скачать книгу бесплатно
Что ж, я предпочитаю признавать факты до того, как они прижмут меня к стенке. И да, мне всё ещё хочется его иметь. И да, несмотря на всё сказанное, я думаю, что шанс на это у нас ещё есть.
Просто мозг не дурак
Подсознание может сочинить симфонию, но оно не в состоянии умножить 173 на 19.
Ричард Нисбетт
Если вы решились читать дальше, то у вас, должно быть, назрел вопрос: как так получается, что наше сознание не участвует в принятии решений, но мы при этом умудряемся всё-таки, хотя бы время от времени, делать что-то «осмысленное»?
Ничего удивительного в этом нет. Просто наш мозг не дурак. Всё, что я хочу сказать, – это то, что мы не принимаем свои решения сами, по-настоящему осознанно. Но это вовсе не означает, что мы не можем принять правильных и хороших решений.
Двое голландских учёных – Ап Декстахаус и Лоран Нордгрин – провели следующий эксперимент. Они сформировали три группы студентов, которым предлагалось выбрать самую хорошую квартиру из четырёх возможных вариантов.
У каждой квартиры были свои плюсы и минусы. Какая-то, например, находилась в хорошем районе, а у другой был недружелюбный хозяин. При этом один из вариантов был точно лучше всех остальных – семь положительных характеристик, три нейтральные и три негативные.
Первая группа студентов должна была сделать выбор немедленно – сразу после того, как они ознакомились с вариантами. Второй группе давали три минуты на обдумывание.
Третья тоже получала три минуты, но думать над выбором участники этой группы не могли, потому что в эти же три минуты они должны были потратить на решение математических задач.
Что ж, сделаем прогноз: какая группа студентов осуществила наилучший выбор? Конечно, в голову сразу приходит ответ – та, что получила время всё обдумать. Но мы с вами уже знаем, что «здравый смысл» – лишь иллюзия. И мы правы. Представители этой группы приняли самые скверные решения!
Второе почётное место в этом соревновании, вы верно удивитесь, заняла группа, где студенты должны были дать ответ немедленно. А вот самые хорошие результаты – и это уж точно фантастика – были в той группе, где мозгам испытуемых дали время на раздумье, а вот их сознаниям – нет.
Да, в этом своеобразном соревновании выиграла группа, участники которой направили своё сознание на решение математических задач, а у мозга было три минуты спокойно (то есть без вмешательства сознания!) прокрутить варианты и принять взвешенное решение.
Нет ничего удивительного в том, что наш мозг способен принимать неплохие решения. Эволюция трудилась над ним миллионы лет и, как мы видим, неплохо в этом преуспела. Но есть две проблемы.
Первая: в своих решениях наш мозг всё-таки очень примитивен – эгоистичен, зачастую недальновиден и действует по преимуществу инстинктивно. Мир, в котором нам приходится жить, для него слишком сложен.
Вторая проблема: мы чересчур доверяем своему сознанию, а именно с его помощью наш мозг умело прикрывает любую свою глупость красивыми формулировками и «мудрыми» объяснениями. По сути, сознание санкционирует то, с чем, по уму, должно было бы бороться.
Случай из психотерапевтической практики
История этого мальчика глубоко врезалась мне в память. Илье (буду называть его так) было около шестнадцати, когда мать привела его ко мне на приём. Но выглядел он в лучшем случае лет на четырнадцать: маленький, даже миниатюрный – возможно, из-за того, что героин он начал принимать в двенадцать.
Если вы когда-нибудь имели дело с героиновыми наркоманами, вы знаете, насколько ужасна эта зависимость. Нет ничего, что могло бы остановить такого человека: чтобы получить очередную дозу, он готов воровать, обманывать и совершать куда более тяжкие преступления. Только бы найти возможность сделать очередной укол.
Последние полгода отчаявшаяся мать уже не выпускала Илью из дома. А когда ей нужно было отлучиться, она приковывала его наручниками к батарее. Эта, по сути, полная изоляция от внешнего мира позволила Илье пережить ломку и чуть-чуть прийти в себя, но его мозг не излечился и был полностью подконтролен наркотику.
Несмотря на свой анамнез, он оказался пронзительно умным и тонким человеком.
