скачать книгу бесплатно
Она довольно квохтнула и снова вперила в правнучку зловещий взор, как будто уже была фамильным привидением и знала, что может испугать наследницу до смерти.
– Спасибо, конечно, – пробормотала Вероника.
Ей хотелось спросить про тетку Зою, но она не рискнула. Вдруг со старухой случится приступ ярости, который повредит ее здоровью?
– Надеюсь, ты больше не встречаешься с этим? – Прабабка раздула маленькие круглые ноздри и пошевелила ими, словно почувствовав дурной запах.
Поскольку, кроме Бороздина, она никого не видела, то спрашивать, кого она имеет в виду, не имело смысла. Вероника постаралась ответить сдержанно:
– Мы расстались.
– Я рада, – проскрипела прабабка. – Ты красивая женщина, Вероника. Похожа на меня в молодости. С такой внешностью грех было бы продешевить. За тобой кто-нибудь ухаживает?
Вероника по-прежнему стояла на пороге, и ей невольно хотелось принять позу смирения, какую она заметила у встретившей ее сиделки.
– Да, – неожиданно для себя призналась она. – Матвей Каретников. Мы познакомились недавно, но он, кажется, настроен очень серьезно. Ему пятьдесят лет, у него собственная фирма…
– Он что, «новый русский»? – подозрительно спросила старуха. – Вор?
– Он не вор, а созидатель! – вспылила Вероника. – Тот, кто не крадет, а строит. И он подарил мне – вот!
Вероника распахнула воротничок блузки и показала ожерелье, которое боялась оставлять дома.
– Главное не то, что он это подарил, – задумчиво пробормотала старуха, щуря выцветший глаз. – Главное то, что ты приняла подарок.
– Мне двадцать восемь лет, – тоном, каким говорят о тяжкой болезни, сообщила правнучка.
– Двадцать восемь! – мечтательно закатила глаза старуха. Потом вернула их назад и посмотрела на Веронику с усмешкой. – А мне девяносто два.
Вероника вспыхнула, а прабабка залилась каркающим смехом. Отсмеявшись, она тяжело задышала и махнула рукой:
– Все. Аудиенция окончена. Я высказала тебе свою волю, можешь быть свободна. Когда умру, тебе сообщат.
– Но, может быть…
– Мне ничего не надо! – важно сказала старуха и даже притопнула ногой: – Проваливай.
Вероника сделала два шага назад, но потом все же решилась и спросила:
– Почему вы так со мной обращаетесь?
– Потому что твоя мать была дура, и ты, ее дочь, судя по всему, такая же дура. Мне это не нравится. Однако выбора у меня нет.
– До свидания, Маргарита Прохоровна, – пробормотала Вероника.
– Прощай.
Выкатившись на улицу, Вероника согнулась пополам, потом разогнулась и громко сказала:
– Фу-у!!
Да уж, это был всем визитам визит. Тетку Зою страшно интересовало, о чем они будут говорить, и она взяла с Вероники слово, что та, как вернется домой, сразу же позвонит.
– О тебе она даже не заикнулась, – сразу же сообщила ей Вероника. – Ни о тебе, ни о мальчиках.
– Вот зараза! – беззлобно заметила та. Веронике даже показалось, что Зоя испытала облегчение.
– Не хочешь сказать, из-за чего вы поругались?
– Из-за ерунды. Даже стыдно вспоминать. Мне правда стыдно, не наезжай, ладно? Вот сама скажи, на нее легко обидеться?
– Более чем.
– Видишь!
– Она в самом деле обещала оставить мне квартиру, – выпалила Вероника. – Со всей обстановкой. Выглядело это… ужасно.
– Почему? Старуха выставила какие-нибудь условия?
– Да нет, просто она сидела в кресле – живехонька-здоровехонька… Сказала, что, когда умрет, мне сообщат.
– Вот ведь карга! – подивилась Зоя. – Всю жизнь боролась за какую-то мифическую честь фамилии, а сама ведет себя, как последняя сволочь. Кстати, – без перехода сказала она. – Мы с Изюмским решили пожениться.
– Ой, – опешила Вероника. – Поздравляю! А когда?
– Ну, он собирается на месячишко отчалить на заработки с какой-то строительной бригадой, заработает денежек, вернется, и сразу под венец. Заявление мы уже подали.
