скачать книгу бесплатно
После ужина мы отправились побродить по городу и продолжили разговор. Сам по себе город-замок был не очень большим, но улицы его не были узкими, как можно было бы ожидать, а достаточно широкими и чистыми. Дома были в основном трехэтажные, как тот, в каком мы поселились, они выглядели похожими на средневековые, но отсутствовали присущие архитектуре европейских городов того времени нависающие над улицами балконы. Ходить по улицам было удобно и приятно.
Я поинтересовался у друзей, каким образом отправляются желающие в дальние странствия, если лошадей и прочего гужевого транспорта здесь не существует; ведь, если передвигаться пешком, это будет чрезмерно долго и такое путешествие затянется на многие годы. Мне со смехом ответили, что пешком на дальние расстояния, конечно же, никто не ходит. Да, путешествия тянутся обычно долго, во всяком случае, за время своего пребывания здесь они еще ни разу не встречали вернувшихся из дальних странствий. Но в небольших поездках в недалекие окрестности друзья уже принимали участие, вместе с еще несколькими землянами. Они так и произнесли – «поездках».
Я поинтересовался, на чем же они ездили, уж не на «деревянных лошадках» же. Олаф и Бао ответили, что тут имеется некий самодвижущийся транспорт, работающий по неизвестному им принципу. Этот транспорт похож на большие кареты типа дормезов, имеющие места для сна, с боков расположены окна, забранные прозрачным пластиком, а спереди, на похожей на козлы специальной скамье, располагается «кучер-водитель», управляющий движением повозки чем-то вроде джойстика от компьютерной приставки.
Возницами бывают лишь местные жители, землянам управление этим транспортом не доверяют, поэтому ни принцип его работы, ни используемое топливо приятелям были не известны. Внутри самодвижущихся карет достаточно просторно и удобно, там оборудуются комфортные спальные места, потому на них передвигаются на большие расстояния. Но пользоваться ими разрешалось вне пределов городов, чтобы не мешать жителям передвигаться пешим ходом и не создавать опасных для их жизни и здоровья ситуаций. Что ж, на мой взгляд, убрать транспорт прочь из города, конечно, если город небольшой и его можно обойти собственными ногами, идея довольно хорошая, мне она понравилась. Во всяком случае, по улицам будешь ходить спокойно, без опасений, что тебя кто-нибудь задавит. А если захотел поехать куда подальше – выходи за город, садись и езжай, очень удобно.
Пока что мне нравился этот новый мир – бесплатная гостиница, еда, выпивка, развлечения, наконец, захотел куда поехать – на тебе транспорт с водителем, захотел спортом заняться – вот тебе турнир, тренируйся, участвуй, пожалуйста, все ради твоего блага и удовольствия. И не надо ни на какую работу ходить, о завтрашнем дне думать, короче – рай! Я поделился своими мыслями с Бао и Олафом, оба были того же мнения.
– Ну а как местные жители, – поинтересовался я, – что они собой представляют?
– Интересные личности, – отвечал Олаф, – они как бы незаметны, но тем не менее повсюду. Всегда помогут; если не решаешься к ним обратиться, заговорят первыми и спросят, чем могут быть полезны. Выполняют роль замковых слуг, трактирщиков в тавернах, актеров и актрис в пьесах, играют в цирке, выступают водителями карет и проводниками при путешествиях, в общем, всегда под рукой. Я никогда не слышал, чтобы они ругались с кем-то или повышали голос, постоянно тихие, аккуратные, добродушные. Да, они не слишком красивы, невысокого роста, предпочитают жить в каких-то кротовьих норах, как мне рассказывали, но на их всеобъемлющей доброжелательности это нисколько не сказывается. Похоже, им нравится всячески угождать людям.
– Я еще заметил, – продолжил Бао, – что, похоже, они принадлежат к двум разным расам или народностям. Одни чуть ниже, имеют отвисшие уши, зеленые глаза и крючковатый нос, другие – повыше, их носы похожи, скорее, на картошку, уши у них слегка оттопыренные, глаза практически бесцветные, у женщин обеих разновидностей аборигенов типажи сходные с мужскими, рост мужчин и женщин почти не отличается. И еще имеется одна особенность, разговорная. Мы хоть и получаем информацию о смысле слов посредством очков, но тембр голосов прекрасно слышим, так вот, первые говорят как бы в нос, гнусавят, а вторые – произносят те же самые звуки, что и первые, но как-то шипя и прищелкивая, чуть растягивая гласные. И я заметил, что первые как бы командуют вторыми, похоже, те находятся от них в некой зависимости.
– Все может быть, – предположил я, – Грэм, ну, тот, самый первый, кого я повстречал, упомянул, что раньше, давным-давно, на их планете велись междоусобные войны между кланами. Вероятно, это потомки тех самых враждующих кланов, одни в войнах победили других, потом основные различия стерлись, но определенная доля подчиненности осталась в качестве, если можно так выразиться, атавизма.
– По поводу их науки, – продолжил Олаф, – я могу отметить, что продвинулись они в определенных областях куда дальше нас. Как дипломированный химик могу утверждать, что их достижения в области неорганики и производства различных полимеров для нас если и достижимы, то лишь в очень далеком будущем. А остальные науки у них развивались совершенно бессистемно. Например, органическая химия тут попросту запущена, скорее всего, целые столетия назад, ее плодами они совсем не пользуются. Механика развита, но относительно слабо; например, их вооружение сейчас находится на уровне как раз нашем средневековом, огнестрельного оружия так никогда и не было изобретено. Как-то они продвинулись в средствах передвижения, но довольно-таки слабо. Летательных аппаратов нет никаких. О самодвижущихся морских судах я что-то слышал, путешественники рассказывали, что они тут имеются, как и кареты. Аборигены могут, конечно, что-то от нас скрывать, но если это и так, то в любом случае эти достижения незначительны. Была бы аэронавтика, к примеру, хорошо развита, кто-нибудь из людей это бы так или иначе заметил. Но ни о чем подобном я не слышал. То же самое касается и разных наук, связанных с космосом. Космических кораблей они никогда не изобретали по причине отсутствия воздухоплавательной науки, а двигались в совершенно другом направлении. Придумали что-то вроде гибрида межгалактического радара и телепорта, да и то весьма несовершенного. Они даже не скрывают, что если потеряют связь с объектом, а сейчас этот объект – наша Земля, то не смогут вновь ее восстановить. Это же маразм!
