скачать книгу бесплатно
– Господи, – вскрикнула я, – худой-то какой!
Из места лёжки выманивать его не пришлось – он сам потянулся за колбасой…
Мне трудно объяснить, зачем нужны мужики – от скуки, для лени, для желания вернуться скорее домой, а главное, для долгих приятных недосыпаний.
Мы вместе с ним рассматриваем в журналах картинки. Я читаю ему вслух и радуюсь, когда он смеётся.
Он приносит мне тапочки, принимает и подаёт пальто, не забывая сунуть в карманы теплые рукавички.
Ночью он приходит ко мне погреться, а днём укладывается в свой шкаф, чтобы, шурша пакетами, есть хлебные крошки и дожевывать очередную колбасу.
Вечером он ждёт меня на подоконнике, разглядывая улицу в щель между двух занавесок.
Я помыла его, он сбрил бороду и дал себя подстричь. За всей его оболочкой скрывается доброе, ласковое сердце, приятное, почти урчащее дыхание и сила ласковых рук…
Зима пролетела как заколдованный день.
Он научился читать, делать себе бутерброды и отрезать ломтиками колбасу.
Его способностям нет предела – он отыскал на чердаке молоток, самолично вбил в стену гвоздь и повесил нашу с ним фотографию!
Но,
…наступила весна.
Он отрастил и начал грызть ногти! Ночные приходы ко мне стали редки, но правда длинны….
В одно утро,
…дал о себе знать соловей!
Я обыскала всё, под надуманным предлогом прошлась по соседям – его вдруг не стало…
Я не пошла на работу и, закутавшись в душный плед, поджав ноги, сидела и ждала его в кресле…
Он просто исчез, не забрав с собой даже вчерашней колбасы.
Грустно-то как и как долги ожидания! Маленькой рыбкой в животе плещутся наши с ним ночные воспоминания.
Пустая рамка от исчезнувшей с ним фотографии навевает тоску.
Рыжий, ты где?! Скоро осень. Ты приходи, я скучаю…
Вольный пересказ рассказа из журнала «Юность»
Неизвестного автора женского пола 1983–1989гг.
Москва, вершина ночи, проведённой с Рыжей.
Январь 2019г.
Цирконы
(Пролог и Эпилог)
Парк с рядом извилистых дорожек, фонарь, очерчивающий границу темноты и снег, пушистым саваном спрятавший следы и направления. Именно так представлялась ему его сиюминутная жизнь.
Сон на яву – Явь, пришедшая через сон и засевшая в мозгу!
Это как внезапно приведшие в ночи в руку мурашки – ни стряхнуть, ни растереть. Знаешь, сами пройдут, но колкость их терпеть невозможно!
Он посмотрел на застывшее во всех, для него, отношениях тело супруги и проделав незамысловатое упражнение освободил свое место с огромной кровати, которое располагалось у стены.
Она не заметила, Он постоял и ушёл…
«Она давно ничего, ни что не замечает» – думал Он, прикрывая дверь из спальной комнаты в коридор.
Свет луны, осветивший бесхозное пространство пустого коридора, медленно откидывал явь и сон.
Сон – это жизнь – здесь, сейчас, снаружи и изнутри этой давно нарисованной семейной идиллии.
Жизнь – скрытая от глаз и посторонних вздохов, с их разочарованиями, реальность – затаённая как камень за пазухой – Душа. Она мечется, молча бьётся, стонет и рвётся, беззвучно истекая кровью, через порывы от крепких объятий так недавно-давно бесконечной Любви!
Взвыть!
Ах как хочется взвыть и задержаться на тоне, чтобы все, всё и Она встрепенулись! Чтобы стёкла в рамах потрескавшись разлетелись, осыпая снег за окном и пол коридора бриллиантами ежедневного счастья – всей той сегодняшней мишурой, что вполне можно назвать “цирконами семейного счастья”!
«Ужели не видно! – Реальность, как Сон, продолжалась – без жалостно изливая под ноги Истину. – Как можно не замечать этот тупик?! – эту не деланную стену, которую не отодвинуть не обойти! Ужели можно хоть ещё что-нибудь преодолеть, перепрыгнуть, подрыть, подкопать – пробить-прорубить?!».
Тупик во всём, во всех последующих отношениях, в друзьях, в работе – в желании жить, которое вот так вот враз и остановилось! Впереди пустота, а сзади сумбур – зависть других и отрицанье себя!
Если б не бросил лет двадцать назад – закурил!
Свет яркой как солнце луны наискось разложил на полу огромного коридора кубики витража – брось банку, играй в классы. Он постоял в нерешительности и спустился на первый этаж. Был выбор – упасть в ванну – смотреть до одури кино по планшету или читать книгу, и или совсем загрустить и, закинув ноги на стол, замереть в кабинете.
