скачать книгу бесплатно
Неужели тоже что-то скрывает?
– А вы давно здесь работаете? – невинно поинтересовалась Анна, буравя взглядом напряженную спину.
– Лет пятнадцать, может больше.
Отлично. Значит, хорошо знает семью Вершинских.
– Вот как! И вы были знакомы с родителями моего мужа?
Женщина не оборачивалась, будто боялась смотреть Анне в глаза.
– Только с отцом, – не сразу и без особой охоты ответила она. – Мать Романа Станиславовича умерла почти сразу, как я сюда устроилась.
– Как жаль… Роман никогда не рассказывал мне о своих родителях.
– Чему тут удивляться? Он не любит говорить о своей семье.
– Да, я заметила.
Анна нервно забарабанила пальцами по столу. Кислый мандарин безжалостно улетел в мусорную корзину.
– А еще вы хорошо знали Маргариту, да?
Елена дернулась так, будто Анна не спросила, а выстрелила в упор. Похоже, об этой особе здесь не любят говорить: Роман утром отреагировал на это имя так же нервно, как сейчас домработница. Если раньше ей хотелось докопаться до правды из любопытства, то теперь это стало уже делом принципа. Муж не доверяет ей, предпочитает хранить секреты. Возможно, нужно было подождать, пока он откроется, но Анна не собиралась терять ни минуты.
– Да, знала, – подтвердила Елена, вытерев руки о фартук. Затем взяла чашку и отпила немного воды.
– Давно она умерла?
Остановись! Ты далеко зашла, – одернул ее голос разума, но безрезультатно.
– Год назад.
– А какой была Марго?
Рука Елены на секунду замерла, пальцы с трудом удержали чашку. Она снова поднесла ее ко рту и сделала несколько жадных глотков.
– Красивой. Очень красивой, – наконец ответила женщина и повернулась. Ее лицо хранило спокойное выражение, но глаза блестели от непролитых слез. Она говорила с паузами, тщательно взвешивая каждое слово.
Боится сказать что-то лишнее?
– Это и так понятно по портрету в гостиной, – не сдавалась Анна. – Я имела в виду, каким человеком она была?
– Не мне судить.
Ловко ушла от ответа.
– Ладно. А как она вела себя в последние годы жизни?
– Лучше расспросите об этом Романа Станиславовича.
– Ну а у вас какое о ней мнение?
Елена поджала губы, посмотрела на Анну с легкой укоризной.
– Я помню, что Маргарита носила красивые платья, делала яркий макияж, – ответила женщина после долгого молчания. – Некоторые считали ее распутной женщиной, но, повторяю, я не берусь судить. А вот Роман Станиславович, он… – Тут она запнулась. Нервно заправила за ухо непослушный локон. – Он очень оберегал сестру. Никому не позволял обижать ее, говорить дурное за спиной, любому мог дать отпор…
Елена отвернулась, чтобы Анна не увидела ее лица. Было сложно определить, что испытывала эта женщина. Наверное, она любила Маргариту, потому что в светлых глазах отражалась печаль. А, может, просто боялась Романа, поэтому и следила за каждым своим словом. Скорее всего, тайна мужа тесно связана с его сестрой.
Но, выйдя из кухни, Анна начала сомневаться: «А вдруг никакой тайны нет? Просто недосказанность, молчание… Рома не смог смириться со смертью Маргариты, и на фоне стресса у него появились странности. Пройдет время, и все изменится. Или нет? И комнаты наверху закрыты неспроста?»
Она замерла, услышав шаги. Лидия? Повертев головой, заметила девичью тень у лестницы. Опять прячется. Какая-то дикая эта девочка, боится чего-то. И почему живет здесь? Интересно, она ходит в школу, общается со сверстниками? Похоже, что нет. Видимо, психически нездорова.
