скачать книгу бесплатно
– Какая ещё милиция? Пойдём, уходить надо…
Она встала и, держась за Славку, неверными шагами двинулась куда-то, не разбирая дороги. Не раздумывая, он подхватил её на руки. Позади сопел, шурша по гравийной обочине, нокаутированный соперник.
– Что, что он тебе сделал? Ударил? Говори, не молчи.
– Да не переживай ты, – отмахнулась Лилия, – даже не коснулся. Просто слабость напала.
Она вдруг принялась озабоченно вертеть головой.
– Уходи с улицы, нас люди видят. Давай дворами.
Славка пересёк проезжую часть и нырнул в проход между домами. В темноте зацепился ногой о бордюр, от неловкого движения руку пронизало болью, он зашипел и едва не уронил свою ношу. Лилия соскочила на землю.
– Ну а с тобой-то что?
Славка стоял, часто моргая, привыкая к темноте. Голова гудела, рука висела, саднил подбородок, и в глазах до сих пор плавали жёлтые круги.
– Не рассчитал сдуру, челюсть у этого урода чугунная. Рука теперь как не своя.
– Тоже мне драчун. Ещё неизвестно, кто из вас больше пострадал.
Она была ещё слаба, но уже пыталась подтрунивать. Всмотрелась в темноту двора.
– Вон там, в центре, качели стоят. Пойдём присядем, дух переведём.
Уму непостижимо, как она в такой тьме что-то вообще разглядела. Качели оказались широкие, удобные, на цепях, сработанные из старинной гнутой скамьи. Лилия молча помассировала опухшую славкину конечность, нажала на какие-то точки, затем приказала пошевелить пальцами по очереди. Наконец оставила её в покое.
– Ерунда, просто ушиб. Не мешало бы компресс на ночь.
Славка обнял её и произнёс с томным сожалением:
– А я думал, ты мне опять терапию устроишь.
– Индюк думал… – проворчала Лилия автоматически. Повернула голову к нему, их губы почти соприкасались.
– Мне самой сейчас терапия требуется.
Славка бережно поцеловал её.
– От тебя так вкусно пахнет джином.
– А от тебя так вкусно водкой…
Он поперхнулся, но продолжил свою линию, понемногу давая волю рукам.
– Терапия, говоришь, требуется? Так погнали домой. Пять минут ходьбы, и лечение – аж до утра.
– Пошляк. Кто о чём, а голый о сауне. Я совсем не это имела в виду.
Они помолчали, меряясь взглядами в темноте, и Славка решился перевести разговор на более серьёзные рельсы.
– Знаешь, Лиль, может, ты и считаешь меня лопушком да валенком, но вот дураком, надеюсь, не был никогда. Догадаться обо всём ведь несложно, тем более, когда это происходит на твоих глазах… С какой стати тот, второй храбрец, ударился вдруг в панический драп? Стометровка с препятствиями, любо-дорого было смотреть. А этот… танцор диско? Эксклюзивное зрелище, разговоров – на месяц! Это как так?
Она не ощетинилась привычно и не отпарировала ядовитыми репликами. Откинула голову ему на руку, смотрела на унизанную звёздами лиловую бездну и даже принялась тихонько напевать себе что-то под нос.
– Тут напрашивается вопрос в другой плоскости… – осторожно продолжил Славка.
– Не умничай, тебе это не идёт, – устало сказала Лилия, – говори проще.
– Надеюсь, мне такие фокусы не грозят? Ну, ты понимаешь, о чём я. Вот разозлю тебя чем-либо и буду потом плясать посреди улицы без штанов, как этот дурень в баре.
Она повернулась и сказала задумчиво:
– Мне начинает казаться, что у вас здесь с наступлением темноты происходит массовая дебилизация населения. Такое впечатление, что за весь вечер я не видела ни одной вменяемой рожи. Вот и ты туда же…
– Лиль, я тоже кое-что заметил – ты мастер уводить разговор в сторону. Но я говорю о серьёзных вещах, – Славка начал горячиться.
– Ну-ка тихо! – жёстко оборвала она его, – здесь, кроме нас, ещё уши имеются. Дом напротив, второй этаж…
Славка вгляделся и различил на чьём-то балконе красноватый огонёк сигареты.
