скачать книгу бесплатно
– Правда?
– Честно нет, я немного читала о них, мне было любопытно, но никакого желания закинуться ими не было.
– А если в ходе беседе выяснится, что они будут необходимы, и я пропишу какой-нибудь из этих препаратов, будешь ли ты их принимать?
– Понятия не имею, я вероятно попробую из любопытства, но не могу с уверенностью сказать, что буду принимать их постоянно. Да я и правда не думаю, что мне они нужны. У меня нет панических атак, нет хронических болей, депрессивно-маниакального синдрома, биполярного расстройства, обсессивно-компульсивного расстройства нет, пограничного состояния, посттравматического синдрома также, навязчивые состояния, суицидальные мысли… отсутствуют.
– Хорошо. С твоих слов выходит, что ты совершенно нормальный человек в плане психического здоровья. Я правильно тебя понимаю?
– Вполне, док.
– Можешь называть меня Борис.
– Спасибо, но «Док» мне больше нравится. Если не возражаете, конечно, док?
– Ничуть, как тебе больше нравится.
– Круть. Так что, док?
– Что?
– Я говорю, что совершенно здоровых людей не бывает. Совершенно здоровый человек – это тот, кто никогда не сталкивался ни с какими травмирующими факторами в течение всей своей жизни, а в нашем мире это невозможно.
– У тебя получилась несколько утрированная формулировка. Между травмирующими факторами и факторами раздражающими в биологическом и психическом смыслах есть большая разница. В данном случае мы не говорим о некоем идеале, которого в данном аспекте, разумеется, не существует. Психическое здоровье – это состояние психологического и социального благополучия, при котором человек реализует свои возможности, эффективно противостоит жизненным трудностям и стрессу, осуществляет продуктивную осознанную деятельность и вносит свой вклад в развитие социума.
– Неплохо, неплохо. Долго заучивали?
– Это был первый билет на экзамене по «Введению в специальность» в университете.
– Что же, у Вас отличная память. По этому определению я отлично подхожу. Стрессу противостою, возможности реализую, что там еще?
– Активная и плодотворная социальная жизнь.
– С этим вроде тоже проблем нет.
– Как я могу понять по твоим словам, опасения твоей мамы, вследствие которых ты оказалась у меня в кабинете, абсолютно беспочвенны?
– Она хорошая, и бесконечно заботится обо мне, но иногда перегибает палку со своей опекой. И достаточно мнительная, что порой интерпретирует мое поведение совершенно как-то по-своему, и потом переживает из-за того, что себе надумала. Я, разумеется, пытаюсь ей объяснить, что все нормально, но ей почему-то не верится.
– Как ты думаешь, может быть ей стоит занять твое место на кушетке?
– Нет, это совершенно лишнее. Я понимаю ее и все ее опасения. И мне как раз кажется, что это проявления нормальной материнской заботы, пусть иногда и чрезмерной. Я знаю, что она меня любит. Куда хуже бы было, если бы она не обращала внимания.
– Лиза, я вижу, что ты очень хорошо относишься к своей маме, и я хочу сказать, что все, что ты мне расскажешь, останется в этом кабинете. Я не имею права делиться с ней и кем-либо еще подробностями лечения, поскольку ты уже совершеннолетняя. Так я сказал ей лично, это же я доношу и до твоего сведения. Так что ты можешь быть со мной откровенной настолько, насколько тебе покажется комфортным.
– Оки, а скажите, кто-нибудь из ваших пациентов лишал себя жизни?
– Пока нет, но я готов к тому, что это может случиться в любой момент. Могу я поинтересоваться, почему ты задала этот вопрос?
– На самом деле просто так, я чувствую, что нам предстоит много скучных монотонных часов наедине, и мне стало любопытно, как с этим справлялись другие пациенты.
– Думаю, не стоит заранее придавать настолько негативную окраску терапии. В нашем разговоре ты вольна вести беседу, рассказывать или нет, о чем тебе захочется. Если ты действительно захочешь, то наши сеансы закончатся, но мне кажется твоей маме это только добавит сомнений.
– Боже, док, вы что меня шантажируете моей же мамой? Как не стыдно?!
