скачать книгу бесплатно
Человек в сером был довольно массивным, этаким атлетом-тяжеловесом, в приоткрытую дверь он сумел бы протиснуться только боком. Согнувшись, он бесцеремонно тащил Вердяна за ноги, в то время как второй в таком же темно-сером или, во всяком случае, темном пальто с белоснежным шарфом, небрежно обернутым вокруг шеи, помогал ему, поддерживая беднягу за плечо.
В мельчайших подробностях Сергею запомнились торчащие из рукавов пальто сильные, широкие в кости руки первого мужчины, на правой – татуировка, четыре буквы КОЛЯ, без особого искусства выписанные у основания каждого пальца, золотые часы «Лонжин» на запястье, поросшем рыжими волосками, а еще дорогой, отличной кожи ботинок на левой ноге Сурена и черное пятно лица того второго, что поддерживал Сурена за плечи. Да, именно черное пятно – второй был чернокожим.
В следующий миг Данилов точным и быстрым движением, словно австралийская ящерица, которая ловит муху на лету своим молниеносным языком, подхватил два бокала и приземлился за диваном.
Словно почувствовав что-то спиной, какое-то движение воздуха, Коля-тяжеловес уронил ноги Сурена, выпрямился и настороженно обернулся. И тут же сразу громыхнули два выстрела. Это Вердян, пользуясь тем, что противник отвлекся, успел вытащить свой ПМ и дважды нажать на спуск. Больше он не успел. Коля проворно выпустил в лежащее на полу тело целую очередь из скорострельного пистолета с глушителем.
– Ты что, с ума сошел?! – взревел черный, хватая его за рукав.
– А что, надо было подождать, пока он в меня засадит? – огрызнулся Коля. – Как он вообще промазал, ума не приложу! Вот сука! – и он в сердцах пнул бездыханное тело ногой.
– Ладно, сделанного не воротишь, – глубокомысленно заметил африканец, демонстрируя свободное владение языком. – Будем искать. Бумажки где-то здесь.
– Опасно это, – тоскливо сказал атлет. – Соседи могли услышать выстрелы.
– В Новый год все стреляет: петарды, шампанское…
– Ментам тут ехать всего ничего, – не унимался Коля.
– Так, стоп! Вот оно! – обрадовано сказал черный. – Центральный банк Нигерии, – прочел он по-английски. – Это нам новогодний подарок.
– Что ни говори, а Бог, все ж таки, есть!
Затаившиеся за диваном Сергей и Полина услышали, как захлопнулась входная дверь и в квартире сделалось тихо. Данилов вышел из-за дивана и аккуратно поставил бокалы на стол. Папки с документами и кассетой на столе, естественно, не было.
– У меня затекла нога, – жалобно сказала Полина, выбираясь вслед за ним.
– Ходи по краю, – предупредил Сергей. – На ковре могут остаться их следы.
У двери была рассыпана целая куча гильз, еще несколько гильз валялись в прихожей. Не прикасаясь к убитому, Сергей осмотрел тело. Ясно, что первая очередь раздробила Вердяну колено. На паркете, по которому его протащили, осталась дорожка крови.
– А знаешь, – задумчиво сказала Полина, – ты не то схватил со стола.
– Что?
– На бокале, именно на том, что остался, следы моей помады.
Сергей посмотрел на нее так, словно видел в первый раз.
– Это, конечно, мелочи, но из-за таких мелочей все неприятности…
Видя, наконец, что Данилов готов вот-вот взорваться, она рассмеялась и порывисто обняла его.
– Ну, какие же мы с тобой счастливчики, Сережка! – прошептала она, уткнувшись ему в шею. – Как же нам с тобой повезло, с ума сойти! Убежим, а?
– Нельзя! Нас с ним видели, Шурик, например. Да и вообще… надо звонить в милицию.
– Да, конечно, – устало согласилась она. – Хотя если бы кто знал, как мне хотелось бы быть от всего этого подальше.
– Нам и так повезло, – напомнил Сергей.
