скачать книгу бесплатно
– А что еще можно найти на этой помойке, – пожал я плечами.
– Все лучшее – гостям, – приторным тоном пропела собеседница. – В общем, в перемещениях тебя никто не ограничивает, но помни, что светлых здесь не любят. Очень не любят, – напутствовав меня таким образом, она вознамерилась уйти, но я все-таки окликнул и задал еще один вопрос:
– Почему – Тилль?
– В юности прозвали. За смешливость, – после короткой паузы отозвалась она и ушла, а я остался один перед полуразрушенным домом среди заброшенного сада.
Тилль в переводе на всеобщий[1 - Откуда взялся всеобщий язык – достоверно не известно. Считается, что это язык богов, и именно на нем они говорили, когда пришли в мир. Косвенно это подтверждается непохожестью всеобщего на языки отдельных народов – эльфийский, гномский, орочий и человеческий. Собственный язык гризов представляет собой сложную смесь из коротких отрывистых звуков и языка тела, очень беден и далеко не всегда признается отдельным языком. Личные языки живут наравне со всеобщим и не забываются ни одним видом, но распространены, по понятным причинам, значительно уже. На них общаются в основном дома в кругу семьи или, напротив, в некоторых формальных ситуациях и при совершении обрядов.] – колокольчик. А еще так зовут звонкую яркую пичужку, приносящую весну.
Давно, видать, была та юность…
Некоторое время я еще постоял, ни о чем не думая, а потом сосредоточился на деле. Я – стихийник с серьезным перекосом в боевое направление, и починить дом не смогу, но на уборку меня хватит. Будем надеяться, что здание после этой процедуры не рухнет. С другой стороны, пусть оно лучше рухнет сейчас, чем обрушится на головы обитателей некоторое время спустя.
Тилль
Эльф был… светлый. Настолько светлый, что натурально захотелось запить это зрелище орочьей полынной настойкой. Полфляги вылить в себя, вторую половину – ему на голову, чтобы хоть немного разбавить цветовую гамму. И вообще, говорят, светлым идет зеленый.
Снежно-белые волосы – причем действительно «снежно», они даже искрились на солнце – на лбу были прижаты узкой полоской расшитого хайратника, не дающего им лезть в лицо, и дальше свободно спадали по плечам где-то до талии. Безупречные черты лица – прямой нос, волевой подбородок, красиво очерченные губы, брови вразлет – несли явный отпечаток недовольства окружающим миром. Проще говоря, губы были слегка поджаты, брови – нахмурены. Да и вся поза выражала презрение, если не отвращение. Не думаю, что провинилась только статуя, которую этот тип разглядывал; скорее, его раздражал весь город. И его жители, конечно. Светлый же, тут долго думать не надо, чтобы предсказать реакцию!
Безупречно белая рубашка с расстегнутым воротом и свободными рукавами, на вид новые узкие коричневые штаны и начищенные до зеркального блеска сапоги – все присутствовало на положенных местах. Я пробежалась взглядом по фигуре засланца и с некоторым удивлением отметила несоответствие реальности ожиданиям. Странность заключалась в том, что светлый был… матерым, не знаю уж, как еще кратко выразить общее впечатление. Опытный, взрослый, не только самоуверенный, как они все, но – небезосновательно уверенный в себе. Это угадывалось и по лицу, если приглядеться, но по фигуре читалось гораздо отчетливей.
Я, признаться, ожидала, что пришлют какого-нибудь мальчишку, или форменного неудачника и всеобщее посмешище, или, напротив, какого-нибудь хищника от дипломатии, который и сам забыл, когда его лицо отражало эмоции, не приличествующие случаю. А этот, похоже, был воином.
Приглядевшись к ауре ожидающего эльфа, я удивленно вскинула брови и качнула головой в такт своим мыслям. Воином, да еще каким! Аура полыхала так, что смотреть больно. Стихийник с уклоном в пламя, то есть – настолько боевой маг, насколько это вообще возможно, да и силой его боги не обделили.