Анна замерла у портрета Маргариты. Красавица в бледно-голубом платье, казалось, смотрела на нее свысока. Разговор с Еленой оставил не очень приятное впечатление об умершей. Распутная женщина с ярким макияжем… Она тут же представила, как Маргарита уверенно ходит по этой комнате, держа в руках дымящуюся сигарету. Как звонко смеется, слушая очередного кавалера, а прядь темных волос падает ей на лоб. Как отодвигает тяжелые портьеры, впуская в комнату солнечный свет. Вот здесь, в углу, наверняка стояло огромное зеркало. Маргарита крутилась возле него, оценивая наряд и прическу. Да, именно так: на полу есть царапина, будто двигали что-то. А недалеко от окна стоит то самое большое зеркало. Почему его передвинули?
Стоп. В голову лезла всякая чушь. Анна тряхнула волосами, прогоняя ненужные мысли. С чего она взяла, что зеркало стояло в другом месте? И что Маргарита часто любовалась своим отражением? Что весело хохотала и подолгу стояла у окна? Какое ей дело до всего этого!
Анна со злостью взглянула на портрет, и сердце ее подпрыгнуло. Увиденное заставило отступить назад и испуганно вытянуть руку в надежде защититься.
– Как такое возможно… как возможно… – ошеломленно шептала она, чувствуя, как подгибаются ноги. Еще немного – и рухнет прямо на пол. Прибежит испуганная Елена, начнет растерянно причитать и приводить ее в чувство. А потом появится Роман и терпеливо выслушает сбивчивый рассказ домработницы. Скорее всего, бросится к телефону, даже не сняв пальто.
Нет, она должна взять себя в руки! Нельзя падать, нельзя терять сознание! Анна крепко вцепилась в спинку кресла. Кожаная поверхность успокаивающе охладила пальцы. Она сделала глубокий вздох и еще раз, повнимательнее, взглянула на портрет.
В самом углу, на фоне платья, было нацарапано одно-единственное слово: «Помогите». Сегодня утром, когда она проходила мимо, на картине ничего не было.
«Помогите».
Неаккуратно нацарапанные, слегка кривоватые, буквы выглядели жутко. Сжатая и узкая буква «п» была выведена с сильным нажимом, а «е» – едва заметна. Кто нацарапал это слово? Лидия, минуту назад спрятавшаяся под лестницей? Или же сама Маргарита? При последней мысли по спине Анны пробежал холодок, и она бросилась в свою комнату.
Глава 4
Ужасный вечер
Роман вернулся после обеда. Хорошо, что предупредил заранее, а то бы застал ее врасплох. Она как раз собиралась вновь прокрасться на второй этаж. Момент был подходящий: Елена поднялась наверх и провела там минут двадцать. Анна осторожно наблюдала за ней из-за лестницы и уже готовилась незаметно проскочить в одну из комнат, как вдруг в кармане зазвонил телефон.
– Буду через час, – сообщил Роман. – Ты не против, если вечером к нам заглянут мой друг с женой?
У него есть друзья? Замечательно! Может, они прольют свет на его тайны?
– Конечно, не против.
Анна вернулась в спальню и начала приводить себя в порядок. Темные круги под глазами были тщательно замазаны тональным кремом, бледные губы приобрели насыщенный коралловый цвет, ресницы с помощью туши заметно удлинились, а в волнистых темно-каштановых волосах заблестела красивая заколка. Осталось лишь определиться с платьем. Анна перебрала свои вещи, но все никак не могла решить, какое из них будет более подходящим: короткое розовое или элегантное черное? А может, не стоит заморачиваться, а просто надеть яркую блузку и темные брюки?
Однако, как ни пыталась она себя занять, чувство обиды не проходило. Почему Роман такой скрытный? О сестре говорить не хочет – понятно: больная тема. Но ведь и о своей жизни почти ничего не рассказывает! Каким было его детство, первая любовь, первое разочарование? Она знала, что в восемнадцать он уехал учиться в Москву, а через пять лет вернулся и открыл собственный бизнес, связанный с ритуальными услугами. Пожалуй, на этом все. Она вынуждена собирать по крупице информацию о муже!