– Лиза, ты понимаешь, что в моих словах есть резон. В начале нашей беседы ты хотела предложить сделку, так давай сделаем это. Мы проводим сеансы, ты рассказываешь мне все, что посчитаешь нужным. Я задаю встречные вопросы, может предложу выполнить небольшие упражнения или задания. Как мне кажется, это все же лучше, чем предаваться пассивно-агрессивному поведению или попросту молчать. Так как скорее всего это приведет к поиску другого специалиста, и все будет повторяться каждый раз заново.
– Да, я понимаю. Хорошо, давайте попробуем. Возможно будет даже интересно.
– Думаю, будет. Я рекомендую отказаться от стереотипа, что поход к психотерапевту – это бесконечно длинный час, во время которого каждая секунда длится как вечность. Можешь представить это как время, которое можно уделить целиком себе и своим мыслям. А я постараюсь тебе не мешать, и если все сложится хорошо, то возможно даже и помочь. Сегодня наш сеанс мы посвятим знакомству, я задам вопросы, чтобы узнать тебя. Обычные вопросы, которые задают друг другу люди в реальной жизни. Если тебе будет интересно, то и ты можешь спросить, что хочешь обо мне.
– Окей, почему бы и нет.
– Итак, я бы хотел вернуться к самому началу. Как ты думаешь, почему ты здесь?
– Я разве не ответила на этот вопрос?
– Ты обратилась к следствию, к опасению своей мамы по поводу своего поведения, а не к самой причине, к своему поведению и тому, как оно отражается на других.
– Хм, мое поведение. Мое поведение… Не знаю. Я не могу сказать, что мое поведение должно выглядеть в глазах окружающих и моих родителей, в частности, как нечто странное и вселяющее опасения. Я достаточно обычная девушка, не пропадаю по ночам в непонятных компаниях, вены не режу, алкоголем и наркотой не закидываюсь. Отучилась в школе, сейчас учусь в университете. По-моему, самая обычная история.
– Тебе нравится учиться, Лиза?
– Да, вполне интересно.
– Какую специализацию ты выбрала для изучения?
– Историю искусства.
– Интересный выбор. Почему именно ее?
– А почему бы и нет?
– Для подобного выбора требуется определенный склад характера, если позволишь ? души.
– Ой, док, ну не стоит только на этом строить свою теорию.
– У меня пока нет никакой теории, Лиза. Мне просто интересно понять, почему ты выбрала именно эту специализацию.
– Потому что гуманитарии всегда в цене! Разве нет?
– Ты ждешь ответа на этот вопрос?
– Нет, конечно. Я уже наслушалась доводов своего отца. В конце концов он снисходительно согласился с моим выбором. В основном, полагаю, из-за того, что я девочка. А девочкам можно выбирать дурацкие профессии, ведь они потом смогут найти мужчин с нормальной профессией.
– Это задело тебя?
– Почему это должно было меня задеть? Глупый поступок есть глупый поступок. Пол тут значения не играет. Я прекрасно понимаю, что достаточно несерьезное решение в плане рациональности. Но, с другой стороны, почему нет? Может быть, в недалеком будущем роботам надо будет объяснять, что считается хорошим искусством, а что ? не особенно.
– Наши встречи не будут мешать твоему обучению?
– По вторникам и четвергам пары начинаются с двенадцати, так что я все успею и с Вами поболтать, и лекции послушать.
– Хорошо. Если вдруг возникнут сложности с совмещением занятий и наших встреч – не стесняйся сразу сказать. Подберем удобный график. Лиза, раз ты упомянула отца, можешь мне рассказать о взаимоотношениях в своей семье?
– О, а я все думала, когда вы зададите этот вопрос. Итак, моя семья. Моя семья состоит из четырех человек: я, мама, папа и старшая сестра. Про меня еще успеем поговорить. Мама. Вы с ней уже успели познакомиться, наверное, свои выводы сделали, думаю, они не далеки от правды. Она их тех людей, которые как открытые книги, она не умеет прятать эмоции. Слава Богу, ей это и не нужно. Сколько я себя помню, она никогда не отзывалась втихую плохо ни о ком, даже о самых паршивых людях. Не знаю, как правильно называется этот дар: наивность или же блаженность. Ко мне она тоже всегда была исключительно добра. Сколько себя помню, она всегда была где-то рядом, выполняла свой материнский долг. Утешала, если со мной что-то случалось, всегда готова была выслушать, надо отметить, что я практически не пользовалась этой услугой. Возможно, в этом и причина почему я тут – в проблеме коммуникации. Но, думаю, это распространенная проблема.
