скачать книгу бесплатно
Девушка пересчитывает деньги с явным удовольствием.
Арбатская квартира Ольги. Ольга моет полы. Дочь на кухне готовит яичницу, звонок в дверь, Ольга открывает. На пороге Юра
Юра. Вот и я
Ольга. Проходи мы еще не готовы, придется тебе подождать ( домывает пол) Наша неделя уборки. (помыв полы, заходит в ванную, слышен звук льющейся воды. Ольга неторопливо выходит из ванной, феном высушивает волосы, делает макияж. Юра смиренно сидит на табурете.)
Олеся. (кушает за столом) Д. Юра яичницу будите?
Юра. Спасибо я не голоден
Олеся. Ну тогда – ждите (дает ему какой-то журнал)
Ольга складывает в сумку вещи, Юра ловит её равнодушный взгляд.
Мысли Ольги. Зачем еду? Армянский клан, ну да ладно обстановку сменим, Олесе все будет по веселей… Там дети.
Юра. Ну что, вишенка, пора? Леся не горбись! Спинку держи… Давай сумку.
Все трое выходят из квартиры.
Заснеженное Ярцево. В соснах одиноко стоит общежитие. На пороге общежития Юру со спутниками встречает шумная армянская компания: сестра Юры с двумя детьми, мать его, отец, объятия, поцелуи.
А. М. не скрывает своей радости, что Юра с Ольгой вместе. Они поднимаются на 5 этаж. В большой комнате накрыт стол; после необходимых санитарных процедур все садятся за стол, где в большом казане восточная долма из виноградных листьев. Теплота и искренность обстановки не вызывает сомнений. Ольга и Олеся попадают под обаяние этой восточной тонкой простоты, где тебе рады и готовы одарить тебя своими не хитрыми подарками. Марина берет к себе ночевать Олесю и Ольгу. Она живет неподалёку. Дочь Марины, Вика (лет 5) начинает капризничать. Марина (кричит) сейчас возьму палку. Лупит Вику. Ребёнок заливается слезами и тут же замолкает. Марина кладет Ольгу на высокую постель, застланную многочисленными тюфяками из верблюжий шерсти, свежее белоснежное бельё хрустит, пуховая подушка. Олеся ложится радом. Так проходит остаток новогодней ночи.
1 января 1993 года. Солнце заливает просторную комнату Марины. Ольга проснулась, Олеся ещё спит. Но ей не хочется вставать, она нежится в теплой постели, откуда видно безоблачное, словно выстиранное, голубое небо. За 2 года с уходом Толи ей не было ещё никогда так хорошо и спокойно. Её не одолевали мысли, она не чувствовала себя виноватой перед мужем, она понимала, что все это должно было произойти. Только для чего? Ей вспомнился странный разговор с подругой Галиной, мужу которой звонил Толя уже после произошедшей смерти в Склифе. Тогда Толич сказал Эдику: «Мы с тобой договорились встретиться, поиграть в шахматы…» Тогда у Эдика чуть не отнялся язык: «Как, ведь ты… умер!» Только и сказал он, как в трубке сделали отбой. Так странно… И это необыкновенное ощущение, что Толя совсем рядом, что он помогает им с Олесей, что он их любит, и они его, а все остальное не важно. И потом думала Ольга, необъяснимая высокая температура, не позволившая выехать на похороны. Ведь она его не видела в гробу! Странное заявление маман, что в гробу был не он… Он бы никогда добровольно не свел счеты с жизнью, ведь он ей звонил накануне, говорил, что готовится отметить свое 50- летие. Это не тот человек, что на щите! Он был всегда на коне. Так что же? Есть могила на Покровском кладбище в Москве, есть чувство вины, мол «бросила в Баку, а говорила любить буду». Все это так. Но откуда то неизвестное чувство ожидания встречи, без сожаления о том, что произошло? Ольга на этот вопрос не могла найти ответа… С уходом Толи не осталось и следа от чувства к Юре, а ведь, как ей казалось, она его очень любила, любила так, что оставила мужа, рассказав ему всё; она не могла вести двойную жизнь. Толя, первый её мужчина, не мог терпеть этого, и он уехал, с ходу женился и стал в Москве заниматься только ему под силу этой научной и практической работой… Ольга поймала себя на мысли « практической»… Что, если он смог… Нет это невозможно… Это разыгралась фантазия, – подумала Ольга и стала думать о другом…
В кв-ре Марины раздался звонок. Марина побежала открывать. На пороге молодая, скромно одетая девушка лет 17-ти. Белая кожа, румянец с мороза. Татьяна.
