скачать книгу бесплатно
–
Значит, так, осуждённый Громов, к четырнадцати ноль-ноль с вещами быть в «отстойнике». За вами прибудет конвой из «командировки» Амурлага. Всё.
По дороге к своему бараку я думал о том, что судьба сама решила, как мне быть дальше. Я слышал, что эта «командировка» занималась изыскательскими работами и строительством ВОЛКа – железной дороги Волоча- евка – Комсомольск. Значит, некоторое время за свою жизнь можно будет не опасаться.
Моё новое место жительства, то есть лагпункт «командировки» Амурлага, располагалось в устье озера Мылки. Доставили туда двадцать человек.
Все «командированные» зэки, а это человек триста, прибыли два дня назад и занимались обустройством лагеря. Мы незаметно влились в серые ряды рабочей скотины. То, что я на время избавился от назойливого внимания со стороны урок, было хорошо, но теперь я остался совсем один. Мои друзья остались в четвёртом отделении.
Чтобы вам было немного понятнее, поясню. Когда с лёгкой руки Гамарника в селе Пермском было решено строить судостроительный завод, то весной тридцать второго года вышло несколько постановлений правительства. Эти постановления предполагали бурное и быстрое развитие Дальневосточного региона. В частности, районов в Нижнем и Среднем Амуре. От станции Уруша Забайкальской железной дороги начались изыскательско-подготовительные работы по сооружению железнодорожной магистрали Уруша – Тында – Комсомольск, то есть БАМа. Запланированы были работы и по строительству магистрали Комсомольск – Советская Гавань, а в недалёком будущем – работы по строительству подземных электростанций в районе реки Горин и озера Кизи. Начинались изыскательские работы по проведению нефтепровода Сахалин – Комсомольск. Также не за горами было строительство железной дороги Комсомольск – Николаевск-на-Амуре с заходом на мыс Лазарева, откуда под Татарским проливом предполагалось прокопать тоннель на остров Сахалин.
Забегая вперёд, хочу сказать, что все эти работы были в той или иной мере уже начаты и лишь смерть вождя всех народов сломала громадьё этих поистине великих планов. И кто знает, проживи Сталин лет на десять больше, возможно, мы бы увидели лицо Дальнего Востока совершенно иным.
Дальний Восток богат во всём, чего ни коснись: бескрайними просторами, лесом, пушниной, полезными ископаемыми всех видов. Но в одном лишь этот край по- настоящему нищ – людьми. Чтобы претворить в жизнь все проекты вождя требовались рабочие руки – очень много рабочих рук. Рабство пало, крепостное право отменено, где же набраться этих согласных на всё рабочих? А выход очень прост. Всех несогласных и говорливых – за колючую проволоку и на исправительные работы. Так родились рабы социализма. И вот уже в строящемся городе на Амуре появились концлагеря с различными аббревиатурами: Дальлаг, БАМлаг, Амурлаг, Нижнеамурлаг, Ново- тамбовлаг, и другие, о которых я не знаю. Каждый из них выполнял свои задачи. Это была очередная и самая мощная волна заселения Дальнего Востока.
Итак, в числе двадцати зэков, я прибыл в «командировку» Амурлага. Понятия на всех зонах одни – не урони достоинства. Вот этим делом в первое время мне и пришлось заниматься.
Я был наивным, когда полагал, что вести о вынесенном мне приговоре придут в лагерь позже меня. Лагерная почта работает без перебоев. Человек ещё не успеет прийти на зону, а о нём уже знают даже больше, чем он сам, и могут рассказать, где он заныкал махорку на месте своей прежней отсидки. Поэтому едва я переступил порог барака, как наступила подозрительная тишина.
– Это хто ж за господин-товарищ-барин к нам собственной персоной припожаловал? – выкатился из-за нар шоха-юродивый, которых всегда предостаточно в тюрьмах, в лагерях и на пересылках. – Никак, Вурдулачёк – самый што ни на есть головорез и кровопийца.
«Слава летит впереди меня», – насторожился я, но, настраиваясь на рабочий лад, я перебросил из руки в руку сидорок и с нарочитой весёлостью произнёс:
–
Привет арестантскому люду!
На моё приветствие никто не ответил, но и заметное напряжение спало. Народ стал заниматься своими делами, стараясь не обращать на меня внимания. Один лишь неугомонный шустрик продолжал виться вокруг меня.
–
Где почивать изволите? – кочевряжился он.
–
Отстань, сучонок, – вполголоса процедил я сквозь зубы.
Паренёк не понял. Или понял, но продолжал до конца выполнять предназначенную ему роль детонатора. Меня самым банальным способом разводили на скандал.
–
Может быть, поближе к местам общественного пользования? К Прасковье Фёдоровне, так сказать…
Это была прямая провокация. «Шестёрка» предлагал мне место на «параше». За такой базар принято отвечать и отвечать жёстко.
