скачать книгу бесплатно
Тайна потерянного браслета. Герцогство Венниратское: книга I
София Кульбицкая
«Скачи, Исварк, скачи резвее. Ты ещё не знаешь, что власть твоя надо мною закончилась. Плоть моя ныне алчет утончённых ласк сира Виттора Астурка. Но противоядие – всё же не яд, и та сладостная боль, что разбудило во мне его желание, не убьёт меня, а лишь подкрепит. Она и сейчас заставляет меня громко стонать в ночи, пугая бессонных слуг, но никогда не причинит мне такого зла, как причинил ты, Исварк, хладнокровно высосав душу и за ненадобностью выплюнув прочь. И ты за это поплатишься!..»
Тайна потерянного браслета
Герцогство Венниратское: книга I
София Кульбицкая
© София Кульбицкая, 2022
ISBN 978-5-0053-2065-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПРОЛОГ
Страшный мороз сковал землю во всём Венниратском герцогстве. Всё видимое в бойнице окна сияло нестерпимо ледяным блеском.
– Я ухожу, – сказал Исварк, холодно улыбаясь. Его прищуренные глаза посверкивали на меня двумя льдинками.
– Но, Исварк, как же так? Ты же говорил, что мы обвенчаемся на Востеплевшие Небеса!..
Он презрительно усмехнулся:
– Моё сердце давно заледенело. Я не буду с тобой. Прости.
– Нет, Исварк! Останься, умоляю! Не покидай меня! – закричала я, припадая к его ногам. Каменный пол коридора обжёг меня ледяным холодом.
Мой возлюбленный уходил не оправдываясь, не оборачиваясь, не замечая даже, что я всё ещё ползу следом, вцепившись в край его плаща.
– Исварк!.. – Я рванулась за ним в последнем усилии, но тут же снова закричала от страха и боли. Как будто в мою плоть вонзились тысячи мельчайших лезвий. Так заледенели на морозе искрошенные веками ступени винтовой лестницы обветшалого замка.
1
В те ясные, солнечные дни моя любовная тоска становилась всё более невыносимой. Холодными ночами я сжимала в объятиях подушку, страстно целовала её, кусала, обливала слезами.
И впрямь, в ту пору всё напоминало мне об Исварке. Даже погода. На третий день после его отъезда я заставила себя выйти во внутренний дворик – и, взглянув на небо сквозь подёрнутые инеем спутанные ветви тополей, вскрикнула и потеряла сознание. Слишком острую боль причинило мне это сочетание красок, так напомнившее мне ярко-синие глаза, чёрные волосы и чуть тронутую сединою бороду моего возлюбленного.
С тех пор я не отваживалась выходить – не только из башни, но даже из собственной спальни. Почти все время я проводила в постели, закутавшись в одеяла, чтобы хоть как-то спастись от пронизывающего душу и тело холода – и пытаясь хоть на время забыться блаженным сном. А если повезёт, то и увидеть там своего любимого, ощутить тепло его рук. Но даже во сне ощущение непреходящего озноба не оставляло меня, и если даже мне и впрямь снился Исварк, то лишь для того, чтобы ещё и ещё раз пнуть меня, как надоевшую собачонку.
Если я всё же изредка позволяла своим людям причесывать меня, умывать и кормить, – то лишь потому, что не могла окончательно вытравить из сердца надежду. Опуститься значило бы полностью признать своё поражение – а я всё ещё не хотела в это верить. Ведь он в любое мгновение мог вернуться.
2
В один из таких дней я вдруг услышала внизу глухой, но очень настойчивый стук.
– Исварк?! – я вскочила и бросилась к дверям, простоволосая, оскальзываясь босыми пятками на каменных ступенях. – Исварк?!..
Уже готовый вырваться крик застрял у меня в горле. Незваный гость с деланно-равнодушным видом прижимался худым плечом к косяку, стараясь ехидно ухмыляться – но даже в этом ехидстве сквозило что-то просительное.
– Пиорок… – разочарованно прошептала я, впуская гостя в залу.
Вежливость требовала предложить гостю хотя бы кусок хлеба с вином. Пиорок вошёл в гостиную твёрдым шагом, но его испуганный, бегающий взгляд выдавал неуверенность.
