скачать книгу бесплатно
Обернувшись она увидела наглый взгляд одной из девиц, ярко накрашенной, в черных чулках и вызывающей белой блузке, оголявшей ее большую грудь, жующей жвачку.
– Ну чЁ, не слышишь? Деловуха? Или язык проглотила?
– В смысле, под кем работаете? – не поняла Галя и переспросила.
– ЧЁ тупишь-то? Не поняла она… Вас здесь не было никогда, это наша поляна, понятно? А то «Африков» сняли и дуру тут включает.
– Да мы не работаем, Вы перепутали, у меня день рождения, – сказала Галя.
– Ага, перепутали, – не унималась девица.
– Светка! Да мож они гэбешные какие, не наезжай сильно, завтра узнаем у нашего «Паши» – вступилась вторая.
– Ты смотри у нас, если что не так – размажем по стенке, понятно?
И тут Галя поняла, что нарвалась на валютных проституток, которые промышляли в этой гостинице.
Хохлушки проводили ее взглядом до столика, и весь вечер наблюдали за ними. Галя рассказала о разговоре с ними в туалете Маринке, та оглядела девочек у стойки. Одна из них показала ей "язык." Вот так в этот вечер их приняли за своих соперниц валютные проститутки гостиницы «Украина». НОВЫЙ ДРУГ
В Ачинске события складывались по-разному. Мы с Женькой волей-неволей общались вместе. Энергии у нас было хоть отбавляй, и поэтому спорт занимал в нашей жизни не последнее место. О девчонках мы особо не думали, ведь они опережали нас по физическому развитию на 2-3 года. И всегда смотрели на девяти-десятиклассников, парней постарше. Мы их не интересовали. В голове у нас был только футбол. А «заразил» нас этой игрой Санька Казаков В шестом классе они перешли со своей сестрой Светкой из 13-й школы, что была на отшибе, стояла на поляне, ходить туда было неудобно, долго и по болоту, да и старая она была.
Вот этот самый Санька, впоследствии получивший прозвище «Санчес» в честь аргентинского футболиста и заразил этой игрой нас.
Придя в новый класс новой школы, будучи неглупым парнем, он сразу определил лидеров класса 6 «Г», а ими были я и Женька, хотя особо мы и не претендовали на эту роль. Но так получилось, что учились мы неплохо на твердые 4, при желании на 5, и троек конечно же хватало. И физически были в хороших показателях. Саня не знал, как войти в нашу компанию (банду). И в один прекрасный момент на перемене между уроками он вытащил теннисный мяч. О, что тут началось на проходе поставили «дипломаты» – ворота. И понеслось. Играли в мини-футбол с таким азартом, что забывали о звонке на уроки и т.д. Ну а после уроков неслись на поляну и гоняли мяч аж до сумерек.
Иногда мать Витьки Казачкова, Романовна, как звал ее сынок, приходила на поляну и разгоняла нас, т.к. Витьке нужно было делать уроки, ужинать и спать. Витьке жутко не нравилась эта опека и он смеялся, в то же время сильно комплексовал перед одноклассниками. Кликуху мы ему дали «Козырь» только младший, ну а старший «Козырь» стал Санька. Благо, фамилии у них были, соответственно, Казачков и Казаков
Со временем футбол сбил нас с толку настолько, что если была физкультура на улице первым уроком, то мы не заходили больше в школу до вечера и пропускали все занятия.
В советское время это было чревато, – своего рода саботаж. Но мы не могли ничего с собой поделать, азарт был выше наших сил. Вот так целыми «днями и ночами» мы играли в футбол. Это очень сказалось на учебе и на поведении. Родителей вызывали в школу, на всех собраниях, комсомольских заседаниях нас осуждали и наказывали. Но все было бестолку.
Сашка, кроме всего прочего, был еще и «спартаковец» до корней волос. Любил спорт – был болельщиком «от бога». «Олимпионик» – как он себя называл. Так незаметно и мы втянулись в статистов-болельщиков. Я стал болеть за «Динамо» Киев, Саня, как и раньше за «Спартак» Москва, а Женька – за «Динамо» Тбилиси. И начались наши спортивные споры и обсуждения кто лучше и кто станет очередным чемпионом СССР по футболу.
