скачать книгу бесплатно
Остановились вместе с ним.
Часы любили Давида. Давид любил часы…
Про Кайрата и его бабушку
Один мой приятель по имени Кайрат работал на телевидении. Был у него широкий доступ к разного рода видео – фильмы, там, мультики, передачи, сериалы. И я, разумеется, этим пользовалась.
Однажды мы с Кайратом поехали погостить к его бабушке.
Кайрат взял с собой видеомагнитофон и телевизор, хотел бабулю порадовать, показать ей мультики.
Привез. «Том и Джерри», «Ну, погоди!» и какой-то турецкий мультик.
Показывает.
Турецкий мультик. Для самых мелких. Там какой-то лис гоняется за птенчиком, и лису вечно достается: то на него кирпич упадет, то он на гвоздь наступит. А птенчик – живее всех живых.
Бабуля:
– Нет, мне это не нравится. Я не люблю, когда кому-то больно. Выключи это.
Кайрат выключил.
Бабуля:
– Это откуда такое?
Кайрат:
– Это, бабуля, из Турции.
Бабуля:
– Когда у нас в Казахстане голод был и люди умирали, моя семья разделилась. Одни здесь остались, другие в Турцию уехали, чтобы с голода не погибнуть. Не знаю, добрались ли, спаслись ли… Трудные были времена. Может, и померли все, упокой Аллах их души.
Кайрат:
– У меня еще есть веселое. Посмотри, может, тебе легче станет?
Включил «Ну, погоди!». Там волк за зайцем бегает туда-сюда, без отдыха. И тоже страдает серый: то упадет откуда-то с высоты, то трактор на него наедет или каток.
Бабуля:
– И что тут смешного? Он же от боли чуть не плачет! Не хочу. И где такое только делают?
Кайрат:
– В России, бабушка.
Бабуля:
– А-а-а, знаю. Там мои братья воевали. Ни один не вернулся. Фашистов били. Слушай, а это далеко – Россия?
Кайрат достал откуда-то учебник по географии старенький:
– Вот она. Близко, всего полпальца по карте, если руку приложить.
Бабуля:
– Интересно как. Никогда не видела. Я из нашего аула никуда не выезжала.
Кайрат (с надеждой):
– Хочешь американское посмотреть?
Бабуля:
– Это откуда?
Кайрат:
– Западное.
Бабуля:
– Ну что ж, давай.
Поставил Кайрат «Тома и Джерри». Бабушка опять тяжело вздохнула и попросила выключить. Села, задумалась.
– Как странно устроен мир, нет в нем мира и порядка. На север пойдешь, там волка бьют, на запад, там коту больно, на восток взглянешь, там лиса убивают… Нет в мире добра: иди на все четыре стороны, и всегда найдется тот, кому горестно. И мне сейчас тяжело дышится. Подумать только, зверятки эти напомнили то, что, кажется, давно отболело, а вот опять же…
Она сложила все кассеты в стопочку и накрыла теплым одеялом, чтобы все зверята спали спокойно и не мерзли. А еще она запретила их включать. Чтобы никому больно не делать. Пусть лучше добрые сны видят, чем так носиться друг за дружкой и страдать. И чего смешного в том, что кого-то мучают! Ничего!
А еще украдкой дула на этот черный пластик, чтобы боль утихла…
Мы с Кайратом смеялись: неужели она считает, что они там живые? Вот оно, чудо искусства! Надо же, как она поверила во все эти картинки! Это же просто феномен психологический!
Бабуля так и не включала больше видеомагнитофон и телевизор.
Никогда.
И кто знает, может, она знала о чем-то таком больше, чем мы?
То, о чем нам никогда не догадаться.
Не знаю, вот сижу и думаю. Ничего делать не могу.
Только думаю.
Совсем как бабуля.
Человек-амфибия отправляется в космос
У меня была мачеха. Когда я была маленькая, то вместо детсада ходила с ней в кинотеатр, где она работала киномеханицей.
Я была счастливейшим ребенком. Еще бы – просыпаться, засыпать в кино, есть там, там же играть и смотреть-смотреть-смотреть. Все фильмы подряд, круглыми сутками.
«Роман с камнем», «Полет навигатора», «Кинг-Конг», «Кинг-Конг жив», «Любовь и голуби» и так далее…
А еще старое европейское кино, например «Тарзан», черно-белый, с пловцом. И вечно тонущий «Чапаев».
И, конечно, японские мультики.
Но это все меркло и блекло перед индийским кино. Яркие наряды, пестрота в кадре, каждую секунду что-то происходит, кто-то, танцуя, умирает, а кто-то, танцуя, убивает. Пули резиновые, а машины картонные.
Игра, это была игра, настоящая. И верилось, и любилось, и горело все внутри. О, сколько слез я выплакала на этих киносеансах.
Помню, однажды мачеха, все-таки не выдержав, сказала мне:
– Ну, это же просто кино!
– Не трогайте меня! – закричала я. – Не мешайте плакать.
