скачать книгу бесплатно
Волна и я – мы зыблемся от ветра,
Во мне и в ней разгулы вольных дней,
В нас отражаются восходы и рассветы,
Мы музыкой качаем путь луне.
«Мой голос скрипкой векам проплачет…»
Мой голос скрипкой векам проплачет,
Чуть слышной скрипкой в большом оркестре,
И скажет миру чуть-чуть иначе,
Что непорочна душа невесты,
И, может, кто-то в веках далеких
Приникнет к плачу душой влюбленной
И переложит тот отзвук в строки,
А строки снова векам уронит.
И так вот будет на веки вечно,
И не умру я с последним часом —
В пространствах странных мой путь отмечен
И голос тихий мой не напрасен.
«Остались только имена…»
Остались только имена,
И больше – ничего.
Живым усталым нам
Последний темный звон.
И долго ль будем на земле
Тащить ярмо минут,
Не находя к любимым след,
Звено ковать к звену?
Когда какой придет пророк
И разгадает дни,
И этот лучший из миров
Пойдет на смерть за ним?
Остались только имена,
И больше – ничего.
Живым усталым нам
Последний долгий звон.
«Не по хребтам сожженой Иудеи…»
Не по хребтам сожженой Иудеи
Сухих олив немотствующий хруст —
В глухих монастырях зажатые раденья,
В тоску и удаль кинувшие Русь.
Вам сохранившее от Ветхого Завета
Печать отверженных и сокровенных глаз —
А с волжских берегов степные плачут ветры,
Скрипит полей взволнованная гладь.
Громящий Судия, карающий Егова,
Под пеплом скорби гнет седых отцов —
Здесь дол и даль, слинявшая часовня,
И в каплях терна тихое лицо.
«Не ляжет снег на длинные недели…»
Не ляжет снег на длинные недели
И не запорошит холодных вечеров,
Мои шаги застыли на пределе
Немыслимых и несказанных слов.
Твоих ли глаз прочитаны страницы
И мне ль сберечь их невозможный смысл —
Клоню беспомощно усталые ресницы
Над грудами декабрьских грозных числ.
«Опять любви сухие весны…»
Опять любви сухие весны
Кропит капелью синий март,
А имя мертвое уносит
Такая ж мертвая зима.
Опять смотрю в глаза печали,
И Ваша смуглая рука
Качель весны моей качает,
А парус алого заката
Опять плывет над городами,
Цепляясь за тенета крыш.
Свою любовь несу как дань я,
Ларец души для всех открыв.
Кропят кропилами капели
Живой и пьяною водой,
А ветер туже лук свой целит,
Мой путь стрелой тугой ведет.
«Жизнь ставлю томиком на полку…»
Ты молодость пропоешь
По этой книге, как по нотам –
Здесь имя милое твое
Ex-libris’ом на переплете
Эпиграф из меня
Жизнь ставлю томиком на полку
Среди других веселых книг,
И пыль покроет втихомолку
Ее шагреневый парик.
Пусть время желтым ногтем метит
Тугую кожу корешка
И прорисовывает ветер
В листах заставками века.
Когда-нибудь найдут на полке
Не повторяемый никем
Мой стих отравленный и колкий
И жизнь в старинном корешке.
1921
«Вы тихий, как бывают тихими зори…»
Б. Кисину
Вы тихий, как бывают тихими зори,
Опрокинутые вглубь колодца.
Я пишу Вам, милый Боря,
Что надо любить и бороться.
Лапы тягучей и старой Рязани
Над головою мученическим ореолом,
А в мутные стекла робко влезает
Выжитых дней переплавленное олово.
Беспомощными пальцами мнете глину
И плачете над неудавшейся жизнью, —
Какой ветер сумеет кинуть
В каменных богов шальною джигой?
Так чтоб разлетелось! и звякнули стекла
И загорелось сердце до боли!
С мудростью, достойною Софокла,
Изглаголаю Вам мою последнюю волю.
31 мая 1922
Москва
«Прощай, подруга. Вечер сух и ясен…»
Марианне Ямпольской
Прощай, подруга. Вечер сух и ясен,
Вызванивают ржавые листы,
Скучая, музыка спускается с деревьев,
И горизонта пламенный браслет
Замкнулся хладно. Строгий
И величавый час над миром наступил.
Прощай, подруга. Загляни в глаза мне —
Там тот же холод, тот же пламень там,
Как будто все века, все жизни, все любови
Я вобрала в единственную душу
И эту душу проношу по жизни
И в этот час передаю тебе.
18 декабря 1923
«Седой Бузулук и пыль…»
Седой Бузулук и пыль,
Улиц сухие русла.
Иконы. Теплый ковыль
И за Самаркой пустынь,
«Тоска по родине» в саду.
Тихие дни и ночи.
Ленивые жизни идут,
Не зная бессонниц и одиночеств.
За степью путь на Москву
У сгорбленного вокзала,
Вековая родная тоска
В кочующем сердце прижалась.
По шпалам года наугад
Спешат лабиринтами линий, —
Но память хранит навсегда
Степное татарское имя.
1923
Москва
«Проползают одинаковые вечера…»
