Союз бородатых

скачать книгу бесплатно

Тарас Гапонович вальяжно откинулся на стуле, сделав кислую мину, посмотрел на барона, как на малолетнего ребенка, который задает глупые вопросы.

– Ну, во-первых: все частные сыщики держат в тайне информацию о своих клиентах, я – тоже, – спокойно сказал он. – То, что я помог местной полиции, так это вы, наверное, из газет узнали, это – правда. А про бандитов, это не совсем так. Ко мне давным-давно обратился за помощью местный авторитет, и я ему помог. Я же не полицейский, а частный. Мне все равно, кто клиент.

Внимательно посмотрев в глаза частному сыщику, и как бы что-то там найдя, Герхард фон Клаус, немного поколебавшись, начал излагать суть дела.

– Несколько лет назад, я был одним из тех, кто, так сказать, поднимал людей на восстания, во всяком случае, они называли меня идейный вдохновитель, – начал достопочтенный барон. – Перед тем, как народные волнения подавили, я сбежал из страны, прихватив с собой партийную кассу одной революционной группировки, которой сейчас нет на этом свете. Деньги мне очень помогли внести долю, стать компаньоном и создать свое дело за границей. Перед тем, как вернуться на Родину, я проверил, остался ли хоть один член революционной партии в живых. Оказалось – они все убиты во время подавления восстания. И я, преспокойно, под рев фанфар, вернулся в мой любимый Петербург. Все бы ничего, если бы несколько дней назад, я не получил вот это.

Господин фон Клаус XII протянул явно заинтересовавшемуся ТГЗ, узкий листочек бумаги, на котором красовалась пометка «Союз Бородатых». Отставной антрополог выхватил бумажку из рук Герхарда, и стал внимательно осматривать. Обнюхал ее, уголок, даже попробовал на вкус. После всех манипуляций, сыщик отложил листок, и, посмотрев на миллионера с презрением, сказал.

– Я возьмусь за это дело, но не менее, чем за сорок тысяч.

– Двадцать сейчас, остальное после завершения дела, – неожиданно быстро согласился господин барон.

– Добро, – подтвердил сове согласие с условиями, Тарас Гапонович.

– Когда приступите?

– Господин барон, я хочу, чтобы вы поняли – дело это непростое, оно требует времени и большей информации о вас, чем вы мне рассказали. Мне нужно знать все ваши передвижения за последнее время, и скорее всего, надо будет съездить за границу, туда, где вы жили и открыли свое дело.

– Как вам угодно, только я даю вам не более шести месяцев, начиная с этого дня, – сказал барон, пытливо смотря на Затрищенко.

Помолчав некоторое время, как бы прикидывая возможные временные рамки, он кивнул, соглашаясь тем самым с условиями нового заказчика.

Глава VI. С чего начать?

Проанализировав полученную от помощника барона информацию, ТГЗ сделал только один вывод. Ему не доверяют. Впрочем, с какой стати? Лично они пока еще не знакомы. Предоставленные сведения оказались либо не полными, либо часть из них не соответствовала действительности. Ох, придется все копать самому. Посидев несколько минут, откинувшись на спинку стула, отставной антрополог думал. Сопоставлял известные ему факты, с полученными от барона сведеньями. Выходило из всего этого следующее: господин барон сказал, что он был связан с террористами, и нанес им предательский удар в спину. По имеющимся в прессе данным, которые ТГЗ постоянно изучал, создавая у себя в квартире самостоятельную подшивку, никакого барона фон Клауса XII, в то время не существовало. Вывод – он использовал вымышленное имя, а титул барон, скорее всего, оказался куплен баловнем судьбы, когда тот разбогател.

