скачать книгу бесплатно
Притворный мужской голос вернул Глик к действительности.
– Жалобы на здоровье есть? – задала она стандартный в таких случаях вопрос.
Ничто не предвещало дальнейшего жуткого развития событий.
– Эм-м-м… нет, – отрицательно ответил посетитель после короткой заминки.
Богатейший профессиональный опыт и без того подсказывал доктору Глик, что здоровых людей не бывает, а бывают только невыявленные больные, однако, глядя на беспокойного посетителя, было просто очевидно, что с ним что-то неладно. Короче, еще один дегенерат на свободе.
– Ну как же «нет»? – не поверила Глик. – Простой вопрос, а вызвал у вас замешательство. Значит, есть какие-то проблемы, есть, – с уверенностью заключила она.
– Я хотел сказать, по вашей части нет. Просто я немного разволновался, – зачем-то начал оправдываться парень. Зря.
– Волнуетесь? Это хорошо. Поищем причину вашего волнения? – С этими словами Глик достала из верхнего ящика стола чистый лист и положила его перед собой, приготовившись что-то записывать.
Поскольку кроме этого невротика других пациентов на прием записано не было, в докторе Глик пробудился профессиональный интерес к его личности, и она решила исследовать его психическую деятельность, чтобы выявить все имеющиеся у него патологии и девиации.
– Женаты? Дети есть? – спросила она, внимательно глядя на парня поверх очков, как бы оценивая его.
– Нет, – покачал он головой, – в разводе.
Глик как будто воодушевилась:
– А дети?
– Мальчик.
– Живет с вами?
– Нет, с бывшей.
– Очень хорошо! – живо одобрила она. – Итак, что вас беспокоит?
– Ничего. Как раз наоборот: мне нужна справка в гибэдэдэ для продления прав.
Плохо скрывая волнение, парень заерзал на деревянном стуле, больше похожем на дыбу, тщетно пытаясь удобнее устроиться на нем. Однако ему все никак не удавалось найти наиболее комфортное положение – то спинка давила хребет и ребра, то острый бортик сиденья больно врезался в бедра.
Глик так и продолжала внимательно наблюдать за каждым движением «пациента», с горечью думая: «Этому дергунчику только машины не хватало…»
– Вы можете сидеть спокойно или вам все время хочется двигаться? – спросила она.
Парень не ответил прямо на ее вопрос:
– Доктор, у вас, наверное, много настоящих пациентов и разной другой работы, стоит ли на меня тратить столько времени и сил? Дайте мне справку, и я пойду.
Глик проигнорировала его слова.
– Вы не ответили на мой вопрос, – она устало вздохнула. – Знаете, что это значит?
– Нет, – насторожился парень.
– А я вам объясню. То, что вы сейчас делаете, называется «негативный коммуникативный сценарий». Все дело в том, что вы от меня что-то скрываете.
– Почему я должен от вас что-то скрывать, доктор? – удивленно переспросил он.
– Ну вот опять, видите? – Глик чуть склонила голову набок и хитро прищурилась.
– Ничего не понимаю, что здесь происходит? – растерянно пробормотал парень, а затем, имитируя пальцами жесты сурдопереводчика, видимо, для лучшей доходчивости, четко и внятно произнес по слогам: – Мне нуж-на справ-ка в ги-бэ-дэ-дэ о том, что я здо-ров.
Глик как будто не слушала его и спокойно спросила:
– Дорогой мой, а вы не хотели бы пройти полное обследование в нашем стационаре?
– А-а-а, – выдохнул парень, и его выражение лица изменилось, как будто он о чем-то догадался или его посетило озарение, – понимаю, вы пишите диссертацию, и вам нужен подопытный для исследований?
– Хм, ну что вы, – ухмыльнулась Глик и невозмутимо продолжала: – Это наш долг перед обществом. Мы вас понаблюдаем, подлечим. У нас очень квалифицированный персонал. Я сейчас выпишу вам направление.
– Спасибо, но не стоит. Мне бы лучше спра…
– Будет вам справка… в свое время, – строго перебила она, а сама перешла на невнятное бормотание: – Какой беспокойный пациент… Еще права захотел.
