Лика. Трагедия в Скалистом

скачать книгу бесплатно


Утро воскресенья, еще более серое и унылое чем вчера заглянуло в окно квартиры Луганских. В спальне кровать была не расстелена, а в кресле свернувшись клубком, спала Таня. Ее разбудил звонок в дверь. Часы показывали десять часов утра. Зашла Тоня, в домашнем халате. Она прошла на кухню, где подруги сели за круглый обеденный стол, Таня поставила чайник на плиту. Обе молчали. Они уже две недели не виделись и обе не чувствовали в этом потребности. Таня поняла, что подруга зашла по какому – то поводу. Она первая прервала молчание:

– Погода ужасная, такую тоску нагнетает.

– Да, осень ранняя и холодная. – Ответила Тоня, кутаясь в халат.

– Ты просто так зашла или что – то хотела?

– Хотела. Хотела у тебя спросить, кто тебя надоумил пустить в дом Августу Геннадьевну?

– Я не помню уже кто. Кому – то пожаловалась, что дочь хуже учиться стала, мне дали ее телефон.

– Таня, ну почему ты не пожаловалась мне. Я же твоя подруга, я еще и педагог, вспомни, пожалуйста. Я сама позанимаюсь с Ликой, откажи этой Августе. Она носит сплетни из дома в дом. О том, что ты беременна она рассказала, всем кто, соглашался ее выслушать.

– Мне уже все равно. Я чувствую приближение чего – то ужасного и мечусь, в поисках выхода. Хочу все вернуть на «круги своя», а сама еще больше запутываюсь и меня беда, как в омут затягивает.

– Не могу все это слушать, не затем я пришла. С сегодняшнего дня Лика пусть приходит к нам делать уроки. Я каждый день занимаюсь с Викой, мне не трудно будет. И девочкам веселее, Лика почти перестала к нам заходить. То, что между вами с Гришей происходит, отражается на психике ребенка.

– Ладно. – Коротко ответила Таня, разливая чай.

– Как ты себя чувствуешь?

– Тошнит каждое утро.

– А Гриша что говорит?

– Он со мной не разговаривает. Как он на работу ходит? Что он там слышит? Ничего не говорит. А ведь я ему не изменила. Этот заместитель напился и ничего не мог. Я воспользовалась его слабостью и потребовала квартиру, взамен на то, что буду молчать о его мужской несостоятельности. А он не дурак! Я думала, почему он так легко согласился переделать протокол? А он очень тонко и изощрено мне отомстил. Он видел далеко вперед, то, чего не видела я, знал, то, чего не знала я. Теперь никто в городе не сомневается в его мужской состоятельности, а на меня и мужа пальцем показывают.

– А беременность? Как же так получилось, что беременность наступила, я верю, что ребенок Гриши, но именно тогда?

– Боги любят посмеяться над простыми смертными. Особенно тогда, когда мы обращаемся к ним, только в крайнем случае. – С горечью ответила Таня и продолжала, обращаясь к Тоне – Почему, но почему мне так не везет! Банальное невезение: мы не попали в список очередников, привело к цепочке несчастий, да не цепочке, а целой цепной реакции. Вот скажи мне подруга, почему у вас в семье все благополучно? Что вы такое знаете, чего не знаем мы?

– Я думаю, я всегда сначала обдумываю поступок, а потом его совершаю. Так меня научила мама. А ты действуешь сгоряча, на авось, вот и получаешь от судьбы «по шапке». И еще: меньше бери в голову дурных мыслей. Голова должна быть «холодной», даже расчетливой. Всегда. Знаешь поговорку: «Дурная голова, ногам покоя не дает». Не доводи себя до крайности, береги себя, дорогая, ведь ты ждешь ребенка, такое счастье вам бог послал. Мы тоже хотим с Ваней сына, а вот не получается.

