скачать книгу бесплатно
Уверенность, прозвучавшая в его словах, неприятно кольнула. Но выскользнуть из его объятий не получилось, Рик только крепче обнял меня, прижимая к себе. И, снова уткнувшись носом в его грудь, я упрямо пробормотала:
– Ты не знаешь. Ты её не знаешь. Она сильная! И она обещала… Такие, как она, всегда выполняют свои обещания.
Мужчина вздохнул. В этом вздохе было столько обречённости, что я в который уже раз ощутила себя маленьким неразумным ребёнком, пытающимся доказать взрослым, что он лучше знает. Моя наивная вера, когда все уже отступили, и слепая надежда, когда все уже предпочли забыть и жить дальше… не красят. И становятся только очередным поводом для насмешек. Вот только что-то в глубине души не давало и шанса смириться с потерей. Я на каком-то животном инстинкте ощущала – моя маэре жива! И пока это ощущение не исчезло, сдаваться в мои планы не входило.
– Аэрис, это не имеет смысла, – снова заговорил Рик, опираясь подбородком на мою макушку. – Её не чувствуют ни муж, ни сын. И это может означать только одно: она ушла за Грань. Отпусти её… Пожалуйста. Не мучай себя.
Я не стала отвечать. Такой разговор происходил не в первый раз и вряд ли в последний. Каждый раз он начинался с травяного настоя в деревянной кружке, сунутого в озябшие руки, и заканчивался молчаливым неодобрением со стороны полуэльфа, когда я отказывалась слышать его аргументы и доводы. Искушение согласиться было велико, заставляя сомневаться в собственной правоте. Ведь если я откажусь от своей веры, тогда меня перестанут считать за местную юродивую и начнут относиться теплее. Вот только…
Я закрыла глаза и бездумно потёрлась щекой о рубашку мужчины. Мне не нужно было расположение местных адептов и жителей. И друзья мне не нужны. Я просто хочу снова почувствовать прикосновение тёплых ласковых рук. Получить возможность крепче сжать в объятиях и вдохнуть полной грудью знакомый полюбившийся запах. Услышать тихий хрипловатый голос, что-то нашёптывающий в тишине, и раствориться в нём, понимая: меня любят, ценят и никогда не оттолкнут, не бросят. И больше не будет этой проклятой звенящей пустоты внутри, отдающей студёным холодом. Никогда.
– Отпусти, – попросила я шёпотом и отстранилась, вновь уставившись вдаль. После недолго молчания опустила голову, глядя на то, как большая мужская ладонь сжимает мои замёрзшие пальцы, согревая их. – Ты не понимаешь, Рик… не понимаешь, что я чувствую, и не знаешь, почему я так отчаянно в это верю.
– Аэрис…
– Не надо… Пожалуйста, – бросила я на него умоляющий взгляд, робко улыбнувшись и сжав его руку в ответ.
Мужчина недовольно проворчал что-то себе под нос, а я не стала прислушиваться, вновь посмотрев на темнеющее небо. Он ведь действительно не понимал, что меня никак не отпускала стойкая уверенность, что маэре где-то рядом. Вот тут, протяни руку и коснёшься мягкой ткани юбки, где обязательно спрятано что-то опасное. Или, может, она где-то за спиной, обернись, и увидишь смеющиеся глаза цвета топлёного шоколада, в глубине которых таятся золотистые искры веселья. И улыбку. Чудесную улыбку, с лёгкой ноткой насмешки, тепла и понимания. От которой и саму тянуло улыбаться и смеяться без причины. А ещё я могла бы тайком коснуться того маленького комочка жизни, яркой звёздочки, что пока ещё совсем слаба. Но я-то знаю, как сильно и ровно бьётся его пульс, звонким эхом отдаваясь по связывавшим нас когда-то нитям.
Я очередной раз вздохнула, склонив голову набок и чуть щурясь. Я не перестану верить и не перестану ждать ни за что. И обязательно подарю этому ещё не появившемуся малышу всю свою заботу. Такую же, как когда-то дарила мне моя старшая сестра…
– Ты ещё такой ребёнок, Аэрис. – Его пальцы осторожно коснулись моей щеки и ласково вычертили странный, незнакомый мне знак. От этого жеста стало чуточку щекотно и неудобно. И я смутилась, вновь пряча взгляд. – И цепляешься за призрачную надежду, причиняя боль не только себе, но и тем, кто тебя окружает. – Рик чему-то усмехнулся и добавил, поднимаясь: – Не засиживайся допоздна. Директор за тебя переживает… Как и я.
