скачать книгу бесплатно
Филипп, он же Филя, он же старший брат Туси и Дани, стоял в прихожей и снимал с ног грязные и сырые от утренней росы кроссовки.
Нина замешкалась всего на секунду, а потом, несмотря на грохочущее в груди сердце, уверенным и несколько капризным (впрочем, капризность ей шла) жестом откинула волосы назад, когда он поднял глаза и увидел ее.
– Ну привет, привет, Филипп Лавров.
– Привет, привет, Нина Рамазанова.
– Закалялся?
– Закалялся. Знаешь ли, в этом страшном-страшном мире всегда лучше быть начеку. А ты, я вижу, уже закалена до предела.
– Как видишь, Филипп Лавров, как видишь, – Нина почти дошла до конца лестницы и теперь, облокотившись на перила, игриво выставила ножку демонстрируя разрез на юбке. – Я всегда на шаг впереди тебя.
– Похвально, Нина Рамазанова. Ваш гений заставил меня пасть ниц.
– Не видно.
Нина улыбнулась, тем самым заканчивая игру, и сказала уже совсем другим тоном:
– Рада тебя видеть, Филя Лавров.
– И я рад, Ниночка Рамазанова.
Нина медленно убрала светлую прядь за ухо, а Филя за этим жестом проследил.
– Руку и сердце еще никому не пообещала? – улыбнулся Филя и сделал шаг в сторону гостиной.
– Я люблю только тебя, Филя Лавров!
– А это я всегда знал, – объявил он нахально. – Ты повисла на мне сразу же, как только снова смогла наступать на ногу после падения с велосипеда. – Ей тогда было восемь, он дотащил ее до дома, когда нашел с разбитыми коленками.
– Иди, – перебила его Нина, – тебя бабушка на веранде ждет. Чай пьет.
В дверях Филя пропустил ее вперед, а Нина, вернувшая себе наконец самообладание, снова стала улыбаться.
– Я пойду, теть Тань, у вас тут еще сонное царство, – сказала Нина, когда они подошли к веранде. – Джин! – воскликнула, когда увидела развалившееся от обжорства тельце. – Во всем нужна мера! Ты что, Солона не читал?
Джин перевернулся на живот и чихнул, тем самым выражая свою принципиальную позицию относительно всей философии.
– Пока, Нина Рамазанова, – донеслось до Нины, когда она была уже у дыры в заборе.
– Пока, Филипп Лавров!
На своем участке Нина вздохнула, прикусила нижнюю губу, позволив себе подумать о Филе еще несколько прекрасных минут, а потом откинула волосы назад и отправилась завтракать.
Джину хватило сил только на то, чтобы доползти до своей будки, где он и провалился в невероятно прекрасный сон после сытного перекуса.
Бабушка уже была при параде.
– Ты куда? – спросила Нина, оглядывая ее твидовый костюм с юбкой.
– Еду заказывать мебель для новой беседки, – сказала она, надевая винтажные клипсы. – Твой завтрак на столе. Прошу тебя, кошечка моя, поешь от души. Там столько ягод, оладушки, варенье…
Нину удивляло, как бабушке удается достойно носить твидовый костюм и при этом оставаться такой совершенно простой. Хотя бабушка ее всегда умела своим видом вводить всех новых знакомых в заблуждение. Когда из машины показывался ее стройный, подтянутый стан, укутанный в элегантный плащ или костюм, любой думал: «королева», – а потом удивлялся, когда понимал, что королева умеет не только править, но и искренне заботиться обо всех, кто ее окружает.
Нина села, откинулась на спинку стула и тут же отправила в рот несколько ягодок черешни.
– Дедушка едет с тобой?
– Нет, он встречает рабочих. Сегодня придут наконец делать беседку… Эти бревна сваленные выводят меня из себя… Ладно, Ниночка, я ушла.
Когда за бабушкой хлопнула дверь, Нина уже доела свою порцию оладушек и облизала пальцы, испачканные сметаной и клубничным вареньем.
Запищал чайник.
Нина нашла в одной из кухонных тумбочек растворимый кофе, добавила свежих сливок и уже собиралась укутаться в плед у камина, когда отчаянно залаял Джин.
«Боже мой, неужели Любовь…»
Поставив кружку на чайный столик, Нина выбежала во двор. К ее счастью, кошки нигде не было видно, только двое парней стояли у ворот. Именно от них Джин собирался защищать своих хозяев.