– Как хорошо, что они сразу же нашли свою папку! Я все ждала, что они начнут искать бумаги, а найдут нас с тобой. Просто чудо!
– Вот именно!
– А документики тю-тю. Все. Тебе, Данилов, как знаменитому искателю приключений на свою попу, больше здесь делать нечего.
– Возможно.
– То есть как? Что означает «возможно»?
Сергей рассеянно оглянулся по сторонам.
– Ты забыла, Сурен говорил, где-то здесь еще спрятана ксерокопия.
– Сережа! – умоляюще вскричала она. – Не собираешься же ты… ты же хотел звонить в милицию!
– Будет ли еще когда возможность спокойно поискать?
– Резкий звонок в дверь прервал его.
– Поищешь тут с вами! Это сосед, – сказал Сергей. – Долго же он нес свой напиток для дам!
Сосед Шурик жался на заднем плане и попал в квартиру последним. Прежде него, соблюдая осторожность, вошли несколько человек в форме и в штатском, среди них невзрачная немолодая женщина. Один из пришедших, на вид лет тридцати, в хорошей белой рубашке без галстука, взглянул на Полину и Сергея насмешливыми серыми глазами и сказал:
– Будем знакомиться. Я – следователь прокуратуры Кислицин. А вас обоих я знаю.
Глава вторая. «Керамика Северной Пальмиры»
1
27 декабря 2000 года, среда
Полковник Лебедев, распространяя запах хорошего одеколона, прошел по коридору своего учреждения. В приемной его ждала еще не старая, но, можно сказать, преждевременно состарившаяся женщина. Рак, предположил Лебедев, язва или, более вероятно, внезапная потеря близких.
– Андрей Назарыч, это к вам, – секретарша Светлана при виде его поднялась, протягивая листок с фамилией и именем-отчеством посетительницы. – Требует встречи с кем-либо из руководства. Вальцев направил к вам.
– Прошу, – кивнул Лебедев, пропуская даму в обитую черным дерматином дверь. – Проходите, Валентина Ивановна, присаживайтесь. Слушаю вас!
Несколько секунд они молча разглядывали друг друга. Андрей Назарович с открытой, располагающей улыбкой, женщина – настороженно, как видно, никак не решаясь начать. Положив левую кисть на край стола, она безотчетно сжимала ее в кулак, пряча большой палец внутрь.
– Майор Вальцев объяснил мне, что вы здесь самый главный по наркотикам, – выдавила она, наконец.
Лебедев кивнул.
– Дело в том, что три дня назад от передозировки погиб мой сын. Глупо, нелепо, он был совсем мальчишка…
Внезапная потеря близких, отметил про себя Лебедев, готовясь при первых же признаках истерики вызвать из приемной Светлану с валерьянкой. Женщина, однако, справилась с собой, и, не глядя на полковника, сказала тихим, невыразительным голосом:
– Я давно, уже почти два года, работаю в подпольной лаборатории. Мы производим метадон. В промышленных количествах.
Лебедев осторожно потрогал свои элегантные, с проседью усики, словно бы проверяя, хорошо ли они приклеены. Этот машинальный жест обозначал крайнюю степень озабоченности. Дело и впрямь было – дерьмо! Вот тебе, бабушка, подумал полковник, и Новый год!
С монотонной четкостью механического устройства полковник Лебедев задавал гражданке вопросы и заполнял протокол, а сам ни на секунду не переставал анализировать сложившуюся ситуацию. Валентина Ивановна как завороженная следила за его летающими над клавиатурой руками. Наконец, он оторвался от экрана и строго взглянул ей прямо в глаза.
– Значит, говорите, лаборатория существует два года?
– Да, – Валентина Ивановна кивнула. – Почти два года.
– И вы в ней работаете с самого начала?
Женщина вздохнула.
– Я понимаю… Вы хотите сказать, что надо было раньше. Нет, не могла. Не только из-за денег, не только. Хотя так много, наверное, нигде больше не платят. А когда надо одной растить сына…
– Теперь вот не надо, – сухо сказал Лебедев, и женщина и тихо зарыдала.
