скачать книгу бесплатно
Ни первый эротический опыт, ни этот парень, не оставили в ее сердце сколько-нибудь заметного следа.
К осени парень прислал ей письмо по электронной почте. Она ответила. Так продолжалось с месяц, пока не затухло окончательно.
Глава 12. За рюмкой коньяку.
– Каждая наша мысль влияет не только на собственную душу, на свой организм, но и на все мироздание в целом,– сказал Кихкакин приехавшему погостить, из когда-то родного Владивостока, товарищу.
– Как? Ты хочешь сказать, что наши мысли толкают нас к действиям…, а эти действия и изменяют мир?– поинтересовался гость, разливая привезенный из города коньяк.
– Не только так, – Кихкакин поднял рюмку,– Но и сразу, непосредственно!
Товарищи выпили без тоста, закусив крепкий напиток дольками, выращенных в «Перво-зданной» яблок.
– Ты хочешь сказать, что наши мысли излучают какую-то энергию, преобразующую атомы материи?
– Именно!-Кихкакин поправил съехавшие на нос очки,– Они не излучают, они сами есть энергия! И влияют не только на материю, но и на взаимодействие различных форм и частей материи.
– Алхимия жила, алхимия живет, алхимия будет жить!– собеседник наполнил доставшие-сяКихкакину по наследству мелкие хрустальные рюмки,– И это так?
– Тебе нужны доказательства?
– Не помешали бы!
– Доказательства есть! Только косвенные, но вполне достаточные для людей зрячих.
– Это типа, у кого чакры открыты?!– улыбнулся Егор Суздальцев.
– Примерно. Типа того. Как там участники «Белого шара»? Как там «Лужа», ничего про него не слышно?
– Ты про Калюжного? Не поверишь, но им недавно подполковник ФСБ интересовался. Всех наших отыскали и всех подробно допросили по его поводу! А тебя?!
– Да нет!– удивился Кихкакин,– А что спрашивали?
– Да буквально все. Как ест, когда спать ложится… Он давно с горизонта исчез, еще в на-чале века… Ты же с ним наиболее близок тогда был. К тебе, что, не приезжали!?
– Да нет!– не мигая, ответил Андрей Вячеславович.
– Да понятно, я тоже обещал молчать!
– Да брось ты, я бы сказал!– слабо усмехнулся учитель химии.
Коротая за философскими беседами вечер, давние друзья вышли на балкон покурить. Пе-ред ними находилась площадь автовокзала, по которой шли двое. Блеск их возбужденных глаз пробивался сквозь пелену дождя.
– Смотри, какие изможденные лица!– заметил Егор.
– Да это торчки с точки возвращаются,– прокомментировал Андрей,– Давай еще по-маленькой?! И…, сходим в магазин…
По возвращению из магазина друзья беседовали до глубокой ночи.
– ****а?
– Именно. Это не что-то постыдное, а шедевр! Сотворение природы…, и самое желанное! -Кихкакин выключил беспредметно говоривший телевизор.
– Желанное для самца. Инстинкт!
– Пушкин тоже самец? Как ее описывал!
– Пушкин?! Конечно, самец! А описывал ли?
– Я читал.
– Это он писал?– Егор еще раз наполнил рюмки.
– Не знаю. Говорят он! Но, прочитав, нормативного Пушкина…, будучи знаком с его био-графией, сделал вывод – он мог это написать!
– ****а?! Она ж вонючая! И во многих ****ах живет куча болезней!
– От этого она не становится менее привлекательной! Зачем мы упорно сдерживаемся и не говорим правду?
– ****а правит миром?
– Именно. Миром правит инстинкт!
– Если было так – мир бы не развился! Когда в морали наступает бардак, то бардак перете-кает на все другие области – науку, искусство… Человек в своих тайных мыслях может являться конченым извращенцем и… даже преступником, но(?)…
– Но – так и не реализует, не воплотит в жизнь глубинные свои мечты?! Ты про это?
– Для того и дан божественный разум человеку, что бы он ограничивал…, останавливал рвущиеся из дьявольского подсознания мысли…,– Суздальцев достал мобильник и сориентировался во времени.