Я пригляделась к лицу внимательней, пытаясь вспомнить. Мы наверняка где-то да встречались, такой не мог всю войну просидеть, держась за рукав Владыки. Но – бесполезно, память оказалась бессильной. Никаких запоминающихся черт лица, типичный светлый. Типичный прекрасный светлый, как их только не тошнит от собственной всеобщей безукоризненности?
Только идиоты думают, что эльфы помнят все: не могла наша прародительница обречь нас на столь страшную участь, за что ей большое спасибо. Умение забывать – едва ли не единственный способ выдержать вечную жизнь.
Но мне уже всерьез стало интересно, почему светлые прислали именно его. Уж не хотят ли устроить какую-нибудь диверсию? Владыка, понятно, настроен на мир – он как угодно готов унижаться, лишь бы сохранить свою светлую задницу – но все ли с ним согласны?
Отвлекшись на несколько мгновений от пришлого, я окинула взглядом окружающее пространство.
Никогда не любила это место – Портальную площадь. Вернее, раньше оно мне было безразлично, но в последние годы я старалась его избегать. Да, честно говоря, не только его: меня нервировали открытые, хорошо просматривающиеся пространства, окруженные возвышенностями. Но в данном случае имелись другие мотивы, никак не связанные с военными привычками и профессиональной деформацией.
Я не любила эту выщербленную брусчатку. Не любила полуразрушенные арки порталов в центре – они в таком виде напоминали изломанную грудную клетку какого-то полусгнившего существа. Обломанные колонны дугами ребер торчали из груды прочих останков, грозя небу рваными сколами. И единственная целая арка, совсем недавно восстановленная, на этом фоне выглядела особенно жалко и убого, как жалко и убого выглядит оправдание проигравшего кампанию и положившего армию командира: «Зато я выжил».
Через пару лет это место, наверное, будет выглядеть совсем иначе. Наверное, даже красиво. Я на это надеюсь, вот только… получится ли забыть нынешний трупный вид площади? Забывать эльфы умеют, но некоторые обрывки воспоминаний продолжают настойчиво скрестись в черепе и за грудиной. Как назло, все они из числа тех, которые и хотелось бы забыть, да не получается.
Пока я стояла в стороне, портальщики, выполнив свою работу, ушли с площади. Похоже, гость этот пока был единственным, остальные собирались явиться вечером, так что оставалось брать, что дают. Я последний раз глубоко затянулась, докуривая папиросу, затушила между пальцами и бросила окурок в мятую старую урну, каким-то чудом пережившую все злоключения города. Подмигнула и послала воздушный поцелуй старой часовой башне, стоящей на краю площади, после чего решительно двинулась к эльфу.
Башня выглядела ровно как та урна – мятая, облупленная, но живая. Весь город выглядел так же, да и его обитатели, пожалуй, тоже. Часы на башне давно уже стояли, и пока она выполняла только свою основную функцию – фокусировала магические поля для облегчения работы порталов. Вернее, портала. Он пока тоже был один.
Сегодня башне предстояло послужить на пользу города и в другом качестве: там дежурил снайпер. С позиции как на ладони открывались площадь, улица, по которой мне предстояло провожать светлого, и даже бывшее здание посольства темных, куда планировали сейчас поселить его со товарищи. Потому, собственно, и планировали, что все подходы просматривались всего с двух точек и не надо было держать на стреме лишних стражей.
Светлые, конечно, пришли заключать мир, только в общении с ними перестраховка никогда не лишняя.
Здание посольства, к слову, поставили здесь сами темные в качестве официального представительства на здешних землях. Во время войны всех его обитателей, разумеется, эвакуировали, и с тех пор здание пустовало. Но чем боги не шутят, может, сюда когда-нибудь вернутся темные? Они вроде бы относились к Красногорью лояльно и были настроены на дипломатический контакт.
Вблизи первое впечатление, произведенное белобрысым, подтвердилось. Действительно – боевой маг с большим опытом: слишком хорошо он себя контролировал для огневика такой силы. А магия у него буквально из ушей текла, даже глаза оказались вишневыми – зримое проявление силы. Глаза все-таки отражают душу, и когда половина этой души состоит из магии какого-либо одного рода, это не может не наложить отпечатка, по цвету глаз порой можно отличить сильного мага от всех остальных. Не всегда, конечно, потому что некоторые цвета вполне нормальны и могут возникнуть естественным путем, но красные глаза попадаются только у огневиков.
