скачать книгу бесплатно
Нора уже могла поставить кекс в духовку, но не хотела нести формы для выпечки на глазах у Стрека, опасаясь, что у нее будут слишком явно трястись руки. Ведь тогда он наверняка поймет, что Нора его боится, и, возможно, еще больше обнаглеет. В результате она оставила формы на кухонном прилавке и открыла коробку со смесью для глазури.
Стрек прошел дальше на кухню. Движения его были уверенными, почти расслабленными. Он озирался вокруг с дружелюбной улыбкой, но направлялся прямиком к Норе:
– А можно мне стаканчик воды?
Нора была готова вздохнуть с облегчением. Ей хотелось верить, что Стрек заявился на кухню всего-навсего за глотком холодной воды.
– О да, конечно.
Она достала из шкафа стакан, наполнила его холодной водой и повернулась, чтобы отдать стакан Стреку. Он стоял прямо у нее за спиной, подкравшись тихонько, как кошка. Нора невольно вздрогнула. Вода выплеснулась из стакана и растеклась по полу.
– Вы… – начала Нора.
– Вот. – Стрек взял у нее из рук стакан.
– …меня напугали.
– Я? – улыбнулся он, пристально посмотрев на нее холодными голубыми глазами. – Ой, простите, я не нарочно. Миссис Девон, я не кусаюсь. Честное слово. Я только хотел попить воды. Вы ведь не думаете, будто я хотел чего-то еще… Да?
Наглости ему было не занимать. Нора поверить не могла, что бывают такие нахальные типы. Дерзкие, хладнокровные и агрессивные. У Норы чесались руки дать ему пощечину, но было даже страшно подумать, что может случиться потом. Дав ему пощечину, она распишется в том, что поняла его двусмысленные намеки и прочие оскорбления, а это, скорее всего, лишь еще больше его распалит.
Стрек не сводил с нее пристального плотоядного взгляда. На его губах играла хищная улыбка.
Нора интуитивно почувствовала, что лучший способ справиться с наглецом – изобразить святую простоту и полную тупоголовость, не обращать внимания на его грязные намеки, притворившись, будто она их не понимает. Короче говоря, она должна вести себя с ним так, как ведет себя мышка в случае неминуемой опасности. Нужно притвориться, будто ты не видишь кошку, притвориться, будто никакой кошки нет и в помине, и тогда кошка, обескураженная отсутствием реакции, отправится на поиски более податливой жертвы.
Чтобы вырваться из плена его настойчивого взгляда, Нора взяла пару бумажных полотенец и начала вытирать разлитую на полу воду. Не успела она встать на четвереньки, как тотчас же поняла, что совершила непростительную ошибку, поскольку Стрек не посторонился, а продолжал над ней нависать. Ситуация моментально наполнилась эротическим подтекстом. Когда до Норы дошло, что унизительная поза у ног Стрека явно символизирует покорность, она проворно вскочила и увидела, что его улыбка стала еще шире.
Раскрасневшаяся и запыхавшаяся, Нора суетливо бросила сырые полотенца в мусорное ведро.
Арт Стрек задумчиво произнес:
– И готовит, и вышивает по канве… Хм, по-моему, это очень мило, очень мило. А что еще вы любите делать?
– Боюсь, на этом все, – ответила Нора. – У меня нет никаких необычных увлечений. Я не слишком-то интересная личность. Самая заурядная. Даже скучная.
Проклиная себя за то, что не в состоянии выставить нахального ублюдка из дома, Нора проскользнула мимо Стрека и подошла к плите якобы проверить, нагрелась ли духовка, хотя на самом деле ей просто нужно было отойти от него подальше.
Но он пошел следом, держась на минимально близком расстоянии:
– Когда я парковался у вашего дома, то заметил много цветов. Вы увлекаетесь цветоводством?
Нора уставилась на таймер духовки:
– Да… я люблю садоводство.
– Целиком и полностью одобряю, – произнес Стрек так, словно для Норы имело значение, одобряет он ее или нет. – Цветы… Прекрасное занятие для женщины. Стряпня, вышивание, садоводство… Ух ты, сколько у вас чисто женских талантов! Могу поспорить, вы все делаете очень хорошо, миссис Девон. Я имею в виду все, что должна делать женщина. Могу поспорить, вы по всем параметрам высший класс!