– Из дьявольского ли? Может, просто время от времени просыпающихся инстинктов, именно благодаря которым человек и дожил до этих времен?! Если б ****а фанатично не манила своим видом недавно заразумевших самцов, если бы сексуальное желание не преобладало над ленью или страхом…, если бы самец не искал соития, пробиваясь к п****е сквозь засады зверья, не взирая на голод, покинув пещерные, согретые костром своды, то навряд бы мы с тобой сейчас говорили на эту тему…,– Кихкакин зачем-то одел очки, но, тут же положил их на место – на журнальный, с давно потрескавшимся лаком, столик.
– Возможно! Но сколько собеседников отсутствуют в данный момент из-за того, что их предки в поисках соития были съедены хищниками, замерзли в снегу и умерли от голода? Сколько из тупого влечения прервали свой род? Здесь должен быть баланс с незначительным превосходством разума! Влечение заставляло спариваться и, как побочный продукт, появлялось потомство. Страсть была заложена в нас именно для продления жизни, а не для удовольствия…,– Егор выглянул в окно – Площадь была безлюдна.
– Как и еда, жажда, чувство холода…
– Но раз сейчас человек контролирует деторождаемость при помощи химии, хирургии и другими способами, получая лишь наслаждение от секса, то не приведет ли это в конечном итоге к деградации этого влечения?! И в будущем пары будут трахаться «через нехочу», только когда у них появиться желание вырастить потомство?!
– Оно так и должно быть! Это собака удовлетворяет похоть, не задумываясь, что благодаря этому оставляет свой след на земле в виде потомства. Для человека такой необходимости давно нет – он знает откуда берутся дети! И именно, так называемая, дьявольская мотивация заставляет нас е****ь все, что шевелится, жрать до полного ожирения, греться и греться у печки, в сауне и лучах славы,– Андрей встал и задвинул шторой окно.
– Именно поэтому руководители СССР заявляли, что в стране секса уже нет. Коммунисты умели заглянуть в будущее!
– Да!!! И был дефицит жратвы, что бы уже не обжирались, дефицит одежды, чтобы не перегрелись…,-Суздальцев еще раз взглянул на время, забыв, сколько было недавно.
– И, как только решили превратить в дефицит популярный наркотик – алкоголь, страна развалилась! Если место в душе человеческой не заполняется жаждой славы, денег, утех…, то туда проникают наркотики, самым популярным среди которых пока является этиловый спирт. Ни одна страсть так не приближает человечество к вырождению, как пристрастие к наркотикам! Как к легализованным, так и к подпольным, которые с каждым годом становятся доступней и доступней.
– А Голландия?
– Там общество, все-таки высокозаконопослушное…. Там нет криминальных авторитетов, типа Япончика, деда Хасана, Вини Пукха. У нас эти «Виник-Пухки» проникли во все ветви власти. И это является главной и, можно сказать единственной причиной деморализации общества. Порядочные и законопослушные, также попавшие во все ветви власти, на глазах у не вошедших в госструктуры, легко, без осадка, смешиваются с дерьмом и…, как будто, так и надо. Тем самым они смешивают, превращают в дерьмо все общество. Если потенциальные жулики и психопаты считают такое явление нормальным, то тем, кто способен к созиданию, становится не по себе, и им уже далеко не до творческого созидания…. Им бы съебать отсюда подальше! Они видят президента, радостно жмущего руку губернатору-убийце, и им становится страшно жить в этом ГУЛАГЕ. Это ни тогда, при Сталине, был ГУЛАГ. Истинный ГУЛАГ вот он – мы оказались в НЕМ!– глаза учителя химии недобро загорелись.
– Убери таких губернаторов – станет еще хуже! При них реальная управляемость, которая может превратиться в хаос при их уходе!
– Да! Сначала будет так, какое-то время.… На то и нужна политическая воля! Тяжело, но необходимо! И любые социальные, экономические реформы примут форму топтания на месте с огромным, бессмысленным расходом общественных денег. Понятно, что трудно будет жить в этом напряжении постоянного боя, но без этого боя с криминалом внутри всех госучреждений не переделать общественное сознание! И лишь оно одно способно возродить Россию!
