скачать книгу бесплатно
Следующим утром я вспомнила, что приехала в Москву «хлопотать» и вышла из дома. Пройдя метров сто вдоль улицы, поравнялась с приоткрытой каликой, ведущей в густой вишневый сад. И вдруг в ноги мне уткнулось что-то мягкое, пушистое и пищащее. Я подняла мохнатый комочек, оказавшийся крошечным котёнком. Он умещался у меня на ладони. Из-за забора донёсся женский голос: «Барсик, Барсик, ну, не кот, а божье наказанье, разгульное создание…» Заглянув в калитку, я увидела седую женщину в синем платке.
Поздоровавшись, я протянула ей беглеца:
– Ваш?
– Ой, спасибочки, мой. На всю улицу один такой гулящий. Ещё лапы разъезжаются, а туда же!
Бережно взяв у меня котёнка, женщина указала мне на скамью около забора, и я обрадовалась, что случай свёл меня с любительницей поболтать.
– Вы в Перепетуевскую лавку служить устроились? Что Дунька в прынцессы вышла? Не может сама за прилавком стоять?
– Нет, что вы, в лавке нет наёмных работников, хозяева сами справляются. А я к Пелагее Поликарповне приехала из Коломны.
– Родственница али так, знакомая?
– Знакомая, я по делу приехала, а больше никого в Москве не знаю.
Женщина как-то странно взглянула на меня и перешла на шёпот:
– Ну, и как? В доме-то не страшно?
– Нет, а должно быть страшно? – удивилась я.
– Конечно, если дом, этого, как его, зелёной бороды.
– Какой бороды?!
– Да я всё время путаюсь, может, борода и сиреневая. Сказка есть такая в книжке у Зинкиной внучке, страшнющая, про мужика, который жен своих убивает, и у него борода была какого-то цвета.
– Синяя, – машинально уточняю я, – так при чём здесь дом, в котором я остановилась?
– Да, хоть в горошек, только с чего бы это молодым, здоровым бабам помирать?
– Так вы про Агриппину? Она грибами отравилась.
– Сумнительно, – лаконично возразила моя собеседница.
– Но почему?
– Да потому, что и Пелагея, и дочь её были женщины очень аккуратные и чистоплотные. Если бы, к примеру, Зинка Сердюкова грибами отравилась, это можно допустить.
– Почему Зинка может отравиться грибами, а другие нет? – спросила я и тут же пожалела об этом. Потому что моя собеседница сразу ушла в сторону от интересующей меня темы о моих хозяевах.
– Да Зинка неряха, каких свет не видывал. Позапрошлый год Зинка огурцы солила и из уха прямо в бочку серёжку уронила и засолила её вместе с огурцами. Потом весь дом перевернула, сережку искала, и на свою сноху, Симку, подумала, что она серьгу украла. А когда огурцы съели, пропажа и обнаружилась. Симка и Стёпка, Зинкин сын, так обиделись на мать, полгода с ней не разговаривали. Зинка даже хотела подарить Симке серьги, а они золотые, и…
Забыв о вежливости, я прервала собеседницу:
– Но ведь не только в аккуратности дело, грибы бывают ядовитые.
– Только не у Пелагеи, она в деревне росла, по грибы с детства бегала. У неё ещё бабушка грибами торговала. Так что уж в чём в чём, а в грибах Пелагея разбирается и дочь свою этому обучила. Оно, конечно, в жизни всякое бывает, но всё же сумнительно. Ну, даже если допустить, что Агриппина сама грибами отравилась, то с Меланьей-то как же?
– С какой ещё Меланьей? – робко спросила я.
– Ну, ты, девонька, даешь! У людей живёшь, а ничего про них не знаешь. Это вторая жена Захара.
– Но вторую жену Захара зовут Евдокия, – возразила я. И тогда женщина заговорила со мной тоном, каким говорят с тяжело больными людьми:
– Деточка, Евдокия третья жена Захара, до неё была Меланья.
Макароны на моей голове зашевелились, и я робко спросила:
– Кто такая Меланья? И что с ней случилось?
– Бездетная вдова, они с мужем из губернского города приехали, из какого точно не знаю, сказывали, дом там хороший продали. Муж её хотел извозом заняться, лошадок прикупить, извозчиков нанять душ пять-шесть, видать, деньжата водились. Да заболел, заразился чем-то, вроде, в трактире воды выпил нечистой. Возьми да и помри. А Меланья в лавку к Захару ходила и доходилась. Ну, оба вдовые, дело житейское.