На лице Тараса Гапоновича отразилось едва уловимое, выражение возмущения. Как же работать с таким клиентом, который заведомо ведет по ложному пути? Дельце не из легких…

Первоочередная задача представляется очевидной. Надо съездить в Петербург, и, в тайне от барона, навестить старого приятеля, следственного пристава сыскного управления при обер-полицмейстере города, Александра Петровича Зурабова. Да, решение правильное, он будет рад встрече со старым другом, а заодно и информацию подбросит о существовавшей в годы бунтов конца 1904 и всего 1905 года, революционной партии «Борцы за Свободу».

Тут Тарас Гапонович сменил вальяжную позу. Резко вскочив со стула, переполняемый нервическим возбуждением, которое всегда бурлило, когда он предчувствовал начало интересной активной деятельности, бывший антрополог заходил по узкому кабинету туда-сюда. Прошествовав так несколько мгновений, он вышел из кабинета, и направился к третьей двери своей квартиры, которая осталась все это время забытой. Открыв ее, сыщик оказался в просторной комнате, бывшей спальней. Посередине комнаты стояла Длинная и широкая деревянная четырехдюймовая плита, на высоких металлических ножках, прикрытая тоненьким коричневым покрывальцем. Отдых на такой «кровати» казался бы невозможным для простого человека, но для него, который целый год своей жизни провел в обществе тибетских монахов, другое приспособление для сна являлось образчиком удобства.

В спальне, кроме адской кровати стояла еще и тумбочка, на которой находилось то, за чем и пришел Тарас Гапонович – телефонный аппарат Белла, что для провинциального Киева являлось редкостью и роскошью. Другая мебель в комнате отсутствовала.

Стремглав, подбежав к аппарату, сотрясая свое тучное тело, Затрищенко поднял трубку.

– Центральная! – заорал в трубку частный сыщик. – Соедините меня с диспетчером железнодорожного вокзала!

После его слов в трубке на время воцарилось молчание, но через несколько мгновение оттуда донесся слабый писк женщины диспетчера: « Что вам угодно?»

– Мне угодно заказать билет в Петербург, на ближайший рейс! – громогласно излагал он. – Когда? Через два часа? Хорошо, мне в купе, пожалуйста!

* * *

Ровно через час и сорок минут, господин Затрищенко уже стоял на пироне №6 Киевского железнодорожного вокзала. Вещей набралось всего на один, но довольно увесистый чемодан. Одежда на нем осталась такая же, в которой он телефонировал на вокзал.

Народу оказалось много, все торопились в столицу. Компания, ожидающая поезд была очень разношерстная – выделяющиеся из толпы купцы старого (бородатые толстяки в щегольской одежде с огромным багажом) и нового образца, так называемые предприниматели, мелькали в толпе и блестящие золотыми погонами офицерские мундиры, и не очень благопристойно одетые, низшие сословья. В такой компании Тарас Гапонович Затрищенко, со своим несколько комичным внешним видом, казался просто невидимкой, на которого никто не обратит внимания.

У-УУУ!!! Раздался протяжный гудок, приближающегося паровоза. Этот приятный для ушей частного сыщика звук, немного оживил толпу, которая, готовя билеты и вещи, начала группироваться на пироне.

Вот, скрипя тормозящими колесами, и выбрасывая струи пара, паровоз оказался на пироне. Окинув пирон прощальным взглядом, и доставая из кармана свой билет, господин ТГЗ, поднялся на порожек, навстречу кондуктору.

Глава VII. Неожиданность

– Двадцать четвертого декабря 1904 года, при попытке прорыва через полицейские ограждения на Дворцовой площади, группа из шестидесяти человек была остановлена ружейным залпом. После этого, толпа, потеряв двенадцать человек, рассеялась и покинула Дворцовую площадь. Среди убитых оказались: Василий Чалыгин – командир боевой группы противозаконной партии «Борцы за Свободу», Александр Никоненко – его помощник, и еще шестеро бойцов этой партии. Всего в списках «Борцов за Свободу» числилось одиннадцать человек. Восемь, было убито, как я вам уже и сказал. Двоих, наши агенты вычислили в январе 1905 года, а один, идейный вдохновитель, так сказать, мыслитель Алексей Алексеевич Трымский, к сожалению, скрылся за границей, где он сейчас, никто не знает, – медленно, но четко, читал официальный полицейский картотечный документ, Александр Петрович Зурабов, высокий сутулый человек, лет пятидесяти, сидящему в его просторном кабинете, напротив него Тарасу Гапоновичу Затрищенко, который прямо с вокзала поспешил навестить старого друга.