Андрей Назарович встал, налил в тонкий стакан воды из пластиковой бутылки и молча поставил его на край стола.
Женщина отхлебнула и подняла заплаканные глаза.
– Вы можете считать меня преступницей, соучастницей, не знаю, как захотите, но уж конечно, если бы Юрочка не умер из-за этой отравы, я никогда б не пришла, никогда! Вы понимаете, в лаборатории нет ни одного случайного человека, всех давно знают, всем доверяют, и вот так всех предать… и потом, у всех у нас, если угодно, рыльце-то в пушку.
– Да, разумеется.
Лебедев распечатал протокол и протянул листок через стол.
– Что это, явка с повинной?
– Нет, зачем же? Это протокол допроса свидетеля. Вы – свидетель.
Валентина Ивановна осторожно подвинула листок к себе.
– Вы полковник? – удивленно спросила она.
– Полковник ФСБ, – подтвердил Лебедев.
– Такой молодой! – подумала она вслух и углубилась в текст.
Андрей Назарович терпеливо подождал, пока она закончила читать.
– Вот здесь распишитесь, так, и на обороте. С моих слов записано верно, мною прочитано. Все. И еще раз напоминаю, никому ни слова.
– Я понимаю, – вздохнула женщина. – Их прикрывают очень серьезные люди. Высоко наверху. И в том числе, из вашей конторы.
– Вот как? – удивился Лебедев. – Вы так думаете?
– Я точно знаю. Покотилов мне сам однажды сказал.
– Ну-ну. А что именно он сказал, этот ваш Покотилов? Фамилии какие-нибудь, звания известны?
– Нет. Если б знала чего-нибудь, непременно б сказала.
– Не сомневаюсь, – улыбнулся полковник.
Проводив посетительницу, он вернулся к монитору. Легко разыскал секретный файл, ввел пароль, и вскоре на экране возникло изображение только что сидевшей здесь женщины. Кравцова Валентина Ивановна, гласила надпись в правой части экрана. Ниже перечислялись сведения самого общего характера. Год рождения, паспортные данные, адрес фактического проживания, состав семьи. Лебедев аккуратно внес изменения – единственный сын Кравцов Юрий Владимирович, 1981 года рождения, умер – причина и дата смерти. В досье были еще три фотографии Кравцовой, на всех она выглядела значительно моложе. Подумав, Андрей Назарович добавил к имеющимся материалам протокол допроса Кравцовой и закрыл секретный файл. Бумажную копию Лебедев спрятал в сейфе, среди кучи других бумаг – пусть пока полежит.
2
28 декабря 2000 года, четверг
На работе с ней были очень предупредительны, Миша, заведующий лабораторией, сунул ей конверт с деньгами. Она отказывалась, деньги, мол, есть, да и зачем ей теперь много? Но он настоял. Миша хороший. Что она наделала? Что же теперь со всеми с ними будет? Зачем она так, Юрочку ведь все равно не вернешь…
Она не стала дожидаться автобуса, пошла от метро пешком. Немножко далеко, но куда ей теперь спешить? В постылую квартиру одинокой, состоятельной женщины бальзаковского возраста. Впрочем, бальзаковский – это, кажется, лет тридцать. А ей уже сорок два. На такую кралю Бальзак и смотреть бы не стал!
Преодолев спазм острой жалости к себе, Валентина открыла тяжелую металлическую дверь своей квартиры. Там ее ждали. Двое, в черных кожаных куртках, с типично бандитскими харями. Она бы, наверно, с ума сошла, если бы среди друзей покойного Юрочки встретила хоть одну такую харю. У него ребята все были воспитанные, интеллигентные, такие же, как и он сам.