Если он до меня дотронется, я закричу, подумала Нора.
Однако стены старого дома были толстыми, а соседи жили на приличном расстоянии. Никто ее не услышит и не придет на помощь.
Я ударю его ногой, подумала Нора. Я буду драться.
Хотя на самом деле она сомневалась, что будет драться, сомневалась, что у нее хватит на это пороху. И даже если она попытается себя защитить, он был гораздо крупнее и сильнее ее.
– Ага, могу поспорить, вы по всем параметрам высший класс, – повторил Стрек уже с явным подтекстом.
Отвернувшись от духовки, Нора натужно рассмеялась:
– Мой муж наверняка удивился бы, услышав такое. Да, я неплохо готовлю кексы, хотя так и не научилась выпекать коржи, ну а еще всегда пересушиваю тушеное мясо. Вышиваю я вполне сносно, но у меня уходит целая вечность, чтобы закончить работу. – Проскользнув мимо Стрека, Нора подошла к прилавку и, открывая пакет с глазировкой, продолжила весело щебетать, чего сама от себя не ожидала; отчаяние сделало ее говорливой. – Да, я знаю толк в садоводстве, но вот домашняя хозяйка из меня не ах. Если бы не помощь мужа, этот дом превратился бы в настоящий хламовник.
Нора подумала, что все это звучит несколько фальшиво. Она уловила истерические нотки в своем голосе, чего не мог не заметить Стрек. И тем не менее упоминание мужа наверняка заставило Арта Стрека хорошенько подумать, прежде чем идти напролом. Пока Нора насыпала смесь в миску и отмеряла нужное количество масла, Стрек уже успел выпить налитую ему воду. Он подошел к раковине и положил стакан к грязным мискам и кухонным принадлежностям. На сей раз он не стал без нужды подходить слишком близко.
– Ладно, пожалуй, пора вернуться к работе, – бросил он.
Нора наградила его хорошо продуманной рассеянной улыбкой и молча кивнула. После чего, словно ни в чем не бывало, продолжила заниматься своими делами, тихонько напевая себе под нос.
Стрек пересек кухню, толкнул распашную дверь, но на пороге остановился:
– Ваша тетя любила темные цвета, да? Эта кухня будет просто шикарной, если сделать ее чуть ярче.
И прежде чем Нора успела ответить, он вышел из кухни, позволив распашной двери за ним закрыться.
Стрек, несмотря на бестактное высказывание по поводу кухни, явно пошел на попятный, и Нора была собой очень довольна. Пустив в ход безобидную ложь насчет несуществующего мужа, причем сделав это с завидным самообладанием, она как-никак, но осадила нахала. Конечно, кошка справилась бы с агрессором несколько иначе, но и на поведение испуганной робкой мышки это тоже не походило.
Нора оглядела теткину кухню с высокими потолками и решила, что здесь действительно слишком темно. Стены были грязно-синего цвета. Матовые шары потолочных светильников испускали тусклое холодное сияние. И Нора решила, что, после того как перекрасит кухню, непременно сменит светильники. Мысль о кардинальных переменах в доме Виолетты кружила голову, воодушевляла. После смерти тетки Нора переделала свою спальню и на этом остановилась. И теперь, обдумывая возможность капитального ремонта и новой отделки, она ощущала себя ужасно дерзкой и непокорной. Быть может. Быть может, она сумеет. Если она сумеет осадить Стрека, то, возможно, сумеет набраться смелости и сразиться с тенью покойной тетки.
Оптимистичное, победное настроение сохранялось двадцать минут, за которые Нора успела поставить формы с кексом в духовку, взбить глазурь и вымыть грязную посуду. Но потом появился Стрек, который сообщил, что телевизор починен, и дал подписать счет. И хотя из кухни он выходил с несколько пришибленным видом, сейчас к нему явно вернулась прежняя самоуверенность. Он оглядел Нору с головы до ног, мысленно раздевая, а когда их глаза встретились, смерил ее вызывающим взглядом.
Счет был явно завышен, однако Нора не стала спорить, поскольку ей не терпелось поскорее выпроводить Стрека. Она села за кухонный стол выписать чек, и Стрек снова выкинул привычный номер, встав слишком близко к ней, чтобы подавить ее своей мужественностью и габаритами. А когда Нора встала, чтобы вручить чек, Стрек исхитрился взять его так, чтобы многозначительно коснуться ее руки.