Глик стала выбирать нужный бланк из кучи разных бумажек в ящике стола.
Парень запаниковал, следя за действиями доктора.
– Да что же это такое?! Я совершенно здоров! Здоров!!! Понимаете, доктор?! Мне всего-навсего нужна справка об этом.
– Психиатрии не знакомо такое слово, – почти пропела Глик, не отрываясь от археологических раскопок в столе.
– Доктор, перестаньте шутить. Дайте мне справку, и я пойду в гибэдэдэ, – потребовал парень и слегка хлопнул ладонью по столу. – И так уже опаздываю.
– Нет, справку я вам не дам, пока не пройдете полное обследование, – ласково сообщила Глик. – Вы же не велосипед водить собираетесь, а автомобиль. Мы должны быть уверены в вашей адекватности.
Найдя наконец нужный бланк, она склонилась над ним, заполняя множество граф. В возникшей тишине было слышно, как поскрипывает перьевая ручка. Когда оставалась незаполненной самая верхняя строка, Глик подняла глаза и спросила:
– Как ваша фамилия?
Парень смалодушничал. Мысль о побеге посетила его сразу, как только стало понятно, что доктор заводит на него медицинскую карточку и теперь так просто ему не отвертеться. Можно было, конечно, попытаться пригрозить жалобой в край, но, честно говоря, он не на шутку испугался за себя. Во-первых, скандаля в этом специфическом заведении, можно мгновенно перейти из разряда тихих психов в разряд буйных помешанных и, вместо добровольного обследования, угодить в психушку на принудительное лечение. Однако основной причиной было то, что впечатлительный молодой человек уже почти поверил доктору Глик – настолько она была убедительна, – что с ним действительно что-то может быть не так. А вдруг и в самом деле ему необходимо обследоваться? Ведь врачи редко ошибаются. Последнее пугало больше всего, а страх, как известно, хороший стимул к бегству.
– А ну, стой! – заголосила вдруг Глик. – Куда побежал? Сестра-а-а!
Это было последнее, что услышал ее несостоявшийся пациент, поскольку уже летел сломя голову по коридору психоневрологического диспансера, не дожидаясь, пока его скрутят сильные руки медсестры, спеленают в смирительную рубашку, завяжут прочный узел за спиной и уведут в изуверские казематы с мягкими войлочными стенами и намертво прикрученной к полу кроватью.
Наверное, здесь это было не редкое зрелище – мчащийся по коридору псих с дикими, вытаращенными от ужаса глазами и с немым воплем из перекошенного рта. Из зарешеченного окошка регистратуры беглеца провожали безразличные, немного затуманенные гляделки пожилой медсестры.
Глава 11
Марию Степановну Тщеслаеву, прославленного на весь город общественного деятеля и всеми уважаемого мецената странный звонок из аппарата администрации застал не в самый подходящий для телефонного разговора момент. Однако, несмотря на свою крайнюю занятость, она все же ответила на звонок, не глядя.
– Как-как вы сказали? Из аппарата? – переспросила Тщеслаева у витиевато выражающегося собеседника.
Довольно приятный голос Марии Степановны звучал немного сбивчиво, как будто она, запыхавшись от выполнения спортивных упражнений или какой-то физической работы, пытается наскоро восстановить дыхание. Чем конкретно занималась Тщеслаева в своих апартаментах днями и ночами напролет, никто из ее подчиненных не знал и даже не догадывался, так как она всегда запирала дверь на ключ. Вот и сейчас из-за плотно закрытой двери слышались лишь мерные поскрипывания да тяжелое дыхание – ее и мужское.
– Губернаторскую грамоту? – снова переспросила Тщеслаева сдавленным голосом, почти что простонала.
Скрип на минуту стих.
– Ну разумеется, хочу, – ответила Тщеслаева, а следом подбодрила кого-то сладким полушепотом: – Давай-давай, Жуаник, не останавливайся.
Скрип вернулся к прежнему ритму.
– И это все? – продолжала Тщеслаева телефонный разговор. – Конечно, не выдам. – И вам всего хорошего! – Было слышно, как она положила сотовый телефон на какую-то деревянную поверхность.