– Нет-нет, я не голоден, – слишком поспешно бросил он подошедшему слуге. Я хорошо понимала, что творится в его душе: собственное несчастье сделало меня чуткой и к чужим несчастьям.
Последний оставшихся в живых отпрыск некогда великолепного, а ныне – обнищавшего и грозившего пресечься рода, он вот уже много лет отирался по чужим гостиным в отчаянной надежде хоть как-то поправить свои дела. Над ним открыто смеялись на балах и пирах. Но гордость доблестных предков всё ещё жила в нём; она-то и заставляла его нервно вскидываться и фыркать, когда ему предлагали хоть и скудное угощение. Впрочем, глаза всё равно выдавали печальную истину, а именно: сиру Пиороку частенько случается недоедать.
Понимая это, я сделала всё, чтобы пощадить его самолюбие и вместе с тем не оставить голодным. Мне пришлось пригласить его к обеду: от этого светский этикет уж никак не позволял ему отказаться.
С другой стороны, я вдруг с удивлением поймала себя на том, что его присутствие не столь тягостно мне, сколько приятно. Живой собеседник, даже такой, как сир Пиорок, был всё-таки лучше пустых стен – и хоть немного отвлекал меня от сосущей тоски по возлюбленному.
Я оказалась права. Пиорок был пусть и не слишком умным, но забавным собеседником: к концу обеда я почувствовала, что мне стало чуть-чуть легче. Я даже начинала подумывать, не выйти ли за него замуж. То, что такое предложение поступит, я не сомневалась: мой сотрапезник уже осчастливил им большую часть окрестных дам, и я была явно на очереди. Конечно, я понимала, что мои прелести его ни в коей мере не интересуют, а лишь моё состояние – пусть и невеликое, но всё-таки побольше, чем у самого Пиорока, вечно сидевшего на мели.
Сейчас, когда сердце моё истекало кровью, мне было всё равно: я вышла бы за самого Князя Тьмы, лишь бы всё забыть. А сир Пиорок к тому же был весьма недурён собою. Вот почему я велела принести ещё вина – и изо всех сил старалась смеяться его шуткам, лишь бы он продолжал беседу в нужном русле.
Увы, утолив первый голод и опрокинув в себя добрый кубок венниратского, Пиорок, казалось, потерял ко мне интерес. Его шутки стали вялыми и натужными, а глаза подернулись пеленой.
Он явно нуждался в отдыхе. Я не стала мучить его и велела слугам приготовить гостевые покои. Пока растапливался камин, мы столь же упрямо длили нескончаемую светскую беседу:
– Нет, и не спорьте, любезная Софийя, мы, рыцари, в этой жизни страдаем гораздо сильнее… (Ваше здоровье!)
– Отчего же вы страдаете, дорогой сир Пиорок?..
– Ну а как же, милая Софийя? На нашу долю выпали ратные труды, смерть и раны в сражениях, а и в мирное время приходится вести неравный бой… С вами, дамами…
– Но зачем же с нами воевать, любезный сосед?..
– А за любовь? Всяк знает, как трудно добиться её от ваших каменных сердец. Вот, например… Исварк…
– Что «Исварк»? – сердце моё колотилось, чуть не выпрыгивая из груди. Пиорок противно захихикал:
– А вы разве не слышали… самую свежую сплетню? Говорят, наш великолепный Алесар Исварк вот уже целый месяц безуспешно добивается… благосклонности… некоей… высокородной дамы…
– Какой дамы? – я была готова броситься на него, растерзать. Пиорок погрозил мне непослушным пальцем, явно намереваясь ещё что-то сообщить… но тут глаза его закатились и он без сил рухнул под стол. Привычные ко всему слуги без лишних слов подхватили обмякшее тело и потащили в предназначенную ему спальню.
Но я и сама была почти без сознания. Внутри у меня всё колотилось, ноги тряслись, по спине стекали холодные струйки. «Дама, дама, – стучало в голове, – я должна выяснить, кто она». Прежде чем окончательно лишиться чувств, я успела крикнуть своим людям, чтоб ни под каким предлогом не отпирали ворот до завтрашнего утра.