Т. С новым годом! С новым счастьем!
М. Кабы так… Проходи, вот тапочки (Татьяна раздевается и, смущаясь, проходит на кухню.) Давай чаю. Печенья сама пекла. (наливай чай) Пауза.
М. Согрейся с мороза. (пьют чай).
М. Не знаю, слышала ли ты про мою беду? Во время событий в Баку пришли люди в дом свекрови и увели моего мужа. Куда? Живой ли? Жена ли я, вдова? Да и как жить, детей поднимать? Скажи что видишь. Устала ждать, вестей ни каких, столько лет и ни звука, куда только ни писала, даже в программу на ТВ «Жди меня»…
Т. (берёт фотографию мужа рассматривает) Живой он. Только память у него отшибла. Попал к женщине, она его выходила, был бит много. Но как его зовут, и, вообще, кто он – не помнит. Начал жизнь с чистого листа. Ты его не найдёшь! Да и как найти, если это совсем другой человек. А ты встретишь свою судьбу. Будет у тебя другая жизнь.
М. (горько улыбаясь) Ах Славик, Славик… Говорила ему, не продавай машину. Он её сам по частям собрал, ездил, учил вождению, а тут эта резня. Съездил в Баку, я в Ярцево с детьми сидела, продал машину, хотел купить мне шубу… Зашел к матери, его здесь и взяли. Заломили руки, увели. Увели и отца его – он участник войны, там пуля не достала, а здесь, в мирное время… Чего мне теперь ждать? Какому богу молиться? Дети крещёные в русской церкви. А я… да и Славик не крещёный, говорят, о нем и молиться нельзя.
Т. (участливо) А ты молись. Сама, своими словами, дома, как можешь. Но не вижу я вашей совместной жизни. Прости. Может быть, ошибаюсь. (Пауза) А ты верь, вернется твой Славик.
М. (опустив глаза, смахивая слезу) Так все-таки вернется?
Т. (смущено) Пойду я.
М. Посиди. Посиди. Оль! (громко) Оль! Иди сюда! (на кухню входит Олеся)
М. Позови маму! (появляется Ольга)
М. Вот Татьяна! У неё дар. Она тебе все скажет.
Ольга. Не надо. Я не верю гаданьям. (Ольга и Олеся садятся рядом с Мариной.)
(Вдруг Татьяна меняется в лице. Выпрямляет спину, поднимает со лба челку и, пристально глядя на Олесю, говорит)
Т. Ты не узнаешь меня?
Олеся – ??
Т. Июнь 1744 год. Церквушка Воскресения в Барашах, что на Покровке в Москве. Мы венчаемся с голубчиком Алёшей. Ты – моя фрейлина… стоишь позади меня, Алешенька совсем оробел, дрожит как листочек. (пауза) Об этом событии напоминает вызолоченная императорская корона, поставленная на церкви под крестом… А вот… раскольник, бороду отрастил, а я ему: «Смерд поганый…» (она властно подняла руку) «Гнить будешь ты и твои дети, если не покаешься» (пауза) А вот зима 1746 год… Роды были тяжелыми, но моя девочка, моя Августа, родилась на свет «в рубашке» Слабенькая была, но должна была быть счастливой! Не сбылось. Хотя, как знать, может быть молитвами Досифеюшка род наш вымолила.
Олеся. (падает на колени) Матушка! Государыня Елизавета Петровна! Признала! Признала! И как мы едем на богомолье с владыкой Амвросием в Св.-Троицу, и как в Воскресенский монастырь, что патриарх Никон заложил, пожертвования везём. Все вспомнила!
