скачать книгу бесплатно
Заполучив коробочку, он открыл ее и поцокал языком, отдавая дань искусству ювелиров.
– Шик-модерн! Дана будет в восторге, точно тебе говорю. А вы с ней уже говорили о свадьбе?
– Ни разу, – качнул головой Глеб. – Но если честно, я давно об этом подумываю. В конце концов какого черта? Мне тридцать лет, у меня есть свое дело, в моей жизни все достаточно стабильно, с Даной у нас прекрасные отношения…
– Такое впечатление, что ты сам себя уговариваешь.
Глеб посмотрел на друга с раздражением:
– Хочешь, чтобы я принялся горячо доказывать, как ты не прав?
– Да нет. – Артем пожал плечами и достал из кармана сигареты. – Раз ты почувствовал зов природы… Тем более вы с Даной уже сколько вместе? Почти год? Это срок! Многие браки распадаются гораздо раньше. Слушай, а можно я тут у тебя подымлю?
Глеб обреченно махнул рукой. Желание увидеть Дану и подарить ей кольцо разгоралось в нем, как пожар. Он вспомнил старый бабушкин сад и спелые яблоки, падавшие в траву одно за другим. Невыносимая сладость земного притяжения тянула их вниз и отрывала от веток. Он тоже готов был оторваться от своей ветки и, кажется, даже слышал, как скрипит черенок. Да, черт побери, он созрел для женитьбы.
– Я никогда не брошу курить, – заявил Артем, щелкнув зажигалкой. – Потому что курение вредит всему, кроме центра удовольствия в моем мозгу. А именно этот центр я особенно люблю побаловать.
Не успел он сделать первую затяжку, как дверь распахнулась и появилась Дана – высокая, элегантная, с раскосыми марсианскими глазами.
Глеб мгновенно подался ей навстречу, а Артем с контуженной улыбкой поспешил загасить в пепельнице только что зажженную сигарету.
Когда Блок писал про незнакомку, которая входит, «дыша духами и туманами», он наверняка имел в виду именно такую женщину, как Дана. Артему всегда казалось, что она сделана из китайского фарфора и раскрашена вручную. Идеальная работа.
– Привет, мальчики, – сказала Дана и на секунду замерла на пороге, словно позволяя всем полюбоваться собой. Потом проплыла по кабинету и поцеловала Глеба невесомым поцелуем, вкуса которого тот почти не ощутил.
Однако ему необязательно было с ней целоваться, чтобы почувствовать прилив адреналина. При виде женской красоты в организме мужчины происходят неконтролируемые химические реакции, из-за чего тот способен превратиться и в павлина, и в тигра, и даже в осла. Глеб испытал уже привычный приступ самодовольства и краем глаза посмотрел на Артема.
Его друг вскочил на ноги и поспешно поправлял очки, галстук, пиджак – все, что можно было поправить.
– Ну как, мы едем или вы еще не закончили свои важные дела? – с легкой иронией спросила Дана.
В противовес хрупкому телосложению голос у нее был удивительно сильным.
– Сейчас, я только документы уберу, – сказал Глеб и обратился к другу: – Темыч, поухаживай за дамой.
Артем послушно подставил Дане стул. Она опустилась на него с таким изяществом, словно всю жизнь только и делала, что тренировалась грациозно усаживаться. При взгляде на нее сразу вспоминались фотографии, сопровождавшие светскую хронику: королевы, принцессы и другие именитые особы на официальных приемах. Судя по всему, таким женщинам основы этикета впрыскивали в кровь сразу при рождении, еще до прививок.
– Ладно, ребята, – сказал Артем. – Я пойду, мне надо к производственникам заскочить, пока все не разошлись.
Он торопился смыться отнюдь не из вежливости. Даже самому себе Артем не желал признаваться, что побаивается невесту своего друга. Женское совершенство лишало его воли и мешало мыслить здраво, а он не любил терять над собой контроль.
Артем вышел из кабинета, напоследок помахав рукой. Черт побери, он должен или не должен был сказать Глебу правду? О том, что женитьба на такой женщине все равно что призыв на военную службу? С момента обмена кольцами у друга не будет ни минуты личного счастья. Счастье жены – вот что станет определять уклад его жизни.
«Или я просто ему завидую? – подумал он сердито. – Ведь как ни крути, а в меня никогда не влюблялась такая красивая женщина. Может быть, это и стоит свободы?»
* * *
– Ты сегодня очень задумчивый, – заметила Дана, взяв Глеба под руку.
Они шли по длинной аллее, заплетая ногу за ногу. Теплое вечернее солнце залило все вокруг карамельной тянучкой. Коричневые тени прилипали к подошвам туфель, и, вероятно, от этого ноги казались тяжелыми.
