скачать книгу бесплатно
В контексте этих событий некоторые исследователи творчества Хильдегард анализировали ее переписку с Тенксвинд, «хозяйкой» монастыря в Рупертсберге. Тенксвинд была сестрой Рихарда дон Шпрингирсбаха, который представлял наиболее жесткое направление ордена премонстратов. Когда начиналась переписка с Хильдегард, Тенксвинд уже более двадцати лет была настоятельницей женского монастыря, который следовал строгим правилам Шпрингирсбаха. Поскольку Тенксвинд исповедала идеал бедности, она выражала несогласие с проведением праздничных литургий в обители Хильдегард, отвергала возможность дорогих одеяний и открытых волос у монахинь ее монастыря. Неприемлемо с позиций христианской этики, полагала Тенксвинд, что в монастыре Хильдегард находились исключительно представительницы дворянства, ведь Иисус Христос избрал в качестве помощников простых рыбаков. По ее мнению, согласно правилам, принятым у бенедикцинцев, нет оправдания такому поведению[28 - Diers М. Hildegard von Bingen… S. 50.].
В свою очередь Хильдегард писала, что Господь дал народу различия, как и на небе – Он разделил их на определенные категории – ангелов, архангелов, херувимов, серафимов и т. д. Иерархия на земле, подчеркивает аббатиса, подобна небесной иерархии. Господь следит, пишет Хильдегард, чтобы люди не взлетали выше своих возможностей, выше положения, которое было им определено. Нарушение иерархии людьми грозит общественному порядку и устройству монастырской жизни[29 - Там же.].
В споре двух знаменитых аббатис поднят вопрос, который многократно становился предметом обсуждения в разных странах. Возобладание той или иной позиции в конкретный исторический период могло повлиять на авторитет временно угасавшей тенденции. Но проходило время, и приходилось признавать наличие этих, на первый взгляд, противоречивых тенденций, в каждой из которых есть своя доля правды и своя мера ущербности.
Через пятьдесят лет после смерти Хильдегард папа Грегор IX дает ход ходатайству о ее канонизации. У монахинь из Рупертсберга не было ни малейшего сомнения в святости Хильдегард. В процедуре канонизации они видели лишь формальность. В 1230 г. они изготовили алтарное покрывало для высокого алтаря своей аббатской церкви. Это покрывало, сделанное на основе пурпурного византийского шелка, являлось роскошью для того времени. На парчовой вышивке изображены несколько фигур, окружающих сидящего на троне Христа в венце. Справа, рядом с патроном монастыря Рупертом, стоит Хильдегард с моделью церкви в руках. На голове у нее, единственной, ниспадающий белый плат, который напоминает о праздничной одежде Хильдегард и ее сестер, надеваемой в дни больших праздников. Над головой Хильдегард впервые появляется нимб, который свидетельствует о высоких ожиданиях монахинь. Но их постигло разочарование. И вряд ли дело было в позиции папы, который не препятствовал канонизации Франциска Ассизского, Елизаветы Тюрингенской и ряда других святых. Общеизвестно, что он с радостью встретил известие о предстоящей канонизации Хильдегард. У самых жестких членов комиссии по канонизации не было сомнений в святости Хильдегард. Но пугала ее смелость, обилие открытий знаменитой аббатисы взрывало в них замкнутость средневековых представлений. Ее стремление увидеть человека в его целостности было нетипичным для того времени. Эта гениальная самоучка вызывала подозрение и недоверие у ортодоксальных церковников. Многозначность ее высказываний пугала, забывались и отодвигались в тень ее сбывающиеся пророчества, многочисленные исцеления больных, ее гениальные литургические песнопения.
Эберхард Хорст в заключение одной из своих работ делает вывод: «Хильдегард направила свой взгляд на все человечество, призванное к святости, она переросла свое время… В мире начинающегося XXI века ее присутствие несокрушимо»[30 - Horst Е. Hildegard von Bingen… S. 222, 223.].
Мы достаточно подробно рассмотрели ряд особенностей бытия и религиозной веры Хильдегард с тем, чтобы показать историко-культурный, духовный фон жизни дармштадтской принцессы, раскрыв традиционные основы самосознания народа, которые были характерны для той порейнской земли, где протекала ее юность. Образ средневековой пророчицы, одаренной самоучки, раскрывшей свои необыкновенные способности в широком предметном поле, позволял ощутить, что путь к истине не открывается холодному разуму, а ценностные ориентиры, своеобразные духовные «поверстные столбы жизни», не возникают в бытии путем доказательств. Подобные образы позволяли ищущему молодому человеку уйти от легкомысленной оценки духовной эволюции.
