скачать книгу бесплатно
– Конечно, нет, – подбоченилась тётя Маша. – Откуда гному взяться?!
– Может, вы, тётя Маша, по пути обронили его?
Голос жалостливый такой. Да не проведёшь бабку. Так и хочет в квартиру попасть. Может, наводчица? Да коль такова, то можно и показать, что ничего нет. Телевизор и то “Зенит”. И при дяде Васе не так страшно. Чего молчит-то? И только сейчас глянула на него. Пальто драповое серое со свалявшимся воротником оттопырилось слишком сильно.
– Что у тебя там?
Бутылку, что ли, лишнюю притащил? Да чего прячет-то?
– Иду. Сидит. Замёрз. Возьму, думаю. Новый год. Чего бедному мёрзнуть…
Девица заглядывает за пазуху. Улыбается.
– Кого принёс? – продолжает вопрошать тётя Маша, хотя поняла уже. Второго пса приволок. Один у него дома сидит.
– А что мы тут топчемся-то! Проходите уже, проходите, – пробубнил дядя Вася и, будто к себе домой, дверь распахнул.
Девица обрадовалась. Шмык, и в квартире. Стоит, оглядывается. А на что смотреть? Обои пузырями пошли. Зато на зеркале пастой морозный узор нарисован. Зубной щёткой выводила, как все прежние года.
– Да вы на кухню, девушка. На кухню, – хозяйничает дядя Вася.
А девица на кухню заглядывает и в руках варежку жмёт.
– Я для начала гномика поискать хотела бы…
Пусть идёт. Кроме картошки и свёклы, ничего не найдёт. Было б что искать!
– Кто такая-то? – шепчет дядя Вася.
– А ты бы до того, как в дом приглашать, поинтересовался, болван, – шипит тётя Маша.
Вкратце беседу пересказала, и вдвоём на кухню направились. Дядя Вася впереди идёт, готовый принять огонь на себя. Девица на табуретке сидит, варежку баюкает:
– Гном по городу идёт. Тихо сказочку поёт. Как в далёком королевстве жило бедное семейство…
Глаза на стариков подняла. Улыбается. Блаженная какая-то…
– Спит гном, – и палец ко рту поднесла. – Плохо, тётя Маша глядели… Хотите я вам сказку расскажу, покуда вы чайку согреете. Замёрзла я, пока гнома искала. Маленький, в незнакомом городе да ещё по-русски не говорит. Только и слышала от него… Крибле да крабле… Крабле да крибле…
И хихикнула, но не злобно, по-доброму. Тётя Маша аж головой покачала. Болезная, что ли…
– Вспомнила, как варежку обронила. Я ж птичек кормила. Кормушки вдоль дома висят, а у меня полные карманы крошек. Я вот пока их в ладошку вытряхивала, варежку и обронила. Хорошо, что вы её нашли. А то бы гномик вовсе потерялся и никогда не встретился с Дедом Морозом. Вы верите в Деда Мороза?
– Верю, верю. А чего ж не верить, – и дядю Васю за пальто дёргает. Мол, спорить с такими не надо.
– Да, да, – закивал старик. – Как не верить, верю. Да, да…
И наконец собачонку из-под пальто достал. Облезлая. То ли маленькая, то ли щенок. Скулит.
– Мороз-то он злой. Как в сказке.
Не раздеваясь, уселся на соседний табурет и затянул под нос песенку:
– Как хорошо, о боже мой, со стариком идти домой, покинув двор, где ты как вор и правит злоба… Вы, девушка, небось и песен таких уже не знаете…
Гостья плечами пожала и шапку стащила. Волосы прилизанные в косичку стянуты.
– Вы бы оба пальто-то сняли.
Дядя Вася помог девушке раздеться и унёс вещи в прихожую. Теперь не так тесно стало на шести квадратных метрах. Занавески кружевные, что узор морозный, успевший подтаять за тёплый день. Дядя Вася авоську с селёдкой на стол поставил, а пёсика в шапку уложил.
– Покормить надо, – буркнула тётя Маша, пробираясь бочком к плите.
– Да я кусок колбасы уже дал.
Тётя Маша чиркнула спичкой. Запахло гарью.
– А мне гномик другую сказку рассказал про спички. Хотите послушать?
– А вас что, милочка, дома не ждут? Новый год как-никак.
– Нет дома у меня, – пожала плечами гостья.
– Детдомовская, что ли?
– Нет, просто бездомная. Мой дом – вся земля… Сегодня я здесь, завтра я там… Из сказки в сказку путешествую… А сегодня вот в вашу попала с собачкой и селёдкой. Хотите, я вам её почищу?
