скачать книгу бесплатно
– Ученик?!
Я мелко закивал, медленно, шажок за шажком отступая назад, а эта су Карна ин… как её там, блин… вдруг начала поднимать руки с хищно скрюченными пальцами.
– А я-то, дура, обрадовалась – молодой, в попечительском совете, да ещё и без брачной печати. Думала, с комиссионной проверкой ко мне, ещё этот старый маразматик что-то такое утром на собрании говорил. Распиналась тут перед этими клушами, расшаркивалась, а он – ученик!
Струхнул я, конечно, тут и говорить нечего. Бросало то в жар, то в холод, тем более что руки, тянущиеся ко мне, уж точно ничего хорошего не сулили.
Глаза её налились серой хмарью, алые губы приоткрылись, а я… я вдруг явственно почувствовал, как в середине её ладоней словно начало зарождаться… что-то. Тёмное, клубящееся… Сложно описать… Как будто видишь, но не глазами… и не знаю даже, чем именно…
Только это, наверное, и спасло, потому что когда непонятные клубки сорвались в мою сторону, я кувырком ушёл с траектории, укатываясь за первый ряд парт.
Нет, ни взрыва, ни чего-то ещё особо шумного не произошло, и я даже поначалу подумал, что зря дёргался. Но тут входная дверь, что была как раз за моей спиной, вдруг осела, превращаясь в пыль, что густым облаком с лёгким «фух» взвилась в воздух.
Воспользовавшись моментом, пока магистерша рассматривала дело рук своих, я, дробно стуча коленями по полу, нырнул в импровизированную пылевую завесу и под её прикрытием проскользнул наружу.
На глазах ошарашенных студенток, что после дезинтеграции двери сгрудились у стеночки коридора, я поднялся с четверенек, отряхнулся и, сделав морду тяпкой, максимально быстрым шагом удалился прочь. Бежать не позволяли остатки гордости, а оставаться там… увольте, дамам в настолько расстроенных чувствах надо дать время остыть, разбить пару тарелок… ну или, если говорить о нашем случае, изничтожить в пыль пару строительных конструкций… и уже потом можно как-то пытаться начинать с ними диалог.
Погони за мной не наблюдалось, должно быть, мадам (или всё-таки мадмуазель?) Элеонора всё же не решилась выносить наружу суть конфликта. А потому спустя пару поворотов я снизил темп и, успокоенный, вразвалочку направился к выходу – следующее занятие у меня было по трудовой магии, а значит, нужно возвращаться в родной жилой корпус.
«Птички поют, солнышко светит… Красота», – думал я, пробираясь по кустам мимо студенческих толп, что неожиданно наводнили все окрестные аллеи. Причём в их число явно подмешались и более старшие курсы, чьи занятия, видимо, начинались позже, чем у нас.
Продравшись через очередные особо плотные заросли, я спугнул троицу подростков – двух парней и девушку, которые, как создалось у меня впечатление, пытались чего-то наколдовать, причём на одного из парней. Но, увидев меня, девушка так и замерла с поднятой рукой… а затем они дружно ломанулись куда-то в сторону.
«Может, они просто не любят чёрных?» – подумал я, оглядев надетый на меня балахон.
Иных приключений на пути к своему корпусу я, к счастью, не встретил. Добравшись же, нырнул в двери и быстренько переместился поближе к учебному классу трудовика. Местная студентота, возбуждённая поступлением и началом нового учебного года, внимания на меня пока что практически не обращала, но я с внутренним содроганием ожидал того момента, когда великовозрастного дядьку в ученической мантии всё-таки заметят. В том, что я мгновенно стану объектом невероятно убогих и тупых шуточек, у меня сомнений практически не было.
Дверь в класс была открыта, и, перекрестившись и сделав глубокий вдох, собираясь с духом, я, пригнув слегка голову, словно прыгая в омут, шагнул внутрь. И дело тут было совсем не в как-то не так закончившемся предыдущем занятии, вовсе нет. Просто трудовую магию вели раздельно у мальчиков и девочек, а это означало, что тут я окажусь совершенно один среди малолетних углумков мужского пола. И если раньше я предполагал, что пацаны, обучающиеся со мной на одной специальности, хотя бы из классовой солидарности меня прикроют, то теперь оставалось лишь констатировать, что со всем происходящим придётся как-то разбираться мне самому.
А уж как они воспримут не просто студента-переростка, а ещё и с «женского» направления – об этом не хотелось даже думать.
Аудитория для занятий по «труду» была большой. Широкие проходы как вдоль рядов, так и между ними, столы, за которыми студенты рассаживались поодиночке – всё это с ходу намекало на требования ТБ и определённую опасность самостоятельных занятий. Недаром же местный директор отмечал повышенную «сложность» участка.