(Ольга и Марина с изумлением переводят взгляды с Татьяны на Олесю, с Олеси на Татьяну)
Т. –Ел. Петровна (с достоинством начинает читать:)
В старой церкви ставлю я свечи,
Чтобы Бог оступиться не дал.
Кто сказал Вам, что время излечит,
Он, наверное, так не страдал…
(пауза)
И опять я читаю молитву
Словно клятву Всемирной Любви,
Чтобы выдержать с дьяволом битву
И при том не погрязнуть в крови…
(Воцарилось молчание)
Ольга. (достает из записной книжки последнюю фотографию Толи) Посмотри. (протягивает Татьяне)
Т. (с ужасом смотрит, передергивается, переворачивает её, бросает вниз изображением) Лучше о нем не спрашивайте.
(Резко встает, направляется к выходу, на ходу одевается и хлопает дверью. Ольга, Олеся, Марина молча смотрят друг на друга.)
Татьяна бежит, не оглядываясь, домой, где ждет её старая бабушка. Обстановка в квартире очень простая. Сбросив пальто, Татьяна ложится на диван, тупо устремляя взгляд в потолок. На стене портрет её бабушки и дедушки в молодости.
Б. Таня, ужин на столе. (Татьяна, молча, поворачивается к стене. Бабушка, вздыхая, садится на край кровати и нежно гладит внучку по голове.)
2 января 1993 года. Квартира Марины. На кухне свистит чайник. Марина в халате с неубранными волосами бродит по кухне. Олеся и Ольга уже встали.
Олеся. Все это глупости. Немного заигрались… Не знаю, как это объяснить, но я как бы попала в иную реальность. Кругом напудренные парики, у дам- глубокие декольте, да и я им подстать. Так была зашнурована, что дух перехватило. Дышать вообще было невозможно. И все реально, как будто кадры из исторического фильма. Я будто и не я. Что это? Мистика какая-то…
В дверь позвонили. На пороге – Татьяна. Она в руках держит объемную тетрадь.
Марина (открывает дверь) Ну, проходи, чудесница. (Татьяна неторопливо входит)
Т. Я вам принесла тетрадь со своими стихами. Я даже их не сочиняю, а просто записываю (она, нараспев, начинает читать)
Чтоб ни было, хуже не будет,
Будь весел, как греческий бог
Пока тебя смерть не остудит –
Трепещущий сердце, комок.
Что боль в этой жизни приятна,
Поймешь ты, покинувши свет,
Когда возвратишься обратно
В компанию звезд и планет.
В бескрайних вселенских просторах
Ты будешь скользить как сигнал,
Бесплотен, как образ, который
Однажды по счастью сыграл.
О. (после молчания) Тебе надо дальше учиться… У меня есть подруга, она член Союза журналистов и ни одного поэта выпустила в жизнь (это я про Ирину Александровну – Олесе) Надо показать ей твои стихи. Она их проанализирует, Нарисует перспективу. Ну что, в Москву поедем все вместе?
Т. (смущено) Я даже не знаю, если бабушка отпустит.
Ольга. Идем к твоей бабушке.
В квартире у Тани.
Т. (с порога) Вот, ба, меня хотят взять в Москву, говорят, может, учиться надо, чтобы писать стихи. Есть одна женщина, она в этом может помочь, поступить на литфак в МГУ. Так? (она смотрит на Ольгу)
Ольга. Здравствуйте Мария Ивановна, Тане учиться надо.
Б. Мы люди небогатые, я одна её ращу, она мне помощница. На Москву деньги нужны, а какие у нас деньги? (тяжело вздыхает) Да потом, я совсем вас не знаю. Куда, чего…
Т. Ну ба, они хорошие.
Ольга. Роскоши не обещаю, но что есть, будем делить поровну. Мне кажется у Тани талант. Побудит, осмотрится, побеседует с И. А., а там сами решения примите, что дальше.
Т. Ба, отпусти
Б. Даже не знаю…
Т. Хоть Москву посмотрю. Ба отпусти.
