скачать книгу бесплатно
– Даже так? Стало быть, у нее есть для этого серьезные основания. Может, она должна возвращаться домой?
– Не знаю. Она взрослая и незамужняя.
– Ну, это она так говорит. Да и вообще, мало ли что бывает.
– Мало ли что! Вот я и хочу тебя спросить, что это такое может быть?
– Надо подумать. Мне нужна еще информация. Ты, помниться, сказал, что в начале она бывала очень недолго. А теперь?
– Постепенно она стала приходить все раньше, а уходить все позже, но все равно рано.
– Вчера она была у тебя?
– Да.
– Когда она пришла и когда ушла?
– А что, по-твоему, это может иметь значение?
– Возможно.
– Пришла она в девять, а ушла в пять с минутами.
– В пять утра?!
– Да, представь себе.
– Опять такси?
– Нет. Она сказала, что доберется сама.
– Очень странно. Это в самом деле очень странно. Похоже, она занимается чем-то таким, что не поощряется законом.
– Ты так думаешь?
– Это очень может быть.
Борис задумался.
– И ты ни разу не попытался ее проводить? – продолжал я.
– Один раз я попробовал, с месяц назад. Еле уломал ее позволить мне проехать с ней на такси. Я хотел узнать, где она живет.
– И куда вы поехали?
– В район Летней. Когда она остановила машину и вышла, я вышел за ней. Естественно, мне хотелось проводить ее до подъезда, но она отказалась, а когда я попробовал пойти следом, ужасно вызверилась. Я остановился, а она бегом побежала в сторону шоссе.
– Шоссе? Но там как будто нет домов.
– Не знаю. Не помню.
– Так, давай подытожим, что нам известно. Значит, она стала постепенно приходить все раньше, а уходить все позже, причем, если в начале она приходила около одиннадцати, а уходила в районе часа, то теперь она приходит в девять – начале десятого, а уходит в пять, так?
– Да.
– Выходит, ты никогда не видел ее днем, правильно?
Борис выглядел растерянным.
– Ну да. Выходит так.
Я задумался. Все это очень странно. Я чувствовал, что здесь не все чисто. Какие-то смутные догадки роились у меня в голове, но я никак не мог их ухватить.
– Так что ты обо всем этом можешь сказать? – голос Бориса вывел меня из задумчивости.
Я хотел было что-то ответить, но в этот момент раздался звонок в дверь.
Когда Борис пошел в прихожую открывать, я остался сидеть в кресле и ждать. Сквозь матовые стекла дверей я видел моего друга беседующим с вошедшей женщиной. Рассмотреть ее как следует я, естественно, не мог, но я слышал в ее голосе недовольные интонации, казалось, она в чем-то упрекает Бориса, хотя слов я не разбирал. Борис, по-видимому, пытался ее успокоить, его голос звучал мягко, уговаривающе, и постепенно он начал все более и более доминировать в разговоре, лишь изредка прерываясь короткими возбужденными женскими репликами. Я догадался, что речь идет обо мне – очевидно, Наташа не хотела, чтобы мы с ней встречались, и чтобы в доме был кто-нибудь посторонний. Конечно, нет ничего удивительного в том, что любящим хочется побыть вдвоем, однако, должна же она была понимать, что у Бориса могут быть и другие дела; в конце концов, у него есть друзья, и почему бы ему с ними не встретиться? Не думал же я, в самом деле, ночевать здесь, я собирался лишь немного посидеть и затем уйти. Такая бурная реакция удивила меня – обычно на подобные вещи смотрят совершенно спокойно, как на нечто само собой разумеющееся. Похоже, она и в самом деле решила окружить себя тайной. Я был заинтригован – мне безумно хотелось взглянуть на эту загадочную женщину, приходящую по ночам.
Судя по всему, Борису удалось, наконец, уговорить ее, дверь комнаты открылась, и я увидел перед собой высокую, стройную молодую женщину с короткой стрижкой. Как я заметил, волосы у нее были подкрашены в темно-каштановый цвет, а ее большие красивые карие глаза смотрели на меня с настороженностью и плохо скрытым недоверием. В них явно читалось желание, чтобы я поскорей убрался отсюда, но, несмотря на это, она улыбнулась и подала мне руку, представившись при этом:
– Наташа.