Олаф даже разозлился от возмущения.
– У них, видите ли, нет возможности зафиксировать координаты. Я не понимаю, как при отсутствии компьютерных технологий они вообще чего-то там открыли. Естественно, к их науке нас никто и близко не подпустит, хотя мне бы, ради любопытства, хотелось глянуть хоть одним глазком, как они работают, эти их ученые. Но, признаюсь честно, лично мне кажется, что все открытия были сделаны очень давно и ими лишь пользуются потомки изобретателей, а сами они придумать что-нибудь просто не в состоянии, наверное, выродились, они же и не скрывают факта своего вырождения. А я не хочу еще и тут загружать мозг разными научными проблемами, на матушке-Земле мне их вдосталь хватало. Хочется, раз уж попал в такой себе рай, оттянуться по полной, ни о чем не думать, развлекаться и получать удовольствие от всего происходящего!
– Действительно, – поддержал друга Бао, – незачем забивать себе голову всякими ненужными проблемами, нужно кайфовать и радоваться жизни, коль уж представился такой счастливый случай. Вообще, уже спать укладываться пора, время позднее, завтра вставать рано, а ты, – обратился он ко мне, – завтра нас на стадион звал, с тренировкой помочь. Встать пораньше нужно будет. Так что пошли по спальням.
– Еще один вопрос, – чуть придержал я собравшихся уходить друзей. – Вы говорили о посещении вами цирковых выступлений, на каких бывают и колдуны. Грэм тоже говорил мне, что у них тут водятся такие. Скажите мне честно, видели вы сами этих колдунов, драконов и великанов или это все выдумки, чтобы нас сюда завлечь чем-то особенным?
– Ну, положим, колдунов в цирке мы видели, – ответил за двоих Олаф, – но издалека. Сложно сказать, что это такое. Говорят – это создания из чистой энергии. Внешне похоже, что так и есть. Теоретически все бывает. Но рассмотреть их вблизи у нас не получалось, хотя очень хотелось. Они в цирке совершали какие-то трюки с энергией, на словах не передашь, это нужно самому увидеть. Выглядело захватывающе. Остальных, я имею в виду драконов и великанов, ни я, ни Бао сами пока не встречали, их наблюдают обычно вдали от города и только с проводником из местных. А мы в такие дальние путешествия пока не отправлялись. Как-то здесь, в замке, застряли. Но все еще впереди. Нас теперь трое, вот немного подучишься рыцарскому искусству, это всегда пригодится, лишним не будет, поучаствуешь, если захочешь, в очередном турнире, конечно, когда будешь готов; а там глядишь и махнем втроем на поиски всякой чертовщины. Времени у нас сколько угодно, нас отсюда никто не гонит. Я разговаривал с теми, кто отъезжал далеко, да и Бао тоже. Мнения самые различные. Но все утверждают одно: да, действительно видели, да, они – чудовища и великаны – существуют, а что они собой представляют, никто толком не знает. Короче, самим нужно обязательно все посмотреть и составить собственное мнение на основе полученных впечатлений, чтобы было по-научному. А на сегодня пока хватит, пора на боковую, а то действительно поздно.
Я также решил, что для первого дня в чужом мире впечатлений предостаточно, и, вслед за новыми приятелями, отправившись, как образно сказал Олаф, «на боковую», мгновенно заснул, лишь коснувшись щекой подушки.
Глава 3
И опыт, сын ошибок трудных
Следующий день был полностью посвящен тренировкам в рыцарском искусстве. Тренировочная площадка представляла собой десятка полтора небольших «рингов», огражденных канатами, для тренировочных боев, и пару десятков тренажеров в виде человеческой фигуры с подобием меча в «руке», приводившихся в действие механически. На них следовало отрабатывать нанесение ударов противнику и уклонение от его выпадов.
От предложенных к выбору палицы и секиры я отказался, мне они показались неэстетичными, и Олаф, как умудренный участиями в состязаниях опытный боец, подобрал тренировочный меч, затупленный, в отличие от боевого, вручил его мне и показал немного азов боя на мечах, используя манекен. Заняв позицию возле манекена, я начал отрабатывать различные удары, пробовать делать выпады и уклоняться от «нападений» манекена. На удивление, это оказалось вовсе не сложно. В свое время я видел исторические фильмы, где показывали поединки на мечах и шпагах, и кое-что почерпнул из них, тем более что меч почти ничего не весил – похоже, как раз такими лихо фехтуют киношные «мастера клинка». Олаф и Бао стояли чуть в стороне и наблюдали за моими телодвижениями.
Честно говоря, я ожидал от друзей критики и потому немного комплексовал. Но, наоборот, слышал лишь одобрительные возгласы. Олаф отметил, что я двигаюсь так, будто занимался фехтованием на мечах достаточно долго, мои выпады и финты ему понравились. Я же думал, что успех в освоении ранее неизвестного искусства был связан, скорее всего, с легкостью оружия. Размахивать спиннингом на рыбной ловле целыми часами я привык, а тренировочный меч был не намного тяжелее.
Олаф, правда, слегка остудил мой пыл, сообщив, что турнирные мечи будут весомее, хотя и не чересчур. Я спросил, а как же повергнуть противника, если оружие недостаточно тяжелое. Доспехи оно не пробьет, так как специально затуплено, а удар таким легким предметом не выведет одетого в латы рыцаря из строя. Гигант усмехнулся и сообщил, что мне еще нужно многому поучиться, обязательно посмотреть завтрашние состязания, тогда я пойму, как удачным ударом не тяжелого меча можно вывести противника из равновесия и сбить с ног. Даже невысокий и легкий Бао, подчеркнул он, повергнет на землю гораздо более крупного соперника, если сделает грамотный выпад и правильно нанесет удар. Я был вынужден согласиться.