Я слушала внимательно, как любимую сказку в детстве, и нетерпеливо спросила:
– А что потом?
– А потом всё как у людей, ребёночек родился, мальчик.
– Где он сейчас?
– Там же где его мать, на том свете… – Рассказчица поспешно перекрестилась, я исправно последовала её примеру. Я не спросила, как это случилось, слова застряли в горле, но моя собеседница меня поняла и продолжила: – в бане угорели Меланья с сыночком.
– Но это несчастный случай, каких много. Сколько людей гибнет в банях по неосторожности, – наконец-то смогла вымолвить я.
– Гибнут те, кто баню с водкой смешивает, по пьяному делу, а Меланья женщина обстоятельная была, да ещё с ребёнком. – И, помолчав, соседка добавила своё коронное словцо: «Сумнительно». А затем продолжила:
– А теперь вот Дунька на Захаркину удочку попалась. Это же какую дырку надо иметь в голове, чтобы замуж выскакивать за убивца. Всей улицей её отговаривали. К её господам фельдшер ходил, мужчина не молодой, но очень положительный. Замуж звал, бусы дарил, полушалки, на извозчике возил в парк духовой оркестр слушать. Барыня Дуньку уговаривала выйти за этого приличного человека, приданое ей обещала. Но какое там, видать мозгов совсем нет, выскочила-таки за душегуба. Но докторша ей приданное всё равно дала. Говорят, не большое, но и не маленькое…
– Да, почему вы Захара душегубом называете? Ведь не доказано ничего.
– Когда докажут, поздно будет, лишь бы Дунька жива осталась, храни её Господь. Да, и ты, девонька, осторожна будь там. А то ко мне перебирайся, у меня тесновато, но угол за занавеской, я тебе сдам за дёшево. Только к Зинке не ходи, у неё такая грязища и на полу, и на языке.
Клятвенно заверив свою новую знакомую не ходить к Зинке, я побрела к дому с надписью: «Бакалейная лавка». На душе было смутно, а картины в уме рисовались одна страшнее другой. Мотив для убийств у Захара имелся. Самый распространённый и простой мотив: деньги.
Агриппину с детства прочили в жёны Захару, а он мог её не желать, как, впрочем, и сама Агриппина его. Но они поженились, чтобы не пришлось делить лавку. И Захар мог захотеть стать единственным хозяином и отравить Агриппину грибами. Потом он снова вступает в брак, его избранница одинока, из другого города, с деньгами. И Захар снова убивает, и опять убийство очень похоже на несчастный случай. Каждый раз после смерти своей жены Захар становится богаче.
Но как же ребёнок? Ведь это был сын Захара. Впрочем, у убийц всегда своя психология и мораль, точнее, полное её отсутствие. И теперь дважды вдовец женился в третьей раз. И опять взял жену с деньгами – со слов соседки, барыня дала за Евдокией немалое приданное. Значит, Евдокии грозит опасность? Но Пелагея Поликарповна уверена, что опасность грозит Захару от Евдокии. Но этому тоже можно найти объяснение: Захар отец её внуков, она за них беспокоится, а значит и за их отца тоже. Может что-то неладное подозревает, но видит всё в ином свете, чем есть на самом деле. А меня наняла, чтобы я или рассеяла эти подозрения, или предотвратила преступление. И мне нужно докопаться до сути и не дать совершиться новому убийству. Но как это сделать?
Глава 4
Вечером я прямо спросила свою работодательницу, почему она мне ничего не рассказала про Меланью. Старушка помолчала некоторое время, а потом задумчиво произнесла:
– Вот думаю у кого язык длинный? У Зинки или у Борисовны?
Я лаконично ответила:
– Дом с зелёной крышей, котёнок Барсик.
– Значит всё-таки Борисовна, да по соседскому делу так не болтают…
– А разве есть, что скрывать?
– Да нет, просто пугать тебя не хотела. Это несчастный случай, он к делу не относится. Никто не мог желать погибели Меланьи, да ещё с дитём, а Дунька тогда и вовсе в заграницах пребывала с господами. А не сказывала я про это, чтобы с толку тебя не сбивать. Мало ли что болтают, хорошо ещё, ты Зинку не встретила, она бы тебе как цыганка поведала, что было, что будет, чего не было и быть не могло.
Так ничего не выяснив, я отправилась в свою светёлку.
Обитатели дома ложились спать рано, непривычно рано для меня. Впрочем, как и большинство жителей улицы, если судить по тёмным окнам домов. В доме было тихо, а я сидела на кровати одетая и размышляла о событиях прошедшего дня. Вдруг моя комната осветилась ярким светом, как будто за окном зажглось множество фонарей, но я знала, что во дворе никаких фонарей нет. Я увидела в окно, что горит сарай, и опрометью выскочила во двор.