– Спасибо, за совет. Сейчас я бы многое отдала за то, чтобы поменяться с тобой ролями: ты бы ждала ребенка, а я бы заглаживала свою вину перед мужем. Ребенок нам тоже нужен, но позже, позже, всего на несколько месяцев позже! И все бы было по – другому! – Таня опять горестно сжала голову руками.

– Но, природа не спрашивает нас: когда давать цветы, а когда плоды. Спасибо Танюша за чай. Я пойду. Вечером ждем Лику. – Тоня встала из – за стола, и пошла самостоятельно, открывать дверь. Таня продолжала сидеть за столом, подперев руками голову.

Вечером, радостная Лика, побежала заниматься к тете Тоне. Она ненавидела хитрую и не очень умную Августу Геннадьевну и была рада избавиться от ее общества. У Тони она пробыла почти три часа, вернувшись, домой в девять часов вечера и крикнув с порога:

– Мама, а где папа?

Таня опять спала. Сон стал ее защитной реакцией, направленной на то, чтобы сберечь нервы свои и ребенка. Лика подбежала к матери, та давно не видела ее такой довольной.

– Мама, мама, тетя Таня, так хорошо объясняет. Мы с ней все разобрали и русский и математику. Она мне даже сочинение помогла написать! Мама, а где папа?

Таня посмотрела на часы, они показывали начало десятого вечера. В это время Гриша всегда был дома. С рыбалки он всегда возвращался засветло, а сейчас за окном чернело ночное небо. Страх сжал сердце. Предчувствие беды, которое не покидало ее уже давно, застучало мелкими молоточками в висках. Таня встала, накинула на халатик пальто и пошла к Тоне: у них уже был телефон. Его установили вне очереди, отцу подруги, как ветерану войны, дочь прописала его к себе. «И здесь не прогадали, эти умники» – с желчной горечью, думала Таня, поднимаясь на этаж, где жила подруга и звоня в ее дверь.

Несмотря, на поздний час, Тоня сразу открыла ей двери и, увидев посеревшее лицо, схватилась за сердце:

– Что случилось?

– Гриша не вернулся с рыбалки домой, надо звонить в милицию. Можно воспользоваться телефоном?

– Конечно, конечно, вот аппарат, звони.

В дежурной части, куда позвонила Таня, сказали, что ей нужно подъехать написать заявление. Она пошла собираться. Тоня выразила желание поехать с ней, но та отказалась. Поддержка счастливой подруги раздражала и напоминала о собственной глупости.

В милицию она приехала на такси. Заявление приняли и сказали, что начнут поиски завтра, возможно муж еще вернется, этой ночью.

– А если не вернется? Время будет упущено. – Спорила с дежурным Таня.

– Зуб даю, вернется. – Отвечал дежурный. – Знаете гражданочка, сколько таких вот обиженных жен, тут ходит и пишут, пишут заявления, вместо того чтобы мужу создать спокойный домашний уют, окружить любовью, лаской, вниманием. Вот и бегают от вас мужики на сторону. Придет и твой, ночью придет, я тогда вообще это заявление порву.

– Почему?

– Потому что, до зорьки явился, считай, дома ночевал. – Жестко ответил дежурный и занялся молодым парнем, которого привезли в состоянии алкогольного опьянения.

Обескураженная нотациями дежурного милиции, Таня на такси вернулась домой. Ни утром, ни днем следующего дня, Гриша домой не вернулся. В милиции завели уголовное дело о пропаже человека и начались активные поиски. Товарищи Гриши по работе, сменяя друг друга, искали тело баграми, с милицейского катера, но пока безуспешно. Лодка его вскоре нашлась, ее прибило к берегу ниже по течению. Лодочного мотора на ней не было. Не было его и в маленьком гараже, на берегу Сани. Старый чиненый, перечиненный «Вихрь», пропал вместе с хозяином. На заимке, на левом берегу реки, где обычно собирались любители порыбачить, следов недавнего пребывания людей не нашли. Погода была плохая и желающих отдохнуть на природе, за последнюю неделю не было. Все факты, говорили о том, что Гриша, не справился с управлением и лодка перевернулась. Ее прибило к берегу, а там уже ушлые люди, сняли мотор. Поиски тела решено было продолжать, из области вызвали водолазов, которые обшаривали дно в самых глубоких местах реки.