Несколько часов мы упражнялись на площадке, Олаф показывал секретные приемчики и по-детски радовался, когда у меня все получалось. Пока мы баловались с мечами, Бао отошел в сторону, на специальный стенд для стрельбы из лука. Чтобы не скучать, он решил пострелять по мишени, что, кстати, у него неплохо получалось. На стадионе мы были не одни, то там, то сям, в разных уголках, люди в доспехах тоже размахивали мечами и секирами, стреляли по мишеням или метали копья. Видимо, готовились к завтрашнему турниру. Время от времени они бросали на нас заинтересованные взгляды, ведь мы завтра могли оказаться противниками в состязаниях. Но наша компания на следующий день планировала быть простыми зрителями. Друзьям, по их словам, соревнования поднадоели, а я пока был совершенно не готов. Именно этими словами ответил Олаф на мое самоуверенное предположение попробовать себя на турнире уже завтра.
Когда, изрядно утомившись, я решил окончить занятия, то, посмотрев чуть в сторону, обнаружил забавного субъекта, стоявшего чуть поодаль и с видимым интересом разглядывавшего нашу компанию. Зевака был среднего роста, довольно упитан, плохо выбрит, его волосы торчали во все стороны, напоминая гнездо неаккуратной птицы, он задумчиво ковырял пальцем в мясистом горбатом носу и добродушно улыбался, глядя прямо мне в лицо. На человека, завтра отправляющегося на турнир и по этой причине интересующегося тренировками возможных соперников, он явно не был похож, вот почему его внимание к нам вызвало ответное любопытство. Я, вытирая полотенцем струящийся по лицу пот, подошел к незнакомцу.
– Добрый день, уважаемый, – обратился я к нему. – Меня зовут Виктор, моих друзей – Бао и Олаф. Прошу простить, но, по всей видимости, мы с вами незнакомы. Вот меня и заинтересовало, чем вызвано ваше явное внимание к нам.
– Добрый день, меня зовут Пауль, – в ответ представился он. – Я живу в одном доме с вами, но в другом крыле. Наверное, по этой причине вы и не обратили на меня внимание, и ваши друзья тоже. Хотя я поселился в этом доме еще раньше их. Только я – человек скромный, сам в дружбу не напрашиваюсь, вот и не общаюсь тут практически ни с кем.
Олаф и Бао подошли, прислушиваясь к разговору и всматриваясь в лицо этого странного человека, как бы пытаясь припомнить, где видели его раньше.
– Что за странный способ развлечения? – спросил я. – Отправиться за тридевять земель от отчего дома для того, чтобы вести жизнь отшельника? Не понимаю я этого.
– Дело в том, что я не совсем по своей воле сюда отправился, – начал объяснять Пауль. – Скорее, против нее. У себя в Праге, откуда я родом, я встречался с девушкой, звали ее Дора. Она была чудесной девушкой, очень красивой и умной. Моей маме, которая недавно умерла, она тоже нравилась. У нас с Дорой даже группа крови была одинаковая, хотя и чрезвычайно редкая, четвертая, с отрицательным резусом. Таких людей на всей Земле меньше пяти миллионов. А мы встретились. И полюбили друг друга. Во всяком случае, я полюбил. А Дора… Мама говорила, что это прекрасно, что мы с ней встретились. Но Дора, она была не такая, как я. Мы оба увлекались чтением книг, но я любил исторические романы и пособия для домашних мастеров, люблю что-нибудь изобретать-конструировать, а она тоже читала романы, но про всяких эльфов, гномов, рыцарей на белых конях. Всякие сказки. Тут мы с ней полностью расходились в оценках литературы. Дора все время мечтала, что станет когда-нибудь королевой, а сама работала в зоопарке обычным арахнологом, смешно. Потом мама умерла, а Дора встретила этого, ну, с этой планеты. И он ей напрочь заморочил голову, пообещал, что здесь она станет королевой. Расспросил о ее жизни, о том, чем она на Земле занимается, и выдал такое. И она, сломя голову, решила отправиться сюда.
Пауль вздохнул, пригладил взлохмаченную шевелюру и продолжил свой грустный рассказ:
– Я последовал за ней, думал попробовать переубедить, но тщетно. Мы пробыли тут всего неделю, и она отправилась куда-то. Как она сама объяснила, местные жители предложили стать королевой в каком-то из их городов-замков. А меня она поставила перед фактом, что наши отношения окончены, я могу, если захочу, оставаться здесь или отправляться домой на Землю, ей все равно. Она уехала, а я остался здесь, надеялся, что она одумается там, в этом королевстве, и вернется ко мне. Но она не вернулась, уже больше двух месяцев не возвращается. Видимо, уже вовсе позабыла меня. А я тут так один и остался, со здешней публикой общаться мне не слишком интересно, у них одни развлечения и турниры на уме. Книг, чтобы почитать, здесь нет. Вот и хожу, наблюдая за всеми, скучаю, чуть не свихнулся уже от скуки и одиночества. На Землю возвращаться как-то не хочется, да и не знаю, к кому обратиться, чтобы это сделать. А ваша компания меня заинтересовала, что-то в вас, ребята, такое есть, что захотелось познакомиться. Вот, собственно, и все, поэтому я и проследил за вами, когда вы сюда шли, потому и подошел.
Я наблюдал за Паулем, когда он произносил эту печальную исповедь, и мне становилось его жаль. Надо же, так вляпался человек. Вроде и не совсем дурак, а в такую передрягу из-за неудавшейся любви попал. Оказался на чужой планете, совсем один. Я решил, раз уж так получилось, попробовать принять его в нашу компанию – парень, кажется, неплохой, хотя и чуть глуповатый, может, и подружимся.
– Слушай, а что такое арахнолог? – поинтересовался я.
– Она с пауками возилась, Дора моя, изучала их поведение, – ответил Пауль. – У нее даже дома они жили, здоровенные такие, мохнатые. Но я их не боялся нисколько, Дора успокоила, что эти мохнатые – не ядовитые, если и укусят, то не сильнее укуса осы. Ее пауки у меня даже по рукам ползали, щекотно так.