– Отделить семена от плевел?– Егор положил в рот маленькую «охотничью» колбаску.
– Именно. Жестко и конкретно!
– Но многие исправились. Встали на путь праведный, так сказать…,– колбаска оказалась вкусной и ему потребовалась еще одна.
– Достигли своего и разумно легализовались. Суть их от этого не изменилась! Затаились, как кроты, и потихоньку, соблюдая конспирацию, откусывают там, здесь…, при этом, не позволяя это делать чужим. Подойдут свои, те, кому они когда-то перекидывали чай и химку через колючку, те, кого они из-за корефанских отношений, отмазали, благодаря своему влиянию и связям от тюрьмы…. Подойдут и потребуют, и они им дадут из казны…. Не свое – из казны! Эти главы субъектов публично не покаялись и демонстративно не отстранились от явных уголовников, а значит, живут по понятиям! Возможность исправления начинается с публичного, на всю страну покаяния! Другого способа в природе не существует! Без этого получится затаение, а не изменение сознания бывших убийц и воров!
– А кто же за пределами этого ГУЛАГА? Все в нем?
– Богоизбранные, как они себя называют! Это высшие чиновники в сокомпании с олигархами, преступной элитой и генералами. Все остальные члены общества, так или иначе, обслуживающий их персонал!
– То есть все мы?!
– Именно! Но многие прислуживают, потешая себя иллюзией, что скоро они, или их дети, попадут туда – в управляющий клан! Некоторым действительно это удастся, что будет являться впечатляющим пропагандистским примером для оставшегося в обслуге быдла – «Не ропщите, вкалывайте, старайтесь и скоро мы возьмем вас к себе!»
– Так что все-таки первоочередное, похоть или жадность?– Егор помассировал слипающиеся глаза.
– Во многом благодаря похоти народной многим олигархам удалось стать тем, кем они есть! И тратят они на похоть часть своего состояния…. Иначе, зачем тогда богатство, как не чтобы обеспечивать наслаждением выведшее из косметических салонов, обогащенное стволовыми клетками тело!? Зачем?
– Ну…, например церковь личную отгрохать, или театр оперы и балета…у себя в саду!
– Это для потехи гордыни! Не без этого…
– Вот! А ты говоришь – п****а, п****а…. А для тех, кто с п****ой?
– Для этих *** и церковь в саду! Но, все-таки, те, кто с х***м двигают этот каток власти вперед, чтобы иметь любую понравившуюся…,– Кихкакин извлек сигарету и двинулся к балкону.
– Все это интересно, но – пора спать! – Суздальцев начал клевать носом.
Глава 13. Радов и Каменцев.
Жека Радов с приятелем, прикупив пять кубов опиума, двигались к остановке маршрутного такси. Евгений, все-таки, дождался Леху Каменцева с дозой.
Они, раскумарившись, вышли на промысел. В одном из пустующих домиков дачного района им удалось похитить двадцатилитровый аллюминевой бак и моток медной проволоки. Сдав это в пункт приема цветных металлов, они и разбогатели на пять кубов. Времена беззаботные, царившие в мире наркоманов еще до его первой посадки в зону, давно закончились. Мак тогда в больших количествах произрастал на дачных участках и личном подворье. Жека со своим специфическим коллективом, июльскими ночами опустошал эти выращиваемые, как украшения садов, грядки с маком, и с профессионализмом аптекарей, из надрезанных лезвиями головок, смакивали на бинтики, выступающий белым молочком, опий. Романтично и бесплатно! Другая была жизнь в стране! Летчики покоряли высоты бескрайнего голубого неба, моряки переживали шторм на бурлящей поверхности Марианской впадины, а компания юношей, под по-летнему казавшейся близкой Луной, с помощью старых шприцев вводила себе свежеприготовленный раствор опиума в кровь с ювелирством медбратьев. Такая жизнь наступала каждое лето, и продолжалась до сентября. Сентябрь запоминался мучительной ломкой, прерываемой, редкими эпизодами распития «кукхнара». Мак, с каждым годом, садили все меньше и меньше. А пацанов, с каждым «сезоном», садили все больше и больше. Потом наступила и Жекина очередь. А когда он освободился из наркзоны, опиум стал уже покупным. Наступили времена рыночной экономики, и органам стало не до наркоманов. Вся страна любыми способами зарабатывала капитал. И арестовывать теперь наркозависимых стали не за наркотики, а за кражи, грабежи и тому подобное. Совершал этот контингент и убийства в период наркоголода на почве своего одурманенного алкоголем состояния. Леха Каменцев в силу возраста тех «золотых времен» не застал и колоться начал «барыжным дерьмом» за деньги.