– Хорошо, – едва заметно кивнула я.
Мужчина насмешливо и скептически фыркнул и оставил меня одну. Украдкой оглянувшись и убедившись, что на крыше действительно больше никого нет, я отодвинулась подальше от края и, согнув ноги, подтянула колени к груди, кутаясь в великоватую куртку.
– Возвращайся, слышишь? Возвращайся скорее, маэре… Нам так тебя хватает.
Особо яркий блик, отразившись от одного из флюгеров, на миг ослепил меня, заставив зажмуриться. И пока я тёрла глаза, в шуме ветра мне почудился лёгкий, с мягкой насмешкой ответ:
«Ещё немного, найдёныш… Ещё немного…»
Вздрогнув, я ойкнула, чувствуя, что снова начинаю съезжать. Свято веря, что мне эти слова действительно послышались. И не знаю, чем это могло закончиться, если бы меня снова не ухватили за руку, дёрнув вверх, и тут же подхватили на руки, крепко прижимая к широкой груди. Закрыв глаза, я уткнулась носом в уже хорошо знакомый шёлк, пахший чабрецом и ванилью, поинтересовавшись:
– И куда ты меня несёшь?
– В комнату. Такими темпами ты свалишься с крыши гораздо быстрее, чем простынешь, – тихо фыркнул Рик, обнимая меня крепче, давно, видимо, смирившись с участью большой и уютной грелки. Только дёрнул за косу, тут же осторожно потеревшись щекой о мои волосы.
От этого незатейливого жеста в груди зародилось довольное урчание, отдаваясь вибрацией по всему телу. Странное, но привычное ощущение, побуждавшее совсем уж странные желания. Я подставлялась под ласковые поглаживания полуэльфа, забыв, что между нами исключительно дружеское общение. Тёрлась щекой о его плечо, машинально принюхиваясь к запаху, выискивая, где он сильнее всего, постепенно приближаясь к самому основанию шеи.
– Всё в порядке? – встревоженно спросил Рик, хотя я почему-то точно знала, что он не против. Совсем не против.
– Ага, – тихо откликнулась, подув на обнажённую кожу.
От полукровки пахнуло лёгким удивлением и чуть-чуть опаской. Она так не вписывалась в привычные нотки его собственного, принадлежащего только ему запаха, что я недовольно заворчала, по-кошачьи шикнув на столь досадную помеху.
– Точно?
– Ага, – тряхнула я головой, отгоняя странные мысли, и вновь прижалась носом к его плечу. Запах Рика меня всегда успокаивал, но сейчас взбудоражил что-то странное, спавшее много-много лет. Резко заныли зубы и зачесались пальцы, которыми я с силой сжала плечи мужчины. – Всё просто замечательно…
Закрыв глаза, я попыталась успокоиться, выровнять дыхание, считая от одного до десяти. И сильно вздрогнула, когда сознание заполнили мутные образы из прошлого. За пару вдохов перед мысленным взором пронеслись десятки, сотни картинок, насыщенных эмоциями. Они перегружали все мои органы чувств информацией и обрушили на голову целый пласт позабытых знаний. От них хотелось убежать, скрыться, спрятаться…
Солоноватый привкус крови на языке отрезвил, возвращая в реальность. Резко отпрянув, я лишь чудом не свалилась с рук полуэльфа, испытывая и страх, и ужас, и… непонятное странное удовлетворение от того, что сделала. Глядя на место укуса, мне хотелось мурчать и ластиться с полным осознанием, что этот нелюдь – мой. И такие вопросы, как «почему?», «зачем?» и «за что?», моё внезапно проснувшееся внутреннее «я» не волновали. Вообще.
– Прости, – выдохнула я тихо, почти беззвучно, с ужасом глядя, как на пальцах медленно появляются чёрные когти, впиваясь в тонкую ткань.
