скачать книгу бесплатно
– А в рот тебе не плюнуть? – с неожиданной сварливостью ответил тот.
– За помощь я заплачу. – Настя поспешила завлечь его деньгами. – Дам сто рублей.
– Сто рублей?
Судя по всему, сумма подействовала на молодого человека отрезвляюще, потому что он принял вертикальное положение со скоростью грабель, на которые наступили. Вжик – и он уже смотрел на Настю покрасневшими, но чертовски внимательными глазами.
– Видите вон тех мужчин? – взяла она быка за рога. – Они сидят на лавочке и разговаривают.
– Ну?
– Мне надо знать – о чем они говорят. Сможете непринужденно пройтись мимо и подслушать? Хоть что-нибудь?
– Будь тут, – велел молодой человек и осторожно поднялся.
Ноги держали его не слишком хорошо. Путаясь в собственных коленях, он направился в сторону усатого и Аврунина. Дойдя до скамейки, где те расположились, притормозил и, присев, стал с увлечением перевязывать шнурок на ботинке.
Поначалу собеседники не обращали на него особого внимания. Но минуты через две усатый начал проявлять беспокойство. Он некоторое время пристально смотрел на незваного гостя, потом что-то сказал ему. Тот молча развернулся и поковылял в обратную сторону.
– Вас послали! – догадалась Настя и возмущенно добавила: – Вы бы еще на скамейку к ним сели!
– Не гони волну, – успокоил ее тот и уточнил: – Точно сто рублей?
– Да точно, точно!
– Будь здесь.
Молодой человек потрусил куда-то в сторону магазина «Армения» и смешался с толпой. «Пока он будет бегать, эти двое уже все обсудят!» – досадовала Настя, вытягивая шею в сторону мирно беседующей парочки. Впрочем, волновалась она напрасно. Буквально через две минуты молодой человек снова возник на горизонте. Теперь он шел прямо по газону с суровой важностью московского дворника. Был он одет в синий рабочий халат, а в руках держал палку с металлическим наконечником. Именно на такие палки дворники накалывают бумажный мусор.
Тыча ею в траву вокруг себя, находчивый Настин помощник в конце концов снова подобрался к усатому с Авруниным, только теперь уже с тыла. Остановившись, он достал из кармана горсть фантиков и широким жестом опылил газон. Фантики, гонимые ветром, разлетелись во все стороны. Тогда он принялся фанатично охотиться за ними и так увлекся, что забыл об осторожности. Усатый заметил его и, толкнув Аврунина, побудил перебраться на другую скамейку, стоявшую на противоположной стороне бульвара. Они совершенно явно не терпели ничьего общества.
Молодой человек с палкой наперевес отправился назад. Еще издали он успокоил Настю жестом и приказал:
– Будь здесь.
– Эй! – негромко окликнула она его. – Вас как зовут?
– Петров, – лаконично сообщил тот и быстро скрылся из виду.
Через пару минут он возвратился снова, но уже без маскарадного костюма, обозрел окрестности и направился к компании мальчишек, гонявших мяч на детской площадке. В последний раз усатый и Аврунин очень удачно пересели к площадке спиной.
Переговорив с детьми, неутомимый Петров вступил в игру. Повинуясь его подмигиваниям, дети часто промахивались, а он охотно и резво бегал за мячом, подолгу застревая возле скамейки.
Издали Настя не могла понять, раскусил ли усатый эту уловку, однако он опять поднялся на ноги, побуждая Аврунина следовать за ним. Они снова начали прогуливаться, но теперь уже постоянно озирались по сторонам и были похожи на заговорщиков.
Обнаруженный Петров тем временем блестящим взором следил за их передвижениями. Обещанные сто рублей активно стимулировали его серое вещество. Душа страждала, и мозг изо всех сил пытался ее ублажить. Настя про себя решила, что, исчерпав всю прозу, Петров поэтично пролетит над бульваром на самодельных крыльях.