Он выбрал второй.
Раньше было просто: «Не я один!, не мы первые!, у них ещё хуже – это нам ещё повезло!»
«Здравствуй, позвольте, можно?, извольте!, а если?, я не против!, давай, пошли – шли, шли, шли, и, пришли!..»
А что в остатке? – привычка! – уже не Любовь, а степень какого-то уважения, уменьшение которого источается с лет до минут, сползая в секунды!!!
Всё уже было и как-то разом прошло: жизнь на витрине и её вычерченная параллель – бани, вроде случайные девки; знакомства с продолжением – даже не любовницы; вторая семья и новый желанный ребенок. Всё, вроде, принимаемо и законно, так как общество всё такое, а по рассказам близких, знакомых, недавних друзей и подруг – всё ещё даже гаже, деланно и отнюдь не кристально – взгляды через улицу наискосок, раненые женщины и хотячие, в себе неуверенные, пошловатые мужики!
Уют в доме – это тепло. Раньше любовное, теперь от Мособлгаз; раньше душевное – от сердец, рукопожатий, взглядов, мыслей!, теперь от стен вот этого гнезда. Лунный свет, освещая заснеженный сад, лишь отражением освещал кабинет, который мягкостью линий словно уснул.
«Господи! Что же мне делать?!» – Вырвалось из груди.
Молчаливая лепнина потолка и люстра лишь ухмыльнулись, взирая на рвущуюся душонку, загнанного в клетку мужика.
«Не достучишься, не закричать!» – Он бросил в кресло тело, водрузил ноги на стол, затих – погрузился и утонул:
…Двадцать шесть рядом, без брака одни год – срок и не срок – словно минута! Есть что и вспомнить, и пересказать. Но почему так все пусто и невесомо? И главно – за что!? За не верность? – так и Она же сама к ней пришла. За верность семье и детям? – так и это уже совсем не постулат?!.
«Куда уж левее!» – Засмеялась Любовница восседая на нём как на коне…
Связь двух Их с одним Им оградила одну, почти единую семью от настойчивых поползновений других, которые как червяки стараются проползти и подточить чужие яблоки. Там и здесь, здесь и там – всё это была семья, которая давала разрядку и набирала зарядку мощности аккумуляторов. Как не тривиально это звучит, но двойственные отношения одной огромной семьи спасали их самих………
Даже те постоянные набеги на Её (жены), пока ещё упругое тело, казалось, оставались ей незамеченными – Она просыпалась сразу в порыв, чтобы отработав своё снова забыться – уснуть. Без ответных ласк, движений задом и выгибом разгорячённого тела, как было когда-то тогда… – Она спала до последнего, пока не проснулась Сама!
Без него – не с Ним…
Давно недописанный рассказ.
Антрацит
Самое простое у представителей туристических агентств из России – это встречать русских. Они первые двенадцать часов вполне дисциплинированные – щурят, словно прицеливаются, глазки; глубоко через ноздри процеживают местные запахи; медленно вращая в талии тело, оглядываются по сторонам и задумчиво всматриваются в дали, а главное, не задают сложных вопросов и терпеливо ждут, когда их из аэропорта доставят до места их скорого разгула….
– Вы не подскажете мне? – Моложавая дамочка, в прошлом с претензией на самодельную красоту, потянула Бахруза сзади за рукав.
Он должен был сопроводить от места сбора до автобуса очередную партию прибывших в Турцию Россиян.
– Да, слушаю Вас. – Обернулся и наклонился он. Его рост и телосложение – сказать: “Ого!” – не похвалить.
– Вот тот мужчина – мой муж. – Дамочка указала на целеустремлённого бледнотелого туриста, катящего перед собой огромнейший чемодан.
– Очень приятно, – с заискивающим почтением отработал свой гривенник менеджер средней руки. – Ему нужна помощь?
– Нет, помощь нужна мне, – сказала дама, понизив голос, и тем заставив Бахруза нагнуться ещё ниже. – У него в конце нашего отпуска будет день рождения.
Не отпуская его рукав, она пошла ещё медленнее. Бахруза выручил вышедший из автобуса водитель, который понял заминку менеджера и принял деятельное участие в укладке разносортного багажа и посадке туристов в автобус.
– Знаете, – она совсем остановилась, – я люблю своего мужа. Он мне очень дорог.
Она отпустила рукав и тем дала понять, что можно уже распрямиться. Бахруз перевёл взгляд на автобус, посмотрел на аэровокзал – не отстал ли кто? И когда понял, что всё “Норм!”, снизошёл опять до неё.