От прикосновения к коже меня прошило ощущение боли. Короткой, яркой. И далеко не сразу я смогла осознать, что боль – не моя. Когда же осознала, круглыми от ужаса глазами уставилась на невозмутимого полукровку. Он продолжал крепко обнимать меня за талию и неспешно шагать. Мои вялые попытки вырваться его не впечатлили. От этого в груди возникло громкое урчание, напугавшее меня ещё сильнее, чем всё, что случилось до этого. Я застыла, испытывая, как глупая кошка, напакостившая любимому хозяину, непреодолимое желание прижать уши к голове и потереться о чужое плечо…
Очень противоречивое чувство. И очень знакомое. Откуда-то я точно знаю, что оно связано с той изящной чернильно-чёрной пантерой, иногда приходящей ко мне в запутанных снах и до дрожи пугающих кошмарах. У неё были наполненные тоской глаза цвета яркой зелени и цепочка светящихся рун вдоль хребта. Как две капли воды похожих на те, что шли по обе стороны вдоль моего позвоночника. Откуда они, я так и не смогла вспомнить. Да и объяснения, почему они иногда кровоточат и до конца не заживают, у меня тоже не было.
Тихий хлопок двери подействовал отрезвляюще, вытолкнув меня из вязких размышлений. Рик пронёс меня сквозь хаос, царивший в комнатах, отведённых мне директором Реес’хатом, и осторожно опустил в глубокое мягкое кресло. Сел на корточки рядом, глядя на меня встревоженным взглядом.
– Аэрис? Ты точно в порядке? – Он осторожно коснулся моего плеча и невольно поморщился от неприятных ощущений. Видимо, я прокусила плечо сильнее, чем мне показалось. – Я за тебя волнуюсь.
Ответить на вопрос удалось далеко не сразу. Я с трудом поняла, что говорить мне мешали эмоции, пронизывающие меня насквозь. И принадлежали они не мне, здорово перегружая нервную систему. От этого меня начинало клонить в сон и, свернувшись на кресле в компактный клубок, я тихо выдохнула:
– Спать хочется…
Рик на это заявление лишь возвёл глаза к потолку. И, буркнув что-то себе под нос, отправился к лабораторному столу, спотыкаясь о стопки книг, свитки, пустые бутылочки из-под зелий и… всё, что я только могла из запасливости притащить в комнату, постоянно выслушивая угрозы от немногочисленных посетителей устроить без спросу уборку. Правда, дальше угроз они так и не шли.
Господин Реес’хат прекрасно понимал, что с адептами Академии некромантии мне общего языка не найти. Даже его авторитет не сможет обеспечить мне место среди будущих магов смерти. Мою достаточно светлую стихию, приправленную ноткой дара целителя, они не переваривали напрочь. Поэтому мои комнаты располагались в корпусе преподавателей, где и охранные плетения были намного лучше, и соседство поинтереснее. Вредный рыжий библиотекарь был не прочь обменять вкусный обед (или ужин) на очередной жуткий или чрезвычайно интересный фолиант. А ещё его как чёрт ладана боялись почти все адепты, совершенно не горя желанием попасть к нему на отработку. Господин Сурин мог сильно осложнить жизнь.
– Выпей. – Перед носом появилась кружка с криво нарисованной улыбающейся мордой кота. По крайней мере так казалось. От неё поднимался пар и пахло травами.
Приподнявшись, я повела носом, прищурилась. И громко, оглушительно чихнув, села, потирая нестерпимо чесавшийся нос. С лёгкой ноткой досады поинтересовалась:
– Мята, да?
– Успокоительные зелья тебя не берут, – пожал Рик плечами, невозмутимо покачав чашкой перед моим лицом. – Остаётся только чай и зелье от простуды, для профилактики. Знаешь ведь, болеть в стенах нашей академии небезопасно для здоровья.
– Знаю. – Осторожно взяв кружку, я подула на отвар и сделала глоток. Мятой пахло слишком сильно, пришлось зажать нос рукой и залпом выпить содержимое, рискуя обжечься и пролить на себя весь напиток. Протянула пустую кружку обратно, вздохнув: – Спасибо… Опять.
Мужчина качнул головой, поставил кружку на ближайшую стопку книг, доходившую ему почти до пояса, и, как маленького беспомощного котёнка, укутал меня по самую макушку в плед, осторожно коснувшись губами моего лба.
– Я не ребёнок… – Моя попытка возмутиться канула в пустоту.
Полуэльф лишь иронично вскинул бровь, стягивая с меня мягкие сапоги. Я следила за ним сонным взглядом, старательно давя зарождавшееся внутри мурлыканье. И почти уснула, когда ощутила прикосновение к щиколотке. Чуткие пальцы осторожно прошлись вдоль старых, давно зарубцевавшихся шрамов и сжали ногу, причиняя лёгкое неудобство.
– Откуда у тебя это? – Голос Рика звучал неожиданно прохладно, отдаваясь непонятной обидой в глубине души.