– Ммм? – удивился Глеб, хмуря брови.
Про себя он уже сто раз сделал Дане предложение. Один раз он говорил задорно: «А знаешь что? Мы с тобой отлично подходим друг другу. Почему бы нам не пожениться?» В другой раз вставал на одно колено и торжественно открывал коробочку с кольцом со словами: «Дана! Ты единственная любовь моей жизни. Стань моей женой!» В третий раз нежно брал ее за руку, заглядывал в глаза и проникновенно шептал: «Дорогая, я не представляю своей жизни без тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей навеки. Выходи за меня замуж».
Был и четвертый, и пятый, и шестой раз… И каждый раз что-то его останавливало. Глебу казалось, что он будет выглядеть дурак-дураком и, конечно, скажет что-нибудь не так и не тем тоном, и Дана либо станет над ним смеяться, либо отмахнется от него… Он не знал, как она себя поведет. И от этого чувствовал себя хуже некуда. Просто ужасно себя чувствовал.
– У тебя неприятности на работе? – спросила Дана. И не успел Глеб ответить, как она расстроенным тоном добавила: – А у меня как раз неприятности.
– Не может быть! – Глеб остановился и повернулся к ней лицом.
У нее, оказывается, неприятности! А он даже не спросил, как дела. Вел себя как законченный эгоист. Судьбоносный разговор откладывался, и будущий жених на какое-то время снова стал самим собой.
– Что случилось? – спросил он. – Недовольные клиенты подали жалобу?
Фирма, в которой работала Дана, носила романтическое название «Порхающая магия». Для свадеб и юбилеев здесь заказывали тропических бабочек. Их выпускали в кульминационный момент торжества, заставляя всех без исключения гостей дружно ахать от восторга. Фирма занималась разведением, упаковкой и доставкой нежного товара.
– Помнишь, я тебе говорила о том, что мы собираемся расти? – Дана испытующе посмотрела на Глеба. – Ну, то есть фирма будет расширяться?
– Да, что-то такое говорила. – Тот морщил лоб, искренне пытаясь перестроиться с дел сердечных на дела бизнеса.
– Так вот Горянский предложил мне возглавить филиал в Питере. А его предложение все равно что неумолимый рок.
– Погоди-погоди, – помотал головой Глеб и взял Дану за руки, крепко сжав пальцы. – Ты что, хочешь сказать, что будешь мотаться из Москвы в Питер и обратно?
Они остановились возле закрытой на ремонт детской площадки. По бульвару прогуливалось множество людей, но здесь, в стороне от главной аллеи, они были одни.
– На какое-то время мне вообще придется переселиться в Питер: дел будет невпроворот. – Вероятно, она сдерживала слезы, потому что голос у нее сделался необычайно низким, грудным и странно незнакомым.
– Но почему именно ты? – спросил Глеб, растерявшись.
К таким переменам он точно не был готов. Его голова сейчас напоминала голубятню, в которую ворвался кот, – мысли метались и бились, словно всполошенные сизари.
– Ну… Потому что больше некому. У Пашки семья – жена, ребенок, и у Сережки жена. Обе они работают. А меня вроде как ничто не привязывает к одному месту…
– А как же я? – Глеб взял девушку за плечи и притянул поближе к себе. – Разве я тебя не привязываю?
Волнение нарастало, как гул приближающегося вертолета. Дана подняла на Глеба несчастные глаза, и тот сразу же понял, что вот он – момент истины. Именно сейчас, именно в эту самую секунду нужно делать предложение. Привычным движением он сунул руку в карман пиджака. Странно, но никакого особого волнения он не чувствовал. А чувствовал только восторг от того, что все складывается совершенно идеально, так, как он и мечтать не мог.
Дана горестно потерлась щекой о его плечо:
– Для начальства неофициальные отношения значат не больше, чем пыль на дороге.
– Ну… Тогда знаешь что? – Глеб не мог не наслаждаться красотой ситуации. – Тогда давай поскорее сделаем их официальными.
Словно фокусник он извлек коробочку на свет божий и открыл ее, глядя на Дану с внимательной серьезностью. Нужная фраза выскочила из него сама собой. Наверное, не зря он столько репетировал.
– Дана, ты согласна выйти за меня замуж?
Она очень смешно ойкнула и прижала руки к груди. Уставилась на кольцо, широко распахнув глаза. Белки голубоватые, ресницы длинные, живые, без всякой косметики. Глеб подумал, что на свадьбе все мужики будут ему отчаянно завидовать.
– Конечно, согласна, – шепотом ответила Дана и подставила палец, на который Глеб с улыбкой надел кольцо. Тихо пискнув, новоиспеченная невеста бросилась ему на шею.
