скачать книгу бесплатно
– Алик, это честно, это великодушно! Но где мне взять почти миллион баксов? Тем более теперь, после 17 августа?
– Думай. Давай думать вместе. Только не тяни, не советую.
Алик с улыбкой протянул руку. Он держался по-приятельски, но в то же время так, чтобы собеседник ни в коем случае не забывался. Он знал, какие чувства побуждает у окружающих, в том числе, у друзей: зависть, нелюбовь и, против воли, уважение. Да и что такое зависть, если не своеобразное признание менее удачливыми чужого превосходства.
3
9 сентября 1998 года, среда
На запруженных транспортом улицах Москвы Тиша то и дело демонстрировал чрезмерную удаль, словно доказывая кому-то и прежде всего самому себе, что с «крылышками» на руле вместо педали газа можно ездить очень даже неплохо.
– И какой же русский инвалид не любит быстрой езды! – поворачивался он к сидящей рядом Полине. – Не боись, домчу тебя в целости.
Было около половины первого, когда Тиша лихо подрулил к редакции ежемесячника «Совершенно секретно». Конечно, трудно было рассчитывать, что сотрудники редакции выходят на обед в определенный час. Но время было вполне обеденное, кто-то может и выходит. Тем более, что рядом располагалось симпатичное кафе, а чуть подальше слева – ресторан. Они не простояли и десяти минут, когда из здания вышел высокий черноволосый мужчина в светлых брюках и синем клубном пиджаке и неспешно направился в сторону кафе.
– Ну, что, годится? – спросил Тиша.
– Попробую, – отозвалась Полина. – С кого-то надо начинать.
Войдя в кафе вслед за черноволосым мужчиной, Полина задержалась у входа, рассеянно озираясь по сторонам, этакая Маша-растеряша. «Испанец», как мысленно окрестила она мужчину, уже сидел за самым удобным столиком возле окна, и Полина могла как следует разглядеть его. На вид испанцу было лет сорок, волосы густые, черные, зачесанные назад, на висках элегантная седина, умные живые глаза… Да, жаль будет, если он не сотрудник редакции.
Солнечный свет, проникающий через открытую дверь кафе, просвечивал Полину насквозь, и испанец имел возможность вдоволь налюбоваться ею. Даже и без света, бесстыдно рисующего ее силуэт, мужчины всегда инстинктивно втягивали живот и расправляли плечи при виде Полины. Неудивительно, что испанец занервничал. И, может быть, поэтому, или может, из-за неуместной природной застенчивости, черт их, в конце концов, знает, этих мужиков, никак он не мог решиться пригласить девушку к своему столу, хотя ясно, кажется, ясней не бывает, что она именно этого и ждала.
Придется самой делать первый шаг! Полина с лучезарной улыбкой двинулась к испанцу. Тому ничего не оставалось, как улыбнуться в ответ, обнажив при этом длинные белые зубы. Полина немного щурилась, вроде как она не очень хорошо видит. Уже взявшись за спинку белого стула, она сделала нужное лицо и воскликнула:
– Ой! Извините, ради Бога, я, кажется, ошиблась!
Испанец приподнялся с церемонным полупоклоном.
– Прошу вас, садитесь! Если и произошла ошибка, то, конечно же, мы ее легко исправим!
У него был приятный голос опытного ловеласа. Они непринужденно разговорились. Полина сообщила, что здесь ее должен был ждать один человек. Невероятно, что какая-то причина может помешать прийти на свидание к такой очаровательнице. Разве что несчастный случай со смертельным исходом.
Вблизи было заметно, что и клубный пиджак, и тщательно завязанный галстук, да и сам испанец – все это в состоянии некоторой потертости. Знакомство произвелось само собой, мужчина протянул визитку. «Берлин Лев Юрьевич. «Совершенно секретно». Ежемесячник. Редакционная коллегия». С первого выстрела в десятку, подумала Полина. Она выложила на стол кошелек, чтобы, не дай Бог, не поставить в неловкое положение своего псевдоиспанца.
Официант принес рюмку водки с ломтиком лимона Берлину и бокал «Мартини» для Полины.
– До чего же, должно быть, интересная у вас работа, Лев Юрьевич! – сладко запела Полина.
– Просто Лев, – поправил он, и Полина расцвела улыбкой.
Лев Берлин оказался замечательным собеседником. Он изящно перескакивал от смелых анекдотов к окололитературным байкам, не забывая с периодичностью метронома отмечать разнообразные прелести Полины.
– Знаете, вы, Лев, самый клевый рассказчик из всех, кого я встречала, – искренне призналась Полина. – А правда ли, что хороший рассказчик не обязательно хорошо пишет? Вы, если не тайна, печатаетесь в вашей газете?