Тряхнув головой, прогоняя сонливость, я вытянула шею, пытаясь разглядеть, что же он там увидел. Ничего нового для меня нет. Всё те же белёсые полоски шрамов, местами переходящие в грубые, некрасивые рубцы. И рисунок татуировки: отпечаток когтистой кошачьей лапы, в центре которой руна «верность». Я озадаченно попыталась вспомнить, откуда это у меня, но не смогла. Поэтому рассеянно протянула, поуютнее укутываясь в плед:
– Не знаю. Мне кажется, так было всегда. Наверное…
Моргнула и потёрла пальцами глаза, стараясь убрать сеть цветных мушек перед ними. Тихо охнула, когда острой иглой кольнули воспоминания, всплывшие так же внезапно, как и долго, слишком долго спавшие инстинкты.
…Подвал. Тусклый свет факелов и алые языки пламени под алхимической треногой. В котле бурлит зелье, стремительно меняя свой цвет. Реакция идёт стандартно, согласно рецептуре, оставленной Хозяином. Вот только так хочется добавить не три капли настойки аконита, а четыре. Или пять?
На мгновение тело сковывает страх. Я снова иду против указания Хозяина. Он велел делать так, как написано. Но чутьё говорит об ошибке в рецепте. И как поступить?..
…Кнут рассекает воздух, обжигая кожу раскалённым металлом. Свист отдаётся звоном в ушах, смешавшись с диким, полным боли криком. Я задыхаюсь от удушливого чада факелов, от ужаса, перехватывающего горло. И раз за разом дёргаю руки, скованные цепями, пытаясь вырвать злополучные крепления и закрыть уши ладонями. Чтобы не слышать, не видеть, не знать. И не думать, что в чужом наказании виновата я со своим чёртовым чутьём!
Нет, не слышать, не знать и не видеть. Не помнить…
Прикосновение пальцев к щеке разбило пугающую картинку, отгоняя отголоски старого кошмара, сегодня получившегося устрашающим в своих реалистических подробностях. Вздрогнув, я тихо зашипела, откинувшись на спинку кресла. И снова вздрогнула, теперь от чужих эмоций, показавшихся острее. Получивших терпкий привкус ревностного удовольствия от беспокойства, граничащего с неподдельной тревогой, на лице Рика, склонившегося надо мной.
Шмыгнув носом, я слабо улыбнулась, осторожно и почти невесомо погладив его по щеке:
– Всё в порядке, правда. Устала просто… И замёрзла. И спать хочется. – И со смешком добавила: – Мята.
– Ладно, – нехотя поднялся Рик и недовольно поджал губы: – Я приду позже, надо кое-что уточнить по твоим последним конспектам. Хорошо?
– Ага, – кивнула я, сползла ниже и, свернувшись в клубок, спрятала нос в коленях.
И почти сразу провалилась в лёгкую дрёму. В этот раз мне не снились кошмарные картинки из собственного прошлого. Не снилось чувство потери и одиночества, я никого не пыталась найти в путаных лабиринтах сознания и куда-то бежать, нет. Я крепко прижималась к родному, близкому человеку, уткнувшись носом ей в грудь и наслаждаясь прикосновением знакомой руки к волосам на моей макушке. Чувствуя, как внизу живота покалывают пузырьки игристого счастья от доверительного шёпота, продолжавшего звучать в моей голове.
«Ещё немного, найдёныш… Ещё немного…»
– Ма маэре… – беззвучно прошептала я. И, сама того не осознавая, громко замурчала от предвкушения скорой встречи.
В том, что она будет, я не сомневалась. Никогда.
Пределы Грани
Хаос
Серый песок стелился под ноги мелкой позёмкой. Он то поднимался, свиваясь в тугие жгуты, то опадал. Кромка бархана, так удачно заменившая случайному путнику трон, позволяла наблюдать за тем, что творилось вокруг. И видеть, как, едва ощутимая здесь, рядом с ним буря сметает всё на своём пути. Ломая. Сминая. Стирая раз и навсегда. Превращая и без того безликий пустой пейзаж в самый настоящий ад. Где нет ни сил, ни возможности выжить. Да и желания.
