скачать книгу бесплатно
Слав подумал, что гном, скорее всего, тоже не менее опытен и сведущ в полётах и дрессуре, чем его пилот. Просто раненый грифон, видимо, всё больше и больше распалялся. Кажется, нрав этого животного оказался намного более вспыльчив, чем гномы предполагали.
Наверное, грифон не простил той боли, что причинили ему какие-то жалкие букашки, обречённые всю жизнь бегать по земле. И он, будь его воля, скорее всего, тут же отомстил бы им за то, что те посмели мешать его царственному полёту. А гном его не пускал. Вот поэтому-то полёт грифона и превратился в жуткую скачку в поднебесье. И с каждой секундой эта скачка становилась всё более безумной.
Грифон, не желая повиноваться командам пилота, явно жаждая отомстить своим обидчикам, постоянно порывался развернуться. При этом животное вело себя примерно так же, как закусившая удила лошадь. Оставалось только удивляться тому, что пилоту всё же удаётся удерживать питомца в повиновении. Правда, Слав не рискнул бы назвать это повиновением.
Грифон порывался то завалиться на одно крыло, чтобы сделать плавный разворот на сто восемьдесят градусов. То он пытался сложить крылья, явно собираясь рухнуть вниз. Наверное, таким образом грифон собирался избавиться от помехи в виде сидящего на его спине пилота. То животное начинало загонять под себя кубометры воздуха, явно желая подняться выше.
Глядя на эту жуткую пляску вышедшего из повиновения грифона, Слав невольно подивился тому, что пилоту до сих пор каким-то чудом удаётся пресекать все попытки животного избавиться как от него, так и от сидящих за его спиной стрелков. Подумав о стрелках, человек успел удивиться ещё и тому, что оба они всё ещё смогли остаться в седле. Ведь по всему было бы логичнее увидеть их болтающимися на длинных страховочных ремнях под животом грифона.
Слав угрюмо усмехнулся, представив, что это он сейчас будет висеть на одном единственном страховочном ремне, и… разжал пальцы.
––
Кажется, Слав услышал испуганный крик Ласы. А может, ему это показалось. Он постарался сосредоточить всё внимание на предстоящей задаче.
Сидящему внизу гному с каждой секундой становилось всё тяжелее и тяжелее удерживать взбесившегося грифона в повиновении. И это многократно усложнило задачу Слава. Настолько сложным теперь показалась ему вся операция, что пришлось отбросить в сторону даже сравнение с закусившей удила лошадью. Потому что грифон, в отличие от коня, метался в стороны не в двух, как на земле, а в трёх плоскостях одновременно.
Наступил момент, когда Слав понял, что, если ему всё же каким-то чудом удастся перебраться на спину раненого животного, то это ещё не будет концом той задачи, которую он перед собой поставил. Человек осознал, что, как только это произойдёт, ему тут же придётся отцепить свой страховочный ремень. Иначе следующий же рывок грифона в сторону или вниз оторвёт его, Слава, от заветной цели.
Один из безумных манёвров грифона поднял того настолько высоко, что ноги Слава коснулись его спины. Точнее – седла. Как раз между пилотом и первым стрелком. Именно там, куда Славу и следовало перебраться. Решив, что упускать такой удобный случай всё же не стоит, потому что второго может и не быть, человек быстро выдернул из ножен подаренный много лет назад Гракхом кинжал и лёгким прикосновением перерезал страховочный ремень.
Снова до ушей Слава донёсся испуганный крик жены? Или на этот раз его наполнил ещё и гнев? Или он тоже всего лишь послышался Славу, как и тот, первый?
Плевать! Может, Ласа и в самом деле что-то кричала, но это сейчас не имеет никакого значения. Слав изо всех сил вцепился пальцами в упряжь раненого грифона.