Папа. У меня получается прямо такая типичная история: мама – открытая и сердобольная, отец же куда более сдержанный, ему все-таки надо обеспечивать семью. Но в доброте ему тоже не откажешь. Так что версию с насилием в детском возрасте можете сразу вычеркивать, док. Отец практически всегда работал, сколько я себя помню. По образованию он радиоинженер. Когда я была маленькая, мне нравилось сидеть с ним в гараже, смотреть как он перебирает все эти крошечные детальки под лампой, что-то чинит, орудует паяльной лампой. Хотя мы практически не разговаривали, но я почему-то чувствовала поразительное единение с ним. На обратном пути он обычно покупал мне мороженое. Не знаю, почему я это вспомнила, но может как деталь к портрету сгодится. Когда я только я появилась на свет, он работал на заводе, который производил транзисторы или что-то подобное, я особо никогда не разбиралась в этом. Потом еще по вечерам подрабатывал таксистом, и даже частным шофером у всяких подозрительных личностей, пару раз даже рассказывал, как уходил от полицейской погони. Успешно. Он, бывало, травил истории про бандитов и потом уже про бизнесменов. Забавно, что это были одни и те же персонажи. Но это я поняла уже, когда повзрослела. В детстве то мне нравились их погоняла, что-то типа «Серый» или «Бочонок». Когда он рассказывал, я все представляла, что это какие-то персонажи сказок, типа Серый волк или Золотой бочонок. И я воображала, что отец возит их на своей машине по всяким волшебным местам. На самом-то деле все было куда прозаичнее, но это понимание, конечно, пришло только с возрастом. Сейчас он работает по профессии на каком-то частном производстве, которое пока каким-то чудом выдерживает конкуренцию с китайским рынком. Слава импортозамещению, а то бы опять пришлось ему сидеть ему за рулем круглые сутки. Маме, кстати, тоже пришлось выйти на работу, чтобы поддерживать стабильный доход. Работает консьержем в нашем районном торговом центре. Нормально, думаю, все лучше, чем просто сидеть дома без дела. Дочери выросли, а цветы на балконе и собаке требуется не так много времени. А да, кстати, забыла сказать. У нас есть собака неопределенной породы по кличке Пуфик, тоже ведь член семьи. Ему уже двенадцать лет, но он держится молодцом, хотя седой, и половину зубов потерял. Его завели перед тем, как я пошла в школу. Я долго просила собаку и родители, наконец, согласились. Очень хороший пес. Смышленый, правда любил грызть мои кроссовки. Почему-то именно мои, не знаю. Остальные не трогал. Может, мои были просто самые маленькие, и они очень удобно помещались в его пасти, а может, он что-то знал, чего мы, люди, не могли понять. В общем, это наша семейная загадка.
Кто еще остался? Моя сестра, Маша. Не скажу, чтобы мы были близки в моем детстве. Все-таки разница в возрасте значительная ? шесть лет. Когда ей нравились куклы ? я только родилась. Когда мне нравились куклы – ей уже нравились мальчики. Когда мне начали нравиться мальчики – ее уже интересовали мужчины. Тут есть значительная разница. Ну и сейчас она уже ожидает ребенка, а я? Я ничего не ожидаю. Она в моей жизни не то, чтобы прямо близкий человек. Конечно, сестра и все такое, но она для меня скорее, как взгляд в будущее. Своеобразная машина времени, по которой я могу ориентироваться, что меня ожидает. Вот так я буду выглядеть, вот так я буду себя вести. Может прозвучит довольно грубо, но это достаточно удобно. Можно избежать многих ошибок, но с другой стороны – совершить много своих собственных. У Вас есть братья или сестры, док?
– Нет, я единственный ребенок в семье.
– Ну, по крайней мере, Вам не пришлось донашивать вещи за кем-то. Это неприятно, доложу. Не потому, что я брезглива, нет, скорее вопрос вкусовщины.