Мужчина сидел, опираясь локтями на колени. Он медленно, методично пропускал сквозь пальцы грубые, крупные песчинки, царапавшие кожу. Безразличный взгляд скользил по пустыне, то и дело цепляясь за линию горизонта. Не замечая, как послушные его воле Пределы Грани менялись, хаотично и бесконтрольно. Вот только ленивый, казалось бы, не знающий, что такое сопереживание и горе, нелюдь давно перестал обращать на это внимание. Зачем? Куда проще закрыться от этого мира, спрятаться от боли и горького чувства острой несправедливости в душе. Потеряться в ней, так и не сумев привыкнуть к пугающей даже его пустоте. Там, где когда-то звенела тонкая, хрупкая нить. Однажды она крепко-накрепко связала одного из самых опасных Древних с хрупким, сломанным ребёнком, смотревшим на него доверчивыми карими глазами. Связала и не отпустила, отдаваясь ноющей тоской где-то в груди.
Ко-ра-на.
Имя, пронизывающее сердце ощущением острой потери. Имя, ставшее табу в его доме. Хаосу впервые за много… очень много лет… впервые за всю его жизнь хотелось не знать, не помнить и глупо, совсем по-человечески стереть всё, что было после. И отчаянно верить, что его дитя, его дочь жива. Что стоит зажмуриться, и на плечо лягут тонкие пальцы, привлекая внимание. А такой родной, мягкий голос расскажет о новых печатях, придуманных неугомонным ребёнком. И, горя энтузиазмом, Корана с широкой улыбкой будет говорить и говорить, активно жестикулируя…
Закрыв глаза, стихий сжал кулаки и откинул голову назад, подставляя лицо дикому, слишком яркому двойному солнцу. Даже не пытаясь сдержать слёз, катившихся по щекам. Изнутри его грызло чувство вины, острое и ядовитое.
Он не справился. Он не защитил. Просто не смог. И теперь всё, что осталось Хаосу, ленивому и непостоянному, так это ненавидеть. Чисто, сильно, так, как мог только он. Ненавидеть всем сердцем и всей своей тёмной душой… свою сестру, будь она проклята и предана забвению! Она наградила его дочь проклятием собственной крови. Не захотела освободить ребёнка даже за половину мира. Ёфи так и не поняла, что, если бы она попросила весь мир, Хаос отдал бы его не задумываясь. И плевать ему на гордость и цену своего творения. Жизнь Кораны была гораздо дороже, чем всё, что бы он ни создал.
А ещё он ненавидел дракона. Ревновал собственного ребёнка к тому, кто стал центром жизни и забравшим её сердце. И пусть это глупо, но Хаос завидовал ему, самую малость, зато от души. Завидовал чёртову золотому дракону, потому что тот был рядом. Не долго, да, но был же!
Он сгорбился, медленно разжав пальцы. Песок скользнул вниз, смешавшись с каплями крови, а губы мужчины искривила горькая усмешка. Он ненавидел их всех. Ненавидел со всей яростью и порывистостью. Всех и сразу, а себя – всё равно больше. Он ведь хвалился собственной силой, властью. Принимал их как данность, милостиво позволяя преклоняться и почитать. Вот только, как всегда и бывает, когда оно было так необходимо, оказалось, что ему и предложить-то нечего. В обмен на дорогую ему жизнь. Не-че-го.
Хаос хрипло хохотнул. Ветер взъерошил длинные пряди, сменившие глубокий чёрный цвет на цвет лунного серебра. Ощущать себя беспомощным было нелепо. Как и признавать своё поражение. И, протестуя против всего этого, он вдребезги разнёс свой дом, поставив на дыбы все Пределы Грани и только чудом не уничтожив их полностью.
Хотелось. Очень. До дрожи в руках. Но, стоя среди руин и глядя обезумевшим взглядом на медленно оседающий пепел, Хаос прекрасно осознавал, что это не имеет смысла. И улыбнулся. Впервые за долгое время. Страшно и жутко. Гримаса, пропитанная болью и горечью, мало напоминала улыбку. Больше она походила на оскал хищника, потерявшего всё, ради чего стоило жить.
Конечно, это было не так. Только кому от этого легче? Он всё равно продолжал ждать, раз за разом разочаровываясь в своём ожидании. Чувство надежды становилось кислотой, разъедающей изнутри, а знакомые пальцы так и не тронули его за плечо. Но Хаос ждал… прекрасно зная, что этого не будет. Больше – нет. Его дитя сгорело, в последний раз и навсегда.
Тихие шаги почти заглушил тягучий песок. Чужое присутствие мужчина отметил лишь краем сознания, даже не повернув голову в сторону незваного визитёра. А гость устало вздохнул и уселся рядом с ним, пристроив на коленях потёртую сумку. Светлые волосы, собранные в простую косу, он перебросил через плечо.