Еще у меня порой бывают от недосыпа, но это немного другая ситуация.
Увы, собеседник оказался не только сильным, но и достаточно сообразительным, и полного своего имени не назвал. Расстроило меня это не столько упущенной дополнительной возможностью поддеть беловолосого зануду, но главным образом утерянным шансом наконец-то вспомнить личность пришельца. Полное имя могло прояснить ситуацию, но – увы. А, впрочем, сегодня вечером в любом случае узнаю, на официальном мероприятии его наверняка назовут. Это я давно уже обхожусь прозвищем, а светлый… да он скорее застрелится!
Появления Вадика и падения его сестры с крыши при составлении плана, увы, никто предусмотреть не мог, как не могла и я пройти мимо, поэтому пришлось немного отклониться от маршрута. И от данного себе обещания сегодня не магичить. Есть такая старая человеческая поговорка: «От работы кони дохнут». Интересно, у меня получится доказать, что эльфы не родственники лошадям, или наоборот?
Полбеды, что я опять выложилась, главное, умудрилась напрочь забыть о присутствии рядом светлого. Расслабилась, совсем бдительность потеряла! Работа до потери сознания оказалась не таким уж надежным средством от хандры и отупляла почему-то совсем не тогда, когда это требовалось.
Пока я приходила в себя, подпитываясь добровольно отданной силой Шира, успела мысленно посочувствовать тому, кто сейчас дежурил на башне. Он ведь видел, как Марьяна полезла на эту проклятую крышу. Видел, но не мог ничего изменить, не мог оставить пост. Может, даже связался с командиром и позвал на помощь, только на его состоянии это вряд ли могло как-то сказаться.
Самое отвратительное ощущение, когда ты все видишь, все чувствуешь – а изменить ничего не можешь. Не так страшно, если просто не хватает сил и способностей, здесь можно утешить себя тем, что сделала все, что могла. А вот когда в дело вмешиваются присяга и приказ…
Отогнав ненужные мысли и заставив себя вспомнить, что сама сейчас заставляю «кукушку» дополнительно нервничать, отстранилась от Шира. Хватит.
Гризы – необычные существа. Мне всегда было интересно, кто из богов приложил руку к их созданию, потому что никто не сознавался. Такое впечатление, что они самозародились на каком-то витке истории в глухих и диких дебрях Древнего Леса.
Они настолько стайные, что физически не способны долго жить в одиночестве: незамкнутые энергетические каналы вынуждают этих сильных звероподобных разумных существовать тесными общинами, потому что только так возможен постоянный энергетический обмен, необходимый им для выживания. Они могут на короткое время замыкать собственное поле, но это равносильно удержанию большого веса в вытянутой руке. Сколько-то можно потерпеть, но рано или поздно настанет момент, когда мышцы устанут и рука опустится.
Собственно, поэтому гризы и не выносят близких контактов. Когда кто-то прикасается, вторгаясь в это самое поле, держать его закрытым гораздо тяжелее, не у всех получается. Увы, представители других видов не могут дать им что-то взамен, зато усвоить их собственную энергию способен любой мало-мальски приличный маг. От уничтожения и повышенного внимания последних мохнатых спасают немногочисленность, обособленность и низкий энергетический потенциал: мало-мальски приличному магу сила гриза и даром не нужна, это как один лист на старом дереве. А вот всяким несознательным целителям такое подспорье бывает очень кстати, и Шир об этом знал, не просто же так полез обниматься!
У нас с лохматым странные взаимоотношения. Я старше него не на годы – в разы, но при этом он относится ко мне с покровительственной снисходительностью. Кажется, считает меня кем-то вроде одного из своих щенков и потому по возможности опекает. Смешно, но… приятно.
Проводив Феля до места назначения и убедившись в очередной раз, что светлые не способны удивить меня своими взглядами на жизнь, прошла немного назад вдоль улицы и остановилась в тени одного из деревьев, чтобы понаблюдать за действиями мужчины и еще раз попытаться вспомнить, где я все-таки его видела?