– Ну, пауков-то я тоже не слишком боюсь, тем более больших и мохнатых, знаю, что они не особо ядовитые, – продолжил разговор я. – Но женщина, возящаяся с этими зверюгами, – это уже уникум, таких не часто встретишь. Интересно, зачем она понадобилась аборигенам, пауков-то, как и всех прочих представителей фауны, тут не водится, вымерли давно.
– Ладно, не будем этим сейчас заморачиваться, пока попробую ввести тебя в наше небольшое сообщество. Ну что, ребята, примем парня к себе? – обратился я к друзьям. – Вроде человек неплохой и не слишком помешан на рыцарях с драконами.
Олаф и Бао возражать не стали, и в свою очередь познакомились с нашим новым приятелем, обменявшись обычными здесь приветствиями. Пауль пока держал себя несколько скованно, но это со временем должно было пройти…
После тренировки мы, увеличенным составом, отправились на обед, а потом зашли в таверну, посидеть за кружкой пива и поговорить о том о сем. Там звучали разные мелодии балладного толка, исполняемые на диковинных инструментах ансамблем, состоящим из местных жителей. Но нашей компании эти унылые мотивы не пришлись по душе. Выяснилось, что большинству из нас нравится одно и то же музыкальное направление, а именно – рок-музыка. Бао, как патриоту, нравился китайский рок, с которым я был совсем не знаком, Олаф отдавал предпочтение классическому европейскому, а мне нравился старый англо-американский и ранний русский. А группы, возникшие в последнее время у нас в стране, не нравились вовсе, точнее, их направленность. Когда после концерта очередной «Цюцюры деруна» ее фанаты устраивают факельные шествия и зигуют вместо приветствия, это отвратительно.
Новый член нашей команды предпочел подробно не распространяться о своих музыкальных пристрастиях, сообщив, что ему нравится разная музыка, лишь бы она была мелодичная и не унылая, грустные мотивы напоминали ему о недавно умершей маме и покинувшей его девушке. К року он, по его словам, относился хорошо. На этой же планете земная рок-музыка была неизвестна; в музыкальном развитии аборигены решили дальше нашего средневековья не идти, а собственной музыки у них почему-то не существовало. Так, проболтав до вечера, мы еще не поздно отправились спать, чтобы проснуться пораньше и поспеть на начало предстоящего турнира.
Встав поутру и наскоро перекусив, наша четверка отправилась занимать места на трибунах. На первый наш совместный выход в свет Пауль опоздал, сославшись на то, что у него не получается просыпаться без будильника, а его он тут был лишен. На турнир собралось, похоже, все население нашего замка, а заодно и прилегающих окрестностей. Как я узнал от друзей, определенное количество наших соплеменников селилось на небольших мызах, располагавшихся неподалеку от города.
Рыцари в блестящих разноцветных доспехах с пышными плюмажами на шлемах, сопровождаемые друзьями-оруженосцами в красочных костюмах, дамы в роскошных старинных платьях самых ярких оттенков, обычные зрители вроде нас, одетые поскромнее, – все это гудело, шумело, переливалось на солнце, заполонив широкие городские улицы, и медленно, но уверенно продвигалось к воротам огражденного стенами-трибунами, наподобие футбольного стадиона, ристалища. В толпе то и дело незаметно сновали неброско одетые местные жители, непосредственно распоряжающиеся торжеством, тактично направляя прибывающую публику к свободным от людских пробок воротам. Жизнь кипела.
Пробравшись сквозь толпу на трибуну поближе к арене, наша компания уселась на скамьи со спинками, хоть и сделанными из твердого пластика, но такими эргономичными, что сиделось в них, как в мягких креслах. Постепенно публика заполнила трибуны, практически не оставив пустых мест. Расселись по местам любопытные зрители, болельщики того или иного участника турнира; дамы в пышных нарядах, видимо цвет здешнего людского сообщества, разместились рядом с ристалищем, поблизости от трибуны лорда-распорядителя – из местных, руководящего всем процессом. Претенденты на победу и их группы поддержки разошлись по специально отведенным для участников в разных номинациях площадкам, где помощники распорядителя сверяли их со списками предварительно составленных заявок. Понемногу общий шум улегся, лорд-распорядитель поприветствовал всех присутствующих, особо подчеркнув красоту сидящих рядом с ним дам, и огласил турнир открытым.
Первыми выступали метатели копий – очередность номинаций зависела от степени популярности у зрителей каждой из дисциплин. Участников-копьеметателей было десятка полтора. Быстро отметав копья, они выяснили, кто из них является победителем, тот получил положенный приз, и, под слабые хлопки зрителей, этот вид состязаний не пользовался особым интересом, соревнующиеся разошлись и заняли пустующие места на трибунах.
Затем, по сигналу лорда-распорядителя, на арену вышло около трех десятков лучников, которые остановились на расстоянии пятидесяти метров от предварительно установленных щитов в человеческий рост с нарисованными на них мишенями. По сигналу помощника распорядителя они начали состязание. Отстреляв по колчану стрел, соревнующиеся закончили. Просмотр мишеней, подсчет очков, награждение победителя – все это длилось недолго.
Наступил черед самого ожидаемого действа – поединков рыцарей. В поединки на «деревянных лошадках» записалось два десятка человек. Они попарно уселись на «резвых коней» друг напротив друга и стали ждать условного сигнала. Когда тот прозвучал, автоматические кони, набирая скорость, помчались навстречу друг другу. Противники сблизились, раздался грохот, треск… и в седлах осталось всего десять рыцарей. Их соперники, кряхтя и поругиваясь, поднимались с земли, сильно никто не пострадал. Затем они медленно, под смешки зрителей, пошли снимать подпорченные доспехи и занимать места на трибунах, некоторые прихрамывали.
Победители тура, едва отдышавшись и сменив копья, снова попарно уселись на коней друг напротив друга. Опять – сигнал «к бою», опять – кони вскачь, и в седлах осталось уже четверо; одна пара вышибла из седел друг дружку. Следом, после небольшого перерыва и надевания свежих доспехов, были сформированы две пары; из них, спустя еще немного времени, осталась лишь одна – рыцари в синих и зеленых доспехах. Синий был из нашего замка, зеленый – приехал из соседнего, значит, надо болеть за земляка.