Пока Нора шла по коридору, она все время ждала, что он вот-вот бросит на пол инструменты и накинется на нее сзади. Однако она благополучно добралась до двери, и Стрек вышел на веранду. У Норы немного отлегло от сердца.
Но уже на ступеньках Стрек вдруг остановился:
– А чем занимается ваш муж?
Ей следовало сказать, что это не его собачье дело, но она все еще боялась. Она чувствовала, что Стрека легко вывести из себя и его сдерживаемая жестокость может в любую минуту выплеснуться наружу. Поэтому Нора выдала очередную ложь, ту, которая, возможно, раз и навсегда отобьет у Стрека охоту ее домогаться.
– Он… полицейский.
Стрек удивленно приподнял брови:
– Да неужели? Здесь, в Санта-Барбаре?
– Совершенно верно.
– Ничего себе дома у полицейских!
– Простите? – не поняла Нора.
– Вот уже не думал, что в полиции так хорошо платят.
– Но ведь я уже говорила вам, что этот дом получила в наследство от тети.
– Конечно. Теперь вспомнил. Вы мне уже говорили. Все верно.
И чтобы сделать свою ложь более достоверной, Нора сказала:
– Мы переехали сюда после смерти тети, а до этого жили в квартире. Вы совершенно правы. Иначе мы никогда не могли бы позволить себе такой дом.
– Что ж, рад за вас. Очень рад. Такая красивая леди, как вы, заслуживает красивый дом.
Стрек прикоснулся к тулье воображаемой шляпы, подмигнул и пошел по дорожке в сторону улицы, где у тротуара был припаркован его белый минивэн.
Заперев дверь, Нора решила проследить за ним через прозрачный сегмент овального витражного стекла в центре двери. Стрек оглянулся и, заметив Нору, помахал ей рукой. Нора попятилась в темный коридор, продолжив с безопасного расстояния незаметно наблюдать за Стреком.
Конечно, он ей не поверил. Он знал, что никакого мужа у нее нет. И видит бог, Норе не следовало говорить, что она замужем за полицейским. Слишком явная попытка втереть очки. Нужно было сказать, что она замужем за сантехником, доктором, да за кем угодно, только не за копом. Ладно, так или иначе, Арт Стрек уже уезжает. Он в курсе, что она лжет, но все равно уезжает.
Она не почувствовала себя в безопасности, пока минивэн не скрылся из виду.
Но даже и тогда она не почувствовала себя в безопасности.
2
Убив доктора Дэвиса Уэзерби, Винс Наско отогнал свой серый «форд» к станции техобслуживания на Тихоокеанском прибрежном шоссе. Затем, опустив монетки, позвонил из телефонной будки по лос-анджелесскому номеру, который давным-давно выучил наизусть.
Ответил какой-то мужчина. Он повторил набранный Винсом номер. Это был один из трех голосов, обычно отвечавших на звонки, мягкий, с глубоким тембром. Хотя чаще трубку снимал другой человек, с резким металлическим голосом, действующим Винсу на нервы.
Изредка трубку снимала женщина с очень сексуальным голосом, грудным и в то же время девичьим. Винс никогда ее не видел, но часто пытался представить себе, как она выглядит.
Сейчас, когда мужчина с мягким голосом повторил номер, Винс сказал:
– Дело сделано. Я высоко ценю ваши звонки и всегда к вашим услугам, если для меня есть работа.
Винс не сомневался, что парень на другом конце линии тоже узнал его голос.
– Я рад слышать, что все прошло хорошо. Мы тоже высоко ценим ваше мастерство. А теперь запомните это. – Мужчина назвал семизначный телефонный номер. Винс удивился, но повторил номер. После чего мужчина продолжил: – Это номер одного из таксофонов торгового центра «Фэшн-Айленд». Открытая прогулочная зона возле универмага «Робинсон». Вы можете там быть через пятнадцать минут?
– Конечно, – ответил Винс. – Через десять.
– Позвоню вам через пятнадцать минут с подробной информацией.