Вначале я ничего не увидела из-за дыма, но, к счастью, недалеко был колодец. Я зачерпнула в ведро воду и залила огонь. К своему удивлению я увидела, что горело сено перед дверью сарая. Откуда оно там взялось? Дым рассеялся, и я увидела, что дверь сарая снаружи закрыта на грабли, а внутри сарая кто-то колотил в дверь и в стены. Я быстро вытащила грабли, и из сарая буквально вывалился надсадно кашляющий Захар. Из дома уже бежала бледная, растрёпанная, полуодетая Евдокия. На крыльце неподвижно стояла Пелагея, к ней испуганно жался внук Николка. В окне мелькнула головка Таси в папильотках и тут же исчезла, похоже, дочку не очень волновала судьба родителя. А я ошиблась, что все легли рано спать, приняв обманчивую тишину за всеобщий покой.
Похоже, моя нанимательница права, кто-то хочет убить Захара. То есть он не «синяя борода»? И с его женами произошли два несчастных случая? Слишком много совпадений. Всю ночь я размышляла, а утром решила спуститься в лавку пораньше, пока нет посетителей, и попробовать разговорить Захара о том, что он делал так поздно вечером в сарае. Что думает по поводу того, кто мог его запереть, поджечь сено? И почему? Но я застыла на верхней ступеньке: в лавке разговаривали Захар и Евдокия.
– Ты была у отца Михаила? – спросил жену Захар.
– Да, он сказал, запрета нет, родство не кровное, тем более, что у нас с тобой детей нет. Вот если бы были, то через этих детей была бы кровная связь между ними, и церковь подобные браки не венчает. А сейчас этот союз возможен.
– Да, – грустно прозвучал голос Захара, – если бы ты тогда, двадцать лет назад, не вытравила бы нашего ребёнка…
Евдокия резко перебила мужа:
– Я тебе тогда сказала, что понесла, ты промолчал, я рушить семью не захотела, ты без того мучился. Ну, я и решилась, ведь сколько баб через это прошли, и ничего. А у меня как отрезало, нет больше детей и не будет. Так Господь решил за грехи мои меня наказать.
Я слушала, затаив дыхание, боясь себя обнаружить. Я даже предположить не могла, что Евдокия с Захаром близки уже много лет. Значит у Захара был кроме денег ещё один мотив устранить жену, чтобы соединиться с любимой женщиной. В лавке разговор продолжился. Тон у Захара был виноватый:
– Ты же уехала, меня бросила.
– Да, я забыть тебя хотела, начать новую жизнь, а ты овдовел и очень скоро женился вновь.
Захар перебил жену:
– Милая, мне было очень плохо. Я сильно виноват, но судьба уж так испытывала меня, я дважды овдовел, сына потерял. И когда ты вернулась с господами из заграницы, я понял, что это мой последний шанс на счастье.
И тут Евдокия сказала совсем непонятное для меня:
– Нельзя допустить, чтобы те, кого мы любим, пострадали, как мы когда-то. Горе тому, кто поднимает руку на любовь, это грех великий. А мы должны помнить о том, как долго и трудно мы шли к своему счастью.
Тут в лавке появились покупатели, и супруги прекратили нелёгкий для себя разговор. Я, осторожно пятясь задом, вернулась в свою комнату. Подслушанный разговор не прибавил ясности к вопросу: много лет назад произошло преступление или несчастный случай? И кому можно венчаться? И кто кому родственник или, наоборот, нет? Но сама не зная почему, я сразу твердо решила, что Пелагеи Перепетуевой об услышанном разговоре не скажу. А кандидатура для венчания в доме одна – Тася. Если, конечно, речь шла о домашних. Но, может, я чего-то не знаю? И я решила попробовать девушку разговорить.
Глава 5
Я постучалась к ней в комнату, чтобы попросить нитки, якобы для того, чтобы подшить подол платья. Тася была дома и встретила меня на удивление приветливо. Достала большую жестяную коробку из-под печенья с изображением боярышни в кокошнике на крышке. Каких только ниток там не было! Пока я выбирала нитки подходящего цвета, Тася завела разговор обо мне. Она старалась быть подипломатичней, но это удавалось ей с трудом.
– Слушай, Мотя, ты бы купила себе одежду поновее, понаряднее. В Москве можно такую найти, и не дорого. Я могла бы тебе помочь. Приедешь в свою Коломну в новых нарядах, от женихов отбоя не будет.