Страсти на трибунах накалились, присутствующие болельщики заключали пари на победителя. Не знаю, на что они заключались, ведь денег тут в обиходе не водилось, может, на желания. Группы поддержки обоих претендентов на победу во весь голос скандировали их имена. Оба рыцаря разошлись в разные стороны. Сигнал – «К бою!». Две пластиковые горы во весь опор помчались навстречу друг другу. Глухой удар – и один из противников, тот, что в зеленых доспехах, вылетел из седла и, кувыркнувшись вправо, грузно, с большим шумом упал наземь. Наш синий рыцарь победил!
Сразу послышался гул зрительских голосов, наши славили победителя, а те, кто приехал поддержать его оппонента, глухо недовольно ворчали. Похоже, проигравшему пришлось нелегко, его подняли под руки и увели с арены друзья-оруженосцы.
А что же победитель? Он медленно, с достоинством направился к трибуне лорда-распорядителя, на доспехах были видны царапины, оставленные копьем соперника, плюмаж гордо развевался на ветру. Когда он проходил мимо трибун, где сидели роскошно одетые зрительницы, одна из них вскочила с места в первом ряду, чуть наклонилась к чемпиону и повязала на шишак шлема ярко-желтый шелковый шарф. Ну что ж, приятный вечер, судя по милому личику экспансивной дамы, ему наверняка был обеспечен, как говорится, с продолжением. Мне даже завидно стало, тоже так хотелось бы! Но ничего, мы еще добьемся своего, подумал я, нужно немного подождать. Дальше были уже простые формальности – вручение кубка, поздравительная речь лорда-распорядителя, жаркие объятия друзей-товарищей, рутина. Я подумал, что мысли синего рыцаря были заняты совсем иным. В общем, хоть я и скептически относился к боям на лошадках, эти состязания мне понравились, они были достаточно зрелищными и захватывающими.
Однако оставалась еще одна номинация – пешие поединки. Тут все обстояло еще более впечатляюще. Желающих выступать оказалось немногим менее сотни. Рыцари-соискатели приза в доспехах самых разных цветов, с плюмажами разнообразных оттенков, вооруженные мечами, секирами и палицами, под ободряющие крики зрителей вышли на арену и разбились на пары. По правилам турнира им предстоял бой друг с другом, затем из числа победивших составлялись новые пары, а проигравшие удалялись на покой. И так бились до тех пор, пока не оставалась последняя, финальная пара. Они-то и дрались за главный приз.
Это было самое яркое по накалу страстей состязание. Увидеть на арене сразу больше восьми десятков сражающихся рыцарей было очень круто, зрелище – воистину фееричное. Такое сейчас на Земле нигде не увидишь. Уследить за всей этой одновременно дерущейся толпой, не пропустив никаких деталей боя, было никак нельзя. Глаз успевал ухватывать лишь ка кие-то фрагменты одного поединка и тут же перескакивал на соседнюю пару, и так без конца.
Люди кололи и рубили друг друга мечами и секирами, дубасили палицами, кто-то падал на землю, и его уводили за трибуны оруженосцы, кто-то просто отходил в сторону, признав себя побежденным. Победители в единоборстве сходились на специально отведенные площадки, где ждали, когда помощники главного распорядителя составят из них новые пары, и сражение продолжалось. Никто не дожидался, пока сразятся сразу все пары, новые составлялись сразу после исхода очередного поединка. Поэтому кто-то мог биться еще с первым противником, а другой выводил в тираж уже третьего-четвертого. Бойня была непрекращающейся, до мельтешения в глазах. Но это было так захватывающе!
На удивление, сильно пострадавших в стычках не было. Имелись ушибы, вывихи, пожалуй, даже пара переломов конечностей, но до смертоубийства не доходило. Видимо, сказывалось мастерство участников или доспехи так хорошо защищали от многочисленных ударов. Одному из противников для победы, по правилам турнира, необходимо было свалить своего оппонента на землю; даже если один из бойцов падал на землю сам, например споткнувшись, он проигрывал, и бой тут же останавливался распорядителем.
Всеобщая битва длилась уже около полутора часов, видно было, что люди устали и начали понемногу выбиваться из сил. Кое-кто даже покидал поле боя, не желая дальше продолжать поединки, хотя до этого выигрывал, видимо, силы совсем подошли к концу. Но несколько самых стойких пар еще сражались. Наконец остались только два претендента на главный приз, и оба не из нашего города, один из соседнего замка, а другой – из ближайшего пригорода. Болеть было уже не за кого, но я все равно с огромным интересом наблюдал за состязанием.
Соперники уже изрядно выдохлись, их доспехи были покрыты вмятинами и царапинами от ударов, они сменили уже не одно поврежденное оружие, еще недавно великолепные разноцветные плюмажи превратились в какие-то жалкие клочки, торчащие из шлема, наподобие остаткам хвоста петуха, вырвавшегося из кошачьих когтей, оба тяжело дышали, по лицам струился пот. Один был вооружен палицей, другой – мечом. Кто же кого одолеет? Тот, что с палицей, был выше и тяжелее соперника, казалось, его победа неминуема. Но он сильно устал, его движения, некогда быстрые и точные, замедлились и потеряли былой натиск. Однако его противник также устал, меч, хоть и был легче палицы, свинцовым грузом давил руку вниз, это было видно даже зрителям, которые, несмотря на трехчасовое сидение на скамьях ристалища, еще не утратили зоркость и не выдохнули весь воздух из легких, крича и подбадривая соревнующихся. Наконец бойцы сошлись.
Публика затихла в ожидании предстоящей длительной схватки, ведь, судя по всему, противники еще долго могли противостоять друг другу. Высокий в алых доспехах занес палицу над головой и, быстро сделав полушаг вперед, попытался огреть соперника в светло-голубом сбоку по голове. Но тот неожиданно для всех, а прежде всего для своего визави, резко поднырнул под палицу и умудрился просунуть меч между ногами надвигающегося на него красного. Тот, двигаясь по инерции и увлекаемый попавшей в пустоту палицей, сделал ногами «ножницы» и, споткнувшись, боком рухнул на устланную чем-то вроде соломы землю. Поединок окончился.