Я пожал протянутую мне руку, назвав свое имя:
– Владимир. Очень приятно.
Рука ее была крепкой, и рукопожатие получилось энергичным, почти что мужским.
– Ну, зачем же так официально? – продолжая натянуто улыбаться, сказала она. – Друзья Бориса – мои друзья.
Я внимательно посмотрел на нее, отчего она почувствовала себя явно неуютно. Только теперь, под светом люстры, я заметил, что волосы у нее местами какие-то вылинявшие. Такая интересная женщина – и так невнимательно, даже, пожалуй, небрежно относится к своему внешнему виду?
– Конечно, Наташа, – ответил я, – называйте меня Володей.
– Вот и чудесно, – сказал Борис, – теперь вы знакомы. Вы тут поговорите пока, а я пойду, сварю кофе.
– Да, хорошо. Мы здесь пока немного пообщаемся, – ответила Наташа, но очевидно было, что ей не очень-то по душе оставаться со мной тет-а-тет.
Она села напротив меня, и я смог рассмотреть ее более внимательно. Определенно, она была очень хороша собой, и все же было в ней что-то странное, что-то такое, что дисгармонировало со всем остальным, но я никак не мог определить, что же конкретно. Она сидела с отчужденным видом, и в какой-то момент мне показалось даже, что она не дышит – но, присмотревшись, я увидел, что ее грудь, прикрытая просвечивающим через полупрозрачную блузку белым лифчиком, слегка вздымается и опускается. Молчание становилось неловким, и я предложил ей коньяка, стоявшего, как всегда, у Бориса в баре. Сначала она отреагировала неопределенно, но затем, словно взвесив и обдумав что-то, согласилась.
– Только, пожалуйста, немного, – попросила она, – я почти не пью.
Я налил ей полрюмки «Хеннесси», а затем наполнил свою, только уже до краев. Я испытывал потребность выпить, чтобы обрести душевное равновесие – мне было малость не по себе. Как-то незаметно я стал чувствовать легкое подрагивание и покалывание во всем теле, особенно в конечностях, как если бы через меня пропускали слабый электрический ток. Похожие ощущения вызывает действие электростимулятора. В голове у меня словно что-то пульсировало, а левая рука начала постепенно неметь. Это очень напоминало то, что я однажды испытал в студенческом стройотряде, когда положил руку рядом с проводом электросварочного аппарата. Правда там лежал только один провод, но и этого было вполне достаточно. Из дурацкого юношеского любопытства и бравады я стал понемногу приближать к проводу руку, чувствуя, как усиливаются неприятные ощущения, а затем уже и настоящая боль.
Я поднял свою рюмку.
– Ваше здоровье, Наташа. Выпьем за знакомство.
Она вновь улыбнулась. Мне показалось, ее словно что-то позабавило в моих словах, хотя было совершенно непонятно, что бы это могло быть.
– Ваше здоровье, – ответила она и пригубила коньяк.
Я смотрел на нее поверх своей рюмки. У меня возникло впечатление, что она пробует этот напиток впервые. Заметив мой взгляд, она быстро опрокинула коньяк в рот, как будто желая доказать мне, что мое впечатление является ошибочным.
Тогда я тоже выпил, почувствовав, как коньяк медленно растекается по моим жилам вместе с волной глубокого, приятного тепла. Мне стало полегче.
– Борис много рассказывал мне о Вас, – начал я, – он говорит, что Вы – загадочная женщина.
– В самом деле? – в голосе Наташи слышались нотки беспокойства.
– Ну да, – продолжал я, – ему кажется, что Вы храните какую-то тайну.
– И он поручил Вам выяснить, что это за тайна?
Я понял, что допустил оплошность в самом начале. Это было непростительно для журналиста, но она буквально выводила меня из равновесия.
– Что Вы! Боже сохрани! Просто я люблю задавать вопросы. Ведь я журналист.
– Вот как? Наверное, это ужасно интересная профессия.
– Как когда. Иногда от нее хочется залезть на стену, но часто мне кажется, что без нее я не смог бы жить.
– Вы репортер?
