скачать книгу бесплатно
Вернувшись к дому, я понял, что и моя вечерняя охота накрылась. Правда, по другой причине. Не зря я еще на свалке услышал звук мотора. Перед крыльцом стоял «уазик», цветом и внешним видом больше похожий на легкий танк, а подле него – невысокий коренастый дядька с добрым лицом.
– Здорово, Андрюха!!! – заорал местный авторитет.
– Здорово, Гоша!!! – приветствовал и я его. Мы обнялись так, словно не виделись сто лет, и похлопали друг друга по спине.
– Ну, как жизнь? – задал Гоша традиционный вопрос.
– Налаживается, – с удовлетворением ответил я, демонстрируя пустое помойное ведро. – Печку топлю, порядок навел дополнительный! Вот! Ну что, пойдем чай пить?
– Пойдем. Что, Валерик не поехал?
– Нет. Потому что он пьет не чай!
– Ох, Валерик, Валерик, – покачал укоризненно головой Гоша.
Пока я хлопотал с чайником, послышался топот башмаков в сенях, вошли Рома и Женька-Джо – высокий, выше меня, жилистый. Самый крутой охотник в Кувшине, оставшийся без ружья по милости Спонсора.
– Здорово, Женя! Рома, проходите.
Ох, нравятся мне местные! Как они заходят, рассаживаются, – неторопливо, солидно. Как завязывается неспешная беседа.
– Вот такая у нас история, Андрей, – будто бы продолжил прерванный разговор Рома. – Не знаем, что и делать теперь.
– Да, – поддержал товарища Гоша, – Спонсор, конечно, тяжелый человек был, вот Джо чуть не посадил…
– Да, это Мусор выслужиться захотел, – защитил Джо покойного Щербакова.
– Мусор козлится, – согласился Гоша. – Но Щербаков и сам был не подарок, не тем будь помянут!
– Для завода – считай, как раз подарок! – вставил Рома.
– И я о том же, – сказал Гоша. – Теперь вот как без него?
– Медведя спроси, – мрачно пошутил Женька.
– Ты на него зла не держи, – на правах старшего товарища пожелал Гоша.
– На кого, на медведя?
– На Спонсора покойного, – не принял шутки Гоша. – Он о заводе беспокоился.
Я хотел сказать, что Спонсор, вероятно, о своей будущей прибыли беспокоился, но промолчал.
– Я и не держу. – Женька хлебнул чаю.
– Да Спонсору просто Мусор напел! – воскликнул Рома, разволновавшись. – Когда Флора сбежала, мы еще смотрели какое-то время за хозяйством, акционеры все-таки! – он усмехнулся. – А потом плюнули. Думали, все. Крантец заводу! Навсегда. И стали потихоньку тащить, кто что мог. Кто доски, кто железо. Скоро одна труба осталась бы, если бы Дурочка не вернулась. Женьку просто крайним решили выставить, чтоб другим неповадно было.
Мусором называли участкового милиционера Митю.
– Скоро наладчики приедут, а у нас конь не валялся, – сказал Рома.
– А Хустов где? – спросил я.
– Он будет зэками руководить, – по-своему ответил мне Рома, – ограниченными в свободе. Щербак – бывший вэвэшник. Он со своими в исправительном центре вась-вась, ему – пожалуйста! Дешевая рабочая сила. Зэки будут оборудование подключать. Хустов, наш электрик, станет присматривать. А дальше – все. Потому что Спонсор хотел сам лично заниматься снабжением производства и сбытом готовой продукции. А теперь – некому. Рабочая сила есть, а «котел» – пуст. Засыпать нечего. Сырья нет!.. В общем, мы к тебе за помощью хотим обратиться, Андрей, – самым неожиданным образом подытожил Гоша. – У тебя же оптовая фирма, ты в этом шаришь.
– И что? – спросил я, еще не желая верить, что попал.
– Организуйте снабжение и сбыт, помогите Флоре, она в долгу не останется.
Я даже не стал говорить о том, что наслышан, как хозяйка завода не остается в долгу, спросил по-простому:
– Ты что, Гоша, шутишь, что ли?