Таня лежала дома, плакать она уже не могла, иногда у нее вырывались сдавленные всхлипы, это все на что она была способна. Рядом сидела Тоня, она взяла отпуск без содержания и не отходила от подруги. Вся прикроватная тумбочка была заставлена пузырьками из – под валерьянки, лежали какие – то таблетки, в которых могла разобраться только трезвомыслящая Тоня. Она периодически давала подруге препарат и опять сидела рядом, не отходя ни на минуту. Ваня уже сутки без сна, провел на катере, исследуя баграми дно Сани. Их дочь Вика, сидела с Ликой.

Прошли сутки, еще одни, никаких сведений о Грише не было. На третьи сутки, родителям Тони сообщили по телефону, что водолазами найдено тело. Тоня, узнав страшную новость, не решалась, сказать об этом Тане. Она оставила с подругой, ее напарницу по работе, Катю, а сама поехала в милицию. Там ей сообщили, что тело настолько обезображено, что опознать его не сможет и родная мать. Его нашли в каменном кармане реки, оно билось о камни, поэтому переломаны многие кости, а мясо уже практически съели хищные щуки, их там множество. Плача, Тоня вернулась домой, там за обеденным столом сидела Татьяна, взгляд ее был безумен:

– Я знаю, вы его нашли, на дне Сани. Я все знаю, я видела сон, вы не можете мне его не показать. Я должна с ним проститься. – Бормотала она.

Тоня, сама, была на грани нервного срыва, поэтому не смогла сообразить, что это всего лишь бред, воспаленного ума. Она обняла подругу и заплакала, приговаривая:

– Может не надо. Это тяжелое зрелище. Тебе нельзя волноваться, это может навредить ребенку.

– Так значит это, правда. Я должна его увидеть. Позвони следователю, пусть пришлют за мной машину.

Собрав нервы в кулак, Тоня пошла, звонить следователю. Тот ответил, что по всем правилам, тело, конечно, нужно опознать, но в данном случае это не возможно. Нужна будет генетическая экспертиза. Но опознать все же нужно. Если жена сейчас сможет, пусть приезжает. Тоня ответила, что жена очень плоха, но настаивает на том, чтобы увидеть тело.

– Она никогда еще не видела такого, вот и настаивает. Выходите, я высылаю машину.

В морге судебно – медицинской экспертизы, куда доставили подруг, Таня еще како – то время держалась стойко. Но когда ее подвели к столу, открыли простынь, под которой находилось студенистое месиво, она схватилась за Тоню, и стала медленно сползать на пол. Санитар, огромный рыжий парень, сунул ей под нос вату, пропитанную нашатырем, которую держал наготове. Потом поднял Таню на руки и вынес на воздух. На улице, обе женщины пришли в себя и, взявшись за руки, как в детстве, побрели к машине. Водитель отвез их в отделение милиции к следователю. Тот, увидев их зеленые лица, немедленно приказал заварить сладкий кофе. Тоня кофе выпила, а Таня отказалась. Она сидела как изваяние, молча, уставившись в какую – то ей известную точку. Следователь спросил, обращаясь к ней:

– Татьяна Вениаминовна, вам лучше?

– Да, – ответила она, – мне лучше. Я уверена, что это не Гриша.

– Как вы можете быть уверены? Ведь не осталось никаких человеческих признаков.

– Я уверена, что это не Гриша. – Опять повторила Таня. – Я сердцем чувствую: это не он.

– К сожалению, я не могу в протоколе опознания написать то, что чувствует ваше сердце. Мне нужны факты, приметы: родинки, шрамы, которые обычно есть на трупе. Здесь ничего нет. Но вскрытия еще не было. Подождем пока с выводами. Отправляйтесь домой, вас отвезут.