– Жек, а у тебя ангидрид остался?– спросил он.
– Да… нету, но мне Алиска обещала!– ответил Радов, спрятавшись от осадков в централь-ной остановке.
Алиска – это молодая женщина, растящая трехлетнего ребенка, и торгующая «ханкой» на Жекиной улице. Алиска ввела вчера себе дозу и с огромной температурой провалялась сутки под ватным одеялом, так как в раствор каким-то образом попала инфекция. Поэтому и не смогла вовремя съездить за товаром, поэтому и пришлось пацанам приобретать «кайф» не у нее в соседнем доме, а выдвигаться аж в центр, рискуя попасть в лапы ментов. В направлении пло-щади, с включенным проблесковым маячком, мчался милицейский УАЗик. Кореша насторожи-лись, готовые тот час скинуть содержимое Лехиного кармана в цветущий осенними травами, освещенный матовым светом уличных фонарей, мокрый газон. Но УАЗ проследовал мимо, и тут же в уши врезался тревожный визг резины. Люди повернулись туда.
– Вот козлы, чуть девчонку не сбили!– сказал рослый мужчина, плавно пошатываясь от недавно принятого спиртного. И все услышали, как парень, выскочивший из машины с мигающим маячком, крикнул отбежавшей на тротуар девушке: «Ну что ж ты, красавица!» А невысокая девушка с рельефной фигурой указала рукой на пешеходную «Зебру». УАЗик рванул дальше, и все спрятались от возобновившегося дождя под навес свежеотстроенной остановки.
Глава 14. Два опера.
Поиски у места захоронения ничего не дали. Следственно-оперативная группа вернулась ни с чем, верней с Анисимовым в заднем отсеке – «воронке», на месте доставленного домой брата жертвы. Вымокли, чуть не утопили служебную машину и не утонули сами!
В субботу Владимир Скрипко со Стасом Гусевым решили оправиться на Темную в частном порядке – провести в тайге выходные, поохотиться, подышать горно-таежным воздухом, да и поразмышлять прямо на месте событий о причине и виновнике оных! По «Темной» начали серьезно давить откуда-то с самого верха. Начальство нервничало и нажимало на розыск.
– Ну что, Стас, идем?– позвонил ему Скрипко. Был солнечный вечер в пятницу. Стас нахо-дился на даче. Сразу с работы приехал сюда. Сидел среди клумб с красными, желтыми, розовыми, фиолетовыми цветами, под деревом ярыги и ремонтировал электрический водяной насос. Созревшие ягоды ярыги время от времени щелкали по постриженной налысо голове старлея. Услышав звонок оставленного под навесом сотового, бросил насос, и устремился к нему по выложенной кирпичом дорожке, густо обсаженной кустами малины.
– Идем, идем, Володь!– ответил Гусев, окинув взглядом разнообразие посаженных супру-гой цветов. В квартире, так же, все подоконники были заставлены горшками с самыми экзотическими и простым цветами – от простой герани до африканской розы. Она разговаривала с растениями как с детьми. Каждый из них носил человеческое имя. « Ну что, Дашенька, загрустила!?» – бывало, поливая свои чада, говорила состоявшаяся бизнес-вумен.
– Я сейчас свою агентуру пробью, может что-где всплыло! Ты, то же не спи!– обратился к Стасу капитан криминальной полиции.
– Да я на даче уже,– ответил тот, вдыхая принесенный ветром аромат осыпающейся, жив-шей все ушедшее лето, разнотравной, слегка подопревшей листвы.
– Что, на следующие выходные к тебе, на шашлыки?– спросил Скрипко, вспоминая устро-енный посреди сада мангал, где они жарили мясо в прошлом году,– Извини за наглость, но уютно там у тебя!
