скачать книгу бесплатно
– Это хорошо, – отвлеченно и грустно произнес Клаудиюс. – Так они и жили…
– А что тебя не устраивает? – удивилась Ингрида.
– Отсутствие семейного уюта, – признался он.
– Согласна, меня тоже это не устраивает. Но всё в твоих руках!
– Давай выпьем чаю! – предложил Клаудиюс.
– Давай! – согласилась Ингрида.
Они только собрались выйти из комнаты, как открылась дверь соседей, и парочка, разговаривая на ходу по-венгерски, прошла на кухню.
– Кто не успел, тот опоздал, – огорченно произнесла Ингрида.
– Может, они быстро? – Клаудиюс бросил на подругу подбадривающий взгляд. – Давай подождем!
– Давай, – Ингрида кивнула.
Глава 24. Аникщяй
К полудню радио в машине пообещало снегопад, но это обещание вызвало у Ренаты лишь улыбку. Небо над Аникщяем светилось удивительной голубизной, деревья, подступавшие к дороге, стояли неподвижно. Снег блестел так, что хотелось оставить машину на обочине и пробежаться по нему, прислушиваясь, как хрустит его подмерзшая и обветренная нижними ветрами корочка. А еще лучше было бы пробежаться по снегу вдвоем с Витасом, взявшись за руки. Пробежаться и ощутить на щеках колючий и бодрящий морозец! Но Витас приедет только через пару дней. У него остались в Каунасе незавершенные дела, да и квартирантов он нашел капризных. Они ему целый список написали, что он должен еще в квартиру купить, чтобы им у него дома комфортно жилось.
Впереди появились окраины Аникщяя. Рената сбавила скорость.
Два шпиля костела Святого Матаса выглянули из-за домов и деревьев, и снова пропали. Но сегодня в планы Ренаты посещение костела не входило. Она оставила машину на парковке магазинчиков стройматериалов, в ряд которых странным образом затесалась ветеринарная аптека.
– Добрый день! – окликнула Рената, осматриваясь в этом пустом странном квадратике, который так не был похож на обычную аптеку, хотя и кассовый аппарат, и застекленные витринки тут присутствовали.
Женщина лет сорока, кучерявая и круглолицая, в зеленом рабочем халате, вышла из подсобки. Вышла и, не скрывая удивления, уставилась на посетительницу.
Рената сама тоже на себя посмотрела – на куртку, на джинсы, на сапоги, пытаясь понять недоумение на лице работницы ветеринарной аптеки.
– Вас, наверное, дедушка прислал? – произнесла женщина и словно обрадовалась собственному предположению, изменившему выражение ее лица на спокойное и умиротворенное.
– Вы знаете моего дедушку? – удивилась Рената. – А! Может, он что-то для собаки покупал?
– У нас для собак ничего нет, только для пчел! – возразила женщина в зеленом халате.
– Пчел у нас уже лет десять, как нет! – Рената пожала плечами. – Я хотела у вас кое-что спросить. Ко мне из Каунаса жених переезжает, он дипломированный ветеринар и уже работал там в ветлечебнице. Вы не знаете, где он может у нас работу поискать?
– К вам из Каунаса переезжает? В Аникщяй? – Глаза кучерявой дамы округлились от удивления.
– А что? – не поняла ее реакции Рената. – Так вы не подскажете?
– Вы извините, обычно все отсюда выехать стараются! Кому повезет, тот в Гамбург, а кому не очень – то в Каунас! А чтоб сюда?! А ветлечебницы у нас нет, ближайшая в Паневежисе. Можете там узнать!
– Так это далековато! – огорченно выдохнула Рената.
– Уж ближе, чем Каунас, в любом случае. Меньше шестидесяти километров!
Попрощалась Рената, вышла на морозец.
«Сюрприз не получается, – подумала. – А хорошо бы ему работу подыскать! Вот бы он обрадовался!»