– Ты как себя чувствуешь? Причина недомогания – именно в этом?
– Несложно догадаться, умник. Я очень не люблю так делать, но изредка приходится. Ладно, пошли, – Лилия спрыгнула с качелей, – холодно становится.
Они пересекли двор наискосок и выбрались на тускло освещённую Мелиоративную. Фонари здесь горели через один, и было практически безлюдно.
– Удалишься от Москвы на каких-то полсотни километров, и приземляешься на другую планету, – заговорила Лилия, – марсиане вокруг. Люди, конечно, тоже есть, но как-то всё больше гуманоиды попадаются.
– Ну уж, не обобщай так, – вступился Славка, – нормальный тут народ, просто от скуки звереет, от безделья.
– Ага, добавь ещё – отсутствие жизненных ориентиров, вседозволенность, мужицкое пьянство, бабская распущенность… Для скотского поведения всегда найдётся миллион оправданий.
– Не любишь ты людей. Злюка.
– А с какой стати я их любить должна? Уважать – кое-кого – уважаю, но любить – увольте. Времена всеобщего плакатного братства давно закончились.
На могильную тьму славкиного подъезда Лилия, в отличие от своей предшественницы, никак не отреагировала, спокойно поднималась по ступенькам, ориентируясь, словно кошка.
– В той забегаловке было прилично народу, вспомни, видел ли нас кто из твоих знакомых. Только хорошо вспомни, не торопясь.
– Были лишь малознакомые, это точно, – ответил Славка уверенно, – а что?
– Мало хорошего. Можно не сомневаться, кто-нибудь успел заснять этот кордебалет. Не знаю, Слава, будешь ли ты в восторге, – сказала она у двери, пока он копался с ключами, – но вряд я ли смогу жить в вашем посёлке. Опять чемодан собирать придётся.
Лилия вздохнула, но Славке почудилась лёгкая её неискренность в ожидании его реакции. Он пихнул дверь, протянул руку и включил свет.
– Лиль, у тебя что ни фраза, то какой-нибудь сюрприз. И чем тебе местная публика так не по душе?
– Публика здесь не при чём, и дело не в ней.
– Ну а что за капризы? Дубаков этих юродивых испугалась? Я и то их знать не знаю.
– Не городи чепуху, – Лилия скинула туфли, ногой выудила из-под тумбочки тапки, – хорошо, вопрос остаётся открытым, о причинах поговорим позже. Но в любом случае совместные прогулки здесь закончены.
Славка решил эту тему не развивать, согласно пожал плечами.
– Это было первое. Второе касается твоей внезапно возникшей пугливости. Помнишь моё мнение по поводу неуверенных в себе мужиков?
Славка кивнул с ухмылкой. Она так же манерно-иронично наклонила голову, скинула джинсовую курточку и вельможным движением бросила ему на руки.
– Вот и не забывай. Я в душ.
Подмигнула и скрылась в ванной. Славка прошёл в залу, разложил диван. Переоделся в спортивные штаны с футболкой, сел и уставился в телевизор.
Что за сумасшедшие дни настали! Что за женщина невероятная – то кипяток, то ледяная полынья. Девчонка ведь ещё – с паспортом, правда, дело тёмное – а рассуждения видавшей виды матроны с солидным жизненным стажем. Возможно, многое в ней притворное, наносное, но это, скорее всего, один из вариантов самозащиты, сохранение дистанции. Но эта невероятная выходка в «Элладе»…
«Дети индиго», пришло вдруг в голову расхожее в последнее время выражение. Может, она из них? Концентрация кретинов в обществе явно выросла, но и вундеркинды стали всё чаще объявляться. Или об этих умниках раньше замалчивалось?
Что бы означало это её подмигивание?
Тьфу, вот ты уж точно не вундеркинд. Такой-же дуболом, как те, из бара. Славка вскочил и направился к ванной. Осторожно взялся за ручку. Из-за двери доносился шум воды, а сама дверь на этот раз оказалась не заперта…
…Славка повернул голову и посмотрел на будильник: на дисплее светилось 2:45. Внизу, в гулкой темноте двора, вновь кто-то возился и бубнил, но подниматься и закрывать окно было совершенно неохота. Лилия уткнулась ему в плечо, изредка щекотала ресницами, и Славка догадался, что она тоже всё ещё не спит. Лихорадка чувств схлынула, они валялись на скомканной постели опустошённые, без сил, и лень было не только шевелиться, но даже думать о чём-либо. Только нега и лёгкая эйфория, как итог любовного марафона. И вместе со всем этим – странное, зыбкое, гнездящееся где-то на краешке памяти ощущение того, что эта женщина каким-то невероятным образом знакома ему. Но где, когда, и как это вообще можно вообразить?