Она слов не подбирала – просто, четко, отчётливо, с ноткой цинизма и озорства произнесла:
– Обычно каждый год я на день рождения своего супруга дарю ему свою девственность. – Пауза после фразы была оценивающей: “Сможет ли этот громила понять, чтобы помочь?”. Сам же громила старался постичь глубину фразы и проблемы вообще!
Разное бывает: супруги теряются; детей оставляют в аэропортах вылета; забывают забрать багаж и приезжают в отель налегке – но всё объяснимо и поправимо. А тут?!
– Просто мне бы хотелось сделать это неожиданно. Ведь именно сейчас он этого от меня не ожидает, а тут – и она, как заправский киношный картежник, отщелкнула себя ладонь об ладонь – раз – и снова девочка!
И так она это азартно сделала, что Бахруз прям представил, как он помогает ей раздобыть клей и замазать ейную щель!
Туристы перестали кучковаться возле урны и, расставаясь с окурками, просочились на места своего последующего перемещения.
– Так может, посоветуете, куда обратиться? Может, есть какая клиника, ну чтобы за день…
– Может им на день рождения степлер подарить?! – К обеду обсуждения излились на весь гостиничный коллектив.
Пересказ рассказа основного участника события.
Апрель 2019г.
Воробушек
Забор из железного штакетника стадиона Уралмаш терялся вдали и исчезал в высоте. Его кованые пики, словно богатыри, защищали пространство заснеженного сада, за которым скрывался стадион. Сквозь этот штакетник легко подсмотреть, но не пролезть.
Уральская зима порой так замораживает природу, что всё окружение замирает в звенящей пустоте!
«Фыр-р – фыр», – неожиданный полёт маленькой птички закончился «Бам!» и тишиной.
В свете ночного желтого фонаря возле решётки ограды лежала синичка. Она неистово дышала, хотя вся обмерла.
Он наклонился, вынул из шубенки руку и подцепил птичку в ладонь. Совсем тёплое тельце, безвольно откинув головку, признаков жизни не подавало. Он сжал синичку посильней и почувствовал трепетное биение её сердечка – она сделала два сильных вздоха, сердце напряглось и вдруг словно оборвалось…
Ещё недавно такая живая, тёплая и убила себя, полетев через освещённую фонарями улицу в ночной сад.
Он огляделся: «Похоронить? Ну не бросить же её тельце так вот, как семечковую скорлупу?» Снежный ком отвала с дороги был крепок и не позволял сделать углубление на приличную для её тела глубину. С некой жалостью он опустил синичку на высокий парапет убившего её забора и пошёл дальше в звенящую Уральскую тишину.
…Она была похожа на воробья, который скукожился и ждал, когда крошка, хотя бы одна, отлетит и ему. Этому воробышку было и голодно, и холодно, но осторожность из-за наглых товарищей и настырных голубей не позволяла ему приблизиться к центру неожиданных щедрот, что источались из вдруг появившейся человеческой руки. Смелости не хватало – но голод всё же брал своё!
Не суть важно, как встретились, а вот как завестись?! Как желание внешнего общения перевести из области приличий в тактильность, даже если всё сложится и повезёт…
Она забилась в угол гостиничной кухни и слушала его долгий жизненный отчёт. Он же никак не мог остановиться, чтобы спросить хоть о чем-то у неё.
– Понятно! – Она поджала губу и словно учитель, но без очков, подвела итог его последующей тираде. – Туннельное мышление мужчины не позволяет принять правильное решение?!
– Какое? – Он почти обрадовался, что их диалог всё же завязался, что она проявила хоть относительный, но интерес!
– Туннельное, – она произнесла это слово уже по слогам и принялась разъяснять…
Ему нравилось, как она говорила, как проговаривала слова, как открыто смотрела в глаза и не отводила взгляд.
Конечно, понятно – любое начало труднее, чем продолжение, но не каждое продолжение может состояться после начала!
– Всё нормально. – Она ответила на телефонный звонок. – Нет, всё хорош-шо!
«Перестраховывается», – подумал он и улыбнулся, но больше в себя. Оно и понятно – интим не интим, встреча – не встреча. Знакомы уже месяца полтора, а обстоятельно поговорить всё никак не удавалось – её рабочие часы разрушали известные пределы и его свободные вечера. Малый остаток субботы, а может, и всё воскресенье выдались вот только сейчас.
– Дочка. Уже большая, двадцать один, – сказала она и проверила реакцию на это признание.
– Везёт! – Он улыбнулся. – А у меня сыновья…
Недолгая расстановка семейных позиций и недавних решений подводила под главный вопрос – «Ну и чего?!».