В детстве мы не только дружили. Периодически возникали конфликты. Частенько мы с Женькой и дрались «один-на-один». Как обычно, на следующий день придя в школу, у меня была разбита губа, а у него красовался синяк. Но драки наши были мальчишеские, зла друг на друга никто не держал. Через два-три дня, а то и раньше, мы снова были вместе. Ведь учеба и двор всегда сближали нас снова и снова, и на долгие обиды не было времени.
Мы тоже в грязь лицом не ударили и в этот год взяли со своей 3 школой «Кубок по футболу» на призы «Кожаный мяч». Не так уж это оказалось и легко, так как в других школах конкурентов и хороших футболистов было хоть отбавляй.
С тех пор Женька и Санька потихонечку становились футболистами. Но я кроме всего занимался еще и легкой атлетикой на стадионе под руководством тренера занималась со мной и Светлана Мастеркова. Тогда из нас никто и не предполагал, она впоследствии прославит наш город Ачинск и СССР, станет двукратной олимпийской чемпионкой в Атланте США в 1996 году, в беге на 800 и на 1500 метров. Это была и есть наша особая гордость.
БЕРЕМЕННОСТЬ
Ну а в Москве колесо все сильнее раскручивалось. Отношения Питера и Марины перешли уже в серьезную стадию. И в один прекрасный день она поняла, что беременна от Питера. Не знаю, как он уговорил ее не делать аборт, ведь учиться ей предстояло еще долго, почти три года института. Конечно же Марина очень переживала эту ситуацию, как отнесутся мама и отец к этой новости. Ведь дружить с африканцем – это одно, а родить от него ребенка – это была «катастрофа». Она осознавала, что ребенок родится «темным», ибо метисы и мулаты всегда брали гены черных родителей, и здесь не было сомнений, что так и будет, так оно и произошло.
Рано утром позвонила Марина. Галю позвали к телефону, консьержка- вахтер общежития спросила:
– Что так срочно? Все спят.
– Да, срочно, – сказала Марина.
– Привет, привет, ты что в такую рань звонишь?
– Да у меня проблемы, Галя, надо поговорить, но не по телефону только. Ты во сколько в Москве будешь, в институте?
– Ну мне к 18 часам, а что?
– Приедь на час пораньше, хорошо, – попросила Марина.
– Ну ладно, а что случилось-то? – все допытывалась Галя.
– Узнаешь вечером все, пока, мне в институт, мой автобус вроде подошел, я из автомата звоню, уже стучат тут.
Они сидели на лавочке возле института, студенты постоянно пробегали взад-вперед.
– Так, что у тебя? – задала вопрос Галя.
У Марины выступили слезы, – Не знаю, как сказать, да чего уж теперь скрывать, поздно уже. Я беременна – произнесла Марина и закрыла лицо руками, склонившись головой.
Было видно, что слезы не понарошку.
– Что, серьезно? У врача была?
– Да! – ответила Марина, – серьезней некуда, 7-8 недель срок определила.
– Ничего себе, ты что не чувствовала, что-ли? – спросила Галя.
– Да не могла понять, думала простудилась, а оно вон как вышло, – успокаиваясь говорила подруга. – Что делать не знаю. Меня же мать убьет, если узнает.
– Да, дела… – произнесла Галя, качая головой. – А Питер-то, знает?
– Да, вчера пришлось сказать.
– Ну и что, какая реакция?
– Да он только рад, он же до сих пор думает, что я в Африку с ним готова ехать, – сказала Марина.
– Так ты же собиралась, сама же говорила? – задала вопрос Галя.
– Ну, говорила, что страшно стало. Да мне не так Питер интересует, я думаю, как родителям сказать, рожать придется по любому. Ты же понимаешь, какого цвета он будет? – задумчиво произнесла Марина.
– Ну, а что делать-то? Рожай и будь как будет. Ты же помнишь мы же сами хотели уехать из Союза, или забыла? – сказала Галя.
– Тебе хорошо говорить, мне еще учиться до хрена и больше, да и не вижу будущего. Ему уже в Африку, говорят, возвращаться. Вроде работу в клинике предлагают, а я что тут буду одна делать с ребенком?.. – произнесла Марина.