Магия-шмагия, что с неё взять.
Впрочем, я тут же вспомнил уроки химии в своей родной школе, где благодаря впечатляющей рукожопости одного моего одноклассника в ходе опытов натурально рванули стеклянные колбы, поставленные нагреваться над горелкой, да так, что с впереди сидящего сорвало пиджак.
Увы, моим наивным надеждам скромно пристроиться где-нибудь в уголке не суждено было сбыться. Впрочем, начало оказалось неплохим. По крайней мере, обернувшиеся ко мне лица парней были вполне доброжелательны.
– Эм… всем привет, – с вымученной улыбкой выговорил я.
– Здравствуйте! – хором ответил мне народ, и я чуть приободрился – похоже, парни с других специальностей были всё же получше начинающих ведьм с моей.
– Извините, – вдруг обратился ко мне один из них – невысокий, черноволосый и с нашивкой курса демонологии на плече.
– Да? – повернулся я к нему, стараясь придать лицу умное выражение.
– А вы Сергей Юрьевич?
– Эм…
Я на миг замешкался, перебирая в голове варианты Сергеев Юрьевичей, и вдруг вспомнил, что так звали Глушакова, то бишь трудовика. А значит, меня опять перепутали, на этот раз – с преподом.
Настроение сразу упало. А что я, собственно, хотел? Ну не воспринимают эти ребятки людей вдвое старше себя иначе как преподавателей. И винить их в этом не стоило. Мне, правда, от этого не легче.
– Ну-у-у… – протянул я, мысленно метаясь в поисках ответа. Наконец, хватаясь за тоненькую соломинку призрачного шанса выйти из этой ситуации с минимальными потерями, я с деланым равнодушием произнёс: – Нет. Я Павел Алексеевич, а Сергей Юрьевич подойдёт чуть позже.
– А-а… – прошёлся по классу лёгкий вздох.
Вопросы у них пропали, и я быстро ретировался, как и хотел, на «камчатку», отделившись от остальных парой рядов. Бесшумно выдохнул и украдкой промакнул рукавом покрытый испариной лоб. Вроде и не обманул никого, а уж что они сами надумали и как восприняли мои слова – это их дело, моя совесть чиста. О том, что будет, когда и здесь вскроется, что я – ученик, старался не думать. Будет день – будет пища.
В этот момент распахнулась дверь в другом конце зала, и в помещение вошёл Глушаков в неизменном халате и беретке на голове. Обречённо окинув взглядом класс, он страдальчески вздохнул и побрёл к широкому преподавательскому столу.
Усевшись там, мужик зашуршал бумагами, а затем, прокашлявшись, без особой радости представился:
– Я Сергей Юрьевич Глушаков, старший преподаватель общей магии, маг первой категории. На моих занятиях вы будете учиться применять свою магию для различных бытовых нужд. Но для начала я проведу перекличку и отмечу присутствующих.
И вот тут я понял, что попал. Особенно когда трудовик начал скучным голосом зачитывать по специальностям.
– Демонология. Маркус Тирникрау?
– Я.
– Зэриф Крюмви…
– Здесь.
– Сурви Крум…
– Граф Сурви Крум, – вальяжно вякнул кто-то, сбивая размеренный темп. Но Юрьич, ни на йоту не поведя бровью, лишь повторил:
– Сурви Крум здесь?
– Граф… – уже менее вальяжно прорезался тот же голос.
– Нет его? Значит, ставлю прогул…
– Здесь, здесь Сурви Крум!
– О, – поднял глаза Глушаков и буркнул всё тем же безэмоциональным тоном: – Нашёлся. Что же ты раньше молчал?
– Я… э… – красноречие парня подвело. А Глушаков уже зачитывал фамилию следующего.
С несколькими баронами и одним князем он поступил точно так же, причём князь оказался самым покладистым, а вот до парочки баронов доходило тяжело – одного Юрьич натурально выкинул из аудитории. Не поленился, вышел из-за стола и, подняв за шкварник, выволок прочь, невзирая на все оскорбленные вопли.
Я аж восхитился земляком. Поначалу он показался мне совершенно никаким, а по факту, оказывается, совершенно не страдал пиететом к высокородным особам. Мне бы так.
Барончик, кстати, успел ещё и колдануть чего-то из магии крови, так как перед этим резанул себе руку острым ножичком. Облако мелких кровавых капель рвануло было к трудовику, но бессильно стекло по засиявшему вокруг Глушакова кокону. Сам же трудовик только смачно сплюнул и, вызвав уже виденный мной «водоворот» местного аналога сотовой связи, сообщил директору о применении магии учеником против преподавателя.