Старики переглянулись. Сумасшедшая или родители-алкоголики выгнали? С этой косичкой совсем девочка. А колготки-то “прощай, молодость” гармошкой на коленках собрались. Юбка клетчатая, кофта с кружевным воротничком. Такое и на помойке сейчас не найдёшь. Точно бабкин сундук открыла и ходит теперь посмешищем, а что делать, когда денег нет… Жалко девку. Накормим, напоим… Куда ей в ночь морозную одной. Сейчас какого только сброда на улицах нет.
Вот и чай на столе. Конфеты “Старт”. Печенье “Юбилейное”. Раньше полено покупали, а сейчас к зубам последним липнет.
– Сказку хотите? Я расскажу, – не унималась девица.
Гномика запеленала в варежку, не видать его – нет гномика. Напридумывала. А глаза то и дело скашивает, проверяет.
– Вот газетка тебе. Вот селёдка, – решила отвлечь бедняжку тётя Маша. – Успеется сказка твоя. Поедим сначала. “Оливье” любишь? Вот я пока колбаски порежу. А ты чисти. У тебя глазки зоркие, а я вечно косточку да пропущу.
Девица чистит, улыбается. И старики заулыбались. Вот и салаты готовы. За окном темно. Столбик термометра опустился. Зима вспомнила, что завтра первое января.
***
Три тарелки на столе, и вилки уже грязные. Шампанское не выдержали. Откупорили. Старый год проводить.
– Давайте сказку расскажу, люди добрые.
Вот неугомонная! Как из кухни перешли в комнату, так она варежку с собой потащила. Телевизор включать не даёт, чтобы гнома не разбудить. А в телевизоре «Песни о главном»…
– Ну расскажи, расскажи, – сдалась тётя Маша и руки на коленях сложила, жалея, что курочку на банке не сделала. Вдвоём собирались посидеть и разойтись к своим телевизорам да спать. Завтра столько грязи с утра убрать надо будет. А тут вот, нате, гостья…
Поправила девица косичку щуплую и затянула:
– В одном маленьком городе жила-была девочка. Звали девочку Анной. Семья их была настолько бедной, что порой им нечего было есть…
Тётя Маша смотрит на девицу и головой качает. Анечка, значит. А она, растяпа, даже именем не поинтересовалась.
– Чтобы помочь отцу с матерью, девочка ходила по домам и продавала спички.
Глядит, а девица коробок успела с кухни прихватить и теперь трясёт им на все лады, и даже мелодия угадывается. Пять минут, пять минут… Даже в эти пять минут можно сделать очень много. Вон они вдвоём с ней на стол как быстро собрали. В руках у неё всё так и горит.
– Наступила зима. Снежная. Холодная. Люди покупали спички, чтобы зажечь дома камины и свечи.
Она взяла и свет погасила верхний. Торшер зажгла.
– Зимой рано темнеет, и долгими зимними вечерами люди любят слушать сказки о лете – феях, гномах и волшебниках. Анна тоже любила сказки, только дома их редко рассказывали. Мать с отцом за день так уставали, что сразу ложились спать. И вот что придумала Анна…
Девица прижалась к батарее. Замёрзла никак? Тётя Маша сама вздрогнула. Да тепло, кажется, в квартире.
– Каждый вечер девочка прижималась к холодной стене под чужим окошком, чтобы послушать чужую сказку. В этот раз история оказалась такой интересной, что Анна потеряла счёт времени.
Девица вновь к торшеру метнулась и погасила.
– Наступила тёмная ночь.
И тут тётя Маша вновь забеспокоилась. Только что унести могла плутовка?! Ну не собаку ж в старой шапке!
– В домах зажглись окна, – торшер вновь вспыхнул, а на девице оказался пуховый платок, в котором тётя Маша нынче двор подметала. – Проснулась злая стужа и спустилась из своего дворца на снежном облаке. – Девица принялась вытанцовывать вокруг стола. Руки раскинула, плечами ведёт. Как фужеры только не посбивала! – И пошла стужа гулять по городу. Всё, к чему прикасался её ледяной жезл, тотчас покрывалось толстой коркой льда. Заиндевели окна, обледенели пороги, покрылись инеем деревья. И вот стужа незаметно подошла к дому, где слушала сказку Анна, и дотронулась до девочки ледяным жезлом, – Пальцы девицы легли на плечи тёти Маши, но быстро исчезли. – Анна вздрогнула и тут же очнулась от сказочного летнего сна.
И тут у плясуньи голос изменился, совсем детским звонким стал:
– Ой, как же холодно. Будто кто коснулся меня ледяной рукой! Может, это была сама госпожа Стужа? – И вот опять привычным полувзрослым голосом затянула: – Анна обернулась, но никого не увидела. Стужа уже завернула за угол и отправилась морозить других людей, которые не успели спрятаться в тёплые дома, – И снова детским голоском: – Ой, уже ночь… Мне давно пора быть дома! Мама с папой беспокоятся.