Когда усатый и Аврунин отошли на приличное расстояние и снова уселись на лавку, Петров метнулся через улицу, к стоявшей неподалеку от «Мак-доналдса» «Газели» и, проведя короткие переговоры с шофером, вернулся обратно, неся в руках кусок брезента. Обойдя парочку по широкой дуге, он снова зашел ей в тыл и, накрывшись своей добычей, лег на траву, явно надеясь слиться с пейзажем. Время от времени брезент принимал очертания живого тела и перебегал на новое место, шелестя и хлопая складками.
В конце концов он снова был замечен и, судя по всему, опознан. Усатый наклонился к Аврунину и что-то сказал ему. Тот подхватился и стремглав помчался к магазину. Вернулся с большим пакетом и пластиковыми стаканчиками. Нетрудно было догадаться, что находится в пакете. Усатый встал и, ступив на газон, принялся что-то горячо говорить, обращаясь непосредственно к куску брезента. Настя обомлела.
Действительно: что такое сто рублей? Фантом по сравнению с совершенно конкретной бутылкой. «Сейчас он все им расскажет! – испугалась она. – И еще укажет на меня пальцем. Может быть, я и успею убежать, но усатый все равно насторожится. И если он хоть в чем-то виноват, уничтожит все улики! Надо убираться отсюда!» – решила она и, поднявшись, быстро зашагала прочь.
Итак, фокус не удался. Расстроенная Настя примерно полчаса просидела в машине, размышляя обо всем, что с ней произошло за день. Потом зашла в «Сабвей» и только тут поняла, насколько проголодалась. Набрав полный поднос съестного, она принялась заглатывать булочки с изюмом, которые нравились ей больше всего. Когда подошла очередь овощного бутерброда и двух кусков торта, кто-то справа от нее громко сказал:
– Не устаю поражаться матушке-природе.
Повернув голову, Настя увидела мужчину средних лет в больших очках, за которыми пряталось пресное лицо. Он сидел за соседним столиком, отделенный от нее низкой перегородкой.
– Моя бывшая жена питалась морковью, сдобренной семенами льна и клочками петрушки, и при этом постоянно жирела, словно в нее ежедневно высыпали пакетик сухих дрожжей. Вы же стройная, как тополь, а жрете, как домашняя свинья.
Настя перестала жевать и, с трудом проглотив очередной кусок, поспешно допила кофе и вышла на улицу. «Интересно, – подумала она. – Категория „дурак“ присуща обоим полам? Есть мужчина-дурак, и есть женщина-дура. А вот нишу придурков почти целиком заполняют мужчины. И, насколько я понимаю, они множатся, как элитная порода кроликов».
Не в силах просто так уехать домой, Настя нырнула в подземный переход, потом перешла улицу поверху и снова вышла на бульвар. Осторожно продвигаясь вперед, она внимательно глядела по сторонам и уже через пять минут обнаружила Петрова, который в размягченном виде сидел на скамейке, смежив вежды и вдавив подбородком в грудь верхнюю пуговицу рубашки.
Настя замерла. Петров сейчас был не просто Петров. Он был хвостиком того клубка, который ей страстно хотелось распутать. Впрочем, чтобы дернуть за этот хвостик, его необходимо привести в чувство.
– Петров! – позвала Настя, подсаживаясь к нему. – Вы меня слышите?
Петров ее не слышал. Когда Настя толкалась, сотрясая его сны, он мычал и чмокал губами, собирая на лбу младенческие складочки. Только сейчас она заметила, что он довольно смазлив. Черные ресницы оттеняли его гладкие, по-девичьи розовые щеки, а рот был большим и страстным.
– Что же мне делать с этим кладом? – пробормотала Настя.
Она не могла бросить его тут, ни о чем не спросив. Вполне возможно, этому типу удалось подслушать что-нибудь интересное. Но самое главное, необходимо выяснить, не разболтал ли он усатому с Авруниным о ней, Насте. Если так, ей стоит об этом знать.