– Нет. Давно уже нет. Теперь я главный редактор газеты, но конечно, когда-то я был и репортером. Без этого журналист состояться не может, я уверен.
– Вероятно, Вы правы. Вам видней.
– Да, наверное. Но чисто репортерский, да и вообще просто человеческий интерес ко всему вокруг у меня сохранился. В свое время мне приходилось брать немало интервью, и у меня выработалась чисто профессиональная привычка задавать вопросы, причем, порой они оказываются, возможно, не совсем тактичными. Может быть, именно поэтому нашего брата – журналиста многие недолюбливают. Так что, если я допустил бестактность, прошу меня извинить. Я не хотел вмешиваться в Ваши личные дела.
– Ничего страшного, Володя, я совсем не обижаюсь.
– Вы должны понять: мы, то есть, журналисты часто копаемся в вещах, до которых нам как будто не должно быть никакого дела, но поверьте, далеко не всегда нами движет праздное любопытство. И нам всегда интересен человек, особенно если он не «одноклеточный».
– То есть? – Наташа насторожилась.
– Я имею в виду «неординарный», «не одноплановый», «не прямолинейно простой». У нас так говорят.
– А, понятно, – Наташа, как мне показалось, облегченно улыбнулась.
– Впервые слышу это слово в таком смысле.
– Эта наш журналистский жаргон. Да впрочем, и не только журналистский. Вообще таков подход у тех, для кого в центре внимания находится человек. Но это должна быть личность, а не примитив, у которого сразу все видно, как на ладони.
– Но у меня вовсе нет каких-то там тайн и всего такого. Просто я не хочу, чтобы Борис знал, где я живу, по крайней мере, пока.
– Наташа, я и в мыслях не имел…
– Не стоит, Володя, – перебила меня она, – Борис Вам наверняка рассказал. Поймите, у меня просто есть причины семейного характера.
Она немного помолчала.
– Может быть, со временем это изменится, – добавила она, – а то, что я прихожу только ночью… Видите ли, у меня попросту нет другого времени. Если Вы друг Бориса, Вы не должны ему мешать.
– Бог с Вами, неужели я…
– Подождите, – вновь прервала меня Наташа. – Я понимаю, что Борис пригласил Вас сюда не спроста – он хотел, чтобы Вы посмотрели на меня, не так ли? Возможно, что-то во мне может показаться Вам странным или необычным, но Вы должны знать – я люблю его.
– Хорошо, – ответил я, – я не собираюсь подвергать это сомнению, да это и не мое дело. Но раз Вы любите Бориса, то я как его старый друг должен обратить Ваше внимание на то, что он в последнее время чувствует себя не очень хорошо. Он говорит, что у него развилась слабость, быстрая утомляемость и тому подобное, хотя раньше он на такие вещи почти никогда не жаловался.
Наташа встревожено посмотрела на меня. В ее глазах мелькнуло какое-то странное выражение, но это было мимолетно.
– Он мне этого не говорил, – сказала она.
– Естественно, – ответил я, – он не хочет Вас тревожить. Поэтому я говорю Вам об этом.
– Спасибо. Теперь я буду знать это.
– Он говорит, что проходил медицинский осмотр, но возможно, ему надо обследоваться более основательно. Вы не медик?
– Нет, я по образованию филолог.
– Выходит, почти коллеги?
– Да, пожалуй.
– Если не секрет, какая у Вас специальность?
– Русский язык и литература.
– Ну, совсем близко! Вы работаете в школе?
– Работала когда-то, но это было давно, пять лет тому назад.
Она задумалась. Мне показалось, что она испытывает досаду. А может, я ошибаюсь?
В этот момент вошел Борис, держа в руках поднос, на котором стояла большая дымящаяся турка и три чашки.
– О, я вижу, вы уже потягиваете коньячок! Ты же говорила, что не пьешь.
– Мне было неудобно отказать. К тому же коньяк был очень вкусный.
– Вкусный? Ммм, ну хорошо. Ты мне смотри, не спаивай мою Наташку, – Борис посмотрел на меня.
– Будет тебе, – ответил я, – она выпила всего полрюмки.
– Да, кстати, Вовунчик, может быть, ты хочешь немного перекусить?