– Зоя, ты счастлива? – спросила Вероника.
– Абсолютно. А что?
Вероника не могла объяснить – что. В последнее время она часто примеривала замужество к себе – Матвей Каретников созревал для брака со скоростью кукурузного початка. Он уже едва не лопался от переполнявших его чувств, и, когда встречался с Вероникой, золотые колечки блистали в его глазах победным блеском. При этом он проявлял странное целомудрие и не заводил отношения дальше страстных поцелуев.
– Сегодня он сделает тебе предложение, – говорила Тина всякий раз, когда автомобиль Каретникова тормозил перед художественным салоном. – Не может же он дарить такие дорогие подарки без задней мысли!
Вероника и сама понимала, что все к этому идет. И не знала, как поступить. С одной стороны, она принимала подарки – это да. С другой стороны, представить Каретникова в роли спутника жизни?.. Она про него почти ничего не знала. У него должен быть стальной хребет, раз он имеет собственное дело и уверенно держится на плаву.
Однако с ней Каретников был другим – мягким и пушистым. В конце каждого свидания он впадал в дешевую патетику и становился слащавым до отвращения. Вероника убеждала себя, что он свихнулся от любви. И ей, черт побери, было лестно. «Может, это вообще мой последний шанс, – думала она. – Откажу Каретникову и останусь навсегда старой девой».
Старые девы вызывали у нее сложные чувства. Она еще помнила двух своих бабушек со стороны матери, которые всю жизнь прожили в гордом одиночестве. У них были странные представления не только непосредственно о мужчинах, но и о жизни вообще. Из чего можно было сделать вывод, что отсутствие мужа как-то влияет на голову. Веронике совершенно не хотелось страдать закидонами и служить объектом сожаления всех знакомых. Каретников в данном случае казался ей не просто выходом из положения. Он был шикарным выходом. Ей, безусловно, будут завидовать.
Кроме того, Каретников хорошо обеспечен, и, сделавшись мадам Каретниковой, Вероника сможет позабыть о скучной службе в «Бутоньерке» и всецело отдаться живописи. Короче, со всех сторон одни плюсы. «Значит, когда Матвей сделает предложение, я это предложение сразу же приму, – решила Вероника. – Не забыть, что принять его надо с радостью».
Глава 3
– Что ж, шеф, – сказал Дима Дьяков однажды утром. – Пришла пора делать предложение и знакомить Веронику с мамой.
– С мамой?! – ужаснулся Каретников, глядя на своего помощника дикими глазами. – Но для чего?
– Ах, боже мой, шеф! – всплеснул руками Дима. – Как же без этого? Никто не поверит в серьезность ваших намерений без знакомства невесты с родительницей! Все знают, как вы любите маму.
– Но я не хочу ее расстраивать, – уперся Каретников. – Когда девку убьют, она подумает, что я страдаю, и тоже примется страдать! У нее подскочит давление, а в пожилом возрасте это опасно.
– А мы ей ничего не скажем, – Дима перешел на ласковый тон. – Я имею в виду, что девку убили. Скажем, что вы поссорились и раздумали жениться.
В последнее время Дима Дьяков чувствовал себя Котом в сапогах. Решительный и умный Каретников в деле с собственной женитьбой вел себя в точности как маркиз де Карабас – то есть как дурак. Диме приходилось следить за каждым его шагом, давать рекомендации, вырабатывать стратегию и тактику, направлять, увещевать, льстить, а иной раз и приказывать. Каретников слушался беспрекословно. Из чего Дима сделал вывод, что он напуган. Вероятно, перекладывая ответственность на своего помощника, он как бы прятал голову в песок.
– Хорошо, – сдался Каретников. – Я сделаю девке предложение и предупрежу маму о скором визите. Кстати, что мне нужно подарить по такому случаю? Тряпок накупил, ожерелье подарил. Может быть, машину? Какую-нибудь дамскую игрушку, а? Это наверняка будет расценено как широкий жест.
– Шеф, она не умеет водить машину. Подарите ей бриллиантовые серьги или брошь. Кстати, можете снять для нее студию, чтобы она малевала там своих уродцев.