Можно попытаться отрезвить Петрова прямо на бульваре, купив охлажденной минералки и устроив над его головой небольшую грозу. Есть и другой вариант: уговорить кого-нибудь донести сокровище до «Тойоты», транспортировать его до своего дома, там с помощью соседа-студента засунуть в лифт и дотащить до квартиры. Дождаться, пока сокровище проспится, и уж тогда с чувством, с толком, с расстановкой…
Настя выбрала более хлопотный, но более надежный второй вариант. Дело стало лишь за грузчиком. Она беспомощно огляделась по сторонам. Ее вниманием сразу же завладел человек, обходящий дозором бульварные урны. Был он деловит, собран и очень ответственно относился к избранному делу. С таким же выражением лица выходили на субботники большие руководители, чтобы лично поворошить граблями мусор социализма.
Собиратель бутылок обладал впечатляющими физическими данными. Глянув на большой пакет, доверху заполненный его добычей, Настя грешным делом подумала, что этот Геракл просто-напросто отбирает посуду у граждан, решивших на его глазах побаловаться пивом.
– Эй вы! – позвала она и пощелкала пальцами над головой. – Подите-ка сюда.
Геракл сплюнул и отвернулся. Настя хмыкнула и без колебаний пошла в его направлении.
– Хотите быстро заработать? – спросила она, покопавшись в кошельке и добыв из его шелковых недр сторублевку.
– А чего надо сделать? – заинтересовался Геракл и посмотрел на купюру боковым зрением, но зорко, словно воробей, заметивший корочку.
– Надо донести до машины одну вещь. Крупную.
– Где машина? – поинтересовался тот.
– Там, возле редакции «Московских новостей».
– А где вещь?
– Вот вещь, – сообщила Настя, махнув рукой на Петрова.
– Где? – тупо переспросил Геракл.
– Вот она сидит, – рассердилась та. – В итальянских ботинках и рубашке «поло».
Геракл привстал на цыпочки и спросил:
– Вы, наверное, имеете в виду вещь, которую потащили куда-то патлатые типы?
Настя подпрыгнула от неожиданности и резко обернулась назад. Петров больше не сидел на скамейке – он был переброшен через плечо жутко лохматого парня, который, словно снежный человек, какими-то дикими прыжками несся по бульвару. Зад похищенного Петрова подпрыгивал у него на плече, словно поплавок, сигналящий о поимке сумасшедшей рыбы. Рядом бежал еще один длинноволосый хомо сапиенс, только на пару размеров мельче.
– Караул! – закричала Настя. – Грабят!
Не помня себя от ярости, она бросилась в погоню, вопя, как торговка, уличенная в обвесе. Геракл, гремя бутылками, стремглав помчался за ней.
– Догоним! – ободрил он Настю. – Они груженые, а мы налегке.
Однако длинноволосые мастерски уходили от погони. Они успели перебежать на зеленый сигнал светофора и оставили бы преследователей щелкать зубами на другой стороне улицы, если бы Геракл не выскочил на середину дороги и не принялся размахивать мешком с бутылками у себя над головой. Надсадно гудя, машины медленно тронулись с места, однако дали-таки Насте перебежать дорогу.
– Вон они! – крикнул Геракл. – Нырнули во двор!
Когда Настя свернула за угол, у нее едва не подкосились ноги – патлатые засовывали Петрова в машину, усердно сгибая ему конечности, которые вяло распадались, словно ноги у дохлой курицы. Конечности категорически не лезли в салон автомобиля, желая остаться снаружи.
– Не успеем! – в отчаянии крикнула Настя. – Увезут!
И тут позади нее кто-то аккуратно нажал на клаксон. Один раз, потом второй. Обернувшись, она увидела возле себя «Волгу», за рулем которой сидел придурок из «Сабвея».
– Насколько я понял, у вас тут погоня? – спросил он, высовывая нос и очки в полуоткрытое окно.
– Гады, видишь, украли нашу вещь! – сообщил Геракл, мотнув подбородком на взревевший автомобиль, начиненный патлатыми и Петровым в придачу.
– Садитесь! – велел очкарик. – Я, конечно, не Шумахер, но постараюсь не ударить в грязь лицом.