Я сначала оторопела от такого совета, но тут же поняла, что задача повернуть разговор в нужное для меня русло облегчилась.
– Да, что ты, какие женихи? Я же вдова.
– Ну, и что? Ты же совсем молодая, симпатичная. Зачем на себе крест ставишь? – И тоном бывалой сердцеедки добавила: – мужчины любят, когда барышни красиво одеваются.
– Ой, а ты откуда знаешь? У тебя жених есть? – поинтересовалась я очень завистливым тоном. Было ясно как божий день, что девушке нравится играть роль старшей, знающей, и что сейчас она выдаст мне все свои девичьи секреты.
– Ну, жених не жених, а ухаживает за мной один. Ооочень добивается. Но я ещё ничего не решила окончательно.
– У нас в Коломне всё родители решают. У нас так было.
– Москва не Коломна. Да маменька точно против не будет, а папенька сделает, как маменька скажет. Вот только бабушка очень против, но это пережить можно.
Разговор подошёл к очень интересному для меня моменту.
– А почему бабушка против, если родители не возражают?
Ответ Таси сразил наповал:
– Потому что Ваня, который за мной ухаживает и хочет на мне жениться, родной брат моей мачехи. Бабушка говорит, что он близкая родня и жениться на мне не должен.
Я, впечатленная такой новостью, робко спросила:
– А родители точно согласятся, это же так необычно…
Моя собеседница сначала засомневалась:
– Не знаю, вроде должны разрешить… – И тут же добавила абсолютно уверенным тоном: – Главное, чтобы я сама окончательно решила. И вообще, всё будет так, как я захочу.
Заявлением этим, надо сказать, Тася меня озадачила. Я принимала её за дурочку, заурядную мещанку, интересующуюся только тряпками, а она, оказывается, с характером. И у неё есть цель. Интересно, на что она способна ради её достижения?
Выбрав, наконец, нитки, я покинула комнату Таси. Мне надо было обдумать всё услышанное. Если события прошлых лет можно считать несчастными случаями, то Тася запросто может быть виновницей происходящего сейчас. Очень не хочется об этом думать, но, к сожалению, дети, мечтающие избавиться от опеки родителей и заполучить их имущество, не такая, уж, редкость. Тем более, нельзя исключать возможную ведущую роль в коварных планах жениха Таси. Я его не видела и ничего о нем не знаю. Вполне возможно, что он не желает зла своей сестре, но хотел бы избавиться от будущего тестя. В общем, за Тасей надо последить и как-то выйти на её жениха. Конечно, моя нанимательница и мысли не допускает, что её внучка способна на преступление. Да, и мне самой тоже очень не хотелось такого поворота событий.
А на следующее утро меня разбудило лошадиное ржание и нецензурная брань Захара. Все эти впечатляющие звуки доносились из конюшни. Я поспешила во двор, там уже собралось всё семейство, но опять-таки, кроме Таси. Евдокия наматывала повязку Захару на голову, через марлю проступала кровь. Испуганный Николка шёпотом поведал мне, что Чешка лягнула тятеньку копытом, но не сильно, только крови много. Пелагея постоянно повторяла одну и ту же фразу: «Ну, не может быть, кобыла-то смирная, добрая, тихая, и что на неё нашло?»
Под охи и вздохи Пелагеи Евдокия с Захаром отправились к доктору, бывшему барину Евдокии. Во дворе остались мы с Николкой. Я ждала появления его сестрицы, ведь должна же она была поинтересоваться, что случилось. Мальчик старался держаться по-мужски, но удавалось ему это с большим трудом. Было похоже на то, что он вот-вот разревётся. Я погладила его по голове и, почувствовав во мне союзника, Коля доверчиво заговорил:
– Тётя Мотря, вы скажите тятеньке, чтобы Чешку не убивали. Она такая смирная, мы ей всегда сахар давали, она так осторожно губами с ладошки брала, чтобы не укусить нечаянно. Она нас узнаёт, особенно Таську, всегда радуется, когда та приходит. Таська больше всех с ней возится, разговаривает даже, Чешка её слушает, она всё понимает. Ей богу, я не вру.
Моему удивлению не было предела:
– Тася возится в Чешкой? А сегодня утром заходила?
– Да, заходила. Хлеб с сахаром принесла.
Я попыталась успокоить ребёнка, хотя успокаивать надо было и меня:
– Никто Чешку убивать не будет.
– А почему тятенька сказал, что надо пригласить коновала? Это же лошадиный убивец.