– О, Жуан! – простонала Тщеслаева уже в полный голос.
Через четверть часа размеренный, четкий скрип, все нарастая и нарастая, сменился серией коротких, агонизирующих скрипов, после чего сошел на угасающие, вялые поскрипывания… Конечно, всем хорошо известно, что подслушивать нехорошо. Но ох уж это человеческое любопытство! Как же невыносимо трудно… да что там кривить душой, просто невозможно заставить себя отлепить ухо от двери в такой щекотливый момент.
Так вот, звуки постепенно стихли, и за дверью отчетливо послышался мужской голос с характерным южным акцентом:
– Мэри, тайм-аут.
– Не-е-ет, еще ра-а-ано, – капризным голосом запротестовала Тщеслаева. – Мэри еще не наигра-а-алась.
Голоса стихли, и вместо них снова зазвучал усиленный скрип.
Через десять минут скрип стих, и мужчина строго произнес:
– Так, все, теперь в душ.
Послышался всплеск рук, как будто кто-то поймал кого-то в объятия, и Тщеслаева игриво просюсюкала:
– Не отпущу-у-у, игрокам назначено дополнительное вре-е-емя.
– Но я больше не могу! – воскликнул мужчина, теряя самообладание.
– Все ты можешь! – так же нервозно возразила Тщеслаева. – Надень кольцо!
Что-то поскрипело еще совсем недолго, но уже без былой страсти, как будто просто для вида, после чего мужчина произнес просительным голосом:
– Маш, ну правда, не могу больше. Пойдем в душ, а?
После этих слов скрип прекратился.
– Ну не капризничай, Жужа. Давай я сама, – не сдавалась Тщеслаева.
Послышалась какая-то возня, и затем мерный скрип возобновился с удвоенной силой.
– О не-е-ет… – страдальчески простонал мужчина. – Ведь сутки уже… подряд.
– Ничего-ничего-о-ох… потерпи еще немно-ох-ожко, – задыхаясь, ответила ему Тщеслаева. – Меня награжда-ай-ают… и я должна выглядеть хорошо-о-о-ох-х-х…
Мерный скрип все больше и больше набирал интенсивность, и вдруг сквозь него послышалось звонкое восклицание Тщеслаевой, почти выкрик:
– Ты чувствуешь, как это хорошо?
– Слушай, мне херово, – слабеющим голосом пожаловался мужчина в ответ. – Кружится голова… Тошнит… Не могу пошевелиться…
– Так, а ну-ка, перестань ныть! – строгим тоном приказала Тщеслаева.
Мерный скрип так и продолжал звучать из-за закрытой двери личных апартаментов Марии Степановны Тщеслаевой еще довольно продолжительное время… до тех пор, пока за ней не раздался истошный женский вопль. Несколько женщин бросились от двери врассыпную.
Глава 12
Странный звонок из аппарата администрации взволновал ее. Девушка повесила трубку телефона и, мотнув головой, сдула непослушный огненно-рыжий локон, упавший на глаза. Смазливое личико юной особы было не по годам серьезным. Она взяла со стола простой карандаш и задумчиво постучала обратной стороной с ластиком по передним зубам… Погрызла его… Покрутила карандаш в пальцах… Слова заместителя руководителя аппарата ввергли девушку в замешательство: кто бы мог подумать, что администрация открыто торгует почетными грамотами? С подобным случаем она сталкивалась впервые в своей жизни. Но вовсе не мысль об очевидной незаконности предложения нагнала тень задумчивости на ее привлекательное веснушчатое лицо. А вопрос, как лучше преподнести эту новость своему шефу, которому и предназначалось поступившее предложение.
С одной стороны, он был бы счастлив услышать, что можно подстраховаться и гарантированно получить губернаторскую награду, на которую и так вполне мог рассчитывать. Но ведь девушке, прежде всего, надо было учесть свои собственные интересы. И поэтому ей никак нельзя было допустить того, чтобы разделить участь несчастной Кассандры, окажись этот звонок глупым розыгрышем. В то же время, оскандалься начальник с покупкой грамоты – такой расклад был бы желателен для нее. Но как это подстроить? Короче, задача была не из простых, ведь на кону была ее собственная карьера.