Светлый стоял, и я тоже стояла, машинально ощупывая карманы. Достала старый мятый портсигар – под слоем патины и гари сложно было определить изначальный цвет металла – и заглянула внутрь. М-да. Какая неприятность. Вытряхнув на ладонь одинокую папиросу, пообещала себе сегодня же накрутить еще. Отличное медитативное занятие, которое совсем не требует магии – то, что нужно для отдыха!
Правда, тут же вспомнила, что сегодня намечаются судьбоносное пришествие, подписание капитуляции и большой праздник в честь всего этого, и с неудовольствием проводила взглядом светлого, наконец-то сдвинувшегося с места и скрывшегося за густым бурьяном. Несправедливо. Мы вроде бы победили, так почему я из-за этого должна страдать?
Сплюнув под ноги, все-таки покинула наблюдательный пункт и направилась в сторону правления для оказания моральной поддержки Вальку, на ходу прикурив от дрожащего в пальцах робкого огонька. Это один из немногих фокусов, которым я сумела научиться у стихийников, на большее моих способностей не хватало. Очень полезная способность: без курева можно и обойтись, а вот развести костер после двух недель проливных дождей – уже искусство.
– Тилль! – буквально через полсотни шагов окликнул меня знакомый голос. Я тоскливо скосила взгляд на папиросу в руке, прикидывая, куда бы ее срочно спрятать и как побороть собственную жадность – все-таки последняя! Правда, через мгновение недовольно одернула себя и обернулась как есть, даже справилась с рефлекторным порывом спрятать дымящую цигарку за спину. В конце концов, я взрослая самостоятельная женщина, давно уже живущая своим умом, а не неразумный подросток, застигнутый строгим папашей за недозволенным занятием! И вообще, я имею право на маленькие слабости. У меня, в конце концов, стресс. Перманентный. Уже давно.
Да и… бесполезно, честно говоря. Он все равно как-то чует.
Позор на мои седины, но именно последний аргумент был решающим.
– Привет, Коля, – кривовато улыбнулась я подошедшему мужчине. – Какими судьбами?
– Сообщили, что девочка с крыши упала, я побежал оказывать помощь, но на месте выяснил, что припозднился. Тилль, ну что это? – Он укоризненно нахмурил брови, недвусмысленно указав взглядом на папиросу. – Опять намешала всякой дряни?
– Я бессмертная, мне можно, – огрызнулась для порядка, но взгляд ясных голубых глаз стал настолько укоризненно-проникновенным, что в душе поднялось чувство протеста и стыда.
Вот как он это делает, а? Я каждый раз в такие моменты подозреваю его в применении ментальной магии, но люди на нее от природы не способны.
Коля, он же Николай Колос, тип настолько колоритный, что второго такого во всем Зеленотравье – как называется наш мир в переводе с эльфийского на всеобщий – не сыщешь. Два метра ростом, плечи шириной в две меня, пальцами может гнуть стальные прутья, а завершает образ гладко выбритый череп с выступающими надбровными дугами. Если показать его, к примеру, Фелю, тот скорчит морду куриной гузкой и назовет Колоса тупой обезьяной. В лучшем случае.
А между тем Коля – редкий умница, человек с золотыми руками и сердцем из лунного камня[2 - Эльфы полагают лунный камень символом самопожертвования, верности и терпеливого мужества.]. Боги обделили его при рождении магией, но это не помешало ему стать Целителем с большой буквы. С куда большей, чем я, потому что я – дура с большим резервом, а он – гений вовсе без оного.
Сильный маг-целитель может затворить любую рану, но на это требуются силы. Хорошо, когда кругом мир, благоденствие и процветание – тогда нет нужды в экономии. А вот когда целителей мало, и те, что есть, падают от истощения, руки и светлые головы таких, как Колос, спасают жизни и пациентам, и магам. Потому что одно дело – магией заставить кость вернуться в исходное положение, свести ткани, остановить кровь, соединить сосуды, и совсем другое – заживлять уже чистую, промытую, выправленную рану или ассистировать подобному специалисту, унимая боль пациента и удерживая кровотечение, расходуя силу строго дозированно, по чуть-чуть.