Проехалась в центр городка на Баранаускаса, зашла в кафе, взяла чаю с облепихой. Вспомнила, как показывала Витасу Музей ангелов и как он сначала посмеивался над всеми эти стоящими и подвешенными окрыленными фигурками, пока не остановился перед ангелом-странником – деревянной статуэткой с двумя чемоданчиками в руках. Чем-то это ангел-странник зацепил его. После этого он уже и на других ангелов смотрел не так саркастически и снисходительно. А после музея они пришли сюда, в это кафе. И она пила такой же облепиховый чай, а Витас взял кофе. И пообещал показать ей Каунас и Музей чертей. «Каунас посмотрю, а к чертям не хочу!» – смеясь, сказала ему тогда Рената. Столик, за которым они сидели и болтали про Каунас, сейчас был занят парой пенсионеров. «Я тоже никогда туда не хотел, но знаю, что чертей там больше, чем у вас ангелов! Даже твой дед об этом знает!» – снова прозвучал в памяти Ренаты веселый голос Витаса. Славно они тогда погуляли и поболтали тут, в Аникщяе! И сейчас ей тут хорошо, хотя сегодня она одна. Зато в следующий раз они приедут сюда вдвоем! Ведь хорошо иметь любимое кафе, любимую кондитерскую, любимый хлебный магазинчик, что угодно, но любимое. Чтобы можно было держать в памяти как бы живую карту родного городка и знать, где, на какой улице и в каком доме для тебя всегда приветливо горят окна, хотя ты там не живешь!
«А может, съездить в Паневежис, найти там ветлечебницу и узнать, есть ли для Витаса работа ветеринара? – подумала вдруг Рената. – Автобусом туда час езды, не больше! Если б его взяли, я бы отвозила его на автобус, а потом забирала с автобуса домой! Все равно рано или поздно в Аникщяе для меня работа найдется! И тогда я буду каждый вечер приезжать сюда и пить облепиховый чай, пока его автобус не подъедет к автовокзалу!»
Она мечтательно посмотрела в окно и увидела летящие вниз снежинки – крупные, пушистые, легкие. Показалось, что на улице стало темнее.
Посидела еще с полчаса, допила оранжевый ароматный чай. Выйдя на порог, остановилась и ахнула – с неба повалил настоящий снегопад! Не поверила своим глазам, сморгнула несколько раз, накинула капюшон на голову. Подошла к машине, а она уже не красная, а белая от снега. Мотнула удивленно головой и в кафе вернулась обождать. Ехать под таким снегопадом не хотелось! У нее же не снегоход, а машинка на четырех маленьких колесиках!
Вернулась за свой столик и разнообразия ради заказала черный чай с медом. За окном продолжал валить снег, и иногда казалось Ренате, что его кто-то прямо над окном лопатой вниз сбрасывает. Потому что некоторые снежинки словно собирались вместе и падали быстрее других из-за своей «дружной» тяжести.
Глава 25. Париж
Парижское метро укачивает нежно. В его звуках отсутствует металл, отсутствует несносный шум. Колеса у метро резиновые. Поезд поворачивает мягко, почти игриво. То налево, то направо. Словно постоянно объезжает некие подземные преграды. И только некоторые отрезки подземки, словно специально для удивленного пробуждения задремавших пассажиров, сделаны прямыми. Вот и отрезок одиннадцатой линии от станции «Бельвиль» и дальше в сторону Периферик прямой, как натянутый между двумя столбами трос для канатоходца. Но задремавшего Андрюса прямая подземная колея не пробудила. Осталась позади его станция «Жардан», остались позади и следующие станции, и только на конечной – «Мэри де Лила» – он открыл глаза, удивившись, что поезд долго стоит на месте. Усталость – и физическая, и эмоциональная – не позволила ему даже на себя рассердиться. Он опустил взгляд вниз – сумка, зажатая между ног, была на месте. Сумка, в которой лежала его маленькая «инвестиция» в профессию, никуда не делась. Никто ее не украл, хотя он уже не раз слышал о том, как воруют в метро вещи у заснувших или пьяных пассажиров.
Вышел на платформу нетвердым шагом моряка, ступившего с корабля на берег. Огляделся. На противоположной платформе в такой же зеленый поезд садились пассажиры. Перешел туда по подземно-надрельсовому переходу. Успел зайти в поезд и поставить сумку на пол, как двери вагона синхронно закрылись.
«Хорошо бы сегодня выпить», – подумал.
Мобильник показал время – половина девятого.
– Интересно, а Барби уже поужинала, или ждет меня?
Поезд наконец тронулся. Андрюс смотрел вверх на линейную схему одиннадцатой линии. Еще четыре станции, и он дома!