– Да нет, Андрей, не шучу.
– Не шутим мы, Андрюша, – подтвердил Рома.
Я обвел взглядом лица присутствующих и убедился: не шутят.
– Вы как себе это представляете? – Я все пытался отмахнуться по-простому, понимая в душе, что это не тот случай. – Приехал на три-четыре дня поохотиться, мимоходом запустил завод, и пошел дальше уток стрелять?
– Задержись. Там братва без тебя управится. Флора завтра с похорон вернется, пойдем, поговорим? Она бумаги покажет, ты лучше разберешься. Сама-то она что может? Наруководила уже один раз, дурочка. На тебя одна надежда.
«Вот и поохотились! – подумал я. – А Валерик, тот вообще свихнется! Скажет, что я ему удружил, так удружил. А при чем здесь я?»
– Сырье-то на какие шиши закупать? – я поймал себя на мысли, что уже включаюсь в процесс. Братва загудела:
– Деньги есть! Все схвачено! Не сомневайся, Андрей, Щербаков круглую сумму на счет положил. На все хватит. Я выслушал, и как-то само собой подумалось вслух:
– Здорово получилось! Денег дал и откланялся. Удачно медведь как подвернулся!
Зачем сказал, сам не понял. Брякнул просто так, и вдруг почувствовал, что в избе повисла тишина. Слышно стало, как дрова в печке потрескивают. Подняв нос от чашки с чаем, я увидел, что всем, как будто, стало неловко.
– Что? – не понял я. Народ молчал, переглядываясь и кряхтя. – Что?!
– Задолжали Щербакову, – смущенно заговорил Женька. – С Хустовым за электрическими кабелями поехали в Нижний. Где-то третью часть примерно не добрали по перечню, не оказалось на складе. Обещали подвезти, мы решили пару дней у Гоши перекантоваться, чтоб второй раз не ездить. У него жена как раз в Лысково уехала, квартира пустая… Ну и пожили… неделю. Когда протрезвели, оказалось, почти сто штук прогуляли.
– Это тебе не в деревне по бабам на халяву ходить, – съехидничал Рома с плохо скрытым чувством зависти в голосе.
– Хоть есть что вспомнить? – развеселился я. – И что Спонсор сказал?
– Да он и не узнал. Кабеля сгрузили, никто недостачу не проверял.
– Ну, теперь и не проверит, – успокоил я, превращаясь в соучастника растраты. – Раз у Флоры деньги есть, она новую экспедицию снарядит. Только оплачивает пусть по безналичному расчету, чтобы снова бес не попутал!
– Деньги мы вернем, конечно, – сказал совестливый мужик Гоша.
– Ну что, вроде бы все обговорили мы? – спросил Рома.
Я вышел на воздух, проводить гостей. Потягиваясь после сидения за столом, посмотрел на роскошные звезды в ночном небе. Не стал обращать внимания коллектива на Большую Медведицу, чтобы не усугублять. Однако до конца марку не выдержал, спросил Женьку, как выдающегося охотника:
– А что, у медведицы такой удар может быть, что здорового мужика в раз – того?
– Она его не лапой. Он – о камень.
«Новое дело», – подумал я.
– Как о камень?
– Там, на Варваже-то, берег возле моста крутой, метра два, пожалуй, будет. Лапой она ему кожу с лица содрала только… Он назад, так, упал, и – головой о камень.
– Ты откуда знаешь, Джо? – спросил Гоша. Рома, видимо, тоже слышал это впервые.
– Я в Варнавино отмечаться ездил. Там мужики говорили.
Если ты в Кувшине не проснулся с первыми петухами, это не беда. Всегда найдется, кому разбудить тебя. Эта особенность, навещать нас кому-нибудь из братвы ни свет ни заря, иной раз не на шутку сердила Валерия Витальевича, так что «гости дорогие» на его устах превращались в «кувшинные рыла». Хорошо, что они этого не слышали. Было бы неудобно.
Просыпаясь следующим, естественно – ранним, утром, как обычно, от стука в окно: «Андрюха!» – я порадовался, что Валерика нет.