– Я, понятно, ничего сейчас не принимаю, – говорил Илья, уставившись куда-то в центр моего рабочего стола. – Но если вы положите передо мной шприц, всё прочее потеряет значение…
Во всём его образе был какой-то страшный, пугающий диссонанс: почти детское лицо, красивое, будто бы он только что сошёл с картины Боттичелли, и то будущее, которое с неизбежностью ждало его впереди. Мальчик, обречённый на смерть.
– Знаете, – сказал он в какой-то момент, – вот все говорят: «Зависимость, зависимость»… Но ведь никто не понимает, что это такое. Мне говорили, что после одного раза зависимость не возникнет. И я попробовал. Да, оказалось, зависимости нет. И я попробовал второй раз. Нет зависимости. Попробовал третий, четвёртый… Нет! А оказывается, это и была зависимость.
Мы можем что угодно думать о своём сознании, у нас может быть сколь угодно блистательное сознание. Но оно бессильно в принятии решений, даже если на кону стоит наша жизнь. Это сознание сказало Илье: «После первого раза зависимости не будет». И он поверил, и он жестоко ошибся.
В науках о человеке совсем недавно произошла ещё одна глобальная революция. Но, как часто бывает в таких случаях, учёные толком своего открытия не объяснили, а общественность, «потому что сложно», не заинтересовалась. Ну и пропустили, может быть, главное открытие со времён экспериментов Бенджамина Либета.
В 1997 году нейрофизиолог Гордон Шульман озадачился вопросом: а где, собственно, то место в нашем мозгу, что отвечает за наше осознанное мышление?
Казалось, выяснить это просто. Нужно засунуть человека в томограф, ввести ему в кровь контрастное вещество и посмотреть, какие зоны его мозга будут активизироваться, когда он решает ту или иную задачу[5 - Такой сознательной задачей может быть хоть решение математических примеров, хоть систематизация картинок по определённому признаку, хоть чтение сложного научного текста.].
Собственно, Шульман именно это и делал – вводил в кровь контраст, включал томограф и давал испытуемым решать задачи… Он провёл сотни тестов, но результат был фактически нулевой: у людей, решающих разные задачи, активизировались разные зоны мозга.
То есть никакого конкретного центра сознания в мозгу не существует! Но согласитесь, это странно, ведь мы столько слышали про кору головного мозга, про лобные доли, мы знаем, что такое концентрация внимания, сосредоточенность…
Наконец, мы же чувствуем собственное внимание как некую концентрацию.
Почему в таком случае мозг не демонстрирует никаких системных паттернов активности, а сияет, несмотря на нашу сосредоточенность, как какая-то пьяная новогодняя ёлка?!
Разгадка пришла, откуда не ждали. Шульман перепроверил свои протоколы и обратил внимание на одно загадочное обстоятельство. Да, когда испытуемые решали задачи, их мозг вёл себя как попало. Но временами возникали технические паузы – например, Шульману нужно было подобрать и вывести на экран очередную партию задачек. И именно в этих промежутках мозг испытуемых начинал работать как единый и слаженный организм!
То есть как только мозг человека не отвлекался на решение каких-то сознательных задач, он начинал работать синхронно – активизировался целый ряд одних и тех же зон мозга. Таким образом, Шульманом была выявлена целая структура «пассивного мышления», состоящая из десятка областей!
Дальше забавно: результаты этого исследования были опубликованы в научном журнале, но как «курьёз» – лучшие эксперты в области нейрофизиологии сочли данные Шульмана банальной ошибкой, неточностью исследования и вообще антинаучной ересью.
Впрочем, на всякого Галилея находится и свой Джордано Бруно: в 2001 году Маркус Рейчел объявил исследование Шульмана фундаментальным прорывом в понимании человеческого сознания и сформулировал теорию того самого «пассивного мышления», которая получила название «дефолт-система мозга» (ДСМ).
С тех пор количество сложнейших научных экспериментов, посвящённых ДСМ, перевалило уже за десять тысяч! Это одно из самых бурно развивающихся направлений нейрофизиологии и нейропсихологии.
Выяснилось, что именно эти мозговые структуры (являющиеся, по сути, нашим подсознанием) отвечают за то, как мы организуем воспринимаемый нами мир, как мы строим свои отношения с другими людьми и какие решения в конечном счёте принимаем.