– Ну тете Свете все равно придется позвонить, вызывай на переговоры, объясни ситуацию. Хуже не будет, тем более матери же говорила, что дружишь с иностранцем.
– Да, тебе хорошо, я уж не знаю, как диалог начать. Короче твое мнение услышала, ты предлагаешь все рассказать.
– Да, конечно, рано или поздно тайное становится явным, – ответила Галя.
– Ну, ладно, пока, мне на лекции пора, – Галя попрощалась, – не дрейфь подруга, прорвемся, мы же сибирячки!
Вечером Марина заказала переговоры с матерью.
Марина родила мальчика, которого назвали Пауль, по-русски мы его, уже потом, называли Павлуша.
Это был гром среди ясного неба. В Ачинске всё постепенно узнали, сенсация! Маринка родила негритёнка. Такой реакции мы с Женькой не испытывали никогда. Хотя по телевизору нам показывали, что расизм – это удел капиталистических стран, но через некоторое время мы испытали его на себе в полной мере.
Для нас пацанов советских особо ничего не менялось, мы, как и раньше были друзьями, – объединяли футбол, учеба и двор. В этом году у Женьки начали появляться «фирменные» вещи. Сестра начала присылать ему новые джинсы и кроссовки, шоколадные конфеты из швейцарского шоколада, алкогольные напитки. Ликер, ром, виски и многое другое стояли у них в баре серванта.
Особым шиком стало появление магнитофона «Sanyo» японского кассетника и пленок к нему, BASF и других фирм. Мы жутко завидовали ему.
Теперь после очередной посылки из Москвы от сестренки, мы шли к нему домой смотреть импортные гостинцы. Женя был маленько прижимист, но похвалиться ему было необходимо и, иногда и нам перепадало что-либо попробовать из импорта, пока тети Светы не было дома. Через некоторое время, тетя Света уехала в Москву посмотреть «импортного» внучка. Когда прилетела, то привезла фотки. Маленький Павлуша не был особо черным, хотя, конечно, африканские черты превалировали.
Женькина мать привезла разные шмотки от Марины: кассеты разных исполнителей, пластинки, полное собрание «Битлз» поразило нас, джинсы и много всего (на продажу). С особым шиком Женьке передали красные кожаные штаны – джинсы и кожаные коричнево-красные ботинки, такие я видел только у грузин и армян. Это был особый шик. В этих вещах он стал ходить в школу и повсюду мы конечно смеялись над красными джинсами, когда он их натягивал, были они малы ему, но для Ачинска, все равно это были безумно крутые вещи.
В школе постепенно узнали все про Маринку, ведь и Женя стал модничать, кто-то шептался за спиной об этой ситуации, а некоторые завидовали и говорили: «ну и правильно сделала, выйдет за иностранца и уедет за границу, поживет как человек в богатстве и комфорте» Тогда еще мы не знали, что представляла собой Африка.
Между тем и у меня тоже начали появляться импортные шмотки, Галя, нет-нет присылала нам московских конфет и сладостей и засовывала для меня в посылку то футболку импортную, то кепку, то красивые импортные пакеты с изображением модных девиц на мощных мотоциклах.
В один прекрасный момент Женька не выдержал и сказал мне, что Галка беременна, и у меня тоже будет внук-негритёнок. Я был ошарашен, но матери не стал говорить, т.к. не понимал всей искренности его слов.
В те годы в СССР очень серьезно относились к спортивному будущем детей. И мы периодически ездили в спортлагерь «Факел», недалеко от города. Женька уже завязал с легкой атлетикой и поэтому его уже не брали в спортивно-оздоровительный лагерь. А ездил он по соседству. в трудовой – «Гренада». Там тоже было интересно и иногда мы играли с их лагерем в футбол, участвовали в спортивных и пионерских и комсомольских мероприятиях. Было весело, а пионерский костер был грандиозен.
НОВОСТЬ
Вот так в 1982 году в августе, а именно 9 августа, ко мне приехала мать в спортлагерь, и я узнал, что у меня родился племянник Эрнест, тоже негритёнок, как и предсказал Женька.