Прошлепав в тапочках через сени по ступенькам на крыльцо, я отодвинул щеколду, открыл дверь, и увидел Толика – родного брата Гоши. За его спиной бил копытом холеный «уазик», оттюнингованный пластмассой по самую крышу. Толик с семьей жил в Варнавино, а это все-таки уже почти город, если убрать теленка с обочины, и гусей с проезжей части. На улице было, однако, прохладно. Не зря я печь топил.
– Привет, Толик! А где Гоша?
– Ай! – в сердцах воскликнул Анатолий Николаевич. – Спит. Набухались с Женькой вчера.
– Как набухались? – удивился я. – Они же от меня вечером как стекло ушли. Только чай пили!
– Дурное дело нехитрое. Угостили. Хустов. Ему Стаська глаз подбила. Дома сидит, скучно ему. Они и навестили друга. Женька, молодой лось, с утра уже в лес порысачил. А этот – на массу давит.
– А что Хустов, за дело получил? – поинтересовался я.
– Если бы! – рассмеялся Толик. – У молдавашек Савроська зависает. А Витек – так, мимо проходил. Заглянул только стаканчик опрокинуть.
– Ясно. Проходи, чайку? – предложил я.
– Нет. Поехали на Варваж? – предложил Толик. – Посмотрим, где Спонсор утонул.
– Утонул? – не понял я. – Как утонул? Это уже третья версия! Сначала его якобы медведь заломал, потом он о камень ударился, теперь, ты говоришь, утонул?
– Все так. Медведь ударил, с обрыва башкой вниз рухнул, но умер он от того, что захлебнулся. Вскрытие показало.
– Да-а-а! – только и мог выдохнуть я. – Поедем. Ружье возьму. Вдруг птичка на дорогу выйдет гальковать?
По осени птичка выходит на дорогу гальковать, то есть клевать камешки. Они помогают ей в пищеварении так же, как местным жителям – алкоголь. И нужен он им круглый год, а не только по осени. Поэтому магазин в селении – в ближайшем будущем, по крайней мере – вряд ли постигнет участь стекольного завода.
В то время как Толик показывал высокий пилотаж, то ныряя в ямы, то накреняясь так, что «уазик» почти ложился на бок, я смотрел вперед на дорогу в надежде увидеть черную шею глухаря. Один раз вспорхнул рябчик, и это все. То ли было рано, то ли холодно.
Близко к мосту подъезжать не стали. То самое место определить было не трудно, его огородили красной лентой. На душе стало тревожно. Толик, не скрывая любопытства, подошел к ограждению, и, улыбнувшись мне, со словами: «Мы не волки, флажков не боимся», – перешагнул через ленту. Я последовал его примеру. Внутри периметра не было так натоптано, как за ним. Медвежьи следы четко отпечатались на песке. Следы сапог – тоже. В месте падения на обрыве образовалась выемка. Каменюка внизу впечатлял. Я представил, как Спонсор, отведав здоровенных медвежьих когтей, полетел вниз, затылком на этот камень, и, потеряв сознание, булькнулся головой в воду…
Толик рассматривал следы молча. Не знаю, что он прочитал на земле, для меня уже было достижением то, что я сумел отличить медвежью лапу от сапога сорок четвертого размера.
– А ведь его, вероятно, можно было спасти? – задал я вопрос Толику. – Пока он еще не сильно нахлебался? Сделать искусственное дыхание?
– Ой! – выразил Толик свой скепсис. – Кто будет делать искусственное дыхание? Савроська, что ли? Он слов таких не знает.
– А ему теперь не впаяют оставление человека в беспомощном состоянии? – постарался я сформулировать, как мог, свои опасения.
– Вряд ли. Его же рядом не было. Он не сразу Щербакова нашел.
Я решил сфотографировать следы, обрыв, речку и окружающую обстановку, чтобы показать потом Валерику и Александру Михайловичу, достал цифровик. Если постараться, можно отличить следы Щербакова, – все те же сапоги, от следов Савроськи, они поменьше. Кажется, это кроссовки. Так, глядя под ноги, я дошел до двух окурков. Один был от дорогих сигарет с фильтром, другой – что-то типа «Примы». Следы кроссовок и сапог здесь сходились. Посмотрев направо в лес, я увидел нечто примечательное, и пошел туда.