– Кто такой Шумахер? – шепотом спросил Геракл у Насти, отчаянно дергавшей дверь.
– А какую вещь? – в свою очередь поинтересовался очкарик, помогая ей.
– Они утащили моего парня! – отрывисто бросила Настя, приплясывая на заднем сиденье. – Петрова. Вы могли видеть, как его засовывают в машину.
– Почему же вы сказали – вещь? – удивился очкарик.
– Он надрался, – сообщил Геракл, – и понимает сейчас не больше, чем стул.
– Ну-у… – протянул очкарик. – Не завидую я вашему стулу.
– Почему? – вопросила Настя.
– Потому что я знаю этих ребят. Они «голубые». Геракл крякнул, а опешившая Настя спросила:
– С чего это вы взяли?
– Я вхожу в интеллектуальную элиту города! – хвастливо заявил очкарик, разгоняясь и закладывая крутой вираж на повороте.
– Дуется по вечерам в шахматы на бульваре, – пояснил Геракл. – Только щас его вспомнил. Как тебя звать-то, академик?
– Вельямин, – гордо сообщил тот. – А эти, – он подбородком указал на удирающую «девятку», – тусуются возле общественного туалета, пристают к гуляющим студентам и вообще ведут себя на редкость агрессивно.
Геракл наклонился к Насте и хихикнул:
– Наверное, кто-нибудь из «этих» потрепал его по коленке.
– Никогда не слышала, чтобы «голубые» среди бела дня похищали людей! – сказала огорошенная Настя, хватаясь двумя руками за спинку переднего сиденья, опасаясь выдавить дверь и вывалиться на мостовую: Вельямин показывал настоящий класс.
Сама она разрумянилась, а волосы у нее стали дыбом. От встречного ветра, бьющего в лицо, Геракл раздухарился и стал громко кричать в окно:
– Гомики не уйдут! Держи каналий!
Вместо того чтобы сердиться, Вельямин громко хохотал и бил ладонью по клаксону. Настя подумала, что с такой компанией можно запросто загреметь либо в вытрезвитель, либо в сумасшедший дом. Впрочем, выбора у нее не было – не попадись эти двое ей под руку, Петров исчез бы безвозвратно.
Погоня закончилась так же внезапно, как и началась. «Девятка» нырнула в переулок, проскочила двор и, в последний раз рыкнув, воткнулась в бордюрный камень. Вельямин, намеревавшийся повторить ее маневр, был заловлен и прижат к тротуару материализовавшимся прямо из воздуха гибэдэ-дэшником.
– Ёшкин кот! – возопил Геракл. – Подсекли на вдохе!
Гибэдэдэшник с деланной неспешностью приближался к «Волге». Массивность его загривка и суровость лица явно не соответствовали пустячности нарушения.
– Куда летим? – спросил он, глядя на Вельямина из-под тяжелых век, которые разбухли на государственной службе, словно вареники в кипятке.
Настя, по глупости даже обрадовавшаяся вмешательству человека в форме, высунулась в окно и крикнула:
– Сержант! Там «голубые» человека похитили! А мы за ними гонимся!
Сержант посмотрел на нее без всякого выражения и снова обратил взор на Вельямина.
– Гонитесь, говоришь? «Формула один», говоришь? Документики, Шумахер!
Геракл повернулся к Насте и шепотом спросил:
– Откуда он знает его фамилию?
– Кого?
– Водителя нашего, Шумахера?
Настя несколько раз открыла и закрыла рот, после чего сообщила:
– Фамилию теперь на номерах пишут. Внизу. Мелким шрифтом.
– Я фигею, – пробормотал тот, погромыхивая бутылками, которые он все это время прижимал к животу. – И хрен ли мне в таком разе машину покупать? Чтоб меня каждая собака могла по фамилии окликнуть!
– Сержант! – строго сказала Настя, выбираясь из автомобиля и принимая позу колхозницы, на время опустившей серп, чтобы дать отдохнуть руке. Одно ее плечо воинственно выдвинулось вперед. – Мы сообщили вам о преступлении, между прочим!