Вот только эти весьма забавные с моей точки зрения происшествия никак не могли перебить одно назревающее неприятное событие – Юрьич был всё ближе к моей не вписывающейся в стандартный контингент учащихся персоне.
И вот этот момент настал. Демонология, некромантия и магия крови прошли, и пошуршав ещё, Глушаков произнёс:
– Проклятия…
Шепотки в аудитории мгновенно стихли.
– Ширяев Павел Алексеевич…
Мне ничего не оставалось делать, кроме как приподняться, уставившись в пол, и, сглотнув, громко через весь зал объявить:
– Здесь!
На секунду глаза мои всё же оторвались от пола… На меня смотрели все. И недоверие, аршиными буквами написанное на лицах, у ближайших как раз начало медленно сменяться глумливо-презрительной гримасой.
«Ну нельзя из букв „о”, „п”, „ж” и „а” собрать слово „радость”…» – вспомнилась мне почему-то увиденная когда-то давно в КВН сценка.
– Класс, внимание, – спокойный голос трудовика заставил парней отвлечься от разглядывания меня. – Сегодня мы разберём основы применения магии различных направлений к созданию бытовых чар…
Глава 4
Наутро после первого дня учёбы я проснулся совершеннейшим образом разбитый. Не физически, конечно – морально. Глумление однокурсников по поводу великовозрастного ученика, да ещё и с «женского» направления… Я невольно тяжело вздохнул.
Особенно едко изгалялся тот самый невысокий поц, что спрашивал, не Глушаков ли я. Ситрий Кас, если я правильно запомнил его имя. Тоже, между прочим, какой-то виконт.
Ну хоть испытывать это унижение вновь сегодня не придётся. Первый день занятий выпал на последний рабочий день местной недели, и меня ждал полноценный выходной, который я намеревался провести в своём жилище, в тиши и покое. Неделя тут, кстати, была шестидневной, а в месяце было пять недель. Что, впрочем, практически равняло его с земным месяцем.
Ещё раз тяжело вздохнув, я с сожалением погладил гладкую поверхность матраса. Снилось мне в эту ночь что-то с эротическим уклоном. Правда, память почти не сохранила конкретных воспоминаний, но этакое эмоциональное послевкусие и ощущение чего-то приятного осталось.
Сняв висящие на натянутой подле слухового окна верёвке труселя с майкой, я с наслаждением их натянул – всё-таки единственные родные вещи с Земли. Щёлкнул переключателем магического аналога газовой плиты и, наполнив чайник, поставил его на оранжевое пламя, что зажглось в чашеобразном углублении.
Зевнув, присел за стол, облокотился на столешницу и задумчиво посмотрел на ладонь правой руки. Вспомнились вчерашние эмоции и ощущения. Имелась некоторая опаска, что там был разовый эффект, но почти сразу возникший клубочек тьмы подтвердил – да, я теперь могу не только чувствовать подобное у других, но и вызывать это самому.
Поискав в имеющейся литературе, я быстро нашёл ответ о его природе. Это был сгусток «сырой», то есть не оформленной в конкретное заклятие, магической силы колдуна. И сила эта была однозначно тёмной. Кстати, благодаря тому, что у меня были задатки к полному комплекту тёмных направлений, конвертировать такой сгусток я мог в любой вид известных мне заклятий. Занятия по бытовой магии как раз и должны были научить получать вот такую силу для использования в бытовом колдовстве.
Вот только у меня опять всё оказалось наоборот. Сначала учили заклятиям, а потом уже очищению собственной магии от, как это называлось, магического аспекта.
Дело было, похоже, в том, что заклятий я ещё и не знал никаких – ну не учили им пока. А отомстить обидчикам и насмешникам хотелось до жути. Правда, когда этакое «дело» возникло прямо посередь толпы малолетних дебилов, что окружили меня после занятия, я даже немного испугался. Хорошо, что никто ничего не заметил, а я сгусток собственной магии поскорее скинул… куда-то в сторону.
Вновь посмотрев на клубок в своей ладони и не зная, куда его деть, тупо «слил» в жестяное ведро под столом, что я использовал под мусор. Предметы, кстати, впитывали магию хорошо, особенно металлы.
Тут люк в полу распахнулся, и в моих покоях стало неожиданно тесно, когда всё свободное пространство разом заполнил десяток человек с архимагом во главе.
«Неужели моя завкаф нажаловалась? Так вроде её косяк же был, а не мой», – замер я, не зная, чего ждать от неожиданных вторженцев.