Появилось ясное объяснение того, почему, например, Дмитрию Менделееву действительно могла присниться его таблица периодических элементов. И, видимо, совсем не случайно Анри Пуанкаре утверждал, что лучшие математические открытия производит его «подсознательное я», а Моцарт и Пикассо были уверены, что образы их произведений приходят к ним откуда-то «свыше».
Нам кажется, что у нас прекрасный разум (и что он у нас вообще есть), и если мы его как следует напряжём, то обязательно создадим что-нибудь великое. Но это иллюзия.
По-настоящему великое способен создать наш мозг, а всё, что может наше сознание, так это неплохо выполнять узкоспециализированные задачи (и только если в его арсенале есть соответствующие алгоритмы) – решает, например, математические примеры и классифицирует карточки по заданию экспериментатора.
Как же заставить своё подсознание – свой мозг – работать на себя?..
Иллюзия сознания
Человека легче обмануть, чем убедить его, что он обманут.
Марк Твен
Наш мозг не такой уж плохой агрегат, но чтобы он создал нечто реально стоящее или решился на что-то по-настоящему грандиозное, он должен быть введён в соответствующее состояние. Он должен быть к этому подготовлен.
Естественно возникает вопрос – как этого добиться, если наше сознание, по существу, совершенно подчинено нашему мозгу и является его частным производным? Понятно, что мы, при всём желании, не можем управлять им напрямую. Он управляет нами, мы им – нет.
Давайте для начала попробуем уяснить главное: сознание нельзя переоценивать. Его «невероятные возможности» – миф. Глупо им кичиться, не нужно петь ему осанну.
Да, отношения у сознания с мозгом крайне запутанны, но наши представления об этих отношениях – это и вовсе одно сплошное недоразумение.
Вот вам простой пример – один из бесчисленного множества психологических опытов, поставленных с целью изучения данного вопроса.
Испытуемому показывают на экране две яркие точки разного цвета – например, жёлтого и зелёного. Если точки отстоят друг от друга на небольшом расстоянии, а промежуток между включением этих точек на экране около 100 миллисекунд, то человек воспринимает движение с превращением – словно бы жёлтая точка перебегает в место соседней и сама становится зелёной. Это так называемый эффект стробоскопического движения.
Что же происходит на уровне субъективного восприятия? Нам кажется, что посередине линии «движения», которого на самом деле нет, точка превращается из жёлтой в зелёную.
Но как такое возможно, если вторая – то есть зелёная – точка нам ещё даже не предъявлена? Мы же не могли увидеть её раньше, чем она в реальности загорелась в том месте, где «путь» жёлтой точки должен был закончиться!
Иначе говоря, почему направление движения этого «луча» и его конечный цвет известны нам раньше, чем загорелась вторая точка – в соответствующем месте и соответствующего цвета?
У учёных есть одно-единственное объяснение: на самом деле то, что мы видим и осознаём, является лишь интерпретацией уже случившихся для нашего мозга событий.
Я понимаю, что непросто себе такое представить, но давайте осознаем, что происходит: наш мозг фиксирует, как загорелась одна точка, потом вторая, и связывает эти явления. Дальше он показывает нашему сознанию «движение», которое он сам и придумал!
При этом наше сознание безоговорочно принимает эту иллюзию за чистую монету. Нам показали две разные точки в двух разных местах, загорающиеся в разное время, а мы придумали целую историю о путешествии меняющего цвет светового луча и даже «увидели» его.
Всё это не имеет никакого отношения к реальной действительности, но мы ничуть не сомневаемся в истинности собственного «видения»!
Вы скажете, что, возможно, это связано только с феноменом зрительного восприятия. Но как в таком случае вы слышите мелодию целиком, ведь и ноты – эти звуковые «точки» – звучат для вашего мозга последовательно, одна за другой?
Вы можете сказать, что проблема в коротких промежутках времени. Мол, на более значительных временных отрезках подобных промахов сознание не допустит и соответствующие парадоксы исключены.
Хорошо, я приведу данные эксперимента, который не имеет никакого отношения к непосредственному восприятию – ни звуковому, ни слуховому – и был реализован с большим интервалом по времени.
Авторы исследования – два американских психолога Джордж Гетелс и Ричард Рекман – провели анкетирование старшеклассников по поводу «басинга»[6 - Школьный «басинг» – обычное явление для американских школ. В одноэтажной Америке многие дети живут далеко от школы, а поэтому их забирает в школу и развозит по домам специальный автобус. Но опрос мог касаться чего угодно – на результаты, о которых мы будем говорить, это бы не повлияло.].