Сразу после прибытия в столицу России, ТГЗ поспешил к старому приятелю, который, как он и думал, обрадовался его появлению. И вот сейчас, жадно отхлебывая чай из блюдца, который Александр Петрович сразу же распорядился организовать, Затрищенко улыбался, тихо смеясь в усы.

– Значит, Алексей Трымскй, – с явным удовлетворением повторил вслух, сыщик.

– Что? – не понял пристав.

– Да так, ничего, – сказал Затрищенко, быстро став серьезным. – Скажи, старый друг, а что стало с ЦК партии?

От этих слов лицо Зурабова стало вдруг выразительнее и оживленнее.

– О, это особая история, – гордо сказал пристав, потирая руки. – Все ЦК, ну, почти все, было поймано агентами жандармерии в Париже, и привезено оттуда сюда, в нашу столицу.

Вытащив из большого, покрытого толстым слоем пыли пакета, с надписью «Списки ЦК революционных партий за 1903—1906 года», очередной картотечный листок, Зурабов зачитал вслух его содержание:

«15 ноября 1905 года, обвиняемые в тяжком преступлении против устоев российской государственности, ранее известные, как Центральный Комитет партии „Борцы за Свободу“, казнены через повешенье».

– И что, никого не осталось? – растерянно спросил ТГЗ у пристава.

– Ну, почему, никого, остался один субъект, – неторопливо, словно нехотя, говорил Зурабов, спрятав зачитанный документ, в пакет, и достав оттуда другой. – Еще в Париже, от рук жандармов ушел один единственный член ЦК партии, некто Кузумов, имя, не помню, но у меня осталась его фотокарточка.

С этими словами он достал из пакета небольшое фото и протянул Тарасу Гапоновичу. Тот с нетерпением выхватил ее из рук пристава. На фотокарточке был изображен брюнет, щуплого телосложения, с небольшой бородкой. Снимок сделан в полный рост. На нем Кузумов в элегантном, темном костюме, запечатлен на фоне Эйфелевой башни.

«Вот она, моя тонкая серебряная ниточка!»: радовался мысленно господин ТГЗ. Дальше терять времени нельзя. Впереди еще оставался долгий путь. Посидев для приличия у своего друга еще несколько минут, Тарас Гапонович вежливо откланялся.

* * *

«Гранд-отель Европа»

День подходил к концу, а клиентов сегодня почти не было. Обычно это огромное здание, в котором останавливались такие великие люди, как Петр Ильич Чайковский, Тургенев, и другие, не пустовало совсем. Редко бывали дни, когда в «Европе» оставалось хотя бы несколько свободных номеров, их обычно заказывали заранее. Но сегодня номера этого заведения пустовали почти на треть.

Портье, уже давно не молодой человек, можно сказать, ветеран службы в отеле, облаченный в ярко красную форму этого легендарного заведения, уныло стоял на своем рабочем месте, ожидая все не приходящих клиентов. Как назло, где-то за окнами, на улице, прогремело и сверкнуло, и через несколько мгновений, из темно-серых небес, пролился обычный, занудливый питерский дождь.

Вздохнув, он тихо выругавшись на погоду, испортившую и без того скверное настроение, отхлебнул из чашки, стоящей рядом с ним на стойке, горячего чаю. И облегченно вздохнул, на лице у него расплылась блаженная улыбка. Вдруг, со стороны входа, раздался звонок колокольчика, закрепленного на входной двери. Этот приятный сердцу старого служаки звук, извещал о том, что швейцар, стоящий у входа с внутренней стороны, учтиво впустил кого-то. «Хорошо, клиент!»: радостно подумал он.