Б. (нерешительно) Пишите свои координаты, паспортные данные (Ольга аккуратно все записывает и протягивает бабушке. Б. идет к серванту, открывает, отчитывает немного денег)
Б. Извините, больше нет. Это все. Здесь на билеты и еще немного. Но Таня не притязательно, жизнь её не балует, да и вы не балуйте.
Т. Бабуля! (сжимает её в объятьях) я тебе новые домашние тапочки привезу.
Б. Ну, ну, деньги впустую не трать. Позвони с Москвы. С Богом (крестит Таню)
Глаза Тани от счастья горят.
Ольга, Олеся, Татьяна прощаются с бабушкой и уходят вместе с её нехитрым скарбом.
Маленький подмосковный город. Сталинка. Грязный заплеванный подъезд, на коридорных окнах – занавески, комнатные растения на подоконниках в жалком состоянии, на полу окурки, пустые бутылки. Отец Ольги с отдышкой поднимается на 3-ий этаж. Открывает ключом дверь. Входит в квартиру. Длинный коридор, из которого вход в небольшие две квадратные комнаты. В холе при входе – старый сервант, книжный шкаф, кресло. Отец Ольги тяжело опускается на кресло, ставит сумку, из которой торчат пакеты с молоком. Из комнаты выходит мать Ольги. В комнате на столе разбросаны квитанции об уплате коммунальных услуг, масса бумажек. Отец медленно раздевается, идет на кухню.
О. Голубочка, здесь – все (показывает на сумку, из кошелька выгребает сдачу) Обошел весь город, творога не нашел. Сами сделаем (идет за марлей)
М. (продолжает перекладывать счета)
О. Я вот думаю, зря ты с Олей так поступила. Но приехала дочь с внучкой, у них один расклад, а ты – белье сдвигаешь, ну повесила не там… И почему это она превратила нашу квартиру в общежитие? Не посторонние же приехали? Дочь и внучка! Хорошо, что хоть живыми от туда приехали… А ты … «бросили квартиру» Леся не училась. Голод, война, танки на улицах… Как ты так могла?… Ведь сама когда-то девчонкой переживала войну, голод, знаешь этому цену.
М. Никто их не выгонял, уехали, ну и правильно. Нам уже надо помогать, уважать старость. Они очень шумные, привезла пианино контейнером… Спрашивается зачем? Шопен, Бетховен… А соседи, может быть, отдыхают и им не нужны концерты. Это не консерватория.
О. Так она играет очень хорошо. Пусть люди послушают. Ведь мы желали видеть её пианисткой… Что же дочь с дитём такое в Баку переживали, а теперь будет мыкаться по чужим углам?
М. Что такого? Не забывай, у нас есть еще дочь. Рина с семьей приезжает, а здесь места нет. О младшенькой подумай, а ты все свое твердишь.
О. (молча вздыхает, идет, ложится на диван)
М. (под нос) Квартиру просрала, и к нам пенсионерам. Пусть скажет спасибо, что прописали… Лишние люди в квартире – это тоже расходы на коммунальные платежи. (Громко!) Пусть себе мужа найдет, такого, как мой Ванечка! Мы тоже мыкались по военным гарнизонам, нас что-то никто не жалел. Сами. Пусть и они сами, а Рине помогать надо, она, с двумя детьми, ревматик. Ну и что же, что в Москве. Квартира – то мужа. А как разведутся, так где им? А? А ты все о старшей. Сама виновата. Уехали в Баку, а теперь обратно.
О. Ну кто знал, что так все обернется. Баку – столица, она и работала на уровне, с министром культуры сидела на приемах… Кто знал, что в мирное время такое произойдет?
М. А ты знаешь, что нас завтра ждет? Что произойдет? И хватит, довольно, слушать тебя больше не хочу, делом займись.
О. (вздыхая) Дачу вот Рине подарили. А старшей негде голову приклонить.
М. Замолчи, замолчи! (с шумом хлопает дверью в комнате, продолжает перебирать бумаги) Избаловал её ты! Талантлива! Красивая! В строгости надо было воспитывать, а сейчас уже поздно. С её характером ни где не уживется. Да и внучка… Мамино воспитание. (тихо) Чужие они нам.
Телефонный звонок.
М. (берет трубку) Алло, вас слушают.