Все мы были в «легком шоке» мать отнеслась к этому с пониманием, хотя виду не подавала особо (может еще не до конца понимала, что же произошло). Больше всех возмущалась моя тетя Валя. Она была молода и продвинута во многих вопросах, т.к. работала инженером в строительной организации. Она была коммунистических взглядов продвинута по профсоюзной линии и имела авторитет на работе. Наверно в тот момент ей было меньше всего это надо, т.е. разговоров о племяннице.
«Да как так родить от африканца» – она все не унималась. Мы ведь находились далеко от Москвы, и еще никто не осознавал, что ждет каждого из родных и близких. Т.е. обсуждения людей и прямая ненависть.
Расизм в СССР никто не отменял. Он был очень виден по отношению к малым народам (узбекам, таджикам, азербайджанцам и т.д) не говоря уже об африканцах. Даже я, когда маленький ездил с тетей Валей в Москву (в Брянск к родне) увидев негра в метро кричал и бежал, показывая пальцем: «Дядя Коля, негр, негр, смотри!» Тогда никто не знал, что в нашей семье появятся эти люди с черной кожей. Было мне в ту пору шесть лет.
Ну а нас всех очень интересовал вопрос – какой он импортный племянник и внучок, сильно черный или не очень, какие у него волосы, вьются или нет… Галя тоже поняла, что она натворила, может ей и неудобно было во многих вопросах, особенно к матери. Но мать сказала: «Что случилось, то случилось, будем воспитывать малыша.
Вот так и прогремел гром среди ясного неба. Нонсенс! В далеком сибирском городке появилось сразу два негритянских мальчика: Пауль и Эрнест.
КОЛЯ
Так получилось, что первым увидел нашего Эрнеста дядя Коля, мой дядя и впоследствии крестный отец. Это был муж моей тети Вали. Коля был очень интересным человеком, хотя и работал простым сварщиком, но по знаниям, интеллекту и эрудиции, мог дать фору любому. Он очень любил книги, был необыкновенным собирателем собраний сочинений. В СССР в условиях тотального дефицита он умудрился собрать богатую коллекцию-библиотеку, переплачивая барыгам за хорошие книги большие деньги со своей зарплаты сварщика. Общаться с ним было интересно – казалось, он знал все. Периодически, он каждое лето ездил в Брянск через Москву. Конечно, прельщала его возможность побыть одному, сходить на московский «Спартак» и просто посмотреть Москву. Эли уже снял квартиру к этому времени в Строгино, и они с Галей и малышом переехали туда. Гале стало намного проще в некоторых вопросах, т.е. транспорта (добираться до института стало ближе.
Приехав из отпуска из Москвы, Коля поведал, что внучок совсем не черный, а смуглый, и вообще красивый интересный малыш.
С Эли они нашли общий язык, сходили на футбол «Спартак» Москва, благо оба были любителями этого вида спорта, Эли и в Африке занимался футболом. Очень поразило его в московской квартире аппаратура японская, записи, и вообще все. Большое впечатление произвел на него плакат «Бони М». Эли хотел отдать ему, но Коля, по скромности, отказался.
Приехал он веселый и отдохнувший, привез ящик (30 бутылок) Пепси-колы, она только начала появляться в союзе. Очень ему понравилась, с гордостью он брал с собой бутылочку в баню, на удивление всем банщикам. Был он очень большой любитель этого дела. В бане все также любили Колю, мне кажется, не было в городе человека, кто бы его не знал. Он был «дока» во многих сферах жизни и политически подкован. И все в бане слушали его умные мысли и рассказы. О политике он тоже любил поговорить.
ВАЛЯ
Как-то раз, придя с работы тетя Валя спрашивает его: «Ну что, ты в субботу в бане был?» «Ну был, а что?» – ответил Коля. «Да ни чЁ, – сказала Валя, – Только ко мне на работу два мужчины в штатском приходили из КГБ, интересовались тобой. Чем занимаешься, с кем общаешься. Что опять там в бане про Брежнева рассказывал, опять политический ликбез проводил с мужиками про социалистический строй?» Коля побледнел. Надо было видеть его лицо. Он замолчал и смотрел на Валю испуганными глазами. Валя и сама испугалась, что сказала это. Она решила его подколоть, но юмор получился «черный» и напугала мужа. С КГБ шутки плохи.