И к двери девица направилась. Тётя Маша подскочила со стула:
– Куда это вы одна собрались? Далеко живёте? Вася сейчас живо проводит.
– Не надо, не надо, – замахала руками девица. – Вы вот собачку мне лучше дайте. С ней не страшно.
– Собачку… Это не она, а вы её защищать от госпожи стужи должны, – закряхтел дядя Вася со стула и под стол к собачке заглянул. – Далеко вам идти-то? Я провожу, – И со стула поднялся.
А девица в тёмную прихожую от двери заглянула и так жалобно пискнула:
– Стало совсем темно, и Анна не знала, куда идти… Она очень испугалась и начала плакать. Только слёзы на морозе превращались в льдинки, и девочке становилось ещё холоднее.
Старики остановились. Она с ними говорит или сказку свою продолжает, и не поймёшь.
– И тогда девочка постучалась в чужой дом в надежде, что её обогреют.
– Так и говорю, оставайтесь! – вернула себе командирский голос тётя Маша и даже ногой для пущей важности притопнула.
Только девица будто не слышала. Она коснулась дверного косяка – тук-тук.
– Да только кулачок у Анны был таким маленьким, что стука его никто не услышал. А если и услышал, то подумал, что это ночной зимний ветер стучит оконной рамой. А где-то по соседним улицам ходил городовой с фонарём и не знал, что в городе потерялась маленькая девочка.
Городовой-то тут при чём? Неужто и правда воровка она? Только девица на пол опустилась и стала рыться в кармане, бубня под нос:
– Что же мне делать? Как же холодно. У меня же остались непроданные спички…
Достала спички, чиркнула и огоньком сумрак крохотной прихожей осветила.
– Буду жечь их по одной и освещать огоньком дорогу.
– Спички не жги тут, – выступил вперёд дядя Вася, но девица, будто не слыша его, потушила одну и зажгла следующую, лепеча:
– Только спички давали совсем мало света и быстро сгорали, обжигая маленькие пальчики. И вот Анна решила постучать в последний дом, хотя его окна тоже были темны. Никто не ответил. Она присела на порог и зажгла последнюю спичку, стараясь не заплакать, чтобы раньше времени не погасить огонёк слезами. И вдруг увидела в конце улицы свет от фонаря…
Девица подскочила и свет в прихожей зажгла.
– Это был городовой. Анна испугалась, что городовой подумает, будто она решила поджечь чужой дом. Она задула свою последнюю спичку и прижалась к двери, чтобы городовой, проходя мимо, не заметил её.
И правда прижалась к стене. С лестницы донёсся шум. Дядя Вася, широко ступая, подошёл к двери и нагнулся к глазку: пусто. На другом этаже шумели.
– Городовой не прошёл мимо, – продолжала за спиной девица. – Он направился к дому, подле которого пряталась напуганная Анна.
– Нет там никого, чего испугалась? – обернулся дядя Вася и руки в бока упёр.
– Господин городовой, я честно-честно ничего дурного не делала, – залепетала девица, прижимая к груди свёрнутую варежку. – Я заблудилась в темноте и теперь мне холодно и страшно.
– Чего ты боишься, Аня? – подступила к девице тётя Маша.
– То что меня не пустят в дом и не обогреют. Но городовой добрый. Это был его дом. Он пустил, обогрел и домой проводил.
– Адрес назови свой, Аня. Адрес помнишь? – уже совсем ласково, как с душевнобольными принято, начала тётя Маша.
– Нет у меня дома, – пожала плечами девица и поманила собачку. Та к ней подбежала, на руки прыгнула. – А собачку возьму.
– Куда возьмёшь-то, хоть скажи! – уже всполошился дядя Вася и потянулся к вешалке за пальто.
Сказочница продолжала сидеть напротив входной двери с собачкой в руках. Губы говорили сами по себе, пока руки теребили свалявшуюся шерсть.
– Когда утром горожане узнали, что в их городе чуть не замёрзла девочка, они решили, что теперь возле каждого дома ночью будет гореть фонарь, чтобы указать дорогу заблудившемуся и пригласить уставшего путника к очагу. Фонарик у дверей – это наше горящее сердце, способное согреть даже в самую лютую стужу.
– Как тебе помочь, Анечка? – склонилась над гостьей тётя Маша, но та молчала, сжавшись в уголке.
Тогда она на дядю Васю глянула – мол, помоги!
– Пусть до утра остаётся! – решил за всех дядя Вася, но пальто принялся застёгивать. – А я домой пойду. Засиделся уже.
И тут тётя Маша заметила дырку на рукаве. То ли моль съела, то ли годы взяли своё.