Перед взором человека мелькнули испуганные глаза стрелка. Гном, правда, смог быстро прийти в себя и с такой силой вцепился в одежду Слава, что тот даже слегка успокоился. Но, как оказалось, успокаиваться ему явно не стоило.
Наверное, падение человека на спину каким-то образом ещё больше вывело грифона из себя. Возможно, ему просто не понравилось, что на него свалился лишний вес. А он, получив ранение, и без того уже порядком вымотался. И, конечно же, грифон решил проявить охватившее его недовольство.
К счастью, пилот, даже не зная, что к нему на помощь пришёл Слав, невольно его предупредил об опасности. А точнее, – гном что-то прокричал. И, хоть Слав и не смог разобрать, что именно (его знание языка подгорного племени пока ещё не достигло такого уровня), он расслышал в этом крике предостерегающие нотки. Человек постарался ещё сильнее сжать и без того уже занемевшие пальцы. Вовремя.
Грифон, уже не реагируя на команды пилота, решительно сложил крылья. Животное рухнуло вниз настолько стремительно, что Слава оторвало от седла. На какой-то миг человек даже испытал невесомость. Но уже через мгновение его с силой потащило вниз. Туда, куда падали грифон с сидящими на его спине гномами.
Ветер со свистом налетал навстречу. Он словно бы пытался оторвать судорожно цепляющегося Слава, чтобы швырнуть его далеко в сторону от стремительно несущегося к пока ещё далёкой земле грифона. Гном, который помог человеку остаться на спине животного, попытался ободряюще улыбнуться сквозь густую бороду. Получилось не слишком-то уверенно. Но, тем не менее, даже эта неумелая улыбка вселила в душу Слава некоторую надежду. И он улыбнулся в ответ. А падение тем временем набирало скорость. И ветер всё сильнее и сильнее свистел в ушах.
Снова подумав о парашютах, Слав попытался усесться рядом со стрелком. И, хоть это оказалось и не легко, и уж тем более – тесно, но человек и гном всё же смогли поместиться в одной ячейке трёхместного седла. При этом Слав воздал хвалу предусмотрительности подгорных жителей, создавших настолько широкие отделения для стрелков.
Как только человек оказался в одной с ним ячейке, гном начал торопливо вытаскивать петлевую лестницу из сумы, чтобы при её помощи закрепить Слава в седле. Но тот, с трудом оглянувшись, покачал головой, дав понять, что этого делать не стоит. На немой вопрос, застывший в глазах стрелка, Слав крикнул:
–Некогда!
Кажется, даже сквозь всё нарастающий свист ветра гном смог услышать то, что ему крикнул Слав. Во всяком случае, он угрюмо кивнул. Но всё же решил, что сделает всё возможное, чтобы обезопасить человека. И он снова с силой вцепился короткими корявыми пальцами в одежду человека.
Или Славу показалось, или над его головой промелькнула какая-то тень? Слав постарался отогнать ненужные сейчас мысли и сосредоточить всё своё внимание на завершении взятой им на себя миссии.
Перегнувшись в седле так, что ему стала отлично видна картина стремительно приближающейся земли, Слав с трудом дотянулся до неприкрытого седлом участка шкуры грифона. Пока он сосредотачивался на том, чтобы установить контакт с животным, ему на глаза попалось лицо второго стрелка, на которого до этого почему-то не падал его взгляд. То, с каким выражением надежды посмотрел на него в ответ гном, едва не заставило Слава рассмеяться. Похоже, второй стрелок всю свою жизнь в этот момент готов был отдать на волю этого вот человека с лапой волка. Что ни говори, но это выглядело довольно-таки смешно. Потому что Слав, в отличие от этого гнома, вовсе не надеялся на успех его затеи. Во всяком случае, мысленно он уже приготовился к смерти.
Но всё это заняло не больше нескольких секунд. Которых, впрочем, вполне хватило для того, чтобы земля стала намного ближе. И в этот момент грифон, видимо, осознал, что падение пора прекращать. Иначе он рисковал уже не выйти из этого затянувшегося пике.