Подруги вышли, Тоня придерживала ослабевшую Таню, доставив ее до самой постели, где та, укрывшись одеялом с головой, забылась тяжелым сном.

Лика, осталась ночевать у Косаревых. Утром они все втроем: Тоня и обе девочки, отправились в школу. В обед Ваня зашел к Тоне на работу и сообщил, что после вскрытия тела, судмедэксперты установили, по сохранившимся костям таза, что оно принадлежит женщине. Поэтому поиски Гриши возобновляются. Его отпустили с работы, он едет на катер, который через час отчаливает. Тоня, смотрела на похудевшее, измученное лицо мужа и думала о том, какую страшную и разрушительную силу, всколыхнула Таня, своим проступком.

Поиски прекратили десятого ноября, когда ударил тридцатиградусный мороз. Таня лежала в больнице, в нервном отделении. Она очень похудела, ослабла, но беременность протекала нормально, сделали заключение врачи. Лика жила у Тони, бабушка, мать Тани, также переехала к ней и тоже вызывала опасения. Она часто разговаривала сама с собой, забывала выключить плиту. Тоня, придя с работы, заставала порой такую картину: бабушка сидит у окна и мирно ведет беседы с птичками, а раскаленный чайник плавится на плите. У нее возникала мысль попросить свою мать присмотреть за Таниной мамой. Но потом решила, что довольно и того, что она втянулась в эту драму. Мать была, пожилой женщиной ее сердце надо было беречь. Тоня, разрывалась на части, стараясь выполнить, простой человеческий долг, перед подругой, но это было так непросто. Первым возмутился Ваня. Он устал, от постоянной суеты. Дома было не убрано, еда приготовлена наспех, жена вечно где – то пропадала. Поздно вечером она появлялась и садилась за уроки с девочками, потом начинала проверять тетради своих учеников и засыпала прямо за столом. Проснувшись утром затемно, заканчивала работу с тетрадями и начинала готовить завтрак. Наспех поев, она уходила с девочками в школу.

Вечером, когда девочки убежали в свою комнату, немногословный Ваня сказал:

– Тоня, нам надо поговорить.

Тоня мыла посуду, при этом умудряясь подбегать к стиральной машине: доставать или загружать новую партию белья. Она уже чувствовала недовольство мужа и понимала, что жить жизнью несчастливой подруги нельзя. Но к чувству жалости примешивалось чувство вины, за то, что у нее все хорошо, в отличие от Тани. Она села за стол рядом с Ваней и приготовилась его слушать, заранее зная, что он скажет.

– Тоня, нам надо прекращать жить жизнью своих друзей. Мы, что могли, для них, уже сделали. Не надо втягиваться в сам процесс, это может изменить нашу жизнь, в худшую сторону. Я уже вижу признаки этих изменений и не хочу усугублять их. Очень тебя прошу, займись нашей семьей, наладь наш быт. Луганских из пропасти ты уже не вытащишь, они завязли там прочно. Лика здесь не причем, поэтому пусть бывает у нас. А Таню отправляй на работу, она там быстрее окрепнет и привыкнет жить без Гриши.

– Ты, думаешь, он погиб? – Спросила Тоня мужа.

– Не верю, что он погиб, но он не вернется к твоей подруге, в этом я уверен. Я сам бы на его месте исчез, как бы мне не было плохо без дома и без семьи, это все равно лучше, чем слышать за своей спиной все то, что говорят о его жене.

– У него нет родственников, он из детского дома. Ему и податься некуда.

– Я думаю, мы ничего о нем не услышим и уже не узнаем. – Ваня покачал головой.

Глава 4

Таня выписалась из больницы, в начале декабря. Она забрала мать к себе и вышла на работу. Лика стала лучше учиться, каждый вечер, пропадая у Косаревых. Известий о Грише, так и не было. Жена почти поверила в то, что он утонул, но продолжала его ждать. Она не хотела ходить на работу, она вообще не хотела выходить из дому, каждую минуту ожидая, что хлопнет дверь и войдет ее любимый.