Анна надела блузку и брюки и спустилась на кухню, чтобы проверить, все ли готово к приходу гостей. На обратном пути не удержалась и посмотрела на портрет. Сердце замерло, а в горле застрял ком. В глазах Маргариты читалась мольба. Разве таким было их выражение раньше? Или это просто игра теней? Анна всматривалась в картину, теребя пуговицу на блузке. В прошлый раз вид у сестры Романа был надменным, а сейчас – беспомощным. Картина живет своей жизнью?
Взгляд упал в угол портрета. Крик о помощи, сложенный в буквы, был на прежнем месте.
«Помогите».
Анна почувствовала, как застучало в висках. Надо немедленно рассказать обо всем Роману! Что за шутки?! Если это Лидия, пусть выгонит ее вон! Или?.. Или… это кто-то другой? Мысли путались, обжигали сознание, а тело слабело с каждой секундой. Она вцепилась в ближайшее кресло, шумно выдохнула, стараясь взять себя в руки. Но короткая пауза только навредила. В глазах потемнело, стало трудно дышать. Вдруг возникло ощущение, что картина вбирает в себя ее жизненную энергию. Задыхаясь, Анна шла почти на ощупь, все время на что-то натыкаясь.
Только она закрыла дверь спальни, со двора донесся звук мотора. Минут через пять Роман показался в комнате, и Анна сразу же бросилась ему на шею:
– Пожалуйста, убери этот портрет!
– Какой? – не понял он.
– Тот, который висит в гостиной! Убери его прямо сейчас, прошу тебя!
– Зачем? По-моему, он отлично вписывается в интерьер.
– Портрет испорчен, разве не видно? Часть лица Маргариты изуродована. Его нужно убрать! – настаивала Анна.
– Ты не понимаешь! – Глаза Романа странно заблестели, лицо исказила ярость. – Картина не испорчена, она завершена. Шрам на щеке – это… Это отражение той жизни, которую вела моя сестра.
Анна смотрела на мужа во все глаза. Как же быстро поменялось его настроение! Кончики пальцев нервно дергали воротник рубашки, в глазах читалась ярость, а губы были плотно сжаты. Почему он так взвился? Она просто попросила перевесить портрет… И это он еще не знает о нацарапанном слове… У Анны язык не повернулся все рассказать.
– Ладно, давай оставим этот разговор, – нехотя уступила она. Подошла к трюмо и поправила прическу. В воздухе повисло напряженное молчание. Судя по отражению в зеркале, муж еще не успокоился: теребил в руках брелок от ключей и нервно поглядывал на часы. Наконец со двора донесся звук сигнала, и Роман взял себя в руки. Задумчиво-печальное выражение лица стало непроницаемым, он снова надел привычную маску, скрывающую все эмоции.
– Пора встречать гостей, – оживилась Анна и шагнула к двери, но Роман удержал ее:
– Переоденься.
– Что-то не так?
Она покрутилась на каблуках, бросила быстрый взгляд в зеркало: и наряд, и прическа в полном порядке. Что ему не нравится?
– Пожалуйста, надень это.
Анна проследила за его взглядом и только сейчас заметила небольшую коробку, лежащую на кровати.
– Ты решил сделать мне подарок?
– Не совсем.
Роман отбросил крышку в сторону и извлек из коробки ярко-красное платье, настолько короткое, что Анна недоуменно нахмурилась. Открытую одежду она не любила.
– Марго была в нем, когда приезжал Володя… – сказал Роман, прижав шелковую ткань к своей щеке.
– Ты хочешь, чтобы я надела ее платье?
Муж бесцеремонно приложил наряд к ее талии, провел ладонями по ее плечам, спине, ягодицам. Красиво очерченные губы изогнула довольная улыбка:
– У вас даже размер одинаковый, просто фантастика! Да, надень.