– Иногда печатаюсь, хотя у меня в ежемесячнике несколько другая работа. Честно говоря, я не очень люблю писательство, нет у меня такого уж особенного интереса к собственным мыслям, как, знаете, у чеховского Тригорина, чтобы ходить с блокнотом и все за собой записывать.
Лев Берлин, по-видимому, никуда не торопился. Если ему и надо было куда-то идти, он об этом позабыл. Что, впрочем, так естественно! А вот Полине приходится думать о своем задании. Дело прежде всего!
– А мне кажется, что вы и пишите интересно. Так хотелось бы почитать! Это часом не вы Иван Кольчужный?
– Так вот оно что! – от души расхохотался Лев. – А я-то раскудахтался!
Смеялся он необычайно заразительно, очаровательный старый мальчик.
– Что, собственно, такого? Я прочла случайно эту статью. «Наркомафия в России». Тема эта для меня многое значит. Это личное.
– Нет, душа моя, неправда, неправда!
– Да почему же? – возразила Полина, против воли рассмеявшись.
– А вот почему. Когда человек лукавит, лицо выдает его. А ваш покорный слуга, представьте, изрядный физиономист. Уголки рта, заметьте себе на будущее, у лгунишек на разной высоте, то есть проявляется некая асимметрия черт лица. Ну, ладно, не стоит вам оправдываться. Не знаю, чем вызван ваш интерес, но Ивана Кольчужного нынче все ищут.
– Вот как?
– А вы как думали? Разумеется, это псевдоним. Но никто в редакции вам его не раскроет.
– Так-таки и никто? – Полина попыталась сотворить обольстительную улыбку, но, столкнувшись с чуть насмешливым взглядом Льва Берлина, смутилась.
– Ручаюсь, никто. И не потому, что журналист обязан оберегать свой источник, это и так ясно, но главное в том, что Ивана Кольчужного никто никогда не видел. Материалы переданы через камеру хранения на вокзале, было несколько телефонных звонков, которые, конечно, никто и не подумал записывать. Будет ли еще продолжение, неизвестно. В подлинности материалов можно и засомневаться, хотя пометы на листах сделаны рукой покойного Козинца, это, говорят, установлено.
– Но неужели, Лев, вы даже не догадываетесь, кто автор статьи?
– Догадки, душа моя, это нечто трансцендентное.
– Ну хоть какую-нибудь тоненькую ниточку…
– Давайте рассуждать вместе. Материал этот сделан человеком с несомненным журналистским опытом. Даже, замечу, лихо написано. Так сейчас немногие пишут.
Полина кивала в такт каждому почти слову, как китайская кукла.
– Далее. Автор – человек немолодой. Из чего, спросите, это следует? Солидность, основательность, отсутствие приколов и этаких легких современных интонаций. Не станем углубляться в филологический анализ, но уж поверьте мне.
– А что, если молодой автор намеренно копирует стиль журналистского мэтра?
– Копирует? Что ж, исключить нельзя, поднимаю руки. Но все же не думаю, нет. И вот, позвольте сказать, почему нет. Я думаю, что это Козинец сам лично передал материалы некоторому журналисту. Затем, когда текст был готов, Козинец внимательно просмотрел его и сделал пометы на полях. А как бы еще эти пометы возникли, логично?
– Не совсем понимаю, к чему вы клоните.
– А к тому, что если Козинец сам выбирал журналиста, то это должен быть известный и солидный человек, скорее всего немолодой.
– Но ведь Иван Кольчужный – это псевдоним…
– Совершенно верно. Но предполагалось, что материал выйдет не под псевдонимом, а за подписью автора. При этом Козинец не собирался умирать и обещал автору всяческую поддержку. А Козинец, конечно же, был реальной силой. Предполагалось, я думаю, что публикация даст старт разоблачительной компании против Тузкова и прочих, с кем он играет в свои игры. Все это было подготовлено примерно месяца два назад. Но с уходом Козинца все остановилось.
– Статья опубликована только теперь…
– Да, на волне милицейской акции, по-видимому, совершенно частной, о которой, впрочем, раструбили на всех углах.
– То есть журналист просто воспользовался моментом. Но зачем он это делает?
– Даже не догадываюсь. Причин может быть много. Например, то, что я назвал бы бременем автора. Немыслимо трудно держать под спудом такой взрывчатый материал, хочется увидеть его на печатной полосе. Ну, итак, что мы имеем? Автор – солидный, известный журналист, человек немолодой, лично знаком с Козинцом, не испытывает выраженной симпатии к «Общему делу». Людей, адекватных этим признакам, можно по пальцам перечесть.
– С ума сойти! – восхитилась Полина.
Берлин стал перечислять, не загибая пальцы, а выбрасывая их на западный манер:
– Букин. Южин-Нефедов из «Известий». Лобанов. Еще, пожалуй, Гриценко.
– Спасибо вам, Лев. Огромное спасибо за подсказку.
– Я еще облегчу вам задачу. Букин с июля в командировке в Юго-Восточной Азии.