Весной родился мальчик, которого мать назвала Гришей. Для Тани Луганской наступили тяжелые времена. Две женщины и дети, жили на бабушкину маленькую пенсию и пособие на ребенка. Несчастная женщина, с больной матерью и грудным ребенком на руках познала теперь не только горе, но и нищету. Помощи ждать было неоткуда, надеяться надо было только на себя и Таня, дождавшись из школы Лику и оставив ее присматривать за ребенком, шла мыть полы в санаторий, где раньше работала администратором. Александр Сергеевич жалея ее, забрал у горничных совместительство и отдал полставки Тане. Те ненавидели ее, и она постоянно слышала за спиной их смешки и терпела мелкие издевательства. Но это все были мелочи по сравнению с унижением, которое она каждый день испытывала на кухне, где выпрашивала остатки продуктов и блюда, не съеденные отдыхающими. Повара, выполняя распоряжение главного врача, ей, конечно, не отказывали, но отдавали несъеденные блюда, с таким видом, что Таня уходила от них всегда со слезами на глазах и комком в горле. Но с продуктами в их городе, как и вообще в стране строящей коммунизм, было всегда плохо. Когда Гриша работал на заводе, он получал продуктовый паек на всю семью и питались они достойно. Сейчас у нее не было ни денег, ни продуктов (полки в магазинах были заполнены в основном консервами из морской капусты и брикетами мороженого минтая). У нее не было времени готовить домашние блюда, и подачки из столовой были единственным выходом. Таня еще больше похудела и совсем не напоминала ту жизнерадостную и красивую женщину, которой была год назад. С Тоней и Ваней она здоровалась, останавливалась поговорить, но в гости к ним больше не ходила, они к ней тоже.

Когда Грише исполнился годик, умерла бабушка, на чью пенсию они и жили. Несчастная мать осталась с двумя несовершеннолетними детьми и практически без денег. Признать Гришу старшего умершим, можно было только через суд и не раньше, чем через пять лет. Поэтому даже на пособие по потере кормильца, у нее не было прав. Таня продолжала мыть полы, выпрашивать на кухне еду и растить детей.

В два года Гришу удалось отдать в ясельную группу. Лика была уже совсем взрослой тринадцатилетней девочкой и настоящей помощницей матери. Она была высокой, в отца, но очень худенькой. Светлые длинные волосы, до пояса она укладывала валиком на макушке и выглядела очень изящной и хрупкой. Единственной ее подругой, так и осталась Вика Косарева. Та тоже выросла красавицей: черноволосая, сероглазая, пониже ростом, чем Лика, но тоже стройная и хорошо сложенная. Когда девочки шли рядом, все же из них двоих, Лика казалась настоящей красавицей. Зато Вика, отлично училась, и никто не сомневался, в том, что она получит золотую медаль.

Танина сердечная рана постепенно затянулась. В этом ей помогла работа и заботы о детях. Мужчин в ее жизни уже не будет, так она решила и полностью посвятила себя семье. Годы шли, политические события в стране привели к критическим последствиям. Наступили страшные девяностые годы. Лика окончила школу, надо было определяться с профессией, а Гриша шел в первый класс. Поступить в престижное высшее учебное заведение без денег, стало невозможно. В приоритете были юридический, медицинский и торговый факультеты. Там родители платили огромные взятки. Не пользовались спросом технические и инженерные специальности.

Лика подала документы в скромный технический институт на специальность: детали машин. Там конкурса вообще не было. А Вика, закончившая школу с золотой медалью, поступила в престижный университет на психолога. С осени девушки включились в учебный процесс. Теперь обе жили в общежитиях, на разных концах города и виделись редко.