И это не говоря о том, что Николай – человек очень добрый и сострадательный. В той степени, что у меня порой складывается ощущение: Колос надо мной издевается. Потому что в этом пропитанном кровью до раскаленного нутра мире такое светлое существо просто не могло появиться на свет.
– Глядя на тебя, я в этом сомневаюсь, – вздохнул он и качнул головой. – Опять выложилась?
– Я же не знала, что ты на подходе, – виновато поморщилась я. – А ты меня целенаправленно искал или это случайно получилось?
– Что-то среднее, – белозубо улыбнулся он. – Мне сказали, в какую сторону ты пошла, и я решил сделать небольшой крюк, чтобы попробовать пересечься и поинтересоваться твоим самочувствием.
– Да хорошо я себя чувствую, что ты как наседка, – раздосадованно вздохнула. – Я уже достаточно большая девочка. И вообще, сегодня-завтра отдыхаю, выходные у меня.
– Я заметил, – иронично хмыкнул Колос. – Откуда такой неожиданный эгоизм?
– Надо же иногда отдыхать! – проворчала в ответ.
– Дай угадаю, – не поверил Николай. – Валлендор все-таки не выдержал немого укора в твоих чудесных глазах, контрастно оттененных синяками?
– Все-то ты знаешь… Сказал, чтобы меня не было на рабочем месте на расстоянии выстрела, и обещал проконтролировать. А ты сейчас обратно в госпиталь? – уточнила тоскливо.
Колос состоял в военном госпитале – единственной на данный момент действующей больнице города – главным целителем. То есть номинально – моим начальником. Немного неожиданный выбор, но что поделать, если целители-маги обычно всем коллективом находятся в нескончаемой позиционной войне с цифрами? В том смысле, что терпеть не могут считать, планировать и решать далекие от профессиональных вопросы, а главный целитель – должность, скорее, административная. Даже у светлых соседей, насколько мне помнится, эти должности занимают либо эльфы с очень слабым даром (а это редкое явление), либо вовсе без оного, либо специалисты каких-то других отраслей магии. Например, менталисты, специализирующиеся на заболеваниях психики, или вовсе вещевики, из которых в силу склада характера получаются отличные управленцы.
А Колос, помимо прочих достоинств, еще и весьма хозяйственный мужчина. Я же говорю, очень нам с ним повезло.
– Тилль, вот как думаешь, что со мной сделает наш всенародно избранный и богами одобренный, если я тебя сейчас с собой прихвачу? – вздохнул он, без труда прочитав за словами истинную причину моей тоски.
– Мы ему скажем, что я сама пришла, а ты не видел, – слегка оживилась я. Затушила пальцами окурок и, за неимением в окрестностях мусорного ведра, сунула в карман. В принципе, можно было просто разрушить, но хаотическая магия дается мне еще хуже стихийной, проще доверить профессионалам. А к аккуратности меня приучили с детства.
– Ладно, уговорила. Есть полезное дело, где не потребуется магия, – со смешком сообщил он. – Заодно меня подменишь, а то я зашиваюсь. Опять же развлечешься.
– Коля, я тебя обожаю, – просияла я, но тут же нахмурилась, заподозрив подвох. – Это чем я развлекаться буду, поподробнее, а?
– Видишь, какое дело… студентов на стажировку прислали, – смущенно сознался Колос. – Надо им все показать-рассказать, расселить и поставить на довольствие. Я бы и сам походил или кого-нибудь другого привлек, но раз тебе все равно хочется чем-нибудь себя занять…
– И куда их будут расселять? – растерялась я.
– Обещали принять в казармах, – развел он руками. – Не лучшие условия, но там, по крайней мере, цела крыша, имеются койки и через окна почти не сифонит.
– А откуда ребята-то? Маги или специалисты?
– Все вперемешку. Сама же знаешь, какой бардак был при эвакуации. Бумага пришла за подписью ректора Ремесленной академии, но с печатью Нового общемагического. По-хорошему, стоит отправить их обратно и затребовать нормальные бумаги, только ребят жалко. На улицу их выгонять, что ли? Вот, кстати! Ты чаще в правлении бываешь, узнай там у кого-нибудь, что за чехарда с учебными заведениями?
– Хорошо, спрошу. Пойдем, покажешь юные дарования.