Винс повесил трубку и, насвистывая, вернулся к минивэну. То, что его отправили к другому таксофону за подробной информацией, могло означать только одно: у них уже была для него работа. Вторая за один день!
3
Уже позже, когда кекс был испечен и покрыт глазурью, Нора вернулась в свою спальню в юго-западном углу на втором этаже.
При жизни Виолетты Девон комната эта служила Норе убежищем, несмотря на отсутствие замка в двери. Как и все остальные комнаты в огромном доме, спальня Норы была заставлена громоздкой мебелью, словно это был не жилой дом, а самый настоящий склад. Впрочем, и элементы декора оставляли желать лучшего. И все же, закончив с домашними делами или прослушав очередную занудную теткину лекцию, Нора пряталась в своей спальне, чтобы убежать от реальности с помощью книг или грез наяву.
Виолетта постоянно устраивала неожиданные инспекции. Она беззвучно прокрадывалась по коридору и резко распахивала незапертую дверь, надеясь застукать племянницу за запрещенным развлечением или постыдным занятием. Подобные внезапные проверки были неотъемлемой частью детства и отрочества Норы. Правда, потом они случались все реже, хотя и продолжались до последних недель жизни Виолетты, когда Нора уже была взрослой женщиной двадцати девяти лет. Поскольку Виолетта предпочитала темные платья, волосы затягивала в тугой узел, а на ее бледном худом лице с острыми чертами не было ни капли косметики, то она больше походила на мужчину – этакий суровый монах в грубой покаянной рубахе, рыскающий в коридорах мрачной средневековой обители для надзора за поведением монашеской братии.
Обнаружив, что Нора спит или предается мечтаниям, Виолетта строго отчитывала племянницу и наказывала тяжелой работой. Тетка не поощряла праздности и лени.
Впрочем, книги были разрешены, но только одобренные Виолеттой, потому что книги в первую очередь давали знания. Кроме того, как любила говорить Виолетта: «Заурядные невзрачные женщины вроде нас с тобой никогда не будут вести гламурную жизнь, никогда не поедут в экзотические места. Поэтому книги представляют для нас особую ценность. Через книги мы можем испытать практически все, что испытывают другие. И это неплохо. Жить в мире книг даже лучше, чем иметь друзей и знать… мужчин».
С помощью сговорчивого семейного врача Виолетта освободила Нору от занятий в школе под предлогом слабого здоровья. Нора получила домашнее образование, так что книги действительно были для нее единственным окном в жизнь.
К тридцати годам Нора не только успела прочесть тысячи книг, но и сама освоила живопись маслом, акрилом, акварелью и карандашом. Рисование и живопись относились к числу одобренных тетей Виолеттой увлечений. Искусство стало для Норы одиночным плаванием, помогавшим забыть о большом мире за стенами мрачного дома и избежать контакта с людьми, которые непременно оттолкнут, обидят и расстроят ее.
В одном углу спальни стояли чертежная доска, мольберт и шкафчик для художественных принадлежностей. Свободное пространство для миниатюрной мастерской было получено за счет сдвигания имеющейся мебели, ни один предмет из которой не был убран, в результате чего стены начали давить, вызывая клаустрофобию.
И все эти годы, особенно ночью, но иногда и в разгар дня, Нору не покидало ощущение, что пол ее спальни вот-вот обвалится под тяжестью громоздкой мебели и она, Нора, рухнет в нижнее помещение и погибнет, раздавленная своей массивной кроватью с балдахином. Когда девушку одолевали подобные страхи, она выбегала на задний двор и сидела там, скрестив руки на груди, чтобы унять дрожь. И лишь в двадцать пять лет Нора поняла, что панические атаки возникают не из-за заставленной мебелью комнаты и мрачного оформления дома, а из-за деспотизма тети Виолетты.
И вот четыре месяца назад, через восемь месяцев после смерти тети Виолетты, одним субботним утром Нору вдруг охватило острое желание перемен, и она начала лихорадочную перестановку в своей спальне-мастерской. Нора вытащила в коридор все относительно мелкие предметы обстановки, равномерно распределив их по оставшимся пяти загроможденным комнатам на втором этаже. Более тяжелые вещи предстояло разобрать и унести по частям, но в конце концов Норе удалось ликвидировать практически все. Она оставила лишь кровать с балдахином, прикроватную тумбочку, кресло, чертежную доску и табурет, шкафчик с художественными принадлежностями и мольберт. Короче, только то, что было нужно. Затем она содрала обои.