Подростки высказывали своё мнение – как лучше: если белых и чёрных ребят будут развозить по домам на разных автобусах или если это будет один общий автобус, вне зависимости от цвета кожи школьников?
Через две недели экспериментаторы организовали второй этап исследования. Подростков разделили на группы по четыре человека, причём в каждую на сей раз входил «агент влияния». «Агент» действовал по заданию экспериментаторов, и у него был целый набор бронебойных аргументов в пользу того или другого варианта – или для отдельных автобусов, или для общего.
Надо сказать, что эта аргументация в подавляющем количестве случаев подействовала – практически в каждой группе подростки склонились к позиции, которую предлагал им соответствующий «агент влияния». Но не это главное и не в этом суть…
Наступил черёд третьего этапа, и вот тут-то начинается самое интересное.
Психологи собрали ребят на повторное анкетирование, но предупредили, что будут сравнивать его результаты с предыдущим опросом двухнедельной давности.
И что же? Практически все дети, которые поменяли свою точку зрения на противоположную, утверждали, что всегда придерживались именно этой – на самом деле новой для них – точки зрения!
Ещё раз: две недели назад они сказали и написали одно, потом поговорили с кем-то и не только стали думать иначе, но решили, что они и раньше думали иначе, а не так, как они на самом деле до этого думали!
Зачем они соврали? Есть же документы, в конце концов! Но нет, мы постоянно лжём! Лжём и не краснеем! Знаете почему? Потому что не лжём. Просто наш мозг может легко всё переиграть, чтобы было удобно и непротиворечиво, а наше сознание – буквально ни сном ни духом и, очевидно, дурак дураком.
Когнитивный диссонанс
Сознание постоянно подстраивается под те решения, которые принимает наш мозг, а потом ещё самоотверженно объясняет, почему они – эти решения – «правильные», «справедливые», «разумные» и т. д., какую бы ерунду мы ни творили.
Возможно, первым исследователем, который продемонстрировал эту особенность нашей психики, был психолог Леон Фейстингер, который и ввёл в научный обиход понятие «когнитивного диссонанса».
Из его книги «Теория когнитивного диссонанса», если ознакомитесь с ней, вы узнаете массу удивительных фактов. В частности, Фейстингер описывает поведение членов секты «Хранителей Космоса», которые, уверовав в конец мира, побросали свои семьи, дома, работу и принялись ждать Судного Дня.
Когда же в назначенный день никакие инопланетяне не прилетели и Конца Света не случилось, они нашли прекрасное объяснение этому факту: «оказывается», они своими молитвами продлили время существования мира! Ловко, правда?
Стоит ли теперь удивляться исследованиям, которые чётко показывают, что врачи, например, полностью отрицают влияние общения с агентами фармацевтических компаний на оценку ими эффективности медицинского препарата? Врачи продолжают верить в свою объективность, а её нет и близко!
Поможем ли мы человеку, которому стало плохо на улице? Конечно, мы же хорошие люди, и это правильно! Но правда в том, что это будет зависеть от множества факторов, влияния которых вы, возможно, даже не заметите.
Например, вы оцените внешний вид несчастного, и если он недостаточно презентабелен, вы пройдёте мимо. Если вы спешите, то шансы нуждающегося падают в разы. А ещё вы будете подсознательно подсчитывать, сколько людей рядом. Если их много, то у бедолаги, надо сказать, вообще мало шансов: все будут автоматически объяснять себе своё бездействие тем, что пострадавшему, вероятно, поможет кто-то другой, более компетентный. В результате, возможно, к нему вообще никто не подойдёт.
Или ещё: если перед сдачей какого-нибудь экзамена сделать вам инъекцию адреналина и предоставить возможность списывать, вы не станете этого делать. Вам будет страшно, будет казаться, что ваш обман обязательно вскроется. Кстати, если, напротив, ввести вам транквилизатор (успокаивающее средство), то вы будете списывать даже в тех случаях, когда вполне уверены в ответе. Под транквилизаторами вам море по колено.
Кстати, именно эффектом выделения внутреннего адреналина объясняется тот факт, что мужчины, которых женщины интервьюировали на высоком подвесном мосту через бурную реку, посчитали этих женщин более привлекательными, чем те мужчины, которых эти же женщины интервьюировали не в столь экстремальных условиях.