– Остается трое? А кого из троих вы сами считаете наиболее вероятным… наиболее подходящим на роль автора?
– Сказать по совести, Гриценко бы я исключил… Думаю, это Лобанов.
– Почему?
Лев Юрьевич помедлил с ответом, разглядывая Полину. Занятие это явно ему нравилось.
– Если честно, – сказал он, – так получилось, когда автор позвонил в редакцию, к телефону подошел именно я, это мне он давал инструкции, как и где забрать кассету.
– И… и что?
– Дело, душа моя, в том, что Лобанов преподавал у нас в МГУ, я просто узнал его, вот и все!
– Лев! Вы меня потрясли!
– Стараюсь!
– И что, никто об этом не знает?
– Нет, а зачем? Да меня никто и не спрашивал. Спрашивают у главного, а я человек незаметный.
Глава восьмая. В поисках компромата
1
10 сентября 1998 года, четверг
– Господин Лобанов? Петр Кириллович?
– Да, слушаю!
Голос в трубке принадлежал несомненно энергичному, уверенному в себе человеку. И потому Данилов заговорил решительно:
– Петр Кириллович, вы меня не знаете. Но дела обстоят так, что нам необходимо с вами встретиться. И срочно!
– А что вам, собственно, нужно? Вы говорите, я вас не знаю. А вы меня откуда знаете?
– Петр Кириллович, я вас тоже не знаю, – терпеливо объяснил Сергей. – И никогда не видел. Мне дали в редакции «вечерки» этот номер сотового телефона, сказали, так можно с вами связаться.
– Ну, ладно, потрудитесь объяснить, какое у вас дело, и мы могли бы встретиться, скажем, послезавтра в редакции, что-нибудь в одиннадцать…
– Мы должны встретиться сегодня и немедленно!
– Да кто вы такой, черт возьми!
– Петр Кириллович, выслушайте меня внимательно! Человек, которому вы по телефону объясняли, где и как взять кассету, узнал вас по голосу, он ваш бывший студент… Вы понимаете, о чем я говорю?
На другом конце трубки возникла напряженная тишина.
– Если бы я был на стороне тех, о ком написано в статье, разговор был бы другой, – твердо произнес Данилов. Он хотел было объяснить, что у него свои счеты с «героем» публикации «Наркомафия в России» господином В. П. Тузковым, но ничего не сказал.
– Я вообще не понимаю, о чем вы говорите, – выдавил, наконец, из себя Лобанов. Сила, уверенность куда-то исчезли, казалось, говорит совсем другой человек.
Испугался, еще убежит куда-нибудь, подумал Сергей. Со всей возможной мягкостью он сказал в трубку:
– Петр Кириллович, поймите, пожалуйста, я не имею отношения к наркомафии, наоборот… Подумайте!
Но Лобанов, наконец, и сам уже сложил в уме два плюс два.
– Понимаю. Через час у Павелецкого вокзала. У меня темно-серая «Волга», госномер 06–80.
Полина во что бы то ни стало хотела ехать, но они оставили ее дома.
– Негодяи! – кричала Полина. – И это после того, что я на тарелочке поднесла вам старого интригана Лобанова!
Сергей был непреклонен:
– Мы знаем, что ты у нас умная старушка мисс Марпл, но тебя надо беречь.
– Негодяи! Пижоны! Женоненавистники!
Тиша припарковался так, чтобы издалека видеть серую «Волгу», и остался сидеть в машине. Похоже, он готов был безропотно прозябать на вторых ролях.
Данилов неспеша подошел к «Волге», обогнул ее и сел на пассажирское сидение. Он протянул руку водителю:
– Я Сергей Данилов! – он снял темные очки. – Тот самый Данилов, вы должны помнить, меня объявили в розыск в связи с убийством по делу Козинца.
– Я узнал вас.
Серые глаза Лобанова внимательно смотрели на него из-под кустистых бровей, мощных, сросшихся на переносице, вполне под стать Брежневским, разве что совсем седых.
– В тот день, когда была убита девушка, вы ведь встречались с Козинцом, ведь так, а затем утверждали, что встреча не состоялась. Этим, согласно замыслу Чудовского, вы разрушили алиби Козинца, – безжалостно напомнил Сергей. – Нас с вами использовали, и вас, и меня, – добавил он, желая смягчить сказанное.
– Да, в тот день я действительно встречался с Козинцом, – произнес Лобанов, в задумчивости отвернувшись и уставившись невидящим взглядом в лобовое стекло. – Мы встречались без свидетелей, у меня дома. Но Чудовский не догадывался, что когда мы с Иваном Дмитричем виделись незадолго до этого, он передал мне свое досье. Я написал статью за один день, Иван Дмитрич ее прочел и внес кое-какие правки. В дальнейшем я ничего не мог сделать. Я на крючке у Чудовского, подробности никому не интересны.