В течение всего этого головокружительного уик-энда Нора чувствовала себя так, будто произошла революция и с прежней жизнью навсегда покончено. Но к тому времени, как она переделала спальню, ее мятежный дух испарился, и остальные комнаты она трогать не стала.
Правда, теперь хотя бы одно место в доме стало ярким, почти жизнерадостным. Стены были выкрашены бледно-желтой краской. Шторы исчезли, их сменили жалюзи фирмы «Леволор» под цвет стен. Нора скатала унылый ковер и натерла красивый дубовый пол.
Теперь это стало убежищем в полном смысле слова. Стоило Норе войти в дверь спальни и увидеть результаты своих трудов, у нее неизменно поднималось настроение, а все проблемы временно отступали.
После жуткого столкновения со Стреком яркая комната подействовала на Нору успокаивающе, впрочем, как и всегда. Нора села за чертежную доску и принялась за карандашный набросок для картины маслом, идею которой уже давно вынашивала. Поначалу у Норы тряслись руки, ей приходилось то и дело останавливаться, чтобы собраться и продолжить рисование, но со временем страх потихоньку улегся.
Во время работы она даже набралась мужества вспомнить о Стреке и представить, как далеко он мог бы зайти, не сумей она выставить его из дома. У Норы невольно возник вопрос: соответствовал ли пессимистический взгляд Виолетты Девон на окружающий мир и всех остальных людей действительности? И хотя с самого детства ее учили именно такому подходу к жизни, Нору терзали сомнения. Ей казалось, что в этом было нечто нездоровое, даже извращенное. И вот сейчас Норе пришлось столкнуться с Артом Стреком, личность которого лишь подтверждала справедливость воззрений Виолетты Девон и в очередной раз доказывала опасность близких контактов с окружающим миром.
Однако через какое-то время, когда набросок уже был наполовину готов, Нора вдруг начала сомневаться, правильно ли она интерпретировала поведение Стрека. Нет, он никак не мог ее домогаться. Только не ее.
Ведь, как ни крути, она была совсем непривлекательна. Заурядная. Невзрачная. Возможно, даже уродливая. Нора знала, что это правда, поскольку Виолетта, при всех ее недостатках, имела и некоторые достоинства, и среди них – отказ от красивых слов. Нора была некрасивой серой мышкой, отнюдь не женщиной, которая может рассчитывать, что ее будут обнимать, целовать и ласкать. Тетя Виолетта заставила Нору еще в детстве зарубить себе это на носу.
Несмотря на отталкивающую личность, чисто физически Стрек был видным мужчиной, наверняка пользовавшимся успехом у куда более симпатичных женщин. И такая дурнушка, как Нора, категорически не может его заинтересовать. Это просто нелепо.
Нора до сих пор носила одежду, купленную для нее теткой: темные бесформенные платья, юбки и блузки, подобные тем, что предпочитала сама Виолетта. Ведь более яркие и женственные наряды привлекут излишнее внимание к костлявой, нескладной фигуре и невыразительному, неинтересному лицу Норы.
Но тогда почему Стрек назвал ее красивой?
Ой да ладно! Это легко объяснить. Возможно, он просто над ней издевался. Или, скорее всего, пытался быть вежливым и любезным.
И чем больше Нора об этом думала, тем больше начинала верить, что составила себе ошибочное мнение о бедняге. В свои тридцать лет она уже превратилась в истеричную старую деву, одинокую и одержимую страхами.
Эта мысль на какое-то время расстроила Нору. Тогда она удвоила свои усилия в работе над наброском, закончила его и начала новый, уже с другой перспективой. С головой погрузившись в творчество, она и не заметила, как пролетел день.
Между тем старинные напольные часы внизу пунктуально отбили час, полчаса, четверть часа.
Уходящее на запад солнце стало золотым, все ярче освещая комнату по мере угасания дня. Воздух, казалось, был наполнен мерцанием. Королевская пальма под южным окном дрожала на майском ветру.
К четырем часам дня Нора, совсем успокоившись, даже тихонько замурлыкала себе под нос.