Тане исполнилось тридцать восемь лет, но она чувствовала себя старухой. Жизнь с каждым днем становилась тяжелее, жизненные трудности: отсутствие элементарных продуктов питания, задержки заработной платы, ставшие регулярными и ребенок первоклассник, тяжким грузом легли на хрупкие женские плечи. Работала Таня по двое суток подряд, но денег не хватало. Почти все заработанное она отправляла дочери, опасаясь, чтобы она не свихнулась с пути. По телевизору каждый день показывали девушек студенток, ставших наркоманками и проститутками. Сердце, от страха за дочь, болело днем и ночью. Вскоре она поняла, что серьезно больна. Постоянные боли в сердце, не отступали. Пришлось обратиться к врачам. Вскоре с диагнозом стенокардия и кучей таблеток, она оказалась на больничном. Это сразу сказалось на ее финансовом положении и Таня, дала себе слово, больше не болеть. Она принимала несколько видов лекарственных препаратов и продолжала работать. Даже кратковременный отдых, не говоря уже о полноценном отпуске, она не могла себе позволить.

Так пролетели еще шесть лет. Лика окончила институт и вернулась домой к матери, устроившись на приборостроительный завод чертежницей. Гриша заканчивал шестой класс. Это был умный, добрый, спокойный мальчик. Никаких проблем с ним у матери, никогда не было.

Острый квартирный вопрос, всегда был насущным в стране, а в их городе особенно. Поэтому обыватели изыскивали все способы, чтобы не упустить из рук, драгоценные квадратные метры. Старая бабушкина квартира, после ее смерти, не отошла ненасытному государству, только потому, что умудренная жизненным опытом Таня, еще при жизни матери прописала в нее дочь. Теперь у Лики был свой угол, и мать мечтала о замужестве дочери и внуках. Пока Лика училась, квартира сдавалась за небольшие деньги заводу, который селил там своих специалистов. Вот и сейчас в ней жил молодой специалист Антон Замятин. Это был молодой человек, двадцати пяти лет, светловолосый, сероглазый, он чем – то неуловимо напоминал Тане ее пропавшего мужа. Она обратила внимание Лики на него и посоветовала присмотреться к парню. Она так и видела их мужем и женой. Не прошло и полгода, как Антон сделал Лике предложение. Вскоре приехали его родители, скромные люди рабочих специальностей, выучившие сына на инженера и очень им гордившиеся. Был назначен день свадьбы и начались приятные хлопоты. Таня впервые после исчезновения Гриши, по – настоящему радовалась. Она не жалея тратила на приданное дочери, с таким трудом отложенные деньги: все самое лучшее, покупалось у спекулянтов.

Последний вечер перед свадьбой мать с дочерью сели рядышком, держась за руки. Таня плакала от радости за дочь, но все же решилась на тот разговор, который давно планировала. Она рассказала дочери все, что произошло тринадцать лет назад. Она винила себя и умоляла дочь не повторять ее ошибок.

– Жизнь постоянно искушает нас. Зависть и злость это страшные разрушительные силы, сметающие все на своем пути. Никогда ни кому не завидуй. У каждого своя судьба и каждому отмерена своя доля счастья. Береги себя от дурных помыслов. Есть вечные ценности: любовь, верность, дружба. И есть противоположные: ненависть, измена, предательство, которые определяют сиюминутные, дурные поступки, за которыми следуют страшные, неконтролируемые последствия. Ты поняла меня? Я может, неясно выражаюсь? – Говорила Таня, обнимая дочь.

– Я все поняла мама. Я буду хорошей девочкой. – Смеялась счастливая, в своей неопытности, дочь.

Свидетельницей на свадьбе была Вика. Она продолжала жить в областном центре, училась в аспирантуре и писала кандидатскую диссертацию. Бракосочетание прошло торжественно и пышно. Было много молодежи, молодых буквально засыпали букетами цветов. Стоял август, и даров природы было в изобилии. Свадьба пела и плясала. Таня то смеялась, то плакала. За столом они с Тоней и ее мужем сидели рядом.