«Наверно, рабочие, бабушка же говорила».
Нина крикнула:
– Джин! Ко мне! Фу! Нельзя!
Пес послушался, но, пока бежал к ней, недоверчиво оглядывался назад. Мало ли что…
– Вы его не бойтесь, он на вас больше не нападет, – сказала Нина и внимательно оглядела рабочих.
Совсем молодые парни. Высокие, и видно, что сильные. На голове того, кто всем своим видом выражал нахальство, была кепка «хулиганка», а во рту он держал травинку. «Могу поспорить, что отказа от женщин он никогда не слышал», – мысленно хмыкнула Нина. По второму молодому человеку Нина только мазнула взглядом. Он почему-то терялся на фоне этого, с кепочкой…
А тот, что в кепочке, тоже уже несколько раз оглядел ее с ног до головы. Нине показалось, что вот-вот он скажет что-нибудь насмешливое или что-нибудь фамильярное, в деревенском духе, вроде: «Какая баба! Загляденье!» – но он все молчал и молчал, только жевал травинку и смотрел.
– Нина! Почему двери распахнуты… – За ее спиной вырос дедушка.
– Тут… тут строители пришли, а Джин тявкал…
– Ну понятно, – сказал дедушка и тоже посмотрел на парней. – Здравствуйте, ко мне можно обращаться Андрей Георгиевич. Идите за мной на задний двор, я вам все объясню.
Парни направились за дедушкой, и этот, в кепке, шел так, как будто он был способен купить Лувр.
Когда все скрылись за домом, Нина обхватила себя руками, но ей совсем не было холодно стоять на ветру в легком топе. Кровь бежала под кожей быстро, как резвая река, а руки и щеки были теплыми и немного покрасневшими.
Нина тряхнула головой и вернулась в дом. «Надеюсь, кофе еще не остыл… Сколько я там простояла? Вечность?»
Кофе не остыл ни на градус.
Весь день Нина просидела в своей комнате. Туся с Даней, видимо, отсыпались за весь учебный год и даже не подавали признаков жизни, а остальные соседские ребята еще не приехали.
Укутавшись в плед, Нина села на диванный подоконник и открыла книгу, но долго не могла сосредоточиться. Стройка шла полным ходом, а стекло не спасало от раскатистых голосов рабочих.
Наконец история молодого моряка Мартина Идена, который не мог явить миру свои прекрасную душу и мировоззрение из-за недостатка образования и банальной неспособности выразить то, что он чувствует, поглотила ее. Нина отдалась роману целиком, без остатка. Сердце ее радостно билось каждый раз, когда Мартин читал новую книгу и узнавал все больше и больше, но стоило кому-то посмеяться над этим тонко чувствующим и робким в своей целеустремленности юношей, как она тут же начинала хмурить брови и кусать губы…
– Кошечка моя, – в комнату зашла бабушка. «Сколько же я уже читаю, если она успела вернуться?» – Отнеси, пожалуйста, молодым людям чай и оладушек, я какао варю, боюсь, убежит… будь любезна, дорогая. Они весь день трудятся без перерыва.
Нина загнула уголок странички, отложила книгу и со вздохом спустилась с подоконника. Взяв серебряный поднос, она вышла на задний двор. Около ее ног тут же запрыгал Джин.
– Не мешайся, не мешайся, – приговаривала она, пока шла до стройки.
К вечеру совсем похолодало, и Нина пожалела, что, забыв обо всем за книгой, так и не накинула ничего потеплее топа и юбки.
Парни сидели на оставшихся бревнах и с интересом смотрели на нее.
– Бабушка передала для вас, чтобы вы поели… – сказала Нина, нисколько не смутившись. В конце концов, все мальчики постоянно смотрели на нее. Она уже давно привыкла.
– Спасибо.
Они взяли с подноса тарелки и кружки.
Нина ушла бы в ту же секунду, но Джин снова проголодался и решил попытать счастье у тех, кого недавно собирался растерзать (насколько это возможно для таксы).
– Фу! Что за манеры! Джин! Фу!
Тот, что в кепке, рассмеялся:
– Да ничего, – сказал он и кинул Джину оладушку. – Джин, значит… А тебя как зовут? – это уже Нине.