– Осмелюсь предположить, что твоя сестра не носила юбку-карандаш в восемнадцать лет.
– Верно. Хотя она училась на юриста, у них, мне кажется, это должна чуть ли не как униформа с первого курса. Но эта юбка – моя личная находка и гордость, на Асосе заказала. Вам нравится?
– Да, выглядит здорово.
– Спасибо. Ладно, про меня поговорили. Расскажите что-нибудь о себе, док, все-таки раскрываться совершенно незнакомому человеку не очень-то комфортно.
– Ты совершенно права. Беседа должна быть приятной и открытой в обе стороны. Так что я могу ответить на все твои вопросы. Тебя интересует что-то конкретное?
– Нет, нет, можно в общих чертах. Представьте, что подопытной крысе представляется ученый, который через пару минут устроит ей вивисекцию. Вот что бы он ей рассказал.
– Хм, меня зовут Борис Олегович Грайворонский. 36 лет. Родился в Москве. Отучился по специальности Клиническая Психология. Также прошел специальный курс по психоанализу и стажировку в Швейцарии. В разводе, есть ребенок. Дочь, пять лет. Зовут Алиса.
– Боже, как сухо. Я должна выворачивать всю себя наизнанку, а в ответ ? 36 лет, в разводе.
– Извини, не знал с чего лучше начать.
– Ладно, из Вас таким образом что-то бесполезно спрашивать. Да и некультурно как-то с моей стороны. Вы мне все-таки вопросы задаете наводящие, а я в ответ какой-то тупой пример с крысой. Извините.
– Ничего, это я сплоховал. Думаю, у нас будет время узнать друг друга. Разумеется, если ты посчитаешь наши встречи полезными для себя.
– Полезными… это, конечно, здорово. Не знаю, многое в этом мире полезно, но оно почему-то не пользуется особым спросом. Хорошо, если бы они были интересными, ну или хотя бы не скучными.
– Поверь, мне тоже не очень хочется просиживать бесконечные и бессмысленные часы.
Поэтому я постараюсь приложить все усилия, чтобы тебе не наскучили наши встречи. Продолжу с твоего позволения. Ты упомянула, что твоя сестра отучилась на юриста, но ты выбрала историю искусств.
– Верно-верно.
– Могу я узнать, чем ты руководствовалась при этом выборе? Тебе нравится искусство?
– Хм, ну против него я точно ничего не имею. Думаю, этот выбор я совершила как раз благодаря старшей сестре. Я смотрела, что она там изучает, почитывала из любопытства ее учебники. И скажу честно, док, большего мрака я в своей жизни не видела. Какое-то бесконечное количество бессмысленных слов, сухих словосочетаний, монструозных абзацев, которые бесконечно ссылаются сами на себя. И все это с таким ужасно-серьезным выражением лица. Дело же не только в терминах и постулатах, дело в людях, которые всем этим занимаются. Меня Маша брала пару раз вечером на встречу с ее одногруппниками. Боже, какие же они все были… Я даже слово не могу подобрать. Отстойные… не, не описывает всю полноту ощущений. «Обсосные» можно сказать? Да, вот это уже ближе к истине. «Обсосные и скучные». А когда они хотели растрястись, немножко повеселиться – тогда прямо какой-то кромешный ад начинался. Не в плане какого-то непотребства или разврата, не. Они были на это неспособны, как будто бы Господь бог, если дает способность разбираться в этих бесконечных ссылках и процессах, то забирает возможность чувствовать нерв веселья. Так что во время этих встреч я либо сидела, закрывая рукой лицо, чтобы скрыть насколько высоко закатились мои глаза, либо выискивала портал в ад, чтобы как можно скорее провалиться на месте. В общем, насмотревшись на это все, я испугалась настолько, что решила выбрать нечто диаметрально противоположное ? идти в искусство. Рисовать и танцевать меня особенно никогда не тянуло, так что оставалась только теория.
– А что ты можешь сказать о своих одногруппниках?
– Гордо заявить, что они не обсосные я, пожалуй, не решусь. Но с ними бывает весело, этого не отнять.
– Лиза, можешь ли ты сказать, что нашла среди них друзей?