Утром Танин сын, Гриша проснулся и не услышал привычных звуков, всегда долетавших из кухни, когда мама готовила ему завтрак. Он встал, на кухне никого не было. Он прошел в комнату матери, где она лежала всегда на правом краю, кровати. Левый край пустовал, там, когда – то было место отца. Гриша подошел к матери и увидел серое осунувшееся лицо и закрытые глаза. Сын взял мать за руку, рука была твердой и ледяной.

– Мама, мама. – Заплакал мальчик, упав возле нее на колени. Но мама лежала неподвижно. На губах застыла чуть заметная улыбка. Она умерла счастливой.

Глава 5

Вика из худенькой изящной девочки превратилась в стройную, элегантную девушку. Короткая стрижка хорошо сочеталась с интеллигентными чертами лица. Она всегда носила красивые оправы, подчеркивающие ее строгий стиль. Успешно обучаясь в аспирантуре, на кафедре психологии, Вика защитила кандидатскую диссертацию, и заведующий кафедрой предложил ей должность старшего преподавателя. Сотрудники, университета, один за другим покидали малооплачиваемые преподавательские должности, и учебное заведение испытывало жестокий кадровый голод.

Вика, была не из тех, кто гнался за длинным рублем. Ее с детства привлекала преподавательская работа, уже в первых классах, ее любимым занятием была игра с куклами в школу. Ни на одной другой должности, она себя не представляла и с удовольствием стала исполнять новые обязанности. Родители не могли нарадоваться на серьезную и умную дочь, единственное, что беспокоило Тоню – это полное отсутствие вокруг Вики женихов. Личной жизни у дочери не было, а ей шел уже двадцать пятый год.

Не раз она начинала с дочерью разговор, о том, что главное предназначение женщины – это семья и дети. Но Вика отшучивалась или переводила разговор на другую тему. Тоня по – настоящему страдала, когда видела счастливую молодую семью Замятиных. У Лики уже округлился животик. Муж, бережно поддерживая ее под руку, как обычно нес какую – нибудь сумку. Иногда, Лика, когда была одна, останавливалась поболтать с тетей Тоней. В первую очередь она, конечно, интересовалась Викой: «Как у нее дела? Не вышла ли замуж?». Но на личном фронте у Вики все было без перемен.

Когда Лика родила сына, они с братом, стали часто сидеть с коляской во дворе, Тоня, просто забила тревогу. Она приехала к дочери с намерением, серьезно поговорить. Вика все также жила в общежитии, только в секции для преподавателей. У нее была уютная небольшая комната с санузлом на двоих хозяев. Тоня не предупредила дочь о своем приезде, прекрасно зная ее расписание работы и то, что вечером она всегда дома.

Вика действительно была дома, но не одна. В кресле за письменным столом сидел молодой человек, не старше тридцати лет. Худощавый, черноглазый, темноволосый, невысокого роста. Вика удивилась внеплановому визиту матери, но ничего на этот счет, не сказала. Молодого человека она представила, как своего однокурсника, закончившего факультет иностранных языков. Звали его Игорь Здубровский. Тоня внимательно разглядывала Игоря, пока дочь готовила на крохотной кухоньке чай. Не сказать, что он ей понравился внешне, но одет гость дочери был, очень дорого. Хорошие брюки, дорогой кожаный пиджак, на пальце золотая печатка, на запястье золотые часы. Попив чаю, Игорь попрощался и ушел.

Тоня сразу взяла «быка за рога» и завела с дочерью надоевшую обеим тему о замужестве. О том, что годы уходят, жизнь коротка, а девушки быстро отцветают и уже не возбуждают в мужчинах определенного интереса. Почему она до сих пор одна? А Игорь? Чем он занимается? Давно ли они знакомы?

