скачать книгу бесплатно
– Что же тут нескромного? – изумилась она. – Оно же неглубокое совсем! Так все сейчас носят. А вы вот примерьте!
Я бросила косой взгляд на Ивонну. Та и не думала вмешиваться. Решившись, я все-таки отправилась в примерочную. Это оказался первый шаг к покупке. Ибо, единожды померив платье, не купить его я уже не смогла. Хотя меня по-прежнему смущал и цвет, и длина, и декольте. Но дороги назад все равно не было. Оставив задаток, я отправилась еще немного прогуляться по ярмарке, в то время как портниха подгоняла платье по моей фигуре.
Сколько бы я ни сомневалась, следует ли покупать зеленое платье, второй заинтересовавший меня предмет был куда менее подобающей покупкой для взрослой девушки. Это был игровой набор, состоявший из пяти дротиков и мишени. Последняя, в сущности, представляла собой круглое днище бочки, на котором были изображены два кольца, деление на сектора и цифры. Когда-то давно, когда мне было двенадцать лет, к нам в поместье на несколько недель приезжал мой родственник, не то троюродный брат, не то четвероюродный. Он был на три года старше меня. Почти все это время мы провели вместе. Тогда-то он и обучил меня метать дротики. У меня меткий глаз, но пользоваться луком я не могла: слишком много требовалось сил, чтобы как следует натянуть тетиву, а тем более держать ее, не ослабляя, продолжительное время, прицеливаясь и выбирая нужный момент для выстрела. А вот бросать короткие стрелы я научилась быстро и к концу его пребывания в поместье попадала в самодельные мишени в четырех случаях из пяти. Ясное дело, во время обучения в пансионе о подобных развлечениях пришлось забыть. А вот сейчас мне вдруг ужасно захотелось попробовать свои силы и проверить, помню я хоть что-нибудь или нет. Но я совершенно не понимала, как мне изловчиться, чтобы сделать столь неподобающее приобретение и потому, покрутившись возле прилавка, все-таки ушла оттуда ни с чем.
Однако несмотря на то, что в чем-то в тот день мне пришлось себе отказать, в целом на ярмарке я впервые за долгое время почувствовала себя почти свободной. Почти – потому что за все это время я ни на одну секунду не осталась одна. И дело было не только в Ивонне, но и в стражнике, который неизменно следовал за нами, держась на расстоянии нескольких шагов. Можно было бы предположить, что такое сопровождение являлось стандартным для молодых женщин знатного сословия. Но я была почти уверена, что дело совсем в другом. И присутствие стражника призвано ненавязчиво напоминать мне о том, что сама себе я больше не принадлежу.
Гадалка подскочила ко мне, когда, получив платье, я уже направлялась к краю ярмарочной площади, где нас ожидала карета. Женщина в красно-синем платье и красном платке вдруг выскочила из ниоткуда (стражник даже успел схватиться за оружие) и схватила меня за руку.
– Давай я тебе погадаю, красавица! – энергично воскликнула она. – Всю правду расскажу о том, что было и что будет. Не пожалеешь!
Под этим напором я почувствовала себя неуютно, но в правильном ответе все равно не сомневалась.
– Не надо, спасибо, – сказала я, высвобождая руку. – Я и так знаю и что было, и что будет.
Последнее – к сожалению, – мысленно добавила я.
– Э, не скажи, красавица, – с улыбкой возразила женщина. – Жизнь – она ведь штука непростая, всякие сюрпризы преподносит. А я все как есть вижу. Ну неужели тебе самой не интересно?
Я вздохнула. Интересно, конечно. Только я гадалкам не верю. Они ведь просто морочат людям голову. Рассказывают то, что нам хочется услышать.
– У меня нет лишних денег, – попыталась открутиться я.
– А и не беда! – заверила меня женщина. – Такой красавице я и так, без денег погадаю. Ну только разве одну медную монетку мне заплати.