Удивлённо оглядев наведённый мною порядок, ректор поправил очки и с лёгким недоумением всмотрелся в меня.
«Забыл, что ли?» – мелькнула ещё одна мысль. Но тут к нему подскочила вездесущая Марна и что-то зашептала на ухо. Удивление с лица милейшего Зоры Кхана тут же пропало, и он по-доброму мне улыбнулся, а остальным сказал:
– Не обращайте внимания.
Все тут же дружно перевели взгляды с моих труселей в горошек на него, и я, отмерев, быстренько окинул взглядом чердак, вспоминая, куда вчера вечером зашвырнул мантию. Как назло, её нигде не виднелось, и я остался сидеть как сидел, только целомудренно закинул ногу на ногу.
– Так вот, – продолжил начатый, видимо, ещё до моих скромных хором разговор ректор, – здесь мы и храним самый ценный артефакт академии – зеркало с личностью самого основателя, Магнуса Сидорийского. Предчувствуя скорую смерть – увы, не вечны даже архимаги его уровня, – он принял тяжёлое, но мудрое решение заключить себя, свои память и дух в любимом зеркале…
После этих слов у меня резко засосало под ложечкой, и я начал потихоньку оглядываться в поисках пути для отступления. Что стало с уважаемым основателем – мне было известно как никому другому в этой комнате.
Заметившая мои судорожные телодвижения Марна нахмурилась – лучше всех остальных зная меня, она, похоже, уже начала догадываться, что дело нечисто. Правда, ей всё ещё не хватало данных для верного умозаключения, но развязка была не за горами.
К сожалению, все пути отхода перекрывали неизвестные мне маги, а нырять в слуховое окно с последующим полётом вниз с крыши было чистым самоубийством. Философски подумав, что убивать меня, наверное, будут в соответствии с какой-нибудь конвенцией, типа Женевской, и мучиться не придётся, я только вздохнул и, устало глянув старшему преподавателю прямо в глаза, махнул рукой.
А ректор меж тем продолжал:
– Даже заключённый навечно в предмете, он не перестал думать о своих студентах. Им была создана своего рода игра, где он придумывал различные таинственные причины его заточения, сподвигая учащихся на поиск разгадки и способов его расколдовать и обещая из-за это щедрые награды. Расколдовать его они, конечно, не могли, но с наградой он ничуть не обманывал, ведь благодаря проявляемым усердию и рвению студенты получали самую ценную награду из тех, что может им дать академия – это знания.
В толпе захлопали, а ректор, чуть поклонившись, добавил:
– Да, мессир Магнус был редкостной мудрости и самоотверженности человеком. Даже собственное посмертие он поставил на службу единственной цели – учить молодые поколения магов. Что ж, давайте же дадим и ему сказать своё слово. Мессир Магнус?.. Мессир, где же вы? – позвал архимаг, ещё раз оглядевшись. Но лишь тишина была ему ответом.
Пауза затягивалась, вызвав лёгкие шепотки в толпе, когда взгляд Кхана наконец зацепился за витую раму на прислонённой к шкафу дверце. Нетвёрдым шагом приблизившись к ней, он ощупал пальцами пустой проём и произнёс неверящим голосом:
– Как же так?..
– Ты?! – от шипения Марны, казалось, задымился сам воздух.
Острые взгляды упёрлись в меня, и под сощурившимися до узеньких щёлочек глазами ректора я завопил, изрядно струхнув:
– Оно само! Я же не знал, что дверца не выдержит, а оно как упадёт да как разобьётся!
– Оно не могло разбиться, – тут же резко (и откуда только стальные нотки в голосе прорезались?) бросил архимаг. – На нём такие чары были, что ему даже Армагеддон не повредил бы. И при чём здесь дверца?
– Так я его к ней прибил…
– Прибил? – Кхан снова вгляделся в раму, коснулся пальцами шляпок торчащих гвоздей. – Прибил… прибил… – руки его задрожали. – Марна, проводи наших гостей. Мне тут надо кое-какую проблему решить, – наконец напряжённым голосом попросил ректор.
Напоследок бросив на меня уничижительный взгляд, старший преподаватель что-то прощебетала остальным и увела их вниз. Как только люк за ними захлопнулся, Кхан тут же создал воронку.
– Сергей Юрьевич, немедленно ко мне!
Хлопнуло, и ощутимо толкнув воздух в стороны, возле нас материализовался Глушаков.
– Вызывали?
Архимаг поманил его пальцем и преувеличенно ласково спросил:
– Сергей Юрьевич, я что вам говорил сделать с вашими антимагическими гвоздями?
– Спрятать подальше, – спокойно ответил тот, засунув руки в карманы халата.