Трибуны взревели. Такого неожиданного и скорого исхода никто явно не ожидал. Торжествующий победитель устало, но гордо, под восхищенные возгласы зрителей, прошествовал к трибуне лорда-распорядителя за чемпионским кубком. Когда он проходил мимо дамской трибуны, целых три девицы неожиданно вскочили и быстро обвязали вокруг погнутого шишака его шлема разноцветные шарфы. «То-то у чемпиона сегодня будет ночка, – подумал я, – дожил бы хоть до утра с такой популярностью».
Турнир был окончен, и собравшиеся зрители и участники понемногу начали расходиться. Победители покидали ристалище, сопровождаемые друзьями и болельщиками, под их радостные крики. Мы вчетвером шли за основной толпой, немного приотстав. По дороге домой, теперь я так называл то здание, в каком мы все сейчас проживали, я твердо решил, что обязательно запишусь на ближайший большой турнир. Слишком уж завело меня увиденное зрелище, очень захотелось победить в состязаниях и стать заслуженным чемпионом, со всеми вытекающими отсюда приятными последствиями.
Но первоначальный выбор оружия для боя показался мне слегка неподходящим. Меч стал казаться чересчур легким, с малой функциональностью. Палица по-прежнему виделась слишком тяжелой и неуклюжей, чересчур статичной. Мне понравилось, как орудовал секирой кое-кто из бойцов. И хоть никто из любителей секиры не стал сегодня чемпионом, мне виделись в ее применении весьма большие возможности, каковыми, на мой взгляд, сегодня никто не воспользовался.
Я сообщил друзьям, что передумал насчет меча и остановил выбор на двусторонней секире, такой, какую в прежние времена на Земле любили использовать викинги. Бао ничего не мог сказать ни за ни против, он всегда достаточно прохладно относился к холодному оружию и ко всему, что с ним связано. Лично у него что-то путевое выходило с одним стрелковым. Олаф ответил, что он хоть и является потомком упомянутых викингов, но на него особо рассчитывать не стоит, ибо эти топоры ему незнакомы даже по ролевым эльфийским играм. Но в любом случае пообещал помочь с тренировками, выступая в роли спарринг-партнера.
Пауль выдвинул мысль, что если бы правила поединков разрешали другие варианты используемого оружия, то он мог бы сконструировать специально для меня что-нибудь эдакое, максимально убойное и удобное, чего ни у кого не было. Но так как пользоваться другими видами вооружения правилами турниров было запрещено, он умывает руки и готов лишь присутствовать на моих тренировках для моральной поддержки.
По пути мы зашли в знакомую таверну, но там я ограничился одной-единственной кружкой местного эля, сообщив приятелям, что теперь ближайшие дни буду посвящать тренировкам, а алкоголь мало с ними совместим. На том и порешили, и, наскоро перекусив после насыщенного дня, отправились в свои постели.
Глава 4
Внимание, выхожу на сцену
В последующие дни основное время было посвящено подготовке к большому турниру, во мне зрело чувство уверенности, что, несмотря на отсутствие опыта участия в подобных мероприятиях, мне удастся победить. Как раз, по моему мнению, нестандартный подход новичка должен был помочь. Известна присказка, что первый фехтовальщик мира всегда выиграет у второго номера, но может вчистую проиграть дилетанту. Особенно если дилетант умеет думать, как бы продолжал я ее мысленно. А думать я умел. Там, на ристалище, я обратил внимание, что большинство соревнующихся сражаются как бы по некому определенному шаблону, по до них установившимся стандартам, совершенно не пробуя импровизировать. Поэтому чаще победа доставалась тому, кто был физически сильнее, выносливее, исключения были редки. Как, например, в случае недавней финальной схватки, когда находчивость одного из соперников, которого не считали фаворитом, привела к победе.
Приглядываясь к турнирному оружию, я рассуждал чисто по-дилетантски, но, как мне казалось, вполне логично. Ведь не имелось четких указаний по его применению, ограничений в способах использования. Соревнующиеся обращались с оружием так, как было привычно – секирой рубили, мечом рубили и кололи, тяжелой палицей лупили по всему, куда могут попасть с наибольшей силой, она была наименее вариативным оружием из разрешенного к использованию. Но никто не пытался импровизировать, как тот недавний победитель, используя возможности вооружения не совсем по прямому назначению.
Я когда-то по-любительски занимался боем на шестах и решил вспомнить собственные полузабытые умения. Именно для этого и понадобилась двусторонняя секира с длинной рукояткой, как раз то, что нужно. Ведь участники поединков, нанося удары, отнюдь не старались убить соперника, а лишь вывести его из равновесия, уронить на землю. Да и турнирное оружие не было предназначено для смертоубийства – мечи и секиры затуплены, они могли помять, но не разрубить доспехи, палицы также имели недостаточный вес, чтобы убить, а максимум оглушить противника. Вот я и надумал использовать максимальное количество вариаций действий с секирой, применяя ее нестандартно.
Теперь каждый день наша компания отправлялась на тренировочную площадку, где мы с Олафом, надев доспехи, занимались спаррингом, и я отрабатывал те финты и приемчики, что приходили в голову. Бао сидел на скамье и иногда давал советы или делал замечания. Ему, правда, было скучновато, ведь, в отличие от нас, он попросту бездельничал, но китаец был хорошим товарищем и никогда не выказывал ни малейшего недовольства. Пауль обычно топтался поблизости, норовя попасть под ноги. И когда у него это получалось, с очень похожим на девичий визгом, прихрамывая и держась за ушибленное место, отходил чуть в сторону, но ненадолго, вскоре опять оказываясь рядом. Он, конечно, здорово веселил своими ужимками и оханьем по поводу очередной случайной оплеухи, но, говоря по правде, только мешал на тренировках.