С самого раннего детства эта непоседливая малышка, усеянная тысячью конопушек, в очках на резинке вокруг головы, с коррекционными скобами на зубах и со смешными рыжими косичками, играла в начальника и подчиненного – придумывала разные трудные задачи и сама же их решала. Например, как убедить младшего брата признаться в исчезновении целой банки варенья, чтобы родители передумали дарить ему велосипед, а подарили бы его ей. Таким образом, к восемнадцати годам у нее уже имелся богатый опыт менеджмента.
Университетские годы прибавили ее характеру пару дополнительных черт, необходимых для взрослой жизни – настырности и упертости. А еще, что немаловажно, ее несуразная внешность чудесным образом преобразилась: жидкие косички расплелись, и теперь вместо них на плечи ниспадали пышные, блестящие солнечным отливом локоны, легкое сходящееся косоглазие больше не было так заметно, а безупречно ровные и белоснежные зубы восхищали своим здоровым видом.
И вот после окончания факультета госуправления, обзаведясь за время учебы кое-какими связями, эта обаятельная куколка сначала заняла место простого секретаря, а ровно через полгода выдержка и настырность, а так же хитрость, изворотливость и коварство – все эти ценные качества помогли ей стать заместителем начальника Управления торговли и предпринимательства города Горноморска.
Справедливости ради надо заметить, что трудолюбием она отличалась необыкновенным. Любую повседневную работу она никогда не воспринимала как рутину. И за это ее нынешний шеф мирился с ее высокомерной заносчивостью и некоторой жесткостью. Просто эта рыжеволосая фурия мечтала добиться как можно большего успеха в жизни, и поэтому свое назначение она воспринимала лишь как очередной этап на пути к более масштабной цели – как минимум самой возглавить управление предпринимательства… ну а там и до краевого министерства экономического развития рукой подать.
Наконец девушка решилась действовать: все сомнения покинули ее душу, а их место заняло чувство уверенности в своих силах. Ее изумрудные глаза горели холодным огнем, когда она извлекла из многофункционального телефонного коммуникатора небольшую кассету с записью последнего разговора и спрятала ее в верхний ящик стола, а потом решительно подняла трубку и, нажимая кнопки карандашом, набрала номер с кодом краевой столицы.
– Алло, это из управления торговли и предпринимательства Горноморска, – представилась она. – Попросите к телефону Капиталлова. – После минутного ожидания она заговорила притворным голосом: – Давид Оскарович? – Добрый день, Давид Оскарович. Это Гелла Фури?я вас беспокоит. – Да, да, да, мне тоже очень-очень приятно вас слышать. – Ох и мастер же вы засмущать скромную девушку! – Гелла рассмеялась хрустальным смехом. – Ловлю вас на слове… Давид Оскарович, я, собственно, что звоню: тут кое-что назревает… В общем, наш дурачок покупает губернаторскую грамоту. – Предложение поступило от зама руководителя аппарата администрации. – Да, я тоже так считаю. – Да, похоже, пришло его время. – Угу, постараюсь записать. – Спасибо, Давид Оскарович. – Да, до скорой встречи, Давид Оскарович. – И я…
Гелла положила трубку и сразу нажала карандашом на кнопку селектора.
– Алло, Яков Львович, найдете минутку? – холодно спросила она после недолгого ожидания.
– Геллочка, ты же знаешь, я всегда свободен для руководителя моей канцелярии, – грудной, бархатистый голос мужчины звучал из динамика переговорного устройства как будто заискивающе.
Гелле были приятны слова начальника, но она восприняла их как должное. Она молча отключила связь, встала из-за стола, расправила складки на юбке и блузке и направилась к массивной дубовой двери справа от себя.
На двери сверкала латунная именная табличка:
«Бабу?ин
Яков Львович».
Доклад занял не больше пяти минут. Еще пять минут ушло на дополнительные вопросы начальника и безмолвные паузы его размышлений.
После очередной затянувшейся паузы он дал Гелле распоряжение:
– Гелла, Лешу сегодня ко мне направь.