3
Я проснулась посреди ночи от страшных криков и шума: это мой случайный пленник пытался штурмовать запертые ворота на своём тощем, трясущемся от старости Ларде. Улыбнувшись, я перевернулась на другой бок и накрыла голову одеялом: моя стража знала своё дело хорошо.
Наутро за завтраком хмурый, страдающий с похмелья Пиорок оказался куда более сговорчив: я видела, что он искренне желает мне помочь и рассказать всё, что знает. Одна беда: он не знал ничего. Имя новой пассии моего возлюбленного так и осталось тайной; он добавил только, что эта дама состоит то ли в дальнем родстве, то ли в близкой дружбе с великим герцогом, в связи с чем он, в общем-то, об этом и услышал. – За что купил, за то и продаю, – сокрушенно развёл он руками.
– Но откуда вы притащили эту… сплетню?..
– Мне сказала Олеана Амейли, они ведь соседи. Спросите лучше у неё…
– Но ведь они с Исварком – страшные враги! – вырвалось у меня. Пиорок посмотрел на меня с жалостью:
– Враги всегда осведомлены гораздо лучше друзей, они подчас знают о тебе такое, чего ты сам о себе не знаешь…
Он был прав. Подумав, я решила последовать его совету. Живая, хитрая Олеана и впрямь могла что-то знать. К тому же мы с ней были добрыми приятельницами, я была уверена, что она будет только рада удовлетворить моё любопытство.
С Исварком её связывала, а лучше сказать, разделяла давняя тяжба за несколько десятин земли. Добрая дюжина опытных крючкотворов вот уже много лет никак не могла решить, где именно пролегает граница между угодьями. Иные договорились бы полюбовно, тем более что и спорный участок представлял собой, по сути, болото; но не эти двое, у которых, при всей их непохожести, всё же была одна общая черта: тупое упрямство.
Я нашла Олеану в полях, которые она объезжала на маленькой лошадке, проверяя, хорошо ли устланы торфом озими. Увидев меня, она ещё издали радостно заулыбалась; я подъехала к ней, и мы пошли рядом, пустив лошадей неспешным шагом.
– Как подвигается тяжба? – спросила я как бы между делом. Олеана вдруг переменилась, её лицо, только что улыбающееся, стало жёстким и злым:
– Этот мерзкий Исварк, ну когда ж его чума-то заберёт?! Хотя нет! Чую, он и с того света меня достанет!
– Чем он ещё тебе насолил? – спросила я, стараясь не выдать волнения. Глаза Олеаны сверкнули злыми огоньками:
– Я была на волосок от победы! Все мои судьи были давно и надёжно подкуплены! Но тут этот мерзавец вламывается ко мне без приглашения (ему плевать, что кругом чума), притаскивает за шкирку какого-то вшивого архитектора и добрых два часа трясет передо мной своими чертежами!..
Я чуть было не рассмеялась – эта картина представилась мне так ясно, будто я воочию увидела своего возлюбленного в гневе. Но сдержала себя и только осторожно переспросила:
– Какими чертежами?..
– Увеселительного парка! – завизжала Олеана. – У него там уже готов проект парка, который он намерен разбить на моих землях! Мелиоратор вшивый! И для чего, для чего?! – Олеана неожиданно всхлипнула. – Чтобы развлекать свою новую даму, мрак её поглоти!!!
Я вцепилась в поводья, больше всего на свете боясь именно сейчас потерять сознание:
– Но кто она, эта загадочная дама?
– Он не выдаёт имени! – крикнула Олеана. – Сказал только, что она настолько высокородна и богата, что для её увеселений нужно никак не меньше, чем целый парк! И что ему плевать на судей, он выставит по периметру своих вилланов с кольями, чтоб ни один пристав не смог туда пробраться! И он это сделает, я знаю! А я ведь просто женщина, у меня никогда не хватало храбрости, чтобы вести междоусобные войны…
Олеана снова всхлипнула, но я уже не слушала её. Сейчас для меня главное было – не разрыдаться самой. Не могу передать, как велико было моё разочарование. Олеане было наплевать на все, кроме её болот. Единственным надёжным источником сведений об Исварке оказался сам Исварк. Круг замкнулся.
4
Отчаянные попытки забыться на зимних балах и дружеских попойках с мелкой окрестной знатью не принесли мне облегчения. Все старые друзья были мне противны. К концу недели я чувствовала себя так, будто меня туда-сюда переехал конный отряд – но гораздо хуже, чем тело, болела душа, по-прежнему невыносимо болела.
Я уже не знала, что мучит меня сильнее – ревность или неизвестность. Желание знать перерастало у меня в манию: временами мне казалось, что, стоит мне только услышать имя моей соперницы, наваждение неразделённой страсти отпустит меня. Но как узнать его?..
Кажется, именно тогда из мрачных глубин моего сознания всплыли слова: «колдунья Лаготт».
Откуда я узнала о ней? Случайно ли услышала болтовню слуг, или же к её услугам прибегал кто-то из моих приятельниц?.. Так или иначе, стоило мне однажды позволить себе эту мысль, я уже не могла от неё отделаться. Да и в моём безвыходном положении это был если не выход, то хотя бы его иллюзия – а для меня и это было уже немало.
До сей поры я ещё ни разу не обращалась к колдунам – и теперь не совсем представляла себе, как взяться за дело. Я даже не знала толком, где эта колдунья живёт. Слышала только, что где-то в деревне, да не в какой-нибудь, а в моей – что весьма облегчало задачу. А если расспросить слуг, кто-нибудь из них наверняка сможет дать и более точный адрес.
Смутное чувство, однако, подсказывало мне, что впутывать в это дело своих домашних, а уж тем более друзей ни в коем случае не стоит. Искать надо было самой, в одиночку, где-то там, в дыму, темноте, нищете и вони, куда я ещё ни разу в своей жизни не забредала – и где не знали в лицо госпожу.
Ещё вчера такая мысль показалась бы мне опасной и даже глупой, но теперь меня это только взбодрило.
Для начала, конечно, следовало одеться попроще. Подумав, я решила, что мне вполне подойдёт костюм крестьянки с последнего бала-маскарада. Я понимала, что выгляжу в нём нелепо и что мелкие детали, о которых я даже не догадываюсь, выдают во мне знатную даму – но это было не так уж важно. Главное – обозначить своим видом, что я не горда и безопасна.
Какая удача, что великий герцог устраивал свои традиционные балы именно зимой!.. К платью прилагалась и верхняя одежда – греться в холодном замке, пока дикий угар пляски да кубок доброго грога не заставят тебя сбросить лишнее. Выглядело оно, правда, страшновато – грязный тулуп мехом наружу, как раз приставший дикому и грубому крестьянину (по мнению моего портного, выросшего в замке и в глаза не видевшего крестьян). Зато в нём было тепло, а это главное. Ведь идти предстояло пешком.
В день, избранный мною для прогулки, я вышла спозаранку, надеясь, что никому из знакомых не придет в голову именно сегодня навестить меня. Спуск в низину прошел благополучно, если не считать того, что раза два я пребольно шлёпнулась на ледяной глади, ссадив руку и колено. Ну ничего, решила я, нет худа без добра – теперь-то я точно не похожа на благородную госпожу.
Чем ближе была деревня, тем больше я открывала в себе нового. Ещё утром, например, я была уверена, что мне жизнь не дорога – и, случись мне утратить её в этом рискованном предприятии, я буду только рада. Теперь же я вдруг ощутила, что меня бьёт крупная дрожь – и не столько от холода, сколько от страха.
Я вдруг поняла, что не готова к тому, что меня изнасилуют или замучат до смерти – не готова даже назло Исварку. Потом, из памяти ещё не изгладилась прошлогодняя вспышка чумы, выкосившая добрую треть Веннирата. Сейчас напасть вроде бы отступила, но лучше было поберечься: то там, то здесь ещё вспыхивали её очаги. Мне вдруг пришло в голову, что крестьянские избы, наверняка полные народу, могут быть опасными рассадниками заразы.
Только понимание того, что это мой единственный шанс узнать то, что я хочу знать, заставило меня продолжить свой путь. К тому же я отошла уже слишком далеко от замка, и боялась, что просто не дойду обратно, если где-нибудь не согреюсь и не поем.
Так я и сделала – благо харчевня попалась мне очень скоро. Она была маленькая и очень грязная. Зато там можно было съесть вкусную яичницу и насквозь пропитаться дымом и запахами кухни. Что тоже было нелишне. Я наконец-то ощутила себя настоящей крестьянкой – и уже почти без страха двинулась дальше, на всякий случай оставив хозяевам о себе добрую память в размере золотого.
Деревня тоже оказалась совсем не такой страшной, как мне казалось издали. Здесь и вправду царили теснота, грубость и неприятные запахи, но сами крестьяне, которых я представляла какими-то зверьми, показались мне куда больше похожими на людей, чем иные мои знакомые. Меня они встречали вполне приветливо – наверное, принимали за странствующую актрису или вроде того. А уж для звонкой монеты их сердца и вовсе были открыты.
К счастью, даже при моей неопытности у меня хватило мозгов не набрасываться на них сразу с расспросами о колдунье. Я всё больше молчала, благодарила за приют и скромное угощение – да слушала в оба уха, что они говорят.
А говорили они многое. Очень скоро я с радостью убедилась, что колдунью Лаготт вспоминают часто и почти в каждом доме. Вспоминают недобрым словом: похоже, она успела изрядно навредить местным жителям. Я бы даже сказала, это была единственная тема, обсуждая которую, они становились похожи именно на тех грубых зверей, какими я их представляла.
В иные времена такая скверная репутация колдуньи, может, и напугала бы меня. Но сейчас боль разбитого сердца заглушала всё, и мне было важно только одно – сможет ли эта знаменитая Лаготт показать мне в своём волшебном зеркале (ну или хотя бы в тазу с водой) образ моей соперницы?..
Если меня что теперь и смущало – это, скорее, мелочность колдуньиных пакостей. Лишить корову молока, отнять у парня мужскую силу, рассорить между собой любящих и верных супругов – всё это казалось мне смешно и несерьёзно, и я уже начала сомневаться, достойна ли эта колдунья той высокой миссии, которую я собиралась на неё возложить.
Я сомневалась в этом до тех пор, пока не увидела ту бесноватую.
В самом тёмном углу мрачной избы, где жила семья кузнеца и куда меня, усталую и замерзшую, пустили погреться, была устроена клетка; там на грязной соломе сидело, прижав острые колени к подбородку, странное, но всё же человеческое существо. Когда я зашла, оно что-то злобно забормотало и попыталось кинуть в меня заплесневелой коркой. Я в испуге отпрянула.
– Что это? – стараясь не вдыхать исходившего от клетки зловония, спросила я у хозяев. – Почему вы держите это в доме?
– Это моя дочь, – тихо ответил кузнец. Я ахнула и в ужасе закрыла рот ладонью:
– Как?..
– Да, госпожа, – вмешалась хозяйка. – Если б вы знали… если б видели, какой была наша девочка раньше… Лаготт испортила её.
– Как так испортила? Что она сделала?..
Но несчастные старики будто не слышали моих вопросов. Они знай себе покачивали головами да горестно стенали:
– Растили мы Ланку, растили… Ничего для неё не жалели… Выросла умница, красавица, какие парни за ней сватались!.. А работящая!.. Для того и спортила её Лаготт, что знала: первая красавица и работница на деревне дочка-то наша…
На этом месте старый, жилистый кузнец заплакал. Этого мои нервы уже не смогли вынести; я порылась в карманах платья, швырнула на пол тяжёлый бархатный мешочек с золотым вензелем – и бросилась вон из дома, чтоб только не слышать их причитаний.
Немного придя в себя и отдышавшись, я сказала себе, что, пожалуй, моё путешествие на сегодня закончено. И пожалуй, оно прошло удачно. Именно такая мощная в своей злобе колдунья мне и нужна. Дальше бродить по деревне я не собиралась, тем более что и так уже знала, где искать эту Лаготт. Она жила особняком, на самом краю леса, чуть севернее Грязного Оврага.
5
Жилище Лаготт я узнала сразу, других в этом гиблом месте просто не было в радиусе мили. Обычный аккуратный бревенчатый сруб, ничего особенного. Он больше был похож на дом лесника, чем колдуньи, но я решила, что, наверное, так и надо. Я плохо разбираюсь в колдунах.