Принужденно рассмеявшись, я обернулась к Ивонне. Ключница по-прежнему молчала, а по выражению ее лица я все еще не могла ничего прочитать. Ну ладно, монетку так монетку. Я протянула руку, и кошель тут же перекочевал ко мне. С трудом отыскав медную монету (оставленные виконтом деньги в основном состояли из серебряных), я вручила ее гадалке. Та усадила меня на ближайшую скамейку и сама села рядом.
– А ты подожди, добрая женщина, – сказала она подошедшей Ивонне. – Постой немного в сторонке. Не след чужую судьбу подслушивать.
Я ожидала, что Ивонна станет возражать, но нет, она и правда остановилась в нескольких шагах от скамейки, рядом со стражником. Гадалка взяла мою правую руку, вгляделась в ладонь, затем сравнила ее с левой. Я сидела, слегка поджав губы, всем своим видом демонстрируя скептицизм. Гадалка с интересом посмотрела мне в глаза.
– У тебя непростая судьба, красавица – сказала она, не отводя взгляда. – Ты – сирота. И совсем недавно приехала из казенного дома.
Я согласно кивнула. Можно сказать и так. Как она угадала? Может, просто знает, кто я такая?
Гадалка вновь перевела взгляд на мою правую руку. Левую она уже отпустила. Вскоре она улыбнулась.
– Счастье тебя ждет, красавица. И очень скоро. Я смотрю, суженого своего ты уже встретила.
– Встретила, – мрачно кивнула я.
Ага. Так я и думала. Про мою помолвку она, должно быть, просто-напросто откуда-то знает. А больше не знает ничего. Счастье, как же. Ну да. Огромное. Дальше некуда.
– Познакомилась ты с ним совсем недавно, – продолжала вещать гадалка.
Ее прозорливость по-прежнему оставляла меня равнодушной. Я бы даже сказала, разочарованной. Я, конечно, в гадания не верю, но почему-то хотелось понадеяться на чудо.
– Он хорош собой.
На сей раз я покосилась на гадалку несколько удивленно. Хорош собой? Виконт-то? Впрочем, не знаю, может, и да, я с этой стороны вообще на него не смотрела.
– Вижу его как живого, – продолжала гадалка. – Статный. Сероглазый. Волосы светлые.
Что?!
– А вот и нет, – победоносно возразила я. – Вы перепутали. Волосы у него вовсе не светлые, наоборот, черные как смоль.
– Я ничего не путаю, красавица, – с улыбкой покачала головой женщина. – Это в жизни люди могут перепутать, а на ладони все точно написано. – Она снова устремила взгляд на мою руку. – Вижу темноволосого, есть такой в твоей жизни. Но большой роли он в ней не сыграет. Так, эпизод, был да забылся. А у суженого волос светлый. Точно тебе говорю, – добавила она, выпуская мою руку. – Верь мне. Ладонь не лжет. Месяца не пройдет, как его женой станешь.
Я смотрела на нее в изумлении. Просто так всякие глупости рассказывает? Вот только был ведь один светловолосый и сероглазый. Совсем недавно.
– Ну как, порадовала я тебя, красавица? – хитро прищурившись, спросила гадалка. – Может, еще одной монеткой поделишься?
Я, не глядя, выудила монету из кошеля и протянула ей. Потом встала и пошла обратно к карете, хмуря брови и все пытаясь понять: правда или нет? Она действительно увидела это по ладони? Или просто сказала наугад и случайно попала в точку?
Глава 3
В четверг, как и было принято, я собралась идти в храм Триады на церемонию богослужения. Одеваться в таких случаях полагалось как можно более скромно, и потому, сколь ни осточертели мне пансионские наряды, я все-таки облачилась именно в один из них. Тот самый, в котором с неделю назад приехала в замок: синяя юбка в белую полоску и целомудренная белая блузка. И волосы собрала в привычный хвост.
Дорога до храма, как мне объяснили, занимала четверть часа, а священнодействие начиналось в десять утра. Поэтому в половине десятого я уже была готова и, когда в дверь постучали, незамедлительно ее отворила. На пороге стояла ключница.