Слав услышал громкий хлопок так близко, что на какое-то время у него даже заложило уши. Как будто кто-то выстрелил из ружья прямо у него над затылком. Но осознание того, что этот звук сопутствовал расправлению крыльев грифона, пришло чуть позже. После того, как ему пришлось справиться с навалившимися на него перегрузками. На секунду у Слава даже потемнело в глазах. Но, как только кровь отлила от головного мозга, зрение прояснилось, и человек увидел, что деревья стали заметно крупнее.
По сути, грифон вовремя решил выйти из смертоносного пике. Иначе оно точно закончилось бы гибелью как животного, так и всего экипажа. Вместе со Славом, конечно же.
Падение, естественно, остановилось далеко не сразу. Это же не кино, в котором падающий самолёт тут же выравнивает положение в воздухе, как только кто-нибудь потянет штурвал на себя. На всё нужно время. Потребовалось оно и для того, чтобы скорость падения, возросшая за время стремительного снижения, замедлится. И к тому времени, когда полёт грифона выровнялся, макушки деревьев мелькали всего в каких-то двух-трёх десятках метров внизу. А Слав успел понять, что занятое им положение вообще никак не подходит для перегрузок.
Затянувшийся манёвр заставил кровь так плотно собраться в мозгу Слава, что её шум в ушах не прекращался ещё долго и после того, как полёт грифона выровнялся, а его крылья начали постепенно поднимать животное вверх, загоняя под него всё новые и новые массы воздуха. Но всё это время человек не прекращал попыток установить связь с раненым существом. И, наконец, ему это удалось.
––
К удивлению Слава то пятно боли, которое он мысленным взором увидел в лапе раненого грифона, оказалось очень мало. И его коричневое, с золотым отливом свечение, наверное, именно поэтому оказалось так тяжело найти. Да ещё и гнев, почти полностью захвативший сознание животного, внёс дополнительные помехи в задачу Слава.
Именно гнев, а не боль, заставил грифона выделывать все те немыслимые кульбиты в воздухе, которые в итоге чуть не привели к гибели его самого, трёх гномов и одного человека. И, как показалось Славу, животное всё ещё не отказалось от мысли отомстить. Да, именно – от мысли. Слав понял, что мнение гномов о своих царственных питомцах, как о частично разумных существах, не совсем точно. Грифоны, как только что понял человек, очень даже разумны. Правда, не настолько, чтобы создать достаточно сложное общество, которое позволило бы заявить о них, как о развитой цивилизации.
Но всё это Слав отметил лишь мельком, за сотую долю секунды. Основную же часть сознания он направил на то, чтобы погасить даже ту смехотворную боль в раненой лапе грифона, что заставила животное выйти из себя.
На то, чтобы заставить всю эту боль перетечь ему в руку, Славу потребовалось всего-то несколько секунд. И это, похоже, подействовало. Потому что грифон стал гораздо охотнее повиноваться командам пилота. И даже стал медленно набирать высоту, чтобы примкнуть к парящим в вышине сородичам.
Выпрямившись, Слав постарался сесть удобно настолько, насколько это вообще возможно, когда приходится делить ячейку стрелка с гномом. Тот охотно помог человеку занять более комфортное положение, втянув его за одежду.
Выпрямившись, Слав рукавом вытер выступивший на лбу пот и огляделся. Чувство огромного облегчения и радости от выполненной им задачи тут же улетучилось. Потому что сзади раненого грифона Слав увидел второе животное, с которого на него со злостью (и со страхом) смотрела Ласа.
В памяти тут же всплыли те громкие крики, что сопровождали каждое рискованное действие Слава. И он понял, что после приземления ему, кажется, придётся несладко. Уж чего-чего, но того, что позволил себе Слав во время полёта, жена ему точно не простит.
