скачать книгу бесплатно
Сопит младенцем и не знает —
Рассвет давно лишился сна,
Давно уж надевает платье,
Давно бледнеет и луна.
Второй шаг. Чувственное
Одиночество
Одиночество
Одиночество меря шагами,
спотыкаясь отсутствием слов,
что-то нежное, впрочем, слагаю,
чтобы, может, поведать потом.
Жажду бега в ускоренном темпе,
погружаясь в нирвану разлук,
Разрываю я кокон безверья
оплетением страждущих рук.
Уповаю и верю в спасенье,
от надежды забыться б, от бед,
но напугана бешеной трелью,
разрывается сердце в ответ…
Женское одиночество
К чужим не имела постелям пристрастья,
но жизнь в одиночестве грустью полна,
и вот расточаю и смех, и объятья,
чтоб ночью не думать: « я снова одна».
Чужим поцелуям подставлены губы,
без страсти вливаюсь в чужие уста,
сегодня послушной я буду… и глупой.
…И снова ушедшая ночь не пуста.
Чужое «прости» в опустевшей постели,
под утро исчезнет опять в никуда,
исчезнет и запах пьянящего хмеля
и щёку пометит немая слеза…
А годы проходят, они не чужие,
душа улетает туда, в небеса,
и радость, и счастье становятся злыми,
душа улетает вслед горьким слезам…
Мужское одиночество
Мужское одиночество
Я, наверно, смертельно устал
Грузу лет подставлять свои плечи,
Видеть злобный судьбины оскал,
Что собою мне сердце калечит,
Я устал от сомнений в душе,
От неверия в близость надежды,
От того, что теряю уже
В океане мечтаний мятежных.
Я устал разрываться навзрыд,
Замыкаться в себе, как улитка,
И испытывать бешеный стыд,
Что висит надо мною, как пытка.
Я, наверно, хочу умереть,
Тяжело быть по жизни ведь лишним,
Лучше сразу прервать круговерть
Этой в горечи правильной жизни.
Гладиатор
Ревут трибуны, рвут мне вены,
на грани жизнь, на волоске,
усталость больно сводит члены
и меч дрожит давно в руке.
Отброшен щит теперь ненужный,
струится кровь по животу,
толпа к паденью равнодушна,
победа ей лишь по нутру.
Кружусь, потом стою на месте,
ногам споткнуться бы пора,
одна распорота до кости.
вторая пикой сражена.
Но я упорно лезу в драку,
пока теплится жизнь во мне,
уж лучше бросится в атаку,
чем извиваться на песке.
Пусть кровь струёй бежит за мною
второю тенью, но я жив
и не стою к врагам спиною,
издав прощальный в беге крик.
Вот я устал, и сил нет боле,
последний мой остался взмах,
и меч летит послушный воле,
и смерть моя горит в глазах.
Кровь на песке
Арена, круг песчаный,
тореро, шпага, смерть,
струится кровь фонтаном,
рукав помечен в медь.
Игра теней и света,
горячечный азарт,
смерть, словно эстафета,
и замер крик в глазах.
Рога острее пики
идут на абордаж
и надо стать великим,
вот в этот миг, сейчас.
В испуге столбенеет
трибунная толпа —
минута откровенья
но смерть порой слепа.
Карающей громадой
мчит бык на гордеца…
тореро в шаге… рядом…
и вот на гладь песка,
за алой каплей капля
чернеет на глазах,
поднята в воздух сабля…
улыбка на губах…
Жизнь моя
Жизнь моя! Ты идёшь из откуда в куда?
Из бескрайних полей зеленеющих юга?
Из предгорий, с которых приходят снега
и несётся по травам холодная вьюга?
Жизнь моя! Ты – осколок, отбитый от дней,
наслаждение, ставшее болью и кровью,
и закончишься жарким бегом ярких смертей,
заслонившись от света извечною тьмою.
Жизнь моя! Ты сегодня, как дева, добра,
та, что нежно чесала бока грубой щёткой,
а потом заострили к сражению рога,
раззадорили бешенство кожаной плёткой.
Жизнь моя! Из боя выйдет только один,
а второй на арене объятия смерти
распахнёт, время возьмёт его молодым,
вопреки уходящей твоей круговерти.
Бык на арене
Он в Бога верует, но проливает кровь,
я же – язычник- бык с острейшими рогами,
он носит крест во избежание грехов,
я бью копытом землю и хожу кругами.
Капоте алое живёт в его руке
и жало острое вторую украшает,
но вижу – смелость вся висит на волоске,
и шепчет что-то он о кущах дивных рая.
Глаза застыли, из ноздрей струится пар,
тяжёлой поступью прошёлся по арене,
по шкуре солнечный бежит змеёй пожар
и рад я в жизни безвозвратной перемене —
прольётся чья-то кровь сегодня на песок,
а я стою и вижу толпенные лица —
один большой ревущий безобразный рот,
вот он, слепец, теперь действительный убийца.
Борьба безумств
Борьба безумств
Закончена борьба и капли пота
покрыли тело с головы до пят,
лицо горит от сладости полётов
и огоньками полон дикий взгляд.
Соблазн велик – словами все испортить,
но поцелуем скованы уста
и дрожь спешит к нетерпеливой плоти,
чтоб вновь войти в покорные врата.
В движеньях нет поспешности безумной,
но ногти чертят на спине узоров вязь
и вдруг затих крик страсти безрассудной —
плотина рухнула, свободой насладясь.
Ожидание