Влажный прохладный ветерок прочесал его волосы, провел невидимой мокрой ладошкой по лицу. Легко ставший родным Бельвиль радовал то тут, то там горящими вывесками на китайском и арабском языках. Все витрины светились, хотя большинство магазинчиков уже были закрыты. У интернет-кафешек, из которых можно было дешево звонить по всему миру, стояли представители парижского интернационала: индусы, африканцы, арабы, вьетнамцы. Они обычно занимали весь тротуар, но, видя прохожих, всегда прижимались к витрине, освобождая дорогу.
«Интересно, кому они звонят?» – подумал на ходу Андрюс, проходя мимо очередной интернет-кафешки.
И вдруг остановился, посмотрел на витрину, на приклеенные к ней расценки телефонных разговоров. Нашел в длинном списке стран родную Литву – двадцать центов за минуту!
– Позвонить можно? – спросил по-английски.
– Ок, номер три! – Парень-араб за прилавком, под стеклом которого были выложены бэушные мобильники и новенькие зарядные устройства, кивнул на ряд телефонных кабинок, похожих на старомодные шкафчики для одежды.
Андрюс достал пять евро, протянул парню.
– After[10 - Потом (англ.).], – сказал парень и махнул рукой в сторону кабинок.
Длинные гудки, доносившиеся из трубки черного стационарного телефона, показались Андрюсу завораживающей музыкой. Он знал, что каждый длинный гудок соответствует длинному звонку телефонного аппарата, стоящего в его доме, в доме его родителей. Даже если там никого нет, это не страшно. Главное, что он смог потревожить с расстояния двух-трех тысяч километров тишину его дома, смог напомнить о себе вещам и мебели, среди которых он совсем недавно жил.
Длинные гудки продолжались, и Андрюс уже было собирался опустить трубку на место, как вдруг знакомый до боли, запыхавшийся голос не крикнул ему в самое ухо: – Алло! Алло!
– Мама, привет! – выдохнул удивленно Андрюс. – Как ты?
– Андрюс! Родной! Привет! Я только-только зашла! Еще и снег с сапог не стряхнула. Слышала из-за двери, как телефон звонит, а ключ как назло в сумке потерялся! У меня все в порядке! Ты лучше скажи, как у вас?
– Отлично! Заработал сегодня сорок евро!
– Это в день?
– Да!
– Молодец! Так это что, ты тысячу в месяц получаешь?
– Нет, меньше, – Андрюс усмехнулся. – У меня пока не каждый день такой заработок.
– Главное, что ты устроился! Как Барбора? Что она делает?
– Няней работает. Больше меня получает.
– Ну слава богу, что у вас все хорошо!!!! Я так переживала!
– Нет, у нас все отлично! Я недавно вспоминал, как ты меня в Паланге на «голый пляж» водила!
– Нашел, что вспоминать! – рассмеялась мама. – Все об этом времени забыли, а ты решил вспомнить!!
– Как у тебя с деньгами?
– Хватает, не беспокойся! На пенсию, конечно, не разгуляешься, но я подработку нашла! Два раза в неделю консьержкой в новом доме. У меня своя комнатка, телевизор!
– Ты телевизор долго не смотри! Для глаз вредно! – шутливо посоветовал Андрюс. – Извини, мне пора. Барбора дома ждет!
– Привет ей передай! Поцелуй ее от меня! – попросила мама.
– Обязательно!
Спонтанный телефонный разговор с мамой и разбудил Андрюса окончательно, и согрел. Усталость прошла. Осталось ощущение некоего душевного неудобства, но оно так просто не уйдет. Его надо выговорить. Если Барби еще не ужинала, то он ей все за ужином и расскажет. Больше ведь ему тут не с кем разговаривать!
Барбора лежала одетая на кровати поверх зеленого одеяла и смотрела в потолок. Она даже не повернула голову, когда Андрюс вошел в квартиру.
Андрюс разулся, подошел, глядя на улыбающийся портрет кучерявой африканки на стене.
– Ты устала?
– Ага, – выдохнула она.
– А я думал, мы выйдем поужинаем? У китайцев или вьетнамцев. Или даже у французов? – Он достал две синие двадцатиевровые банкноты и помахал ими над ее лицом, скорее пытаясь оживить ее взгляд, «приклеенный» к потолку, чем удивить своим сегодняшним заработком.