Война начиналась не в нашу пользу, нас теснили, и всевозможные тыловые службы и учреждения эвакуировались в большой спешке. Если производства вывозили до последней пылинки, чтобы врагу ничего не досталось, то с остальными обстояло сложнее, спасали в первую очередь жизни, а все прочее – по остаточному принципу.
Посмотреть на студентов было интересно. До столичного госпиталя они, наверное, добрались первый раз за время войны, обычно стажировку такие ребята проходили на передовой. Считай, уже сложившиеся специалисты, доучивать их в тылу некогда, там каждые руки на счету.
Я в тылу не бывала, но хватило фантазии сообразить, что условия там едва ли не хуже, чем на передовой. Учитывая, что отступали на высокогорье, ища укрытия в старых шахтах и на границе с гномьими княжествами, надо думать, что для студентов самым большим счастьем покажется даже не крыша над головой, а тот самый усиленный паек, полагающийся целителям.
Угадала. Эльфы вообще не отличаются крупным телосложением, мы обычно худощавые, гибкие и жилистые, а эти… По-моему, кроме костей и кожи там ничего не осталось. Хотя нет, вру. Остались горящие любопытством глаза и аккуратно вплетенные в косы тонкие красные ленточки. Потрепанные, потертые, кое у кого – засаленные. При виде них больно кольнуло в груди, но я отогнала это ощущение и сопутствующие мрачные мысли. Давно ли я сама такую носила?
Три десятка Перворожденных, восемь человек, больше половины – маги, толклись в фойе главного корпуса, с любопытством озираясь и провожая взглядами стремительно проходящих мимо сотрудников в светло-синей, зачастую затертой до сизого цвета униформе. Установить видовую принадлежность студентов можно было разве что по ушам да по ауре, в остальном – одинаковые ходячие анатомические пособия. Особняком стоял единственный в компании менталист. Мальчик выглядел самым мелким и худощавым из всех, хотя особенно забитым или несчастным не казался, просто они все по жизни одиночки. Черные волосы коротко остриженны – опять же у единственного – а взгляд темно-синих, почти черных глаз, при всем безразличии, казалось, пронизывал насквозь. Но с ними такое сплошь и рядом, я привыкла.
Однако, как нам повезло: такой специалист, пусть и недоученный, очень кстати. Их на весь город трое, и только один в свободное время помогает при госпитале. Менталисты – вообще самые редкие маги в мире.
– Здравствуйте, товарищи студенты, – с улыбкой приветствовала я. Мне ответили нестройным хором и заинтересованными взглядами. – Давно прибыли? Староста есть?
– Я, наверное, – неуверенно отозвалась невысокая девочка с кошачьими зелеными глазами и белоснежной косой, в которой алая полоска ленточки выделялась особенно ярко. – Танагриаль Вириталь Данат-эль, – проговорила она смущенно и даже как будто виновато, потупив взгляд. Но – проговорила, и я не удержалась от усмешки.
– Таня хорошая, – совершенно неожиданно высказалась человеческая девушка – единственная девочка среди людей и одна из трех магов – и, сделав шаг вперед, остановилась рядом с подругой, слегка загородив ее плечом. Серые и неожиданно холодные для такого яркого рыжего цвета волос глаза смотрели на меня упрямо и задиристо. Рыжая была на полголовы выше и, похоже, отличалась нравом заправского сорванца.
– Да я разве спорю? – отмахнулась и подмигнула смущенной белобрысой. – Не волнуйтесь, не к светлым попали, к своим. Вы давно в горах-то, что так дичитесь?
– Люди там родились, а мы в основном совсем детьми попали, – за всех ответила Танагриаль, окинув товарищей взглядом. – Там к нам привыкли, никто на масть не смотрел, но мама все равно боялась. Там все-таки тыл, а тут…
– А тут мы как будто за это и воевали, – фыркнув, оборвала ее я. – Так что не бойся, кто-то, может, и покосится недобро, ну так идиотов везде хватает. В общем, не дергайтесь и чувствуйте себя как дома. И все-таки, давно прибыли?
– Два часа как, – слегка приободрившись, отозвалась староста.
– На перекладных добирались?