Дни шли за днями, мои умения оттачивались, мой тренер Олаф, не раз оказывавшийся на земле, начал делать комплименты, заявляя, что на его памяти ни у кого не получалось так быстро схватывать боевую науку. После тренировки мы шли в сад неподалеку от нашего жилища и, уютно устроившись на скамейках под сенью деревьев, под пару выкуренных сигарет лениво обсуждали итоги дня. Кстати, никто из нас не имел ни малейшего представления, из чего эти сигареты делаются; насколько было известно, табак на этой планете не рос. Пауль не курил, привыкшему у себя на родине к сортовым табакам, эти сигареты не нравились, но я, свыкшийся дома, что разновидности сигарет отличаются друг от друга лишь названиями и ценой, будучи буквально идентичны по не слишком приятному вкусу и запаху, особого неудовольствия от курения не ощущал, да и заядлым курильщиком никогда не был. Но посидеть с дымящейся в пальцах курительной палочкой под хороший разговор любил.
Спичек здесь не водилось, зато у всех были зажигалки, почти такие же, как их земные собратья, за исключением того, что совсем не требовали заправки – стоило нажать особую кнопочку, и какое-то похожее на плазменный луч пламя могло гореть хоть целый год. Наверное, у этих зажигалок был все-таки определенный лимит использования, но очень большой.
Обсуждали мы, как правило, мои возрастающие успехи. Ребят радовало то, что я так быстро расту как боец, они искренне желали мне победы в ближайших состязаниях. Но на одном этом мы не зацикливались, зачастую вечерние беседы касались и других тем.
В один из таких вечеров разговор зашел о том, как долго длятся отношения наших хозяев с землянами.
Судя по тому, что в замке людей проживало довольно много, а таких поселений было немало, можно было предположить, что Землю они обнаружили давно, но насколько давно? Сколько вообще людей находится в настоящий момент на планете? Ответов не было. Если контакт между нашими цивилизациями уже длительный, то здесь должны быть люди, прожившие тут долго, старожилы. Но таковых никто не встречал. Вероятно, они приглашают в гости лишь людей определенного возраста, такого, как наш и чуть младше или старше, лет от двадцати до сорока.
Но тогда или контакт состоялся недавно, или – тогда совсем неясно. Наши жилища и сам замок, конечно, не были средневековыми, но построены были не менее десятка лет назад. В нашем городе не было людей старше сорока с небольшим, на турниры из других городов, по словам друзей, совсем не приезжали пожилые люди, даже в качестве зрителей. Однако если отношения между планетами длятся хотя бы десять лет, а хозяева Гано зовут к себе в гости людей относительно молодых, то в любом случае тут должны быть и те, кому уже под пятьдесят, а то и больше. Сплошные вопросы.
Друзья подчеркнули, что старожилов, как таковых, то есть людей, проживших в замке больше года, они не встречали; большинство прибывших в город, пожив недолго в нем, поучаствовав в турнирах, покрутив романы с местными красотками и пошлявшись по тавернам, отправляются в поисках новых впечатлений в далекие путешествия, часто захватывая с собой своих пассий. Тем более что подобные вояжи аборигенами не запрещены, а, наоборот, поощряются. Видимо, они длятся очень долго. Похоже, потом путешественники поселяются где-то в других местах. Во всяком случае, на памяти друзей, проживавших тут уже несколько месяцев, никто из таких путешествий обратно не возвращался. Над всем этим стоило поразмыслить.
Раз уж разговор коснулся прекрасного пола, я поинтересовался у друзей, как у них обстоят дела на амурном фронте. Оба, Пауль не в счет, о его любовных неудачах было известно, с печалью в глазах ответили, что пока в этом вопросе не преуспели. Конечно, хоть здешним этикетом это почему-то не слишком приветствовалось, они пытались так или иначе завязать знакомство с хорошенькими девушками, благо их тут достаточное количество, причем на любой вкус.
Но клеиться к девушкам на рыцарский манер Бао с Олафом не умели, в прежней, земной жизни их подруги не ходили в платьях со шлейфами, увешанные драгоценными камнями и не требовали при знакомстве рыцарского обхождения. Они были обычными современными земными девушками, не более. А девицы, у каких крыша немного поехала на историях про рыцарей, эльфов, гномов и драконов, требовали иного подхода, который для моих, в общем-то простоватых, приятелей был не по силам. «Ничего, – сообщил я хвастливо, – вот выиграю турнир, на меня припадет этакая красавица, а там, глядишь, у нее и пара подружек посговорчивей найдется».
Тут у меня возник один вопрос к приятелям.
– Вы тут сейчас говорили о том, что здешние красавицы любят навешивать на себя кучу драгоценностей? – спросил я. – Но откуда же они берут эти сверкающие камешки, ведь они не дешевы, да и денег здесь ни у кого нет, купить драгоценности как бы и не за что?
– Ты что, – ответил Бао, – камни – это же проще простого. Их на складе экипировки для женщин берут, как мы на своем складе берем доспехи, одежду и оружие. Это же не баснословно дорогие земные камни, эти камушки аборигены как-то у себя в лабораториях производят, они тут ничего не стоят, так, одни девчонки для красоты носят.
– А выглядят как настоящие…
– Конечно, как настоящие, – вмешался Олаф. – Как химик могу отметить, ни один черт их от настоящих не отличит. Алмазы чистейшей воды и режут стекло без подвоха. Остальные камни такого же отличного качества. Как их местные умельцы делают – ума не приложу. Мне случайно проговорился вербовщик, когда вел к двери в портал, что они на Земле продают эти камни ювелирам как самые настоящие по цене натуральных, так они у нас деньги добывают. Им ведь нужно на что-то жить, нужны деньги, вот так они и зарабатывают.
– А я, – включился в обсуждение Пауль, – десяток таких красивых камушков взял и припрятал, на всякий случай. Мало ли, как судьба сложится, могут пригодиться.
– Да, – мечтательно произнес я, – недурно было бы прихватить пару десятков этих безделушек и махнуть на Землю, а там и гульнуть на славу! И без всяких драконов.
– Вот уж наш здоровяк, прихватив таких камней, на Земле разошелся бы, – намекая на Олафа, подначил Бао, – небось целый гарем одалисок златовласых себе завел.
– Одалиски и гаремы – это у вас, на Востоке, – совершенно не обижаясь, ответил, привычный к шуткам товарища, Олаф. – У нас, в северных землях, мужчине хватает одной женщины, но, конечно, красавицей она быть должна. Это у вас столетние старцы поедают килограммы толченых рогов носорогов, бивней слонов и прочих несъедобных вещей, чтобы износившиеся «червячки» окаменели и их можно было бы снова и снова забивать в молоденьких девиц.