– Доброе утро, госпожа.
Она склонила голову. Как и обычно в таких случаях, мне показалось, что еще чуть-чуть, и старуха согнется пополам.
– Доброе утро, Ивонна.
– Если вы готовы, мы можем отправляться на богослужение.
– А господин виконт? – удивилась я.
– Он никогда не ходит в храм.
– То есть как???
Я была настолько шокирована, что не удержалась от этого вопроса. Но быстро взяла себя в руки, сказала: «Хорошо, в таком случае идемте», – и покинула комнату, предоставляя ключнице идти следом.
По дороге я все пыталась осмыслить то, что только что узнала. Никогда не ходит в храм? Даже на богослужение по четвергам? Да, понимаю, мой пансион был излишне религиозным; многое из того, чему нас пытались там обучить, мне и самой казалось бредом. Но ведь одно дело греховность зеленых глаз или недопустимость мужского внимания и совсем другое – посещение храма и вознесение молитвы! До пансиона я никогда не жила в ультрарелигиозной среде, нравы в наших краях были, я бы сказала, сравнительно вольные, но никому бы и в голову не пришло пропустить богослужение без уважительной причины. А тут – не ходит никогда!
Нет, определенно что-то с ним не так. И как только ему хватает смелости? Ведь это – всеобщее осуждение! А может быть, он колдун или, того хуже, демон? Николь, опомнись, что ты несешь? Ты же не веришь в колдунов, да и в демонов не слишком-то. Ну, в демонов, может быть, и веришь, но не здесь же, не в этом мире, а только в загробном! Но как иначе объяснить неготовность виконта даже изредка посещать дом богов? Ведь даже неверующие заглядывают туда просто из опасения стать отлученными или изгоями.
Сколь ни греховно это звучит, но уже в храме, проходя мимо статуй богов Рейи, Делва и Калма, я продолжала думать на эту тему. Более того, размышления о поведении виконта не оставляли меня даже во время самого богослужения.
На протяжении церемонии прихожане, как положено, стояли на коленях. Богослужение было в этот раз довольно длинным, и краем глаза я видела, как дети ерзают, пытаясь устроиться поудобнее и дать коленям хоть какой-то отдых. Сказать по правде, многие из взрослых тоже производили подобные телодвижения, только менее откровенно и более осторожно, украдкой косясь на окружающих. Никому не хотелось признаться в том, что собственное физическое удобство в данный момент волнует их больше, нежели духовное очищение, приносимое богослужением. Я, со своей стороны, не ерзала вовсе и выдержала церемонию с честью. Мы, пансионерки, привыкли подолгу стоять на коленях на жестком полу. А здесь я и вовсе занимала почетное место, предназначенное для прихожан высшего сословия. Пол в этой части храма был специально обит мягкой тканью темно-синего цвета. Нет, вообще-то подразумевалось, что перед богами все прихожане равны, и в теоретическом диспуте любой жрец стоял бы за это правило горой, но вот на практике ситуация отчего-то оказывалась несколько иной. Как, впрочем, и во многих других вопросах.
Темой сегодняшней проповеди стал пояс верности. Я чувствовала себя как нельзя более подкованной в этом вопросе, поскольку успела от нечего делать проштудировать инструкцию по их применению. Жрец долго и вдохновенно распространялся о важности сего предмета и многочисленных преимуществах его использования. Мое отношение к данному вопросу было скорее скептическим. Я считала, что пояса, о которых идет речь, способствуют в первую очередь не целомудрию, а заражению крови. Кстати сказать, у нас в пансионе, при всей его религиозности, к подобным вещам тоже относились весьма прохладно. Открыто, конечно, не критиковали. Все больше высказывались в таком духе, что пояс верности есть вынужденная мера в борьбе с людской разнузданностью. Если бы не наши грехи, то не было бы и поясов. Ну, равно как и розог, пыточных, виселиц и многого другого. Одна ученица поинтересовалась, мол, если все дело в борьбе с грехом прелюбодеяния, отчего не существует поясов верности для мужчин. Но вообще-то мы очень быстро учились не задавать подобных вопросов. Садовые работы и дополнительные сочинения – это самое лучшее, что могло воспоследовать.