– Пожалуй, на данный момент я так сказать не могу. Но, возможно, еще рано, даже год не пошел. Хотя может за такой срок друзья уже могли бы и завестись. Док, сколько нужно времени, чтобы завести друзей, согласно вашей психологической науке?
– У психологической науки нет точного временного интервала, чтобы стать с кем-то друзьями. Это базовая социальная вещь. Сколько нужно времени, чтобы узнать основные вещи, составляющие основу отдельно взятого человека, понять его темперамент, оценить интеллект, выделить особенности в поведении?
– Да, пожалуй, за год можно было бы и управиться. Даже за не полный. Что ж, значит, друзей я в своем круге пока не нашла. Но может в будущем что-то поменяется, посмотрим.
– А со школьными товарищами ты поддерживаешь связь?
– Ой не, там тоже были неплохие ребята, но наши пути разошлись еще в школе. Просто пересечься с ними вечерком еще было вполне терпимо, но вот полноценная дружба – уже за гранью. А меня вот что всегда интересовало: есть ли у психоаналитиков друзья? Вот у Вас есть друзья, док?
– Все мои друзья отошли бывшей жене.
– Не поняла.
– Когда мы разводились, она сказала, что друзей мы должны разделить, поскольку ей будет неприятно, если они будут общаться одновременно и с ней, и со мной. А я так устал от всех этих тяжб, что просто согласился с ней.
– Какой-то маразм. Но вообще я не об этом. До развода, как я поняла, у Вас были друзья, личные или общие с женой, не важно. И вопрос в том, как Вам удавалось дружить и оставлять всю свою психотерапевтическую сущность за гранью дружбы? То есть наверняка Вы сидели и смотрели на них, вычитывая поведения и формулируя диагноз? А потом нет, нет, но еще и давали какие-то свои мозгоправные рекомендации? И как они реагировали на это?
– Ты представляешь, словно психотерапевты все время находятся на приеме. На самом деле это не так. Думаю, бывает определенный период во время обучения в университете, когда молодые врачи пытаются применять свои знания, как ты выразилась, «вычитывая» окружающих. В то время кажется, что обрел какие-то суперспособностями, которые дают тебе ключ к понимаю всех и вся. Но это чувство быстро оборачивается разочарованием. Во-первых, потому что ты быстро понимаешь, что знаний, которых ты успел к тому моменту получить в университете, явно недостаточно для формирования корректного заключения. А во-вторых, действительно люди не любят, когда о них стоят теории без их ведома. Вещь очевидная, но ее приходится узнать только на личном опыте. Мне она стоила пары друзей и нескольких перспективных романтических отношений. Так что теперь, как говорится, я не применяю магию вне Хогвартса. Разумеется, если кто из моих друзей спросит профессионального совета, то я постараюсь его предоставить при условии, что у меня действительно есть вся информация, и этот совет действительно необходим.
– А если прямо видно, что человеку нужно вправить мозги и устроить интервенцию?
– Это скорее вопрос дружеских взаимоотношений, и он не имеет непосредственного отношения к психотерапии. Некоторые считают, что друзей необходимо поддерживать, несмотря ни на что. Я так не считаю. Другу можно высказать свои опасения, а вот прислушиваться или нет? это уже личное дело каждого.
– То есть, если Вы выскажете мне свои опасения, то выбор прислушиваться или нет останется за мной?
– Разумеется.
– Хорошо, тогда будет интересно послушать Ваши опасения на мой счет.
– Если они будут, Лиза. Сегодня мы просто познакомились, какие-то выводы делать еще рано. Даже грубые намеки на эти гипотетические выводы сейчас преждевременны. Время сегодняшнего сеанса подходит к концу. Готова ли ты продолжить наши беседы в дальнейшем?
– Да, можно. Все прошло не так ужасно, как я себе представляла.
– Большое спасибо за такую оценку. Возьми, пожалуйста, мою визитку. Если захочешь, чем-нибудь поделиться – то не стесняйся, можешь написать или позвонить.
– Мемы можно скидывать?
– Только если смешные.
– О, ну это еще надо выяснить, что Вы считаете смешным. Оки, если увижу смешную картинку про психиатров – непременно скину!
– Буду ждать с нетерпением. Но по этой теме я все шутки уже слышал.