– Выходные подойдут, посмотрим,– ответил Стас и, положив телефон на врытый дубовыми ножками в землю самодельный, покрытый лаком, деревянный стол, отправился за калитку к холодному ручейку, где остывала пол литра «Кедровой».
Глава 15. Леший и Радов.
Наступила звездная ночь. Закончившийся дождь оставил после себя сырость воздуха, лужи во дворах и шумящую бурунами речку-гавнотечку, как называли жители протекающий вдоль всего поселка Фабричного (Лудье), замусоренный бытовым хламом ручей, превратившийся после затяжных осадков в грозный поток глинистой воды.
Этой ночью Жека Радов готовил инъекцию наркотика. Им с Лехой Каменцевым посчастливилось купить не готовый раствор, а, размером с полмизинца, кусочек опиума-сырца. У Лехи каким-то образом в наличии оказалась пара не сильно изношенных джиповских колес, а Жека сбегал до «Лешего» и реализовал их тому за семьсот рублей, божась перед больших размеров мужиком, что они не ворованные, и что он никогда, ни кому, ни за что не скажет – что продал их Лешему!
– Ген, если что – скажу, проезжал по поселку белый джип. Я остановил этого толстого мужика в очках и уговорил купить у меня их за две тысячи. Я-то не знаю – ворованные они или нет?! Их мне приятель подогнал. Сказал, что возле «штриховского» гаража нашел.
– Ну-ну!– насупился Вачура, но резину закатил в гараж,– Смотри мне!– погрозил пальцем «Радику», отчитывая семь помятых сотенных.
– Понял, понял, Ген!– обрадованный Жека схватил деньги и, размашистым шагом двинулся в поселок, где и сообщил Лехе Каменцеву, что удалось задвинуть колеса всего лишь за пятьсот.
– Кому?– глянул на него приятель.
– Да мужик возле ларька встал, я к нему. Он – пятьсот, больше нет. Я – они четыре штуки стоят! Он – пятьсот, больше нету! И с пивом в «Терранчик». Пришлось уступить.
Жека отдал деньги Каменцеву и предложил,– Поехали!?
– Поехали,– направился Леха к двери,– К Анне?
– Попробуем к ней. Давай по пути к Алиске заскочим. Может, очухалась, съездила за «чернушкой».
Леший не сильно обрадовался удачному приобретению. Знал закон жизни – свяжешься с наркоманом, не миновать проблем! «Но Радик меня еще ни разу не подвел»,– думал Вачура,– «Да и резину пора менять»! Лешему два года назад удалось скрытно наблюдать за Радовым в долине реки Темная. Случайно услышав в тайге звук человека, спрятался в кустах и увидел вышедшего на конопляную поляну Радова. Парень нагнул высокий куст и с двух сторон начал шоркать ладонями по смолянисто-пахнущему колосу-«макухе», состоящему из плотно приле-гающих к друг другу грубых листочков и семян, с выступающими капельками смолы-гашиша. Эти капельки, разогретые сентябрьским солнцем, липли к ладоням. Жека потер один куст, другой, третий… «Да!»– подумал Леший – «Густо насадил здесь конопли Радик»!– и потихоньку пошел дальше. А однажды, возвращаясь на Паджеро из тайги, остановился рядом с идущим с «пятки» Радовым и подбросил того до поселка, не задавая вопросов. Радов сам сказал:
– «Пятки» у меня здесь!
А Вачура соврал:
– А я с рыбалки. Воды в речки мало, форель вниз спустилась. Всего пять штук поймал,– кивнул головой на лежащую в пакете рыбу, на излов которой Вачура затратил максимум полчаса, обедая у ямы под скалой, в расщелине которой и была припрятана удочка. Наживкой являлись ручейники – желтые личинки, извлекаемые из ломких каменистых футлярчиков, поселениями прилипших к валунам под водой.
В багажном отсеке джипа у Лешего лежал мешок с завернутыми в мох пятью корнями дикого женьшеня, очень дорогостоящего на черном рынке растения.
Глава 16. Бывший егерь и его племянник.