И правда, как будто в подтверждение его мыслей, внутренняя входная дверь распахнулась, и в холл вошел высокий представительный мужчина, средних лет, со странной, обритой, головой. Сложив зонт и отряхнувшись, представительный господин направился прямо к нему.

Приблизившись вплотную к стойке, господин вежливо поприветствовал его, и вдруг, достал из кармана красную банкноту, отчего у портье сразу быстро забилось сердце. «Это не клиент, это должно быть, опять филер, хотя откуда у них такие деньги?»: лихорадочно проносились в голове у портье подобные мысли и чувства.

– Что вам угодно? – дрожащим голосом спросил старый ветеран отеля, не отрывая взгляда от красненькой бумажки.

Господин, тем временем продолжал мять в руках банкноту, наклонившись к служащему отеля, он тихо, в полголоса, спросил:

– Милейший, расскажите-ка мне про вот этого человека, – сказал он, достав из внутреннего кармана пиджака небольшую фотокарточку, и протянув ее портье.

Милейший взял фотокарточку, и тот час быстро протянул ее обратно, непонятному господину. Пот выступил на лбу старика: « Зачем ему он?».

– Вы его знали? – требовательно спросил стриженный на казацкий манер человек, глядя старику прямо в глаза.

– Да, он работал у нас официантом, пока, не сбежал по непонятной причине…, – нехотя отводя глаза в сторону от собеседника, ответил портье.

– Скажите, милейший, а вы не знаете, где он может быть? – тихо спросил господин, продолжая демонстративно теребить купюру.

– Ходят слухи, что этот господин – преступник, поэтому и убежал, – начал объяснять он. – Еще поговаривали о том, что он за границу удрал, в Сингапур…

Услышав название страны – Сингапур, наглый господин вдруг резко отпрянул от него, как от горящего факела. Больше он ни о чем не спрашивал, а вдруг начал что-то бормотать на непонятном языке и ходить из стороны в сторону, чем очень озадачил, и даже немножко испугал старика. « Психический!»: с ужасом подумалось старику.

А «психический», тем временем, резко развернулся, и рывком направился к выходу. Когда ветеран опомнился, странного господина уже след простыл, а что самое страшное – вместе с ним исчезли и деньги, которые он, так нарочито демонстрировал…

– Какой ужасный день, – обидчиво пролепетал старик, угрюмо опустившийся на стоящее позади него кресло.

* * *

Прибыв в меблированные номера отставного коллежского асессора Панутко, что были по Петровскому проспекту, где киевский частный сыщик снял квартиру, он первым делом стал собирать свои вещи. Хозяину заплатил за проживание и объявил, что съезжает. Собрав весь свой нехитрый багаж, занявший один чемодан, Тарас Гапонович остановился перед большим зеркалом и внимательно на себя посмотрел. Понурое лицо, с едва заметными синяками под глазами, возникшими от его хронического недосыпа и усталости от постоянного решения огромной кучи накопившихся дел.

Надо срочно перевоплощаться! Ехать за границу, по следам проклятого «Союза бородатых», с таким староукраинским внешним видом, просто нелепо. Посмотрев в зеркало, стараясь запомнить себя таким, отставной антрополог достал из внутреннего кармана своего пиджака длинную раскладную бритву. Смочив свой классический казацкий чуб и усы мыльным раствором, он хладнокровно сбрил их, словно их никогда и не было.

Вытершись белым вафельным полотенцем, он еще раз посмотрел на себя в зеркало. Оттуда на него смотрел не знакомый ему абсолютно лысый человек. Постояв перед зеркалом, еще минут пять, он достал из нагрудного кармана пиджака билет на корабль до Сингапура. ТГЗ предстояло сесть на торговый сухогруз. Комфорта, конечно, никакого, но зато доберется наибыстрейшим способом – месяца за два, не больше. Оглядев на прощанье свою комнату, и прихватив свой багаж, он, попрощавшись с хозяином, вышел вон.