– Нет, нам… транспорт выделили, – поморщилась она. Кто-то из ребят тихонько выругался себе под нос, кто-то демонстративно потер седалище, а я опять не удержалась от ухмылки. Понятно, что им за транспорт выдали – небось грузовик с наспех сколоченными лавками. Видимо, эвакуировали их совсем уж в глушь, железки там нет – ее для заводов прокладывали – нормальное воздушное сообщение тоже пока отсутствует. От гор трястись сюда больше суток на той деревянной лавке, да по военным дорогам…
– Давайте-ка мы с вами начнем с приятного и сначала поедим, потом прогуляемся до вашего временного пристанища, а там посмотрим. Может, отложим экскурсию на завтра, вы хоть отдохнете. Меня, кстати, можете звать Тилль.
– И все? – растерянно уточнила староста.
– Все зовут и вы зовите – я привыкла. Ну что, двинулись навстречу здоровому питанию и сну!
Молодежь загомонила, утверждая, что отдохнуть они могут и после экскурсии. Но против «поесть» никто не возражал, и я, призвав выводок будущих целителей к порядку, решительно двинулась в сторону столовой.
Причина беспокойства Танагриаль была понятна – девочка являлась не просто светлой, но светлой высокородной. У нас вообще очень просто определить по имени, кто и откуда взялся. Первое имя – собственное, и его окончание напрямую характеризует род: для древнего рода «ор» у мужчин, буквально означает «великий», и «аль» – у женщин, буквально «прекрасная». Второе имя дается по матери, третье – отцовское без окончания, но с добавлением фамильного артикля. Эль – для светлых, дар – для темных, ир… до недавнего времени считалось пренебрежительным, такой артикль носили так называемые «дикие» – отлученные, опальные, вышедшие из недостойных называться высоким именем родов. А дальше обычно называли имя рода, если оно имелось. У высокородных светлых оно имелось у всех, потому что, лишаясь имени рода за какие-то прегрешения, эльф лишался и права на артикль «эль».
Имена что отца, что матери светлой, мне ничего не говорили. Надо будет спросить тихонько, из какого все-таки рода она вышла? Не то чтобы принципиально, но любопытно. Что бы девушка себе ни думала, но светлые среди нас тоже попадались, даже высокородные – из тех, что разделяли убеждения Валлендора и его соратников. Да что далеко ходить, Валек и сам был светлым до мозга костей. Правда, светлым, в отличие от большинства их, в хорошем смысле этого слова – со светлой головой и светлым сердцем.
В столовую студенты вошли с благоговейным восторгом, а на еду набросились с таким видом, будто голодали всю жизнь. Да, может, и вправду голодали…
После сытного обеда, несмотря на браваду, детей заметно разморило. Они пытались хорохориться и упрямиться, но без прежнего энтузиазма, так что вместо экскурсии мы первым делом направились в казармы – осмотреться, там я страдальцев и оставила. При виде коек с тонкими матрацами и застиранного, но чистого постельного белья их желание немедленно приступить к учебе заметно пошатнулось.
– Это что за табун глистов ушастых? – мрачно поинтересовался у меня на выходе из казарм дежурный бригадир, личность на редкость колоритная.
Огромный пожилой угрюмый орк Кхавра Рых еще до войны был дежурным по казармам, в которых размещался весь городской сухопутный гарнизон, а с начала войны – бессменным дежурным. Тогда же ему присвоили чин бригадира – звания в нашей армии отличались от прежних, так что переименовали всех. К войне Кхавра оказался не годен ввиду отсутствия правой руки и правого глаза, а здесь нашел свое место. Своего рода городская достопримечательность. Помимо того что он великолепно исполнял свои обязанности (ему и одной руки хватало, чтобы поддерживать на подведомственной территории дисциплину), он еще и город знал как свои четыре пальца, и что особенно важно – старые подземелья под этим городом.
Но даже не это его отличало от всех прочих, гораздо важнее была примечательная наружность и манера речи.
– А тебя разве не предупредили?
– Мне сказали – тридцать восемь рыл по тумбочкам распределить, так я вон белье по местам расставил и жизненное пространство освободил. А кто они по фамилии и роду деятельности – не доклали.