Дима сам посоветовал Каретникову приобрести несколько Вероникиных картин и развесить их по дому. Босс, как водится, слегка переборщил, и теперь отвратительные косые рыла, созданные извращенным дамским воображением, висели также в коридорах фирмы «Счастливое лето». Самое удивительное, что все иностранцы, бывавшие в офисе, проявляли к полотнам просто болезненный интерес. «Да, Запад точно катится в пропасть», – думал Дима, с содроганием поглядывая на «Скрипача в лиловом», который, на его взгляд, был похож на расчлененный баклажан, облитый горчицей.
– Надо купить ей белые розы, – вещал Дима, нежно вращая руль автомобиля. – Только-только раскрывшиеся, на длинных стеблях. Велите продавщице не заворачивать их в блестящую бумагу с бантиками. Ваша любимая, чтоб вы знали, предпочитает получать цветы голыми.
Ценную информацию относительно вкусов и пристрастий Вероники Дима раздобыл у Бороздина. Тот был им тщательно допрошен и устрашен с помощью большого пугача, который безотказно действовал на воспитанного в страхе обывателя. Теперь никакая сила не могла бы заставить Бороздина подойти к бывшей подружке ближе, чем на пушечный выстрел. Целую неделю после визита Димы Дьякова он вообще не выходил по вечерам из дому, озирался в подъезде и плотно занавешивал окна.
– А где я буду делать предложение? – ворчливо спросил Каретников, влезая в салон с охапкой влажных бутонов. – Прямо в «Бутоньерке»? Меня раздражает этот кузнечик, ее шеф. И жуткая Тина со своей любопытной рожей…
– Конечно, лучше бы сделать предложение руки и сердца при свидетелях, – задумчиво пробормотал Дьяков. – Впрочем, назавтра ваша милая все равно раззвонит всем о потрясающей новости. Ладно, – хлопнул он себя по коленкам. – Везите ее в ресторан.
– Может быть, все-таки домой? – с сомнением спросил Каретников.
– Ни боже мой! – запретил Дима. – Не портите все, что было создано с таким трудом. Когда о вас будут наводить справки, нужно, чтобы сразу стало понятно: Вероника Смирнова – это не очередное легкое увлечение, это очень серьезно. Только тогда можно рассчитывать на успех предприятия.
Они заехали за Вероникой в художественный салон и вырвали ее из рук Тины, которая намеревалась прицепиться к подруге вагончиком и вкусно поужинать.
– Спасибо, – сдавленным голосом сказала Вероника, принимая от Каретникова розы. Розы до странности напоминали ей Бороздина.
Напряженная физиономия Матвея утвердила Веронику в мысли, что дело идет к кульминации. Он то и дело бросал на нее крокодильи взоры, а его помощник Дима Дьяков с делано равнодушной физиономией насвистывал за рулем. «Боже! Боже! – думала Вероника. – Разве не об этом мечтает каждая нормальная женщина?»
Она мечтала не об этом. Ей хотелось влюбиться и потерять голову. Ничего такого к Матвею Каретникову она не испытывала. Однако твердо решила идти до конца. С каждым годом ставки ее будут понижаться, и останется выйти замуж за какого-нибудь Изюмского с бородой лопатой.
В ресторане Каретников повел Веронику к столику, спрятанному в нише, чтобы им никто не мешал разговаривать. Дьяков сначала шел следом, но в самый последний момент нырнул куда-то за колонну и исчез из виду. Усевшись на свое место, Каретников с беспокойством поискал его глазами. Пока он делал заказ, его помощник появился в поле зрения и занял соседний столик, усевшись так, чтобы его видел только шеф.
Когда на столе зажгли свечу и Каретников решительно опустил ладонь на руку Вероники, Дьяков сложил пальцы колечком, показывая, что все тип-топ. Шеф приободрился и, когда принесли вино, полез во внутренний карман пиджака за кольцом. «Сейчас все испортит, – расстроился Дима. – Попросит девку стать его женой и ни словечка не скажет о любви. Ему это просто в голову не придет. Как я забыл его предупредить?!»
Он принялся бурно жестикулировать, чтобы привлечь к себе внимание Каретникова. Тот увидел и приподнял брови. Дима сложил руки крестом, и босс перестал копаться в пиджаке. Дима с облегчением кивнул. Каретников поглядел на него угрюмо и одним махом проглотил бокал вина. Потом перевел глаза на Веронику и изобразил на лице кретинскую улыбку.