Он крепко прижал ее к себе и заулыбался, чувствуя, как за плечами разворачиваются крылья. Он, черт побери, молодец. Не упустил момент и все сделал вовремя. Решил – и сделал. Разве плохо, что его дальнейшую жизнь можно предсказать с точностью до марки семейного автомобиля и названия колледжа, в который они отдадут своего первенца? В стабильности есть своя респектабельность, если угодно, некий шик, и разве не к этому он всю жизнь стремился?
Вырвавшись из его объятий, сияющая Дана вскинула голову:
– Глеб, поедем к нам, скажем маме с папой! Пожалуйста, поедем! Они так обрадуются! Они тебя очень любят.
«Не уверен, что любят, но все же относятся хорошо, – мысленно поправил ее Глеб. – И почему бы им действительно не обрадоваться?»
Они и обрадовались! Антонина Петровна, маленькая, но сильная, пахнущая кремами и лосьонами, в которых она день и ночь купала свое тело, прижала Глеба к груди. Растроганный Леонид Иннокентьевич, длинный, как аист, снял очки и, качая головой, принялся усердно протирать стекла, приговаривая:
– Поздравляю вас, дети мои! Поздравляю! Это так неожиданно… И так хорошо!
– Что хорошо, то хорошо, – соглашалась с ним Антонина Петровна. – Просто прекрасно!
Она молниеносно накрыла на стол, взмахнув скатертью и подняв в воздух пылинки, которые ускользнули от мощного пылесоса. Словно по волшебству появились шампанское в ведерке, натертые до скрипа бокалы и домашние пирожные с кокосовым кремом.
– Ну-с, за вас, молодежь! – провозгласил Леонид Иннокентьевич и высоко поднял свой бокал. – За ваше счастье!
Глеб никогда в жизни не встречал человека более обманчивой внешности. Иннокентий Горюнов, влиятельный бизнесмен и политик, выглядел как профессор-неудачник, подрабатывающий написанием левых дипломов. И только когда он снимал очки, становилось ясно, что некоторых аистов можно смело причислить к отряду хищных птиц.
Когда они чокались, стало заметно, что у Антонины Петровны слегка дрожат руки. Схватив салфетку, она промокнула испарину, выступившую на лбу и над верхней губой.
Глебу казалось естественным, что родители невесты нервничают и то и дело многозначительно переглядываются. Единственная любимая дочь собирается улететь из родного гнезда, это ли не событие? Ледяное шампанское не охладило его пыл и даже слегка вскружило голову. Он испытывал удовлетворение, да. Именно так все и должно было случиться. Женитьба – это серьезный шаг, и выбирать жену нужно с умом. Он и выбрал с умом. У них с Даной все получилось легко. Никаких непреодолимых препятствий, ночей, полных лихорадочной страсти, побегов на край света, душераздирающих сцен, никаких поспешных решений. О таком можно только мечтать. Не всякому мужчине удается в жизни избежать дурацких ошибок, совершенных под влиянием тестостерона.
Дана держала Глеба за руку и постоянно поглядывала на него с новой, только что рожденной улыбкой, какой раньше он никогда у нее не видел. «Она меня любит», – подумал он удовлетворенно и только тут сообразил, что, когда делал предложение, ничего не сказал о своих собственных чувствах. Надо было сначала признаться в любви, а уж потом предлагать руку и сердце. Впрочем, Дана умная, она наверняка поняла, что он просто… просто разволновался!
– Да что же вы стоите?! Вы садитесь, садитесь, – засуетилась Антонина Петровна. Ее многоярусное платье заколыхалось. Глебу было приятно, что будущая теща так следит за собой. Прямо из дома, не переодеваясь, она может отправиться и на прием, и на именины. Красивый наряд, браслет, укладка… «С раннего утра и до позднего вечера она во всеоружии и готова к любым неожиданностям. Дочка вся в нее, – подумал он, сжав руку невесты. – Господи, как мне повезло-то! Дана никогда ни перед кем не выставит меня дураком».
В ту же секунду прошлое бросилось ему в лицо, завертевшись перед глазами обрывками воспоминаний, которые он всеми силами пытался вытеснить из памяти. Ему двенадцать лет. Огромный банкетный зал, растерянные лица гостей, красное от гнева лицо отца… Лучше бы он не видел, что произошло. Лучше бы накануне он заболел корью и остался дома, метался бы в горячке и ничего не знал. Дикая сцена до сих пор стояла перед его глазами, словно все случилось вчера. Он не мог от нее избавиться. Это был его самый страшный детский кошмар. Когда он рванул сквозь толпу к выходу, все смотрели на него с жалостью и испугом. Какая-то женщина попыталась удержать его, но он вырвался из ее рук, выскочил на улицу, скатился по мраморной лестнице и понесся, как заяц… В ночь, в пустоту, куда глаза глядят… Снова, как и много лет назад, ему стало душно от стыда, и он поморгал глазами, чтобы прогнать отпечатавшуюся в сознании картинку.