– Ого! – она посмотрела на Андрюса. – Это же сколько ты часов кривлялся у карусели?
– Не у карусели, – ответил он спокойно. – Помнишь, ты мне говорила про «рынок клоунов» на рю де Севр? Кто-то тебе про этот рынок рассказал. Так вот никакого рынка там, конечно, нет. Но есть большая больница и кафе напротив, в котором сидят клоуны. Сидят и ждут, пока за ними не придут родители какого-нибудь больного ребенка. И они приходят и нанимают клоуна! Если у родителей есть деньги, и больному ребенку клоун понравился, то у клоуна будет постоянный заработок. Если не повезет, то одноразовый.
– Ну и как? Тебе повезло? – Барбора уселась на кровати, обняв свои согнутые колени.
– Кажется, да! Меня нанял один африканский дипломат. Из Камеруна. У него там сын лечится. Зовут Поль. Ему лет тринадцать.
– А чем он болеет?
Андрюс пожал плечами.
– Я не спрашивал. Как-то неудобно. Я только часик у него пробыл. Смеется, как здоровый. На английском шпарит, как на родном. Папа тоже. Папа сказал, что зайдет за мной в кафе завтра в пять!
– Сорок евро за час?! – удивленно выдохнула Барбора и грустно покачала головой.
– Нет, по двадцать в час. А что тут плохого? – не понял Андрюс.
– Плохого ничего! Просто не верится. А скажи, – она пристально уставилась ему в глаза. – В этом кафе сидят только клоуны? – Задумчивая грусть на ее лице сменилась веселым любопытством. – С носами, в ярких костюмах с надувными шариками?
– Нет, они одеты, как обычные люди, но у каждого с собой сумка с костюмом и разными приколами. Так что, пойдем поужинаем? – снова спросил Андрюс.
Барбора поднялась с кровати.
Рю де ля Вилетт всегда увлекала за собой вниз, в сторону площади Републик. Вот и в этот раз Андрюс и Барбора, выйдя из четырехэтажного дома, в котором снимали квартирку, повернули направо и отправились вниз по улице. Влажный прохладный ветерок дул им в лицо, он словно поднимался вверх по этой улочке, освежая своим касанием всех, идущих ему навстречу.
– Может, сюда? – Барбора остановилась, глядя на открытый ливанский ресторанчик по другую сторону улицы.
– Давай! – с готовностью согласился Андрюс.
Глава 26. Лондон
– Ну что? Пошли? – прошептала Ингрида, прислушиваясь.
Клаудиюс бросил взгляд на темные пятна двух рюкзаков, лежавших на полу под ногами.
– Ты все проверила? – спросил он, оглянувшись на окошко, за которым темнела лондонская ночь. – Давай на секунду включим свет!
– Не надо. Я все проверила. В холодильнике у нас масло, сосиски. Думаю, до вечера она не поймет, что мы съехали…
Они бесшумно покинули квартиру, поднялись по железной лестнице на уровень улицы и уверенно зашагали в сторону Эссекс-роуд. Когда вышли на нее, повернули налево. Увидев скверик, сбавили шаг и присели на мокрую скамейку отдохнуть.
– Я и не думала, что ты такой ревнивый! – Ингрида бросила на Клаудиюса пытливый взгляд. – В Литве ты таким не был!
– В Литве не было повода.
– Как это не было повода?! Свидания раз в две недели! А ты не спрашивал себя: с кем я могу в промежутки между нашими свиданиями встречаться? Я ведь могла и жить с кем-то вместе, удирая два раза в месяц к тебе, а ему говоря, что еду к родителям…
– Ну ты же порядочная… Ты бы так не поступила!
– А зачем тогда ты поперся следить за мной в парикмахерскую? – Ингрида удивленно покачала головой.
– Ну не платят просто так за две фотографии пятьдесят фунтов, – выдохнул Клаудиюс. – Я за тебя боялся. Этот придурок явно на тебя глаз положил!
– Не придурок, а Карстен, парикмахер! А мужчины-парикмахеры – они всегда тонко ощущают красоту. Кстати, половина из них – голубые! Так что зря волновался!