А дело было так: Одна из подруг, с которой работала Валя, завела разговор о Коле, что в субботу ее муж парился в бане и слушал разговор мужчины по имени Коля, который очень умно и грамотно, беседовал с мужиками в бане за чаем. Он был в восхищении от его ума, и рассказал своей жене, та моей тете.
Ну а Валя, сразу поняла, кто мог в бане выдать такие «умные» вещи, и «взяла на понт» Колю. Конечно, она не предполагала такой реакции мужа. Пришлось ей сознаться во всем. Вот так иногда шутила моя тетя Валя.
Мы с сестрой всегда ждали прихода тети Вали к нам в гости. Я был маленьким и поэтому все вкусняшки доставались, в основном, мне. А Валя, которую я почему-то не мог называть тетя, казалась она очень молодой для такого статуса, постоянно приносила конфеты, яблоки, апельсины (и где она только все брала?..). Шоколадные конфеты были дефицитом.
– Ну, привет, сынок! Как дела? Как учеба? – начинала разговор со мной тетя.
– Да нормально, – отвечал я.
– Троек много?
– Да есть пара штук, на днях закрою их четверками и пятерками.
– Ну смотри, а то я тебе тут мармелад в шоколаде принесла, и вот не знаю, что теперь делать. Точно исправишь? -прищуривалась Валя, задавая мне вопрос.
Услышав про конфеты, я затарахтел, – Да, конечно, исправлю, завтра же!
И тут она доставала из сумочки конфеты. Настроение у меня поднималось, и я испытывал неописуемый восторг. Убежав в свою комнату, я наслаждался вкусом принесенных тетей, конфет.
В выходные они с дядей Колей брали меня погулять по городу. Мы ездили в центр, в кинотеатр, «Сибирь». Раньше д. Коля жил в центре и здесь все его знали. Мы шарились по базару, покупали мне семечек и кедровых орехов. Затем мы шли в кино, ну и здесь в буфете мне покупали пирожное и лимонад.
Гулять с д. Колей и т. Валей мне всегда доставляло удовольствие.
Ну и Валя, периодически в летний отпуск еще и забирала меня с собой, и мы с ней ехали через всю страну в Брянск к родственникам.
Ехать нужно было транзитом через Москву. Это было большое счастье, забравшись на верхнюю полку, приоткрыв окна форточки, я смотрел, как передо мной мелькали леса и реки, перроны и города. Я мог часами любоваться нашей природой, особенно когда поезд попадал в туннели Уральских гор и хребтов. Но особенно нравилось, когда поезд на высоте проезжал по железнодорожному мосту великих рек: Обь, Иртыш, Урал.
Валя часто ездила домой в Брянск и поэтому в Москве, быстренько, закомпостировав билет, мы еще успевали с ней походить по Комсомольской площади и купить гостинцев родне. Мне конечно же хотелось эскимо. Вообще все московское мороженое оставляло сладкое впечатление, и я пробовал все: и «Бородино» и фруктовое, и вафельных стаканчиках. Уезжать из Москвы вовсе не хотелось.
От Брянска нам предстояло до деревни Сныткино проехать какое-то время.
Валя любила делать сюрприз и в этот раз мы приехали «нежданчиком». Так получилось, что от станции нам пришлось идти пешком несколько километров до дома родителей.
Ночь наступила как-то очень быстро и незаметно. А идти предстояло еще километра четыре. Мы перешли через ручей, тетя, кроме всего несла еще и тяжелый чемодан, я держался за ручку, пытаясь ей помочь. Но от этого становилось еще тяжелее для нее. Вокруг не было не души, только вдали горело несколько фонарей, до которых идти надо было еще очень прилично.
– Валя, пошли быстрей, – просил я тетю.
– А что быстрее? – спрашивала Валя.
– Да, давай быстрее уже идти, – не унимался я.
– Ты, что темноты боишься? – опять спрашивала Валя
Я не хотел выглядеть трусом, – Нет!, а вдруг тут зэки… – с опаской говорил я ей.
– Что страшно? – улыбалась тетя.