В следующее мгновение гостеприимный паренёк, крутнувшись вьюном и собирая задницей барачную грязь, залетел под нары. Я вновь перебросил сидор из руки в руку и внимательно оглядел барак. Плохо, если здесь одни уголовники. «Тогда это будет мой решительный бой», – подумал я с какой-то спокойной отрешённостью. За последнее время я так привык к человеческим смертям, что и свою жизнь воспринимал как нечто абстрактное.
–
Ну, вот не успел прийти, а уже обижает слабых, – донёсся до меня добродушный голос.
Я посмотрел на говорившего. Судя по вальяжному виду и поведению, это был какой-то авторитет. Широкоскулый, с близко посаженными маленькими глазками, мужичок полностью соответствовал теории Ламброзо. Развалившись на нарах и почёсывая лохматую грудь, он с деланным сочувствием наблюдал, как копошится под нарами потерпевший.
–
В порядочных хатах гостей так не встречают, – спокойно ответил я, – а этому придурку под нарами самое место.
–
Ну, места распределять тут и без тебя кому найдётся, – хищно оскалился уголовник.
–
Я не претендую, – улыбнулся я добродушно, – только не ошибись при распределении. Люди разные, и запросы у них разные.
Мы, на некоторое мгновение, молча сцепились взглядами. Матёрый волк был неплохим психологом и читать по глазам умел. Потому что то, что я хотел ему сказать, он прочёл.
–
Слушок до нас долетел, что Вурдалак масть поменял. Статью свою достойную забыл и с врагами народа дружбу водит? – произнёс он, отводя взгляд.
–
А я никогда вашей масти не был, – усмехнулся я, – и врагом народа себя не считаю. Человек я просто, и живу по людским законам.
–
Ты хочешь сказать, что в лагере плохие законы? – снова ощерился блатной.
–
Я их не нарушаю. Извини, уважаемый, полюбопытствовать хочу, с кем я дело имею?
–
Гвоздём меня люди кличут.
–
Достойная кликуха. Так где мне на постой определиться? – я снова взглянул в глаза ответственного за барак.
–
Раз тебе по душе политические, греби к ним, – нехотя вымолвил Гвоздь.
Я огляделся. Интеллигентный народ видно издалека. Поэтому, не раздумывая, я направился в нужную мне сторону.
Так началось моё пребывание в «командировке» Амурлага. Мне повезло. На время я обманул судьбу. А события, которые последовали буквально на следующий день, закрутили меня в тревожной карусели.
–
Осуждённый Громов, к начальнику лагеря.
Эта обыденная и привычная на первый взгляд команда повлекла за собой череду загадочных и кровавых событий.
– Жди, – кивнул мне конвоир и отправился по своим вертухайским делам.
Я присел на скамеечку рядом с дверями кабинета начальника лагеря и стал думать о том, что ему могло понадобиться от недавно прибывшего зэка.
Двери кабинета были закрыты не совсем плотно. Поэтому я невольно стал прислушиваться к приглушённым голосам, раздававшимся из-за дверей.
– Эта группа из десяти осуждённых и при троих конвоирах должна отправиться вместе с основной изыскательской партией. Однако когда пересечёте озеро Болонь, то, сославшись на особо секретное задание, вы отделитесь от основной партии и пойдёте на потухший вулкан, который торчит прямо посредине озера, – донёсся до меня сипловатый голос, выдававший в его хозяине заядлого курильщика.
– Вы уверены, что профессор ничего не выдумал? – с сомнением произнёс его невидимый собеседник.
– Твоя задача – секретность и охрана экспедиции, – в голосе курильщика появились жёсткие нотки. – Старик- профессор об этих чёртовых чжурчжэнях знает более чем китайские императоры. И если он сказал, что в районе озера зарыт их клад, значит, так оно и есть. А потухший вулкан – это ориентир. Подробности тебе знать ни к чему. Слушай профессора, он знает что делать.
Я невольно насторожился. Когда речь заходит о сокровищах и кладах – жди беды. Такие мероприятия в большинстве своём заканчиваются кровью. Тем более неизвестные сокровища чжурчжэней. И дальнейшие слова начальника подтвердили мои опасения.
– Что делать, после того как отыщем клад? – голос собеседника стал заискивающим.
– Расходный материал списать. Вместе с солдатами вынесешь найденное сколько сможешь. Хорошо запомнишь дорогу.
– И профессора? – в голосе послышалось удивление.
– Более того, – голос начальника вновь стал раздражительным. – Вернуться в лагерь ты должен один.
– ???
– Что уставился? – голос стал вкрадчивым. – Тебя учить, как это делается? Несчастный случай. Отравление грибами… И ещё чёрт знает сколько способов избавиться от ненужных свидетелей. Или ты хочешь, чтобы о сокровищах знал каждый задохлик в этом распроклятом городе?
– Понял, не маленький, – обиделся собеседник.