Мысль о сыне словно бы перенесла ее на очень большое расстояние, и оттуда, издалека, она с равнодушием смотрела на эти черные куртки в ее маленькой прихожей. Предположение о квартирных грабителях пришлось сразу же отбросить. Из комнаты слева, распахнув ногой стеклянную дверь, не спеша, вышел третий, одетый, как и те двое, но постарше, с ранней лысиной. Валентина, конечно, сразу же его узнала. Леня. Из службы безопасности. Фамилия у него была нехорошая – Пукин. Леня Пукин.
– Ну, что ж, бойцы, – сказала Валентина, – убивайте!
Глядя на себя как бы издалека, она порадовалась своему хладнокровию.
– Никто, Валюша, не собирается тебя убивать, – успокоил ее Пукин. – Чего тебе померещилось?
А те двое уже подступили к ней поближе.
– Давайте, давайте, – продолжала она. – Я кричать не буду. Только смотрите, как бы хуже не вышло. Я ведь еще и в газету написала, в «Московский комсомолец». Вчера и отправила, перед тем, как идти на Литейный.
Дура я, подумала Валентина, в то время, как сильные руки тащили ее к балконной двери. Зачем же я им про письмо сказала? Еще перехватят… хотя нет, едва ли. А, впрочем, какая разница?
3
29 декабря 2000 года, пятница
Международная художественная выставка “Артэкспресс-99” была открыта в московском Манеже накануне католического Рождества. Вплоть до самого открытия и даже в первые два-три дня после него организаторы не были уверены в успехе, однако результат превзошел все ожидания.
Выставка считалась международной, но фактически была таковой только номинально. Среди иностранных участников значились две галереи из независимой Литвы и одна из Лондона. Все прочие были отечественного, российского происхождения. Количество этих прочих оказалось воистину огромным. Проблема, однако, заключалась в том, что давно прошли те благословенные времена, когда еще не высохшие полотна украинских авангардистов раскупались по фантасмагорической цене. Покупатель современного искусства сделался разборчив, капризен и с денежками расставался весьма неохотно. Сама же выставка в Манеже является дорогостоящим проектом. Вот почему организаторы «Артэкспресса-99» воспользовались оригинальной идеей, позволившей в итоге привлечь немалые средства. В качестве спонсоров были приглашены крупные фирмы, занимающиеся интерьерным дизайном, и соответствующие промышленные и торговые компании. Идея состояла в том, чтобы произведения современной живописи и скульптуры расположить как бы в интерьерах, созданных известными дизайнерами и нафаршированными мебелью, отделочными материалами и техникой, производимыми и предлагаемыми к продаже спонсорами выставки.
Интерес публики и специалистов подогревался весьма любопытными инсталляциями. Так, одна компания, поставляющая бытовую технику, демонстрировала огромных размеров холодильник, на полках которого наряду с гигантскими бутылками «Пепси-лайт» и пива «Балтика» можно было разглядеть завернутых в упаковочную прозрачную пленку, совершенно обнаженных юношей и девушек. Возле холодильника постоянно толпился народ, это был признанный хит выставки. Однако немало зрительского интереса выпало и на долю инсталляции компании «К.С.П.», носившей название «Смерть Марата». За шикарной дверью фирмы «Белиссимо» открывалась оформленная по последнему слову дизайна ванная комната. В джакузи от «Сандино» плавала надувная кукла – Марат, перемазанная нестрашной бутафорской кровью. С помощью простых ухищрений из женской секс-шоповской надувной модели был сделан мужской экземпляр, причем, ни у кого не возникало сомнений в том, что в гидромассажной ванне лежит мужчина. Для зрителей, незнакомых с историей вопроса, предлагался краткий текст о кончине великого французского революционера. Экспозиция позволяла рекламировать не только уже упомянутую дверь и, собственно, ванну, но и различные другие сантехнические приборы, светильники и керамику.
– Вы уже видели нашу инсталляцию? – вместо приветствия спросил Покотилов.
– Потрясающая вещь! – поспешил засвидетельствовать восхищение один из прибывших, тот, что помоложе.
– Не успели, – честно признался второй. – Мы с Андреем прямо из аэропорта сюда, сказали, ты в кафе.
– Но мы наслышаны, – поправился Андрей.