Официант тем временем принес закуски и принялся расставлять их на скатерти, мельтеша руками с ловкостью фокусника. Каретников высунулся из-за него и вопросительно посмотрел на Дьякова. Тот вытянул шею и одними губами подсказал:
– Объясниться в любви!
Каретников отрицательно мотнул головой, – дескать, не понимаю. Разевая рот, словно спятивший суфлер, Дьяков снова беззвучно выговорил:
– Я те-бя люб-лю!
Каретников раздул ноздри. Дьяков оторвал зад от стула и лег животом на скатерть.
– Я тебя люблю! – громким шепотом сказал он.
В зале появился метрдотель и встал так, чтобы Дима его увидел. Однако тому не было ни до чего дела.
Каретников сидел неподвижно, словно скала, и посматривал исподтишка на своего помощника. Жестом полного отчаяния Дима взъерошил волосы и, выхватив из кармана ручку, быстро нарисовал на салфетке сердце, пронзенное стрелой. Внизу он написал: «Я тебя люблю!» – взволнованными корявыми буквами. Вывесив салфетку перед собой, он напряженно ждал.
Каретников сощурился. «Господи, он же ни черта не видит!» – возопил про себя Дьяков. Очки его шеф не носил, потому что они его якобы старили, а от контактных линз у него воспалялись глаза.
Дима поднялся и решил подойти к столику, чтобы сообщить свою подсказку шефу на ухо, но на его пути вырос метрдотель, неотвратимый, словно Терминатор.
– Господа просили не беспокоить, – негромко сказал он, оттесняя Диму назад.
– Да это я сам велел, чтобы их не беспокоили! – возмутился тот.
– Сядьте, пожалуйста. Сейчас к вам подойдет официант.
Диме ничего не оставалось делать, как вернуться на свое место. Каретников сверлил его глазами. Видно, коробочка с кольцом жгла его карман, он все совал туда руку и ощупывал ее нервными пальцами. Он даже не был способен поддерживать нормальный разговор со своей дамой, которая слушала музыку, рассеянно озирая зал.
– Я тебя люблю! – привстав и сложив руки рупором, снова прошипел Дима в направлении шефа.
Снова непонятно откуда возник метрдотель и закрыл вид.
– Нас всех трогает ваша личная драма, – холодно сообщил он. – Однако я попрошу вас сесть на свое место.
Криво усмехнувшись, Дима плюхнулся на стул.
– Что будем заказывать? – холодно глядя на Диму, спросил подошедший официант.
– Проваливай! – рявкнул тот. – Когда проголодаюсь, позову. Хотя нет, стой!
Он расправил салфетку с сердцем на столе, свернул ее в четыре раза и, сдобрив купюрой, распорядился:
– Отнеси вон за тот столик!
Официант с безмятежной физиономией двинулся в указанном направлении. Поскольку он видел, что на салфетке нарисовано сердце, то, ничтоже сумняшеся, подал записку Веронике.
– Это вам! – сказал он безо всякого выражения.
Дима в это время, метнувшись к барной стойке, опрокинул в себя рюмку водки. Проходя мимо, официант, посланный с поручением, отчитался:
– Записку я отдал. Дама в полной растерянности.
– Какая дама?! – взвился Дима. – Это надо было отдать ее спутнику, ты, болван! Немедленно пойди и все исправь!
Он сунул официанту еще одну купюру, и тот, с жалостью посмотрев на него, поплыл обратно. Между тем, пока Дьяков пил водку, за облюбованный им столик уселся молодой человек в клетчатом пиджаке с шейным платком под рубашкой. Ожидая, пока ему принесут карту, он разглядывал интерьер ресторана, сложив ручки под подбородком.
Пунцовая Вероника между тем комкала салфетку с Димиными художествами и заикающимся голосом расспрашивала Каретникова о том, что лучше заказать из горячего. Ей пришла в голову мысль, что где-то здесь находится Бороздин. Кому бы еще могло прийти в голову передать ей такое?
– Извините, – сказал официант, нависая над Вероникой. – Я ошибся. Это записка для вашего спутника.