Мать буквально засыпала дочь вопросами и вскоре выяснилось: Игорь с первого курса ухаживает за Викой. Он окончил факультет иностранных языков. Уже несколько раз делал предложение, но дочь стеснялась своего не очень высокого социального статуса. Вот сейчас, когда она стала старшим преподавателем, ей не стыдно знакомиться с его родителями. Они в начале девяностых, стали торговать бытовой техникой, сейчас имеют сеть магазинов и очень, очень обеспечены. Сам Игорь, сейчас, учится в школе бизнеса в Америке и скоро возвращается в Союз, где будет продолжать дело родителей, а те наоборот, собираются на покой.

Тоня не верила своим ушам: ее скромница дочь, оказывается, уже давно имеет богатого и перспективного жениха. А мать об этом и не знает. Она пожурила для порядка Вику и завела разговор о свадьбе, нечего, мол, тянуть, с этим важным событием. Дочь молчала, сама понимая, что и так уже затянула сватовство. Мать продолжала обрабатывать Вику, пока та не поклялась ей, что поторопится со свадьбой. Только тогда, успокоенная Тоня, поехала на автовокзал, последний автобус в Скалистый, отправлялся через час.

Через два дня дочь позвонила родителям, обрадовав, что свадьба назначена уже через неделю. Жених торопится, так как скоро уезжает в Америку, завершать образование. Тоня чуть не прыгала от счастья. Стоял апрель, весна звенела капелью, птичьи трели неслись из всех уголков, садов, парков. Тоня с Ваней поехали в областной центр, забив машину подарками. Там было постельное белье, сервизы, скатерти, одеяла, подушки. Все тщательно подобранное и скопленное, несмотря на трудные годы.

Дочь уже переехала к жениху, он жил отдельно от родителей. Тоню и Ваню покоробило то, что их серьезная дочь поступила легкомысленно, перед таким важным событием. Они долго искали адрес, который им дала Вика, и вскоре оказались на окраине города возле нового, сверкающего стеклами высотного дома. Вокруг дома благоустроенный двор, сиял чистотой. Стоянка для машин охранялась. Родители оставили машину там, куда им показал охранник, и робко направились к единственному подъезду, возле которого были насажены невиданные вечнозеленые растения. «Кажется это туя» – неуверенно сказал Ваня, а Тоня только кивнула.

Они зашли в подъезд и оказались в огромном помещении с мраморным полом и хрустальными светильниками. Подошел охранник и вызвал лифт. Внутри, тот сверкал разноцветными лампочками, освещавшими панели из теплого натурального дерева. Одна стена была полностью зеркальная и отражала строгого охранника и их вытянутые от удивления лица. Лифт вознесся на последний, пятнадцатый этаж и Тоня с Ваней оказались на площадке с единственной квартирой, дверь в которую была открыта. Оттуда доносился голос их дочери. Вика выпорхнула и, обняв родителей, повела их внутрь квартиры. Там бедные провинциалы совершенно оробели. Дочь провела их в гостиную, размером с небольшой спортзал. Огромный белый ковер, почти полностью покрывал паркетный пол. Мягкая мебель, тоже белая, яркими пятнами смотрелась на фоне бледно сиреневых, идеально гладких стен. Окно во всю стену, было завешено нежно сиреневыми шторами. Перед окном стоял большой плоский телевизор, такого они еще ни у кого не видели. Рядом располагались высокие, тонкие колонки. Дочь включила телевизор, и там замелькали артисты в невиданных нарядах, зазвучала диковинная музыка. Совершенно растерянные родители уселись на краешек дивана, продолжая оглядываться по сторонам. Вика в легком домашнем костюмчике, убежала на кухню и прикатила стеклянный столик, уставленный бутылками и закусками. В зал вошел Игорь, в пушистом домашнем халате, чисто выбритый и благоухающий дорогими духами. Он поздоровался с Тоней и познакомился с Ваней. Все расселись вокруг стола. Ваня, был настолько потрясен, той обстановкой, что говорить совсем не мог. Разговор поддерживала Тоня.