– Здравствуй, дядюшка, – прошелестел Хаос, уставившись на горизонт и вновь пересыпая песок из ладони в ладонь.
– Здравствуй, – отозвался Авалон.
Смерив сгорбившуюся фигуру племянника оценивающим взглядом, он спустил сумку с колен, поставив на них локти, сложил руки домиком и пристроил подбородок на скрещенные пальцы.
Хаос не сразу обратил внимание, что единственный родственник, которого он терпел, изменился. Нет, это не было чем-то глобальным, но тому, кто слишком хорошо знал, кто такой Авалон и с чем его едят, не составило труда понять, в чём дело.
– Значит, ты отдал трактат, – тихо хмыкнул Хаос.
– Мне он не нужен, а им… – Авалон сделал паузу, наблюдая за бушующей вокруг бурей, – им он ещё пригодится.
– И город отпустил с жителями…
– Они не виноваты в моём эгоизме. – Древний на мгновение прикрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то, и улыбнулся: – Это забавно… но я только сейчас понял, как глупо пытаться насильно привязать к себе. Нет, это был их осознанный выбор, не спорю. Но он не принёс счастья. Ни им, ни мне.
Хаос на это ничего не сказал, продолжая смотреть вдаль. Сгорбившись, он старательно давил кипевшую в глубине души зависть. Едкую, разъедающую и бессильную.
– Её нет, – наконец выдавил он, закрыв ладонями лицо. – Её просто больше нет…
– Знаю, – вздохнул Авалон, качнув головой.
О конфликте сестры и брата знали все. О том, какую цену пришлось платить упрямому нелюдю, – единицы. О том, стоит ли оно того…
Стихий хмыкнул. Если Ёфи надеялась, что он простит и забудет, то ошиблась. Чем-чем, а всепрощением Хаос не страдал. Никогда.
– Почему? – Вопрос прозвучал по-детски наивно, сорвавшись с языка до того, как мужчина успел его прикусить. И, сглотнув, он всё же добавил: – Почему – она?
– Это был её выбор, Хаос. – В голосе родственника горькой нотой звучало сочувствие.
Он осторожно коснулся напряжённого плеча племянника, пытаясь поддержать его, но тот дёрнулся, скидывая ладонь.
– Она могла меня позвать. – Тонкая молния прочертила светлое небо, ударив в песок. Он оплавился, превращаясь в искрившееся на солнце стекло. Хаос на это не обратил никакого внимания, уставившись на сцепленные в замок пальцы. – Она просто могла позвать меня и…
– И что, Хаос? – Авалон был всё так же спокоен. Он улыбался, печально и понимающе. Но больше попыток прикоснуться к племяннику не предпринимал. В отличие от большинства он прекрасно представлял, какие могут быть последствия. – Что это изменило бы? Ты не всесилен, племянник, увы.
– Я…
– Хватит, Хаос. – Тихо вздохнув, Авалон опёрся о его плечо и поднялся. Отряхнув песок, он проговорил с нажимом: – Отпусти её. И пожалуйста, вспомни наконец, что у тебя есть о ком, кроме неё, заботиться. Так будет лучше. Для всех.
– Для всех… – чуть помедлив, повторил мужчина, сжимая пальцы так, что побелели костяшки. – Для всех… Для всех? А для меня?! Нет, Авалон, я не хочу… Не хочу и не могу!
– У тебя нет выбора. – Древний покачал головой, взъерошив тёмные волосы на макушке племянника. – Смирись, Хаос. Смирись и живи дальше. – И, не обращая внимания на тяжёлый, пронизанный ненавистью взгляд, жёгший его спину, мужчина неторопливо ушёл. Не обращая внимания на продолжавшую бушевать бурю. Оставив Хаоса один на один с холодной пустотой в душе и непониманием, что делать дальше, как жить.
Опустив голову, нелюдь закрыл глаза, спрятав лицо в ладонях. Он сам себе напоминал заправского мазохиста, всё время цепляющего тонкие нити связи, соединявшего стихия и его семью. Разноцветные, вибрирующие, поющие каждая свою, уникальную ноту.
Вот тёмно-алая. Она тёплая, живая, так и льнёт к рукам, опутывая с ног до головы и согревая. Она тянулась к Сэмире, отражая всё то, что происходило в душе его дочери. Та по-прежнему улыбалась и смеялась, казалась беззаботной и прежней. Но Хаос точно знал, видел, как чёрные пятна боли разъедали её изнутри.