Да нет – чушь, бред, все они в той или иной мере похожи друг на друга. В другое время и в другой обстановке он, может, и увлёкся бы раскопками в не столь уж обширной хронологии своих отношений с противоположным полом, и возможно, даже нашёл бы искомый объект, но сейчас – лень и ещё раз лень. Глупости. И спать охота – под покровом других воспоминаний, свежих и сладких.
…Проскользнув в дверь, он присел на край ванны, засмотревшись зрелищем, достойным объектива фотохудожника стиля «ню». Лилия стояла спиной к Славке, чуть изогнувшись, подставив лицо под душ, и остатки шампуня пенными струйками стекали ей на плечи. Лёгкий матовый загар равномерно, без полосок, покрывал её тело, и даже не сама непринуждённая нагота, а именно тот факт, что Лилия, по всей видимости, принимает солнечные ванны в чём мать родила, привёл Славку в состояние острого возбуждения.
Освободившись от одежды, он ждал, пока она обернётся, и в ванну не лез, боясь испугать своим неожиданным появлением, пока Лилия, по-прежнему не оборачиваясь, внезапно не прервала его эротично-эстетические грёзы.
– Ты долго ещё собираешься на меня пялиться?
Оказавшись лицом к лицу, они сразу же принялись ошалело целоваться, впившись друг в друга, как два вампира, и вода, поливающая сверху, нисколько им не мешала. Лилия едва доставала Славке до подбородка, и, недолго думая, она обхватила его за шею и приняла позу стриптизёрши на шесте. Всё закончилось за считанные секунды. Её возбуждение стремительно нарастало, но славкина катастрофа всё равно произошла чуть раньше, чем следовало. С рвущимся из груди сердцем, зажмурившись, он с ужасом ждал убийственного комментария.
Всё ещё часто дыша, Лилия смотрела на него полузакрытыми глазами, наконец произнесла с усмешкой:
– Ну ты наглец. Если считаешь, что это всё, то глубоко ошибаешься.
Гибким движением перегнулась назад и закрыла кран. Прижалась вновь и добавила:
– Не отпущу, не надейся. Марш в постель.
Они опрокинулись мокрыми телами на расстеленный диван, а уж там Лилия, не изощряясь в эротических изысках, а лишь весело шепча Славке в ухо умопомрачительно-сексуальные непристойности, вдохновила его на последовавший долгоиграющий подвиг.
Почувствовав его шевеление, она села на кровати и сказала полусонно:
– Слава, не знаю, как ты, а я в таких условиях спать не могу. Это не ложе любви, а свинарник. Принеси хотя бы свежую простыню.
Посапывая, перелезла через него, нашарила тапки и побрела в направлении ванной. Славка поисками тапок утруждаться не стал, прошлёпал к платяному шкафу босиком, плавая, словно космонавт в невесомости. Сбросил влажную после их тел простыню и застелил новую.
Вновь посмотрел на часы. Нет, не только любовью упивались они всё это время. Разговор был – ленивый, вполголоса. О чём-то она спрашивала, и он отвечал, причём охотно. Но о чём разговор? Почему-то никак не вспомнить, как ни старайся.
Подошедшая Лилия нацелилась было упасть на своё место, но он перехватил её и вновь привлёк к себе.
– О-о, нет! – простонала она, – на сегодня хватит. Пожалей себя и меня.
Взглянула на будильник и ужаснулась.
– Четвёртый час, утро уже! Ну-ка быстро спать.
Выскользнула из его рук, уткнулась носом в настенный ковёр и по привычке свернулась в клубок. Славка расправил одеяло и, накрывая её, прошептал ласково:
– Ты змея, сладкая и ядовитая. Гремучая змеюка.