По окончании богослужения в храме выстроилась очередь для жертвоприношения. Люди по очереди подходили к высоким, в человеческий рост, скульптурам богов и оставляли каждому положенное подношение. Каждый из трех богов – двух братьев и сестры – олицетворял определенное явление природы, стихию и склонность характера. Рейа – земля, плодородие и деторождение, трезвость ума. Калм – вода, дожди и сдержанная эмоциональность. Делв – воздух, ветра и эмоциональность необузданная, взрывная. Жертвоприношения тоже полагались разные. Рейе – зерно, Калму – вино или питьевая вода, Делву – монеты, в идеале серебро. В чем причина последнего установления – неизвестно, видимо, так просто сложилось исторически. Логики, как с двумя другими богами, не прослеживалось. Что можно подарить ветру? Зато для тех, кто в реальности получал пожертвования, предназначавшиеся для всех троих божеств, серебро никогда не бывало лишним. А я за время жизни в пансионе успела подглядеть всякое и отлично знала, с каким похвальным усердием жрецы едят, пьют и тратят то, что люди из последних сил копят для богов. Впрочем, возможно, это и справедливо. Должны же на что-то жить те, кто посвящает все свое существование служению Триаде?
Дождавшись своей очереди, я принесла жертвы богам, стараясь, чтобы столь греховные мысли никак не читались по моему лицу. Полагаю, я выглядела весьма благочестивой девушкой, кроткой и вообще правильной во всех отношениях. Я давно научилась так выглядеть.
Отступив от статуй, я почти нос к носу столкнулась со жрецом и склонила перед ним голову.
– Благословите, учитель.
Он приложил руку к моему темени, затем ко лбу и наконец к полбородку. Благословение именем Триады.
– Как твое имя, ученица?
Опускаю глазки долу.
– Вероника Фостер из Мэйриджа.
– Стало быть, ты – невеста Дамиана Телбриджа?
– Истинно так, учитель.
– Говорят, ты училась в «Слезе Рейи»? – продолжил допрос жрец.
– Да, учитель.
Я по-прежнему сама скромность и кротость.
– Это чрезвычайно богоугодное учреждение, – важно покивал жрец. – Я вижу, ты – добропорядочная и богобоязненная девушка. Возможно, тебе удастся повлиять на этого безбожника Телбриджа.
Даже так? Столь откровенная критика в адрес первого человека в виконтстве? Пусть даже он и правда безбожник. Но вслух я, конечно, своего удивления не выражаю, просто продолжаю стоять, опустив очи.
– Когда вернешься в замок, передай ему, что после смерти он окажется в вечном плену у демонов и будет гореть в огне, если не станет посещать храм, – продолжал священнослужитель. – Его пренебрежительное отношение к вере и богослужениям превысило границы дозволенного. И если он все-таки образумится и вознамерится направить свои стопы в дом Триады, вернуть благоволение богов будет совсем непросто. Ему придется пройти целую череду духовных кар и искупительных жертвоприношений.
– Благодарю вас, учитель, я непременно все ему передам, – благообразно солгала я. – Уверена, что ваши последние слова поспособствуют его скорейшему возвращению под сень храма.
Слева от меня хихикнул в кулак какой-то молодой парнишка; видимо, он соображал быстрее жреца. Последний издевки в моих словах не уловил, впрочем, на это я и рассчитывала. Такие люди, как он, всегда принимают похвалу в свой адрес за чистую монету, сколь бы нелепой она ни была.
Ага, прямо сейчас пойду и передам твою речь виконту, думала я про себя. Он и так меня не жалует, а после этого и вовсе запрет в каком-нибудь чулане. Тебе больше всех надо, сам иди в замок и все это ему говори.