Постаравшись поскорее забыть о предстоящей расплате, Слав занял более подходящее положение. То есть, – он развернулся лицом вперёд. И тут же наткнулся на удивлённый взгляд пилота.
Хотя, правильней, наверное, взгляд гнома, который тот обратил на человека, следовало бы назвать поражённым. И Слав, конечно же, без труда понял, почему.
Ведь всё это время пилот вёл тяжёлую борьбу за спасение четырёх жизней. Он же и понятия не имел, что борется не за четыре, а за пять жизней. Но как раз это незнание и позволило ему сосредоточить всё своё внимание, весь многовековой опыт пилота именно на этой задаче. Ведь если бы гном знал, что сзади него идёт примерно такая же по накалу борьба, вполне возможно, что он повёл бы себя иначе. Например, постарался бы сделать всё возможное, чтобы грифон не совершал настолько резких манёвров, которые могли бы выбросить Слава из седла. И как раз такое поведение могло бы стоить всем им жизни.
Улыбнувшись, Слав указал рукой вперёд:
–Чего пялишься? На дорогу смотри!
Гном несколько раз растерянно моргнул. После чего, тесно сдвинув брови, спросил:
–На какую ещё дорогу?
Слав отнёс такое странное поведение на удивление пилота. Поэтому, снова улыбнувшись, пояснил:
–Говорю, правь лучше. А то кто же его знает, может, он снова что-нибудь выкинуть захочет!
Поняв, что речь идёт о его воспитаннике, гном кивнул:
–Ладно! Когда прилетим, поговорим!
Слав тоже кивнул:
–Вот и добро! А пока хватит болтать!
Пилот тут же отвернулся. Стрелок же тронул человека за плечо. И, когда тот повернулся, с улыбкой сказал:
–Он не любит, когда с его грифоном что-то происходит без его ведома. Ты даже не представляешь, как он над нами командует.
Криво усмехнувшись, Слав ответил:
–И правильно делает! На то он и пилот, чтобы вами, стрелками, командовать! На то и дисциплина нужна!
Тяжело вздохнув, гном согласился:
–Наверное, ты прав. Но это теперь и тебя касается. Ему, – он кивнул вперёд, хотя перед ним сидел сам Слав, – кажется, не понравилось, что ты к нам на головы свалился. И он обязательно тебе выволочку устроит.
Слав пожал плечами:
–Имеет полное право. Вот только мне, как и ему, тоже не понравилось, что мне пришлось к вам на головы падать. Я лучше и дальше бы летел на своём грифоне. А тут мне что-то тесновато.
Гном с готовностью предложил:
–Я могу назад перебраться! Мы там спокойно поместимся. А тебе зато тут посвободнее станет.
Слав с сожалением покачал головой:
–Не стоит. Благо дарю, конечно, но оно того не стоит. Поверь мне.
Стрелок не стал настаивать. Кажется, он воспринял ответ Слава даже с облегчением. И тот не стал его за это винить. Ведь он и сам только что вынужденно покинул удобное седло, чтобы повиснуть над бездной. И уж чего-чего, но такого он точно никому не пожелает.
Остаток пути пролетел (странное выражение для странствования на грифонах) как-то подозрительно быстро. Слав подумал, что такое восприятие времени стало возможным после пережитого им стресса. И в самом деле, обычно полёты вызывали в его душе малоприятные эмоции. За редким исключением, конечно же. Но на этот раз Славу даже понравилась та часть полёта, что он проделал на грифоне после головокружительных кульбитов в поднебесье.
Да, наверное, иначе-то и быть не могло. Поскольку всё теперь Слав воспринимал исключительно в сравнении с тем, что ему пришлось пережить. Ну, что страшного в том, что грифон вновь поднялся на высоту в несколько текков? Да после того, как Слав недавно перепрыгнул с одного животного на другое на этой же самой высоте, – всё просто меркнет!