– Вот и хорошо. Постарайся это сделать как можно ближе к Комсомольску. Учись у нанайцев. Сначала сохатого к стойбищу подгонят, а затем забивают, чтобы мясо было ближе таскать, – со смешком в голосе произнёс начальник.
«Вот гнида, – внутренне передёрнулся я, – только что приговорил к смерти ни в чём не повинных людей и шутит, сучонок, как ни в чём не бывало. Мы для этой сволочи просто расходный материал».
– Для этого дела я специально из Дальлага попросил двадцать осуждённых. Сам выберешь из них десять более-менее подходящих и действуй. Изыскательская партия отправляется из села Троицкого через три дня.
– Кто поведёт партию? – голос невидимого собеседника стал деловым.
– Ты его знаешь, это Коларов.
– Тот болгарин, которого отозвали с изысканий совгаванской магистрали?
– Он самый. Но ты в Троицкое не иди, а присоединишься к нему в Малмыже. У него задание пройти через озеро Болонь, затем подняться по реке Харпи и выйти на речку Сельгон. Всё понял?
– Понял. Разрешите выполнять?
Я внутренне похолодел. Сейчас откроется дверь, и невидимые собеседники обнаружат, что их самым наглым образом подслушивал тот самый «расходный материал». Что после этого будет со мной, даже не стоило и гадать. Поэтому я не стал дожидаться, чем закончится эта милая беседа, и что есть мочи на цыпочках рванул к входной двери. Там я остановился и тупо уставился в противоположную стену. Когда скрипнула дверь начальственного кабинета, я сделал вид, что испуганно вздрогнул, и поспешил стянуть с головы зэковский колпак.
В коридор вышел невысокий коренастый офицер. Усы «а ля Гитлер» и абсолютно гладкая лысина делали его физиономию комичной.
«Неужели он сам не замечает, что похож на клоуна?» – успел подумать я, прежде чем раздался совсем не смешной окрик.
–
Кто такой?
–
Осуждённый Громов, – вытянулся я, – прибыл по приказанию гражданина начальника лагеря.
–
Забирай его с собой, – услышал я возглас из-за двери. – Это я приказал водить заключённых к тебе на собеседование.
Лысый фюрер испытывающее посмотрел мне в глаза. Я не стал отводить своих честных глаз, а лишь слегка смущённо потупился.
–
Ну, заходи, – рука лысого указала на дверь своего кабинета.
Мне «повезло» вновь. Я попал в эту десятку «счастливчиков», предназначенных на убой. Но я-то ведь об этом знал. И даже знал, когда нас начнут убивать. А самое главное, что, несмотря ни на какой риск, мне очень хотелось хоть одним глазком взглянуть на сокровища исчезнувшей империи. Да ещё где? В моих родных местах на озере Болонь. Тем более что моей молодой кровушки одинаково жаждут что в Комсомольске, что в «командировке», что там – на озере. Так какая, в конце концов, разница?
Глава 5. ПЛАВАЮЩИЕ КАМНИ ЯДАСЕНА
Я шагаю, перепрыгивая с кочки на кочку, вслед за мутным уркой по кличке Рваный. Обычно в изыскательские партии старались брать осуждённых из политических и специалистов, более или менее знакомых с таёжной работой. С ними и проблем меньше, и в бега они не ударятся. Но в нашем десятке уголовников больше половины. Я-то знаю почему, а остальных никто не информировал.
В партии на два десятка зэков давался всего лишь один конвоир. Нашу же группу из десяти человек охраняло трое мордоворотов, откормленных на казённых харчах. Но это ничего, это дело терпимое. Тем более что люди мы подневольные. Самое неприятное – это комары. Противно гудящие пикировщики без устали атакуют все незащищенные одеждой части тела. А комар в наших краях величиной с кулак. Так что и крови он может в один присест выпить полкружки. Я не говорю о прочем гнусе, который в своём желании испить нашей кровушки превращает жизнь несчастных арестантов в самый настоящий ад.
На дворе стояла вторая половина августа. Лето безумно полыхало зеленью и яркими всполохами последних цветов. Мы раскинули свой лагерь на слиянии проток Серебряной и Сий.
Если кто-то помнит моё первое путешествие в прошлое, то уже знает, что Сий – это водная дорога в озеро Болонь.
Начальник нашей партии старший лейтенант Щусь решил особо не перетруждаться, а дождаться партию Ко- ларова не в Малмыже, а здесь, на входе в озеро. Всё дело в том, что осуждённое светило науки известный профессор истории и археологии некто Боженко должен был прибыть с этой партией.
Вторые сутки мы прожигали время и всеми способами боролись с местным гнусом. И вот сейчас я и Рваный отправились за сырыми ветвями для дымокура.
–
Слышь, Вурдалак, долго нам здесь кантоваться или нет? – на ходу полуобернулся ко мне Рваный.
–
Ты куда-то спешишь? – усмехнулся я и добавил: – Андреем меня звать. А то от этой кликухи меня самого передёргивает.
–