Кивнув напоследок жрецу, я вышла из храма. Ивонна семенила следом. День стоял прохладный, ветер гонял по небу клочья облаков, которые то прятали за собой солнце, то снова открывали дорогу его лучам, отчего по земле время от времени пробегали тревожные тени.
– Леди Вероника! – окликнули меня откуда-то сзади.
Я остановилась и обернулась, вглядываясь в толпу людей, которые, покинув храм, двигались теперь по единственной ведущей от него дороге. Лекарь приветственно махал рукой, и это позволило мне выловить его лицо из общего потока прихожан. Я подождала, пока он обогнал чинно шествовавшую семейную пару и, запыхавшись, присоединился к нам с Ивонной.
– Доброе утро! – весело сказал он, здороваясь одновременно и со мной, и с ключницей.
– Здравствуйте, господин Лиер! – приветливо сказала я.
– Прошу вас, зовите меня Эдмонд, – воспротивился он. – Когда мне говорят «господин», я начинаю чувствовать себя невероятно старым и почтенным. Это вгоняет меня в уныние.
– Пусть это будет единственная причина для уныния в вашей жизни, – усмехнувшись, пожелала я.
– Как вам понравился наш храм? – улыбаясь, осведомился лекарь, подстраиваясь под мой шаг.
Ивонна чуть приотстала и теперь шла позади нас. А следом за ней шагал вездесущий стражник.
– Весьма понравился, – рассеянно кивнула я.
– А проповедь? – прищурился он.
– Чрезвычайно познавательно.
Мой взгляд стал еще более рассеянным.
– Бросьте, вас же и саму страшно раздражает эта ересь!
Я изобразила на лице удивление.
– С чего вы взяли?
– Догадался по вашей мимике.
– Не может такого быть! – запротестовала я.
– Ну ладно, не может, – признал лекарь. – Но все равно же я прав.
– Ладно, правы, – со вздохом согласилась я.
– Вот видите! – победоносно воскликнул Эдмонд. – Согласитесь: подобная проповедь возмутительна. Знаю, как добропорядочный прихожанин я обязан отнестись к словам учителя с уважением, но просто-напросто не могу этого сделать как лекарь.
– Разделяю вашу точку зрения. Только никому не говорите. Иначе жрец и меня объявит безбожницей.
– О, стало быть, он уже прочел вам лекцию касательно греховности виконта? – рассмеялся Эдмонд.
– Да. – На этот раз удивление в моем взгляде было искренним. – А что, он читал ее кому-то еще?
– Ну как же, всему приходу! – охотно сообщил лекарь.
– То есть как?
Это становилось все более интересно.
– А вот так вот. Во время одной своей проповеди он высказался о недопустимости поведения виконта, который пренебрегает обязанностями прихожанина и не ходит в храм. Также упомянул о том, что со стороны лорда Телбриджа это вдвойне грешно, так как в силу занимаемого им положения он обязан подавать другим пример.
– И что же было потом? – полюбопытствовала я.
– Жрец забыл, что деньги на нужды храма выделяются не кем иным, как виконтом, – со смехом объяснил Эдмонд. – Тот взял, да и урезал эту сумму примерно на две трети.
– А как к этому отнесся Верховный Совет Жрецов? – нахмурилась я. – Они ведь должны были возмутиться. А идти против всего Совета навряд ли под силу даже виконту.
– В том-то весь и фокус. – Лекарь говорил с таким довольным видом, словно фокус придумал он сам. Должно быть, жрец успел основательно надоесть всем в округе. – Виконт изъял существенную часть денег, поступавших на нужды дома Триады, но тут же перевел их на другой храм. Таким образом, его финансовый вклад в религиозные учреждения остался неизменным, а это все, что волнует Совет. Вера не пострадала, пострадал только один конкретный священнослужитель. Впрочем, никакого урока он так из этой истории и не вынес и по-прежнему пользуется любым подворачивающимся случаем, чтобы высказаться о греховной сущности виконта.