– Что там? – спросил Толик.
– Корзина, – ответил я. – Грибы уже испортились.
Здесь, очевидно, Савроська услыхал медвежье рычание и крик Спонсора. До этого они стояли, курили, там, на дороге, и разошлись. Савроська – сюда, он увидел грибы, а Спонсор побрел вперед, пока не перешел Варваж по мосту к тому злополучному месту, – я почти гордился своим озарением следопыта. Толик молчал. Иногда очень интересно было бы узнать, что местные думают, что видят, читая следы. А видят они, конечно, больше, чем рассказывают, и даже больше, чем могут себе объяснить. Потому и молчат, – додумывают.
– Ну что, поедем обратно? – предложил Толик, так и не объяснив своих наблюдений. Я решил, что пришло время поближе познакомиться с горе – героем дня, хотя бы заочно:
– А Савроська, он кто вообще? – спросил.
– Придурок, – ответил Толик. Я подумал, что это не удивительно, если у них директор завода – Флора-дурочка.
– Чем он прославился, я имею в виду? Не считая последнего случая.
– Да, ничем. Друган покойного Славика-Чумы. Он да Никотиныч – вот троица была. Ни одна драка без них не обходилась. – Толик аккуратно объехал бревно на дороге.
Имя Славика-Чумы гремело, когда только состоялось наше знакомство с деревней. Однако Славик порой зарывался, и Рома однажды, после того, как Чума наградил его племянника французским прононсом, сломав нос, хорошенько поучил бойца, не смотря на дружбу с его отцом, Саней-Паритетом. С Саней я был знаком, пару раз выпивали вместе. Саня – Паритет был мужиком очень спокойным и таким здоровым, что ему подкову разогнуть, вероятно, было раз плюнуть, даже вместе с конем. Его лапу я не смог обхватить своей ладонью, когда здоровались. Она у него в толщину была как моя в ширину. Возможно, Слава-Чума и борзел так потому, что готовился со временем превратиться в такого же бугая, как его батя. Но не судьба… Плохо кончил Чума. Пырнул ножом Мусора-Митю и, не дождавшись суда, наложил на себя руки.
От Паритета еще раньше ушла жена. Нашла себе работу в Нижнем и нового мужика. А тут еще сын. Паритет запил по-черному, хотя до этого не злоупотреблял. Зная эту историю, я старался быть с ним предупредительным.
– А как Мусор себя чувствует после гибели Чумы?
– А что Мусор? Это же Славик за нож схватился, а не он.
– И посадил бы? Вот так запросто, знакомого из своей деревни?
– Должность такая. Он от людей отделен погонами. Сам ее выбрал. – Толик, очевидно, не собирался сочувствовать Мите и не любил его.
Толик высадил меня возле дома и уехал будить братана. Я запер в шкаф ружье, прихватил деньжат, и отправился за харчами. Мысленно возвращался в лес, на Варваж, туда, где мы с Толиком осматривали кусок берега, огороженный красной лентой. И, признаться, чем больше я вспоминал отпечатки на песке, тем сильнее ощущал какое-то смутное противоречие в увиденном, которого и сам себе не мог объяснить. Решил отложить разбирательство на потом, поскольку подошел к магазину.
Едва я потянул на себя тяжелую дверь, как не просто увидел глазами, – почувствовал всем своим существом ее, Ромину племянницу! Возле прилавка, в окружении краснокувшинских бабулек, она выглядела точно высокая американка во вьетнамской деревне из голливудского фильма.
– Здравствуйте! – громко сказал я, важно растянув приветствие. Моя краса-девица вместе с бабульками ответила мне, и опустила глаза, спрятав улыбку.
За прилавком стояла жена Хустова Стася, уличенная накануне в рукоприкладстве, худая, жилистая, похожая на Женьку-Джо, что было не удивительно, поскольку она приходилась ему родной сестрой. Главное, что Стася меня сразу узнала и заговорила со мной:
– Здравствуйте! Приехали?