– Ты сумасшедший! – выпалила Анна, отступая на шаг и сжимая кулаки, пытаясь совладать с дрожью.
Блеск в его глазах заставлял сердце отчаянно колотиться. В серых омутах таились самые разные чувства: и печаль, и восхищение, было трудно определить, что на самом деле испытывает их обладатель… Но когда Анна отрицательно замотала головой, голос мужа стал тверже, настойчивей:
– Переодевайся!
И, не дожидаясь реакции, яростно сорвал с нее блузку. Анна инстинктивно сложила руки на груди, словно пытаясь защититься.
– Давай! – Резкий, ледяной тон заставил подчиниться. Как только шелковая ткань коснулась тела, с губ Анны сорвался испуганный крик. Перед глазами пронеслось видение:
Молодая женщина с водопадом темных волос и синими глазами крутится перед зеркалом, нервно покусывает палец и отчего-то ужасно смущается. Бледное лицо заливает краска стыда.
«Зачем я это делаю? Надо оставаться собой, – шепчет она и хмурится. – Нет… пусть все знают, какой распутной я стала!»
Она стягивает руками края глубокого выреза на груди, затем вздыхает и накидывает поверх ярко-красного платья пиджак. С помощью застегнутых пуговиц удается скрыть декольте.
Женщина с портрета. Маргарита. Анна поднесла ладони к щекам и почувствовала жар смущения. Но она сейчас не испытывала стыда! Что это? Чужие эмоции? Откуда взялось странное видение?
Горячие пальцы мужа помогли прийти в себя. Шероховатые ладони заботливо массировали ее плечи, вызывая приятные мурашки. Сердце все еще учащенно билось о грудную клетку.
– Что случилось? – В голосе Романа угадывалась тревога, и Анна в который раз удивилась резкой перемене его настроения.
– Проклятое платье! – выругалась она, и муж вздрогнул от этих слов.
– Не говори так!
– Оно ей не нравилось так же, как и мне! – закричала Анна и попыталась дотянуться до застежки на спине. Пальцы запутались в волосах.
– Откуда ты знаешь?
– Чувствую…
Наконец пальцы нащупали злополучную застежку, но Роман положил свою ладонь поверх ее руки, и Анна замерла. Закрыла глаза, ощутив, как чувственные губы мужа прикоснулись к коже. Через мгновение он развернул ее к себе, и, отступив на шаг, оглядел с головы до ног. Платье оказалось впору, и на лице Романа отразилось одобрение. Нежно дотронулся до ее плеча и сказал:
– Моя Маргарита… Ты вернулась…
Анна зажмурилась. Какой вульгарный наряд! Какой безумный Роман! Какой ужасный вечер! Слезы застилали глаза.
– Марго была в нем всего один раз, но я запомнил на всю жизнь, – жарко зашептал он, проводя ладонью по спине Анны. – Жалкая попытка бросить вызов обществу, а на самом деле – самой себе… Ты права, платье ей не нравилось, тот вечер закончился слезами. Но, несмотря ни на что, она была просто обворожительной! До сих пор помню, ее кожа пахла миндальным молоком… Маргарита сидела перед трюмо и наносила румяна на щеки, а я расчесывал ее длинные волосы. Картинка такая яркая, словно все произошло вчера… – Роман удрученно опустил голову, рука замерла. – Моя Маргарита… Как же так?!
«Ненормальный! – билась мысль в голове Анны. – Почему я раньше этого не разглядела?»
– Пойдем. – Из голоса Романа исчезли нотки грусти. Угнетенность сменилась уверенностью, пальцы обрели силу и сжали ее почти до боли. В серых глазах зажглись озорные искорки.
В этот момент раздался стук в дверь. На пороге появилась Елена:
– Там…
– Уже пришли? – понял он. – Сейчас спустимся.
Как только за женщиной закрылась дверь, Анна решительно заявила:
