скачать книгу бесплатно
Егор улыбнулся и вышел следом.
– Сюда.
Он открыл дверь, вошел первым и зажег свет.
– Проходи. Чувствуй себя, как дома.
Жанна переступила порог и закрыла за собой дверь.
Обнадеживающее начало.
Егор помог девушке снять тренч.
– Что будешь пить? – вступил он в роль хозяина.
– А что есть?
– Все, что требуется.
– Тогда немного красного.
Егор отметил ее последовательность и направился к барной стойке в глубине холла.
– Проходи, – крикнул он. – Устраивайся, где тебе удобно. Я сейчас.
– Хорошо, – откликнулась девушка, медленно поворачиваясь и осматриваясь.
Жилище, надо сказать, было оклеено, обито и обставлено не скупясь. Во всяком случае, Егор точно знал, что ни в чем не отступил от современных канонов, и если на сегодняшний день он и был в чем-то уверен, так это в безукоризненности дизайна своей «берлоги».
– Французское, испанское? – спросил он, подглядывая за Жанной из-за стойки.
– Все равно, – отозвалась она.
Егор отметил, что девушка, кажется, не в восторге от его хай-тека. Она подхватила на руки кошку Асю и тут же уселась с ней в первое попавшееся кресло.
«Во всяком случае, она не требует, чтобы я показывал ей картины, – подумал Егор. – И то хорошо».
Картины у него имелись – купленные по случаю, тенденциозные и крикливые творения современных живописцев из плеяды «подающих надежды». Егор, купивший эти картины по совету своих великосветских друзей, не очень-то их любил и, недолго думая, украсил ими коридор между холлом и спальней, где был полумрак и где при желании можно было попросту не обращать на них внимания. Пожелай гостья увидеть их, он с готовностью предоставил бы ей эту возможность. Но она не пожелала, а он дал себе слово не торопиться.
– Вот и вино, – сказал Егор, вручая девушке бокал.
Она поблагодарила хозяина квартиры, едва пригубила бокал и поставила его на столик, не переставая гладить кошку.
Егор глазам своим не верил: Ася, белоснежная, злющая ангорка, которая терпеть не могла гостей, особенно тех, от которых пахло духами и пудрой, лежала у нее на коленях, мурлыча и жмуря глаза, как котенок.
Егор сел напротив них.
– Ты ее совершенно покорила, – сказал он. – Первый раз вижу, чтобы она так долго не сходила с чужих рук.
– Я люблю кошек, – отозвалась Жанна.
Она всей ладонью, до кончиков пальцев, проводила по голове и спине кошки, и та в ответ издавала долгий нутряной звук: «Ррр… ррр…»
– А кошки, похоже, любят тебя, – засмеялся Егор.
– Да, – согласилась Жанна. – Любят.
Она сидела очень грациозно, сведя колени скрещенных ног в одну сторону и отклонившись в другую, и было видно, что эта поза вполне для нее естественна, что она не рисуется, как многие, а просто ей так удобно. Кошку она взяла не для того, чтобы заслужить симпатию хозяина, а потому что и в самом деле любила кошек и знала, как с ними обращаться.
– У вас одинаковые глаза, – сказал Егор.
– Да, – равнодушно отозвалась Жанна.
Горин почувствовал, что надо что-то делать. Иначе она так и просидит с кошкой в руках.
– Ты хотела видеть картины, – напомнил он.
– Да, – она огляделась. – Только я их не вижу.
– Они вон там, – указал Егор в сторону спальни. – Если ты сможешь на несколько минут разлучиться с Асей, я тебе их покажу.
– Это будет непросто, – улыбнулась Жанна.
Она осторожно сняла кошку с колен, поднялась и посадила ее на свое место. Разомлевшая Ася потянулась и выгнула спину, показывая когти.
– Не знаю, правда, понравятся ли они тебе, – проговорил Егор, оборачиваясь к Жанне.
Он включил свет в коридоре. Из стен выступили полотна, жеманно-яркие и уродливые, как трупы.
– Это полотно известного московского художника, – указал Егор на одну картину. – Рябинкин, слыхала?
Жанна помотала головой. Егор видел, что она в ужасе. Он растерялся, но, не зная, что предпринять, продолжил экскурсию.
– А это Сокольский, – беспомощно ткнул он пальцем в следующий холст. – Не знаешь такого?
Она указала на дверь спальни.
– А там что?
«Спокойно, – сказал себе Егор. – Только не суетись».
– Там я сплю, – скромно отозвался он о предмете своей самой большой гордости.
– Можно посмотреть?
– Конечно. – Он открыл дверь. – Прошу.
В глубине спальни горел ночник, в окна вливался свет луны, и этого освещения было достаточно, чтобы разглядеть огромную кровать, зеркальный потолок над нею и пару статуэток в половину человеческого роста. Этими статуэтками, метафорически изображающими плотскую любовь, Егор особенно гордился. Но сейчас он был рад, что темно и их почти не видно.
Жанна, не обратив внимания на статуэтки, направилась к окну. Оно здесь занимало весь угол и, переделанное по заказу Егора, тянулось от потолка до пола, имея внизу только бордюр в десять сантиметров высотой. Когда кто-нибудь подходил к нему вплотную, он невольно вскрикивал и отшатывался. Сорок пятый этаж давал ощущение бездонной пропасти, ничем, кроме невидимой преграды стекла, не огороженной. Барышни, придя в себя, были в восхищении и тут же спешили перенести свои восторги на стоящее рядом ложе.
«Все идет по плану, – сказал себе Егор. – Еще немного терпения…»
Он сделал вслед за Жанной несколько шагов и остановился, глядя на ее чеканно очерченный силуэт.
Ничего не подозревая, она подходила к окну. Егор знал, что ничего не будет, пока она не посмотрит вниз. И как только ей в лицо бросится головокружительный провал с крошечными точками огней внизу, она потеряет все свое самообладание и захочет найти надежную опору. А какая опора может быть надежней его плеча?
Вот Жанна сделала последний шаг и встала у самого окна. Егор напрягся, готовясь прийти к ней на помощь. Ночью этот эффект края пропасти еще сильнее.
– Ты где? – услышал он спокойный призыв.
Горин едва не застонал от разочарования. Это просто непостижимо. Хоть бы голос изменился.
– Здесь, – сказал он, быстро подошел к девушке и замер за ее спиной.
– Стань рядом, – попросила она.
Он повиновался.
– Красиво, – сказала Жанна. – Как на облаке.
– Да, – согласился Егор.
Вдаль и вширь расходились бесчисленные огни, красные и желтые, белые и голубые. Вверху лежало темное небо с яркой полной луной. В комнату, обитую толстыми звукоизолирующими панелями, не проникало ни единого звука. Казалось, они действительно парят на облаке, став частью этого неба и этого света. Они молчали и смотрели на спящий город – такой огромный и такой уязвимый – с какой-то ласковой снисходительностью, как смотрят, должно быть, боги из своей недосягаемой вышины. И впервые с пронзительной ясностью Егор подумал о том, что все это когда-нибудь кончится.
Жанна не двигалась. Казалось, она чего-то ждет.
«Пора», – подбодрил себя Егор.
Он протянул руку и обвил талию девушки.
Ничего не говоря, она сняла с себя его руку, но не отпустила ее, а сжала в ладонях.
– И что дальше? – спросил Егор.
Она подняла к нему молочно-белое лицо.
– Скажи, Егор, а ты вправду меня разыграл?
Он удивился.
– Ты о чем?
– Там, на выставке, – шепнула она.
Глаза девушки неотрывно смотрели ему в лицо, точно она хотела загипнотизировать Егора.
Ему сделалось не по себе. Охотнее всего Горин сейчас вернулся бы в гостиную, но Жанна ждала ответа.
– Да… – сказал он. – Наверное. Не помню.
– А ты вспомни.
Почему это было для нее так важно, Егор не успел спросить. Перед ним внезапно возник длинный серый коридор. Он уже был не рисованный, а настоящий, с большими длинными окнами, поднятыми высоко над полом, с решетками на них и рыжим линолеумом под ногами. Егор неслышно ступал по этому линолеуму, и внутри у него подымалось знакомое тошнотворное чувство. Он знал, что вот та дверь сейчас откроется и он окажется в маленьком пустом предбаннике. А затем его втолкнут в комнату, где будет сидеть страшный дядя с желтыми глазами и протягивать к нему серебристый ободок с витой блестящей проволокой.
– Не-ет, – замычал, мотая головой, Егор. – Не-ет! Я не хочу!
Перед его глазами вдруг завертелись калейдоскопом разноцветные огни. Они обещали спасение, но из них властно выплыло сердитое лицо с желтыми глазами и надвинулось на него, молчаливо, но гневно чего-то требуя. Голову словно пронзило электрическим током, и Егор застонал, испытывая боль и наслаждение одновременно. Ему показалось, что он летит в пропасть, огни становятся все дальше и дальше, а раскрытая немая пасть догоняет его и тянется к нему оскаленными зубами. Он страшно вскрикнул, дернулся – и спасительная губчатая чернота поглотила его и избавила от дальнейших мучений.
Любопытные подробности
Зазвонил телефон. Рита посмотрела на дисплей: Вировойша.
Она поморщилась, подождала еще немного и взяла трубку.
– Старший лейтенант Чернова.
– Зайдите, – сказал Вировойша вместо приветствия.
– Есть, товарищ майор, – приглушенным голосом, точно опасаясь кого-то, сказала она.
Толик Голованов, сосед по кабинету, покачал головой.
– Нарвешься, Ритка. Он мстительный.
– Я знаю, – беспечно сказала она. – Я сама такая.
Вировойша сидел за столом, он был хмур, и Рита с первого взгляда поняла, что дела плохи.
– Был у Цилиндра? – спросила она, без приглашения садясь за стол.
Вировойша поджал губы.
– Извольте обращаться по форме, товарищ старший лейтенант.
– Есть, товарищ майор.
Рита и не подумала обижаться. Этим она уже переболела и теперь испытывала только любопытство, глядя на красивое изможденное лицо начальника. Еще бы не быть ему изможденным! Дело, в котором Вировойша хотел блестяще отличиться, с первых же дней встало намертво, и, как ни билась вся группа, не было никаких сколько-нибудь значимых результатов. Прошло больше месяца; Цилиндр, тыча пальцем вверх, требовал предъявить ему хоть кого-то, похожего на преступника, или труп сторожа, но все его требования пока только требованиями и оставались.
Вировойша, как ни крепок был, поник, потемнел и похудел и всерьез опасался за свою карьеру. Рита и та порой испытывала к нему чисто материнскую жалость. Это было новое и не неприятное чувство, и она с интересом к нему прислушивалась, понимая, что перешла на какой-то новый уровень, дотоле ей неизвестный.
Однако же гроза нависала и над ней, и надо было срочно ее отводить.
– Что у вас? – спросил Вировойша, глядя куда-то вбок, как будто у него болела шея. – Только прошу коротко и по существу.
– Есть коротко и по существу, – снова не обиделась Рита. – Товарищ майор, я нашла человека, который работал у Никитина.
– Что? – воскликнул Вировойша. – И ты только сейчас мне об этом говоришь?