Во время приземления не обошлось без накладок. Но все заранее приготовились к любым, даже самым неприятным сюрпризам. Поэтому обошлось без серьёзных травм. А синяки и ссадины – не в счёт.
––
Естественно, раненому грифону уступили первую очередь на посадку. Надо отдать должное пилоту, – он смог профессионально завести животное на снижение. И плоскость этого снижения закончилась как раз над площадкой, которую плотно обступили встречающие разведчиков воины.
С силой загоняя под себя воздух, грифон привычно завис. Встречающие только теперь рассмотрели, что на спине животного не три, а четыре пассажира. Люди, тролли и орки стали активно жестикулировать, видимо, обсуждая причины, побудившие Слава перебраться на спину этого грифона. И уже через секунду некоторые нашли эту причину. Во всяком случае, Слав увидел, что воины стали вытянутыми руками указывать на грифона. Точнее – на нижнюю часть его тела. Из этого Слав сделал вывод, что воины увидели застрявшее в лапе животного копьё.
Перед тем, как грифон коснулся земли, пилот, полуобернувшись, крикнул:
–Приготовьтесь!
Слав и оба стрелка послушно «приготовились». Хотя, что они могли сделать? Просто – ждать. Ждать, чем закончится этот запоминающийся полёт.
Сначала грифон коснулся земли задними лапами. Тут всё прошло, как по маслу. Но уже в следующее мгновение животное попыталось опереться на раненую лапу.
Видимо, пилот всё же не достаточно надёжно закрепил свои ремни на остатках «страховочного жилета» Слава. Потому что человек вылетел из седла, как только грифон резко поднялся «на дыбы». Боль, пронзившая лапу бедолаги, оказалась настолько сильной, что животное не смогло сохранять спокойствие. Но всё это Слав понял уже потом. После того, как пришёл в себя. А до того момента он успел пролететь несколько метров. А во время этого позорного для любого всадника полёта Слав успел увидеть поистине сказочную картину вставшего на дыбы грифона.
Человек во всех деталях рассмотрел изогнутую шею крылатого красавца. Увидел, что белоснежные перья на этой шее вздыбились примерно так же, как это происходит у кошек, когда те злятся. Протестующий гневный клёкот грифона яснее ясного сказал всем окружающим, что животное не в восторге от того, что с ним произошло. Крылья животного начали с силой бить воздух. Причём, видимо, из-за приступа охватившей его ярости грифон не смог правильно рассчитать силы. Отчего едва не упал на спину. Что, конечно же, могло бы стоить жизни сидящим на нём гномам.
К счастью, грифон смог устоять на задних лапах. Только начал с силой размахивать хвостом. Наверное, грифоном в этот момент руководили инстинкты. Потому что соотношение хвоста к остальному телу вряд ли позволило бы использовать его в качестве балансира. Скорее уж, основную роль в восстановлении равновесия сыграли крылья и мышечная масса животного.
На последнее Слав даже мог бы поспорить. Ведь он отлично рассмотрел едва ли не каждую мышцу грифона. Все они слишком явственно проступили сквозь его золотую шкуру. Как на спине с боками, так и на лапах. В общем, Славу даже понравилось то, что он увидел. Точнее, то, что он успел увидеть до того, как с силой ударился о землю и потерял сознание.
Пришёл Слав в себя уже в шатре. Первое, что он почувствовал, – на него брызгают воду. Хотя правильнее было бы сказать, что воду на него лили. Потому что Ласа, набрав в ладонь воду из серебряного кувшина, тут же выплёскивала её на лицо мужа, делая при этом странные пассы пальцами. Видимо, этим женщина хотела показать, что она именно брызгает водой, а не льёт её ручьями.
Глядя в слегка испуганные глаза жены, Слав с улыбкой спросил:
–С грифоном всё в порядке?
Из-за плеча Ласы выглянуло волчье лицо Кора. Насмешливо оскалив блестящие клыки, волкодлак сказал:
–На твоём месте я лучше о себе заботился бы. Ласа сказала, что она из тебя всю душу вытрясет.