То есть это всё и всегда игра ума, которая, впрочем, не имеет к нашему сознанию и к нашей осознанности ровным счётом никакого отношения.
В нашем мозге происходит масса самых разнообразных процессов – и собственно интеллектуальных, но неосознанных, и физиологических, как в случае с адреналином, – и мы не в курсе реального положения дел. Мы на самом деле не знаем, почему приняли то или иное решение, так или иначе себя чувствовали. Но поверьте, наше сознание всегда найдет способ объяснить всё так, чтобы было логично, правильно, оправданно и здраво.
Оно оправдывает нас, что бы мы ни сделали. И у него нет собственного мнения…
Понимаю, что звучит это как минимум странно: мол, наш мозг находится в противоречии с нашим же собственным сознанием.
Допустим. Но приглядитесь к своему знакомому – он что-то, надо полагать, о себе думает, у него есть какая-то версия себя (это его сознание), а есть и то, что он собой представляет на самом деле, то, что он на самом деле делает (это результат работы его мозга).
Удивитесь ли вы, если окажется, что слова у него расходятся с делами? В случае другого человека это не кажется нам ни странным, ни удивительным.
Мы привыкли к тому, что другие люди говорят и думают одно, а ведут себя и действуют как-то иначе (может, и не прямо противоположным образом, но всё-таки по-другому). И если мы попытаемся «вывести их на чистую воду», то гарантированно встретим непонимание и мощную эшелонированную оборону.
Знаете почему? Потому что другие люди думают о себе то, что они о себе думают, а не то, что вы в их поведении замечаете, не то, что вы видите и чувствуете. Конечно, они себе верят – иначе и быть не может! Как только человек перестанет сам себе верить, он тут же самолично начнёт искать скорой психиатрической помощи.
А теперь обернитесь на самого себя. Вы устроены точно так же. И да, вы себе верите. Всегда. Вы верите в собственную интерпретацию собственного поведения (это ваше сознание), но есть ведь и ваше действительное поведение, то, что происходит с вами на самом деле, – это ваш мозг.
Пусть это сложно понять и принять, но ваш мозг и ваше сознание – это действительно две разные части вас. Причём редко когда они оказываются на одной волне.
Метафора для мозга
– Настоящая работа совершается здесь, внутри, серыми клеточками. Никогда не забывайте о серых клеточках, mon ami.
Агата Кристи
Вся наша с вами реальность спрятана внутри нашей же собственной черепной коробки – в нашем мозгу. Наружу эта штука вытянула только свои щупальца (рецепторы): одни ловят фотоны, другие – колебания воздуха, третьи реагируют на давление, четвёртые – на определённые молекулы.
Мозг преобразует сигналы со своих щупалец в картинки, звуки, ощущения, чувства и сложные абстрактные представления. Таким образом, всё, что вы видите, слышите, ощущаете, чувствуете, думаете и т. д., есть результат работы вашего мозга. Он это фактически делает. Он всё это производит.
Если поместить вас в сурдокамеру (специальный аппарат, в котором ваши рецепторы перестанут что-либо воспринимать), вы через некоторое время начнёте галлюцинировать. Это ваш мозг, лишённый внешних раздражителей, заскучает и примется создавать картины реальности сам по себе[7 - Эти галлюцинации – что-то вроде снов наяву. Только это очень реалистичные сны, вы же будете находиться в «сознании» и видеть их так, будто бы всё это происходит на самом деле.].
Короче говоря, мозг создает всё, с чем мы имеем дело. Причём и мы сами – тоже его работа: и мы сами, и наше сознание, и вообще всё, что мы можем вообразить, – это то, что создаёт мозг, плетя паутину своих нервных связей.
Поэтому в каком-то смысле, когда мы говорим об отношениях «мозга» и «сознания», мы говорим об отношении молока к корове, или потока воздуха, создаваемого вентилятором, к самому вентилятору, или об отношении машины к её движению.
Здесь нельзя провести чёткой границы. Конечно, разорвать такую связь формально-логически труда не составит. Но так вы получите лишь две новые абстракции, а искомое отношение – то, что происходит на самом деле, – будет утрачено.
Разбитую чашку, конечно, можно склеить, но всерьёз рассуждать о каком-то функциональном «отношении» одного куска разбитой чашки к другому её куску – по меньшей мере странно.