Она согласно покивала в ответ и пробормотала невнятно:
– Спасибо на добром слове, вы настоящий джентльмен. Спокойной ночи… милый.
И уснула на полуслове.
Глава 4
Вначале их окружал туман, серый, унылый и настолько плотный, что теснил дыхание. Но очень скоро мгла рассеялась, рассыпалась на хлопья, и оказалось, что плывут они посреди удивительной красоты местности. Водный поток неспешно струился меж берегов, поросших диковинными, окутанными паутиной деревьями, похожими на гигантские папоротники. Крупные перламутровые бабочки неслышно порхали среди листьев, а к воде выходили из чащи неведомые животные и провожали их плот удивлёнными, грустными, почти человечьими глазами.
Славкина спутница на этот раз не пряталась за спиной, она была рядом, стоило лишь руку протянуть. Она сидела на краю плота и задумчиво смотрела в изумрудную воду. Славка наклонился ближе и увидел на её кофточке знакомую вышитую розу.
Незабудка! – позвал он и не услышал своего голоса. А она не откликнулась и даже не взглянула в его сторону, наоборот – отвернулась и принялась смотреть на берег. Он заставил себя протянуть к ней руку, и рука поймала пустоту. Почему-то он не испугался, ведь она всё равно была рядом, она казалась реальной, и незримый лёгкий ветерок шевелил её рыжеватые волосы.
Между тем на плывущем мимо берегу стали появляться люди. Вначале их было мало, они выходили то по одному, то парами, но очень скоро молчаливой толпой оказался заполнен весь берег. И на всех без исключения лицах застыла одна единственная эмоция. И эмоцией этой было удивление – единообразное, глухое и безмолвное.
Стояли дети, стояли молодые, и зрелые были, и глубокие старики, а некоторые даже держали на руках младенцев. Славка глядел заворожённо, недоумевая, почему все они молчат, и вдруг увидел отца с матерью. Они спокойно стояли среди прочих, ничем особо не выделяясь, разве что длинные плащи с капюшонами делали их похожими на рыбаков или странствующих монахов. И, несомненно, они видели его, но оставались по-прежнему безучастными – ни жеста, ни взмаха, ни даже кивка головой. Славка вскочил, немо закричав что-то, и плот опасно закачался. Тотчас откуда-то из глубины поднялась узкая стреловидная тень и принялась хищно рыскать вокруг, держась близко к поверхности. Только сейчас Лилия – или кто она была – обратила внимание на своего спутника.
Сиди спокойно, – полуобернувшись, сказала она, и голос её прозвучал в плотной тишине ясно и чётко, не расплываясь в пространстве, как если бы они находились в шаре из ваты, – если упадём, останемся здесь навсегда.
И ничего ему не оставалось, как покорно молчать и провожать взглядом удаляющиеся родные лица, и они смотрели в его сторону отстранённо-равнодушно.
Да они же слепы, догадался он. Они слышат нас, но не видят.
Мир, окружавший Славку, находился за невидимой прозрачной стеной, женщина, сидевшая рядом, была отстранённой и безразличной, а люди на берегу казались одушевлёнными марионетками, совершающими по чьей-то воле одинаковые движения. То была картинка, и художник, изобразивший её, не пожалел красок, но двухмерная эта красота не восхищала, а лишь вызывала тоску и ощущение невыносимого одиночества. Они проплывали по нарисованному раю, немому, глухому и чуждому. А может, тот рай сам плыл мимо них?
Слава, Сла-авик, – послышался из ниоткуда знакомый голос, и он был несомненно живым, и Славка рванулся к нему, прочь из этого мёртвого сонного пузыря, и нарисованная женщина начала таять и отдаляться.
Лилия стояла над ним в зелёном с птичками халатике, с кружкой в руке, и судя по выражению её лица, привычно насмешничала. Славка лежал, хлопал глазами, её слова доходили до него словно бы с опозданием.
– Ну ты и дрыхнуть! Весь день вчера ныл и клянчил, а как до дела дошло, с утра даже подняться не в состоянии.
– Ещё как в состоянии, – пробормотал Славка и потянулся к ней, попытавшись ухватить за хлястик халата, но Лилия ловко увернулась. Разлетевшиеся птицы на миг обнажили стройные загорелые ножки.