– Нина.
– А ты, Нина, знаешь, прямо ничего такая, – жуя, он снова обвел взглядом ее с головы до ног. – Ноги длинные, бедра… Прямо обалдеть…
– Молодой человек, вы либо разговаривайте со мной интеллигентно, либо не разговаривайте совсем! – сказала Нина и, потеряв к нему всякий интерес, направилась к дому.
Глава четвертая
На следующий день все наконец ожили.
Спустившись вниз на завтрак, Нина первым увидела Даню, а точнее – его незакрывающийся рот, который в тандеме с Даниным мозгом дарил миру в целом и всем находящимся поблизости в частности какую-то очередную уморительную, занимательную историю.
Туся сидела у зажженного камина на коврике и старательно водила пальчиками по макушке спящего на диване Джина. Любовь лежала на спинке того же дивана параллельно Джину.
Открывшаяся картина Нину позабавила.
– Как погодка? – спросила она. – Вроде солнце…
Гостиная и столовая тонули в ярких лучах.
– Не верь, – сказал Даня, – лицедейство в чистом виде. Думаешь, что тепло, надеваешь футболку, бодрым шагом выходишь и таким же бодрым заходишь назад через секунду, чтобы взять свитер потеплее. Но, – он поднял указательный палец вверх, – дождя нет и не предвидится.
– Можем сходить в поле, я нашла папин пленочный фотоаппарат старый… – сказала Туся.
Длинные темные волнистые волосы, когда она вот так сидела на полу, скрывали почти всю ее тоненькую фигурку.
– Можем, – согласилась Нина, опускаясь на стул.
Иногда бабушка накрывала стол в столовой, а иногда здесь, в гостиной. Стелила длинную белую скатерть на небольшой круглый столик, который обычно использовался как письменный. Где будет проходить трапеза в тот или иной день, целиком и полностью зависело от бабушкиного настроения. Если ей хотелось видеть вокруг себя больше красоты и эстетики и погрузиться в романтику, – она накрывала в гостиной. Не было времени или день не обещал ничего особенного – в столовой.
Сегодня в гостиной стояли фарфоровые кружечки с кофе и тарелки с ягодами и булочками.
– А пленка-то у тебя есть, Улитка двадцать первого века? – спросил Даня, намазывая размякшее масло на булку.
Туся кивнула и тоже подошла к столу.
– Я Филю попросила привезти, спохватилась вовремя…
Нина застыла, когда к столу подошел еще один человек. Она заметила его сразу, как только спустилась. Он стоял в дальнем углу комнаты и рассматривал дедушкины книги.
– Да уж, задачку она мне поставила… – сказал Филя. – Представляете, среда, шесть вечера. Я уже почти выехал из города, и звонит это чудо: «Ну, пожалуйста, пожалуйста, ты мой любимый братик…» А найти пленку, когда все магазины уже закрыты, – это веселенькая задачка…
Джин пошевелился и, все еще сонный, принюхался.
Все смеялись над Филиным рассказом о том, как все-таки ему удалось достать пленку, когда Нина резко оборвала всех и внимательно пригляделась к Джину. Любовь спала без задних ног. Он легко мог напрыгнуть на нее…
– Не волнуйся, он просто перевернулся, – сказал Филя, положив Нине ладонь на плечо.
Нина в это время жевала булку, запивая кофе. Как только Филя дотронулся до нее, она застыла, так и не сумев проглотить еду.
– Так значит он – любимый братик, – Даня легонько дернул Тусю за ее распущенные волосы. – Обиделся, почти смертельно, – добавил он.
Туся даже бровью не повела. Отпила кофе и перекинула волосы через левое плечо, подальше от Дани.
– А ты продолжай называть меня Улиткой и дергать за волосы и вообще перекочуешь в разряд дальних родственников.
Туся и Даня препирались весь завтрак (почти час) и прекратили только тогда, когда в гостиную вошел дедушка, захватив с собой свежесть майского утра.
– Боже мой, вот теперь верю, что вы приехали. Какие тишина и покой? Все, на три месяца один сплошной шум! Филипп! Рад видеть! – дедушка подал Филе руку. – Возмужал!
– Спасибо, Андрей Георгиевич, как вы?
– Да что со мной будет… Учишься?
– Учусь.
– Успешно?
– Судя по отметкам, вполне.