Глава VIII. Восток – дело тонкое

Сингапур – настоящая жемчужина Британской Империи. По англо-голландскому договору 1824г, этот город признали владениями Британии. За почти столетнее пребывание под иностранным владычеством, он расцвел. Это наиболее быстро развивающаяся часть юго-восточной Азии. Новые хозяева за это время успели превратить Сингапур из отсталого города-государства в процветающий край.

В 1906 году – это большой миллионный город-государство. Он состоял из нескольких, контрастирующих друг с другом районов: Центральный (колониальный) и деловой кварталы, Чайнатаун, Маленькая Индия и Малайский район. Это поистине город контрастов, в котором переплетались новейшие постройки западного стиля, и жуткого вида лачуги бедняков китайского и индийского происхождения.

Туда, спустя два месяца тяжких лишений и страданий от морской болезни, и прибыл звезда малороссийского сыска, господин Тарас Гапонович Затрищенко, который, правда, сменил имя на Тома Джонсона, и назвался гражданином США.

Новоиспеченный американец спустился по крохотному трапу, скорее похожему на большую, невыделанную доску, русского сухогруза «Дюжий», причалившего к порту центрального района города. Сингапурская земля встретила путешественника безоблачным небом и палящим солнцем. Выйдя из порта, мистер Джонсон остановился и, утерев свою сверкающую от пота лысину носовым платком, осмотрелся вокруг. Центральный, или как его здесь называли, Колониальный район города, оказался вполне привычным для взгляда европейца. Здесь отсутствовали диковинные строения с вогнутыми пирамидальными крышами. Сплошь и рядом обычные кирпичные постройки, некоторые из которых напомнили лжеамериканцу родной Киев. Постояв немного на месте, полюбовавшись на памятник основателя города сэра Раффлза, который установлен на месте его первой высадки, как раз в этой гавани, господин Том Джонсон отправился на поиски гостиной.

Пройтись пешком конечно, не довелось. Как только он немного отошел от порта и углубился в городские кварталы, так к нему сразу же подскочил извозчик. Хоть он и был, судя по разрезу глаз, туземцем, но на вполне приличном английском сказал:

«Good day, sir. Where are directed? I by an instant shall deliver! It will be not expensive!»

Сие означало, что он домчит в любой район этого города, за разумную цену. На это украинский американец ответил тоже на вполне приличном английском:

– Thank you! I need hotel of this area.

Что означало «доставь меня в гостиницу этого района». А потом, задумавшись, добавил, опять же на английском: «You accept russian currency?»

Извозчик сразу обрадовался, и с радостью закивал головой (еще бы, русская валюта – самая надежная в мире). И показал «американцу» указательный палец. «Понятно, хочет один рубль, дороговато, но делать нечего!»: подумал звезда украинского сыска.

– OK, Go! – громко приказал абсолютно лысый человек, оказавшись, вместе со своим багажом в экипаже.

Чуть помедлив, экипаж тронулся, и покатил по вымощенным булыжником улицам. Пока извозчик вез его к гостинице, он то и дело крутил головой, осматривая город во всех его достопримечательностях. А их тут не мало.

Старое здание Парламента (1825, архитектор Джордж Коулмен), служившее резиденцией шотландского торговца Джона Максвэлла, перед старым парламентом возвышался бронзовый слон, установленный в честь визита дружественного сиамского короля Чулалонгкорна (Рама V, 1868—1906), принятый от него же в дар. Неподалеку от всех этих зданий, возвышались могучие стены форта, а за ним – главпочтамт. В зданиях бывших правительственных учреждений, носящих название «Эмпресс плейс», расположился Национальный музей. Рядом с ним – театр Виктории и концертный зал (середина 19 в.).