– Ах ты… – вскочил взъерошенный Бао. – У меня вовсе не червячок, ты сто раз в душевой видел, совсем не червячок. Зато не у каждого дуба большой корень, вот! – Уперев руки в бока, он, прищурясь, уставился на норвежца.
– Ну, с моим-то корнем все в порядке, – примирительно хохотнул Олаф. – Не кипятись, половой гигант.
Между друзьями частенько случались подобные шутливые перепалки, к ним давным-давно привыкли, никто ни на кого никогда не обижался, зато окружающим было весело. В принципе, вопрос о том, чтобы сейчас с карманами, полными бесплатных драгоценностей, отправиться на Землю, был чисто риторический, разумеется, никуда отсюда бежать я не собирался, меня заинтересовал этот новый мир…
В дальнейшем дни шли за днями обычной чередой в привычных тренировочных хлопотах, потихоньку приближая дату состязаний. В один из вечеров, предшествовавших этому событию, мы решили, вопреки устоявшейся традиции обычных посиделок в саду, сходить на цирковое представление – там как раз выступали таинственные колдуны. Мне очень хотелось на них посмотреть. Паулю тоже; он, хоть и жил тут достаточно долго, в цирке ни разу не был, как-то желания не возникало да и не с кем было. Но, за компанию, решил сходить.
Помещение цирка походило на наши выездные шапито – тот же большой шатер вокруг арены, где находились сиденья для зрителей, такие же трапеции для акробатов, развешанные в разных местах, яркие картинки на стенах, толпящиеся в проходах зрители, стойки с предлагаемым всем густым ароматным и потрясающе вкусным местным чаем, та же атмосфера грядущего праздника. Но, по моему мнению, праздник как бы не состоялся.
Акробаты, жонглеры, глотатели огня – все актеры были из местных, малый рост совершенно не мешал им выделывать всевозможные трюки, они хорошо знали свое дело, но выдающихся номеров не демонстрировали. Клоуны пытались смешить, но это у них получалось как-то не очень смешно, но довольно плоско и пошло. На мой взгляд, представление было рассчитано на публику низкого пошиба, хотя многим зрителям это нравилось, что меня даже покоробило. В репертуаре явно не хватало номеров с разными дрессированными животными, да где ж их тут взять, и хорошей интеллектуальной клоунады, к ней я привык при посещениях нашего цирка в пору раннего детства.
Но я ждал колдунов. И они появились под конец представления. Их было двое, два существа, ростом повыше двух метров, невероятно худые и какие-то на вид прозрачные, светящиеся золотистым светом. Я спросил друзей, все ли колдуны так выглядят, на что те ответили, что нет, бывают разные, маленького роста и толстые тоже встречаются, но «прозрачность и свечение» присущи всем. Но светятся они самыми разными цветами – голубым, розовым, редко – мрачно-темным, почти черным. Мне стало любопытно, как это – «черное свечение».
Колдуны выполняли что-то невообразимое с энергетическими потоками, описать это словами чересчур сложно – разноцветные струи чего-то невесомого, но тем не менее ощущаемого, летали по залу, касались лиц зрителей, было жутковато чувствовать на лице прикосновение чего-то неведомого, отчего буквально цепенело сердце. Струи сплетались в клубки, сворачивались в каких-то диковинных существ, едва ли где-то существовавших, кроме воображения их создателей.
Видения издавали звуки, но не обычные, привычные слуху, а что-то неведомое – то ли стоны, то ли звон, то ли завывания, выглядело это завораживающе, но немного жутко, когда созданное из ничего гротескное существо проходило как бы сквозь тебя, отчего буквально переворачивалось все внутри. Иногда видения устраивали что-то вроде битвы между собой прямо в воздухе над головой зрителей, потом с шипением и треском распадались на части и трансформировались в совершенно иные создания, продолжающие волшебный полет по залу.
Было одновременно ощущение реальности и нереальности происходящего. Чем-то потусторонним веяло от этого зрелища. Нет, это явно не было обычными фокусами земных иллюзионистов, тут пахло настоящей магией! Но какой? Сколько длилось представление, устроенное колдунами, я не знаю, и миг, и вечность, можно было, пожалуй, дать такое определение. Когда оно неожиданно прекратилось, весь зал будто кто-то выключил, пропали волшебные видения, бесследно исчезли с арены и сами колдуны, в воздухе помещения какое-то время витали незнакомые неземные ароматы, а мы сидели, недолгие мгновения находясь в прострации, не имея сил встать на ноги. Постепенно зрители, и мы в том числе, стали приходить в себя, подниматься со своих мест и расходиться по домам.
– А что, – поинтересовался я у приятелей, когда мы вышли на улицу, – тут каждый раз устраивают такое шоу?
– Если ты имеешь в виду обычных артистов, то да, – ответил Бао, – всегда практически одно и то же. А если спрашиваешь про колдунов, то – нет, на всех представлениях они показывают разные волшебства, я еще ни разу не видел повтора номера.
– Эти всегда удивляют чем-то новым, – вмешался Олаф, – очередную новую чертовщину показывают, у меня от их выступлений мурашки по коже. Но все равно каждый раз снова хожу посмотреть, на Земле такого не увидишь. Тут явное волшебство. Я сколько раз задумывался над тем, как у них все это получается, но ответа найти не смог. Если отринуть волшебство, то на нашей планете нет сейчас таких технологий, чтобы так… чтобы такое показывать, чтобы так ощущалось, и все остальное, – вконец запутался он.
– Олаф хотел сказать, – пришел на помощь другу Бао, – что мы с ним так и не разобрались в природе этого явления. Как программист, я не должен мыслить абстрактно, но полученные, например сегодня, ощущения обычному анализу не поддаются, тут что-то посложнее. Может, те, кого называют колдунами, действительно научились как-то управлять энергией, кто знает. Да и сами они существа загадочные. Я никогда не видел их вблизи, да они и не позволяют к себе приближаться, сразу исчезают, но издали я никак не мог разглядеть, что они собой представляют, чересчур туманная внешность.