От смотрения кино круглыми сутками, с середины к началу, от начала к середине и с конца к началу, с начала до конца… в моей голове персонажи стали перепутываться, сюжеты переплетаться, и возникла привычка всё смешивать в кучу.
Мы во дворе играли некоторое время в «Рабыню Изауру» и «Санта-Барбару», но потом это надоело и на смену пришли мои сериалы, свежепридуманные, изобретенные на ходу.
Тарзан спасал Гиту и Зиту, а они мчались вызволять Кинг-Конга, им на помощь приходили Чапаев с Чебурашкой. Но не тут-то было, на их пути возникал Фантомас вместе с Геббельсом и устраивал взрыв. Но Айвенго и так далее… (Остановите меня, кто-нибудь!!! Я сейчас взорвусь от переполняющих меня воспоминаний.)
Дети носили меня на руках. Они почему-то с большим удовольствием играли в этот бред. Причем если у нас было два или три друга, желающих сыграть человека-амфибию, спасающего Красную Шапочку, то я придумывала так, чтобы всем троим было чем заняться и все трое могли бы играть этого самого человека-амфибию.
Боже мой, родители моих друзей жаловались на меня, что я морочу детям голову, что из-за меня они бросили нормальные игры типа пряток, догонялок или что там еще такое есть, и что это за странные фантазии? Почему вдруг Чапаев оказывается девочкой?
– Ну, потому, что Яна захотела играть Чапаева.
– А почему у Чапаева родился верблюд?
– А потому, что он мутант!
– Кто, верблюд?
– И он тоже. Дело в том, что он оказался на заводе, где случился химический взрыв, ядерные отходы полились на Чапаева, и он стал мутантом. И родил верблюда.
– А почему именно верблюда?
– Потому что зайца как-то несолидно, а медведь не помещается в Янкин подол, а как же Чапаев может родить, если он не был беременный. А, он стал не мутантом, он стал инопланетянином! Вернее, мутантом-инопланетянином! Просто, понимаете, Яна хотела, чтобы и дочки-матери, и Чапаев.
– ООО! – стонали не любящие меня взрослые и отползали на далекое от меня расстояние. Это было слишком.
Одна наша соседка упорно требовала, чтобы меня отвели к детскому психотерапевту. У девочки точно не все в порядке с головой! У нее, вероятно, шиза! Ее нужно в психушку, и до конца дней!
Бедная моя мачеха, она так любила меня и все равно водила к себе на работу, а больше было некуда, и я смотрела свои любимые фильмы.
А во дворе меня подстерегали ребята, которые ждали с нетерпением, когда же человек-амфибия полетит в космос и встретит там Навигатора, помните, того самого из «Полета навигатора».
Играть вместе нам запретили, спасибо соседке, которая распространила по всему дому, что я психически больной ребенок и меня надо на веки вечные закрыть! Поэтому нам пришлось изобрести конспиративные методы. Мои истории передавались из уст в уста (ну не умела я тогда записывать), от одного к другому. К словесному ряду предполагался изобразительный, всякие картинки, секретные предметы. Причем можно было легко добавить и свою линию, своего персонажа и свои картинки. Можно было менять: как хочешь, что хочешь.
А потом кто-то из старших детей, из школьников, стал записывать все это. И понеслась! Мы рисовали, писали на стенах, на газетах, тетрадках. У нас появилась собственная история.
Мы были как первые дикари, жившие в каменном веке, открывшие, что на камнях можно изображать. Счастью не было предела.
Мы все выросли. Наши жизненные пути разошлись, но в памяти все равно остается наша любимая игра.
Наскальная живопись неразрушима. Это та самая рукопись, которая не горит!
Я протянула ему в подарок отрубленную руку
У меня есть еще одна короткая история! Посвящается всем девочкам любого возраста от 0 до 100!
Итак, дело было под Новый год, когда все ребята в школе готовились к елке. Я тоже готовилась, хотела прийти в костюме снежинки. Училась я тогда в первом классе. И вот с утра вымыла шею, уши, сижу, рисую красками и жду, когда будет уже пора пойти. Часы тикают, дядя, который должен был меня отвести, занят, он цирковой артист, сидит жонглирует, репетирует.
И вроде все прекрасно, но… предательская краска капнула на мое белое платье, и вот кровавая клякса испортила костюм снежинки. Слезы, рев, горе.
– АААА!!! – примерно так.
И ничем не отстирать.
Дядя обнял меня и сказал:
– Зачем быть сорок третьей снежинкой на елке! Давай ты будешь первой и единственной девочкой-маньяком! Ты будешь самой красивой на свете серийной убийцей!
Мы радостно испачкали кровавыми пятнами мое белое трогательное платье с кружевами, белые гольфики и даже бантики на моих косичках были в крови. Лицо вымазали тоже. Дядя с восторгом вручил мне кухонный нож, я была в восхищении. Мы придумали историю про то, как я, первоклашка, нападаю на разных там людей, которые мучают бедных бездомных животных, и кромсаю мучителей жуткими кромсаниями.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