Слав снова посмотрел в бесконечно прекрасные глаза жены. В её испуганные глаза. Страх в которых, конечно же, всего лишь ширма. А за ним, за этим страхом (неподдельным, конечно же), прячется кое-что другое. А именно – любовь.
Привстав, хотя голова от этого простого движения и закружилась, а к горлу подкатила неприятно-тёплая волна тошноты, Слав взял в ладонь прохладную, влажную руку жены. Медленно поднёс её к губам и поцеловал. После чего виновато улыбнулся:
–Ласочка, милая, ты меня извини. Но у меня просто не было другого выхода. Не мог же я оставить гномов в беде. Ведь грифон и в самом деле мог…
Улыбнувшись задрожавшими губами, Ласа попыталась сказать:
–Да я всё понимаю. Просто…
Но тут из её глаз потекли слёзы. Причём Слава поразило то, с какой силой они хлынули из этих прекрасных глаз. У него даже сложилось ощущение, будто эти слёзы копились там довольно-таки продолжительное время. И только и ждали благоприятного момента, чтобы прорвать возведённую волей женщины плотину.
Посмотрев по сторонам, Слав увидел, что в шатре, оказывается, собралось довольно-таки много воинов. Причём, среди орков, троллей и гномов Народа затесалось немалое количество и офицеров Тогета.
Остановив взор на лице Кора, Слав попросил:
–Выведи их всех отсюда. И поскорее.
Метнув быстрый взгляд на поникшую голову Ласы, Кор едва заметно кивнул в её сторону. Слав с готовностью подтвердил догадку друга, также едва заметно качнув головой. Тогда Кор, издавая рычащие звуки, объявил:
–Всё! Выходим все из шатр-ра! Быстр-ро! Иначе глотки всем пор-рву!
Никому не захотелось проверять, насколько именно реально обещание волкодлака. Только офицеры Тогета слегка замешкались. Но, увидев, что гномы, орки и даже тролли довольно-таки быстро, если не сказать – суетливо, торопятся покинуть шатёр, также поспешили к выходу. На какое-то время в дверях образовался затор. Впрочем, Кор быстро его ликвидировал, слегка подтолкнув ближайших к нему воинов.
Слав не смотрел на то, как Кор освобождал шатёр от посетителей. Он только услышал, что воины, оказавшись снаружи, видимо, повалились в кучу. Потому что до его слуха донеслись лязганье доспехов и приглушённая ругань. Несколько слов кто-то сказал по-русски. Наверное, кто-то из троллей решил выплеснуть отрицательные эмоции при помощи мата.
Осторожно, словно величайшую драгоценность в мире (хотя Слав и считает, что это как раз и есть ценнейшее, что он когда-либо видел), он взял мокрое от слёз лицо Ласы в ладони. Приподнял его так, что стали видны дрожащие от сдерживаемых рыданий губы. И, больше не в силах видеть мучения любимой, припал губами к этим дрожащим губам. Ощутил солёный привкус слёз. После чего, охваченный чем-то настолько сильным, что он даже не попытался бы найти достаточно точное определение этому чувству, Слав прижал жену к себе. И, стиснув её в объятиях, застыл, ожидая, пока буря внутри его груди утихнет до такой степени, чтобы стало возможным говорить.
Но первой заговорила Ласа.
Видимо, и женщиной в этот момент владели очень сильные чувства. Потому что речь Ласы постоянно прерывалась сдерживаемыми рыданиями. И каждое всхлипывание любимой с невероятной силой било по натянутым нервам Слава.
–Я испугалась, Слав. Я очень испугалась. Я думала, что вот-вот тебя потеряю.
Славу пришлось дождаться, пока спазм в горле, мешавший говорить, пройдёт. Но всё равно и его речь оказалась прерывистой, когда он ответил:
