же теперь миссис Джек Бин.
– Да. А мне немного жаль Бернарда Тая. Притом каким идиотом он был по молодости, отец из него, по слухам, получился хороший. Вот только с Китти ему чертовски не повезло. Не думаю, что он вообще заметил, когда на горизонте замаячил Джек Бин. Что, кстати, с его дочуркой?
– С Колетт? Да черт ее знает. Мы позаботились о том, чтобы не пересекаться с ней, после того как она отравила Рейчел. Я настаивал на судебном разбирательстве, но Рейчел слышать не захотела.
– Ну… Рейчел всех прощает.
– Правда. Именно поэтому я здесь. Я получил наказ вернуться и помириться с бабушкой.
– А ты сам этого хочешь?
Ник помолчал минутку.
– Если честно, то я не уверен. Отчасти у меня ощущение, что все это было целую вечность назад. Наша жизнь так далека от всего, что тут происходит. С одной стороны, я не могу забыть, как плохо бабушка обращалась с Рейчел, не доверяя моему выбору, а с другой – ее одобрение сейчас будто бы не имеет значения.
– В конечном счете все меркнет перед лицом потери, – философски заметил Колин, стремительно выезжая на бульвар Ист-Коаст. – Тебя сразу домой везти или хочешь сначала перекусить?
– Слушай, уже так поздно, поедем лучше домой. Уверен, там для нас найдется что-нибудь съестное. Вся родня съехалась, так что кухня А-Цин наверняка фурычит без перерыва.
– Без проблем! Следующая остановка – Тайерсаль-парк! Так и вижу сотни шашлычков-сатэ, которые ждут меня там. Знаешь, не хочу на тебя давить, но мне твоя бабушка нравится. Она всегда хорошо ко мне относилась. Помнишь, как я сбежал из дома, когда мачеха пригрозила отправить меня в интернат в Тасмании, и твоя бабушка позволила мне спрятаться в домике на дереве в Тайерсаль-парке?
– Ага, и каждое утро заставляла залезать в этот домик кухарку с корзинкой всякой снеди для завтрака, – поддакнул Ник.
– Вот и я о том! У меня с твоей бабушкой связаны только хорошие воспоминания. Никогда не забуду бамбуковые подносы, а на них – роллы с рисовой лапшой, баоцзы со свининой и роти парата[62 - Роти парата – блюдо индийской кухни, лепешки, обжаренные в ароматном масле.] с пылу с жару! Мы с тобой там пировали как короли! Когда меня наконец отправили домой, я искал любой повод, лишь бы оказаться в этом домике снова. Наша кухарка вашей и в подметки не годилась!
– Ха-ха! Помню ты то и дело сбегал из дома!
– Ага. Мачеха меня изводила. А ты всего лишь раз сбежал, насколько помню.
Ник кивнул, а в воспоминаниях перенесся в тот день. Ему было восемь лет. Они ужинали втроем: отец, мать и он уселись в зале для завтраков по соседству с кухней, как всегда делали, если родители не принимали гостей в официальной столовой. Он даже помнил, что? они ели в тот вечер. Бак кут тех[63 - Бак кут тех – свиные ребра, сваренные в бульоне с большим количеством трав и специй.]. Ник налил слишком много бульона в рис, и тот, на его вкус, стал слишком водянистым, но мама настояла, что нужно сначала доесть рис в тарелке, а потом уже класть новую порцию. Мама была более раздражительной, чем обычно, и складывалось впечатление, что отношения между родителями были натянутыми уже несколько дней.
Какая-то машина слишком быстро промчалась по подъездной дорожке, но припарковалась не у крыльца, как все гости, а объехала дом по периметру и остановилась перед гаражом. Ник посмотрел в окно и увидел тетю Одри, старую подругу родителей, выходящую из своей «хонды-прелюд». Ему нравилась тетя Одри, она всегда пекла самые вкусные на свете нонья куэ. Интересно, она и сегодня принесла что-то вкусненькое к чаю? Одри ворвалась через заднюю дверь, и Нику бросилось в глаза, что лицо ее опухло и все в синяках, из губы сочится кровь, рукав блузки порван, а сама тетя Одри выглядит совершенно ошеломленной.
– Аламак! Одри! Что случилось?! – ахнула мать, когда в комнату влетели несколько горничных.
Одри проигнорировала вопрос, уставившись на отца Ника Филипа:
– Посмотри, что сделал со мной мой муж! Я хочу, чтобы ты увидел, что сотворило это животное!
Мать подскочила к Одри:
– Это Дезмонд сделал? О господи!
– Не трогай меня! – выкрикнула Одри и рухнула на пол.
Отец встал из-за стола:
– Ники! Наверх!