– Все нормально? – тихо спросил Леонид Иннокентьевич, тронув Глеба за локоть.
Темными глазами он ощупывал лицо будущего зятя, словно хирург, обдумывающий, как ловчее сделать первый надрез.
– Все просто прекрасно, – искренне ответил Глеб и широко улыбнулся: – Я немножко поглупел от радости.
– От радости можно. – Леонид Иннокентьевич ободряюще похлопал его по плечу. – И когда же состоится знаменательное событие? Может быть, Глеб, ты хочешь приурочить его к своему тридцатилетию? Два праздника в один день?
– Нет-нет, – покачал головой Глеб. – Я не очень люблю отмечать дни рождения. Вот свадьба – это настоящее большое событие.
– Папочка, мы еще ничего не обсуждали! – вмешалась Дана. – Глеб только что подарил мне кольцо. – Она грациозным жестом вытянула вперед руку, чтобы показать бриллиант. Тот послушно сверкнул благородным блеском. – И мы сразу поехали к вам.
От шампанского она раскраснелась и приложила к горящей щеке ледяной бокал. Потом одним движением распустила волосы и сделалась совершенно неотразимой. В голове Глеба, где-то на краю сознания, мелькнула мысль, что ему никогда, ни разу не хотелось запустить в эту золотистую копну пальцы. Их с Даной страсть с самого начала была контролируемой. Они проявляли чувства в урочном месте и в урочное время, и это казалось Глебу восхитительным.
Все его предыдущие пассии без исключения постоянно выводили его из себя бесстыдной демонстрацией чувств и приставанием на людях. Это их вечное хватание за руки, это нытье в ресторанах и на концертах: «Поцелуй меня! Обними меня! Ты мой и только мой! Ну, дай я тебя сама поцелую! Какие у тебя сладкие губки!» Еще они придумывали ему унизительно-ласковые прозвища, называя то малышулей, то кукусиком. Глеб не желал быть кукусиком.
Дана оказалась глотком пресной воды среди всех этих киселей и сиропов. Она была хорошо воспитана и умела держать себя в руках. Место нежностям – в постели. Мамино воспитание и папина выдержка. У него будет идеальная жена.
– Может быть, устроим семейный ужин? – неожиданно загорелась Антонина Петровна. – Экспромты иногда получаются удивительно удачными!
– Нет, мамочка, Глеб заказал столик в ресторане, нам надо все обговорить. Мы ведь еще ничего толком не обсудили!
– Да, нам хочется побыть вдвоем, – подал голос Глеб. – Поедем на такси, раз мы выпили.
– Конечно, поезжайте, – энергично поддержал их Леонид Иннокентьевич. – Мы вас благословляем и все такое…
– И все такое, – эхом подхватила его жена.
Входя в лифт, Дана помахала рукой, Глеб засмеялся и тоже помахал. Лифт уехал. Антонина Петровна захлопнула входную дверь, повернулась к мужу и посмотрела на него расширенными от страха глазами.
– Леня, что теперь будет? – спросила она убитым голосом.
– Ничего не будет, – свирепо ответил тот. – Только не начинай причитать, хорошо?
– Тебе не кажется, что надо его предупредить?
– Предупредить его? Собираешься предать собственную дочь?!
– Не предать, а защитить!
– Оставь ее в покое, – рявкнул Леонид Иннокентьевич. – У нее все отлично, разве не так?!
– Сейчас отлично…
– Тоня, мы просто не имеем права вмешиваться. Дана никогда нам этого не простит, никогда. Ты только посмотри, как она счастлива!
– Но…
– Никаких «но», или мы рассоримся, поняла?
Ссориться с мужем Антонина Петровна была не готова. Она горестно вздохнула и, прикусив губу, отправилась убирать со стола. Страх стелился за ней, словно шлейф духов, которыми она утром сбрызнула запястья.
* * *
– Подожди рыдать, объясни толком, что случилось!
Агата изо всех сил прижимала телефон к уху. Другое ухо пришлось заткнуть пальцем, чтобы хоть что-нибудь услышать: гул толпы и шум машин страшно мешали разговаривать.
– Он… Я… У меня неприятности! Кошмарные! – рыдала трубка голосом Светки Кареткиной.
– Ты никого не убила? – Агата была гораздо рассудительнее школьной подруги. – И ты сама не покалечена? Руки-ноги целы?
– Я не знаю, что мне дела-а-а-ать! – продолжала выть и всхлипывать трубка.
– Где ты находишься? – спросила Агата, шарахнувшись от велосипедиста, который пронесся мимо, подняв нешуточный ветер.