Было бы нелепо возводить на моральный пьедестал Хильдегард, создавая ее непогрешимый образ. Ведь даже святой человек – это не Бог, это особый тип личности, особый способ отношения к миру и к людям, особый тип духовного бытия, ориентированного на вышемирные цели, ценности и смыслы. И все же это личность с ее греховной природой. Вместе с тем всем и во всем был очевиден особый христианский уровень этой личности. Обо всех своих открытиях, видениях и вещих снах она с огромным трепетом, а не с тщеславием сообщала людям, постоянно пребывая в страхе Божьем перед теми небесными явлениями, которые открывались ей. Любой вид своей деятельности Хильдегард рассматривала с христианской позиции, сквозь призму христиански понятого смысла жизни. Такой образ мышления и чувствования был способом ее духовного существования. Живя в реальном мире, конкретно откликаясь на его боли и радости, Хильдегард приоритетное значение отдавала не, казалось бы, главным, экономическим, вопросам развития общества, но прежде всего вопросам нравственности и духовного становления людей. И в этом отношении Великой княгине Елисавете Феодоровне близок образ ее средневековой предшественницы.
Сегодня, в эпоху грандиозных социальных сдвигов, когда вновь прочитываются богатейшие пласты культуры, воображение человека поражают неожиданные грани этого наследия. Возникает интерес к новой тематической заданности исследований. В их ряду природа христианской самоотверженности. Этот мотив звучит все более ощутимо по мере того, как жизнь подтверждает худшие опасения относительно углубляющейся коммерциализации межличностных отношений в мире глобализма.
Неудивительно поэтому, что сегодня, в годы этих эпохальных разломов, так возрос интерес научной общественности и к другому образу святого человека, который безусловно стал своеобразным духовным источником развития юной принцессы Гессенской и Рейнской.
1.2. Св. Елизавета Тюрингенская: жизненный путь и жертвенное призвание
Глубокий антропологический кризис, радикальный релятивизм современного общества побуждает все более серьезно задуматься о том, что нельзя разумно служить земному, забывая о небесном, о непреходящих духовных основах бытия. Социальные катастрофы и кризисы всегда погружают людей в состояние творческих порывов, сопряженных с глубоким покаянием. В такие периоды все более интенсивно изучаются знаковые фигуры отдаленного прошлого, способные и сегодня противостоять углубляющейся дегуманизации культуры. В их ряду – святая подвижница XIII в. Елизавета Тюрингенская – одна из родоначальниц Гессенского рода Германии, поразившая воображение Великой княгини Елисаветы Феодоровны. Бытие Елизаветы Тюрингенской в сознании современного человека – это реальный вызов ряду позитивистских антропологических концепций. Это житие, постигаемое многими в своей духовной сущности, для целого ряда людей неопатристического сознания открывается как знаковое явление, выступая в качестве одной из основ для преодоления упрощенного подхода к диалогу восточно– и западнохристианских традиций.
Встретившись с данным явлением в детстве, Великая княгиня Елисавета Феодоровна, разумеется, была далека от аналитического взгляда на это житие, но сразу ощутила его как вдохновляющий пример, как побудительную силу к личностному духовному творчеству.
По мнению Великой княгини, несчастье людей состоит в том, что плоть человека не слышит движений души. Пример св. Елизаветы Тюрингенской свидетельствовал, что она, оставаясь в рамках придворного церемониала, находила возможность и необходимость жить в мире идеальных ценностей, бытуя в кругу повседневного коварства и расчета. Елисавета Феодоровна понимала – для того чтобы выйти на такой уровень бытия, необходима огромная внутренняя работа, становящаяся привычкой.
Даже сегодня, через несколько столетий, следует признать, что наследие, связанное с именем Елизаветы Тюрингенской, еще недостаточно изучено. Но надо полагать, что 2007, юбилейный, год откроет ряд новых страниц в исследовании этой короткой удивительной жизни. Почитание св. Елизаветы с самого начала было велико в Баварии и особенно у Андехсов, поскольку ее мать происходила из этого благородного дворянского рода. Несмотря на то что с первых лет жизни девочка стала свидетелем многих драматических событий в этом семействе, наблюдая, как постоянно преодолевались барьеры враждебности и недоверия внутри рода, нельзя не отметить справедливость целостной средневековой характеристики этой местности – «небо святых Андехса»[31 - Die Hl. Elisabeth von Th?ringen. Regensburg, 2003. S. 2.]. Именно в данной части Германии, как отмечается в древних источниках, было необычайно много мужчин и женщин из этого могущественного ландграфского рода, причисленных к лику святых.
Андехсеры владели семью графствами. Их земли простирались от Северных земель до Адриатики. Сыновья ландграфов, как правило, занимали высокие государственные, общественные и церковные должности. К числу мощных ландграфов Средневековья можно отнести Бертольда IV, бесстрашного в борьбе против язычников в одном из крестовых походов, верного вассала императора, покровителя искусств, воспетого в средневековой поэзии.
Марбург. Церковь св. Елизаветы. Св. Елизавета. Скульптура. Материал – дерево. 1470 г.
Слева: Фрагмент фрески «Соревнование певцов» Морица фон Швинда
Справа: Здание ландграфа. Зал певцов. Архитектурное оформление XIX в. (Беседка для певцов)
Дочь Бертольда, Гертруда, венчанная с королем Андреасом Венгерским, является матерью св. Елизаветы.
Елизавета родилась в 1207 г. в Северной Венгрии, в замке Сароспатак, который и сегодня впечатляет как мощное средневековое строение. Жизненный путь девочки был определен ее родителями, когда Елизавете исполнилось 4 года. Ландграф Тюрингии Герман в это время искал будущую невесту для своего сына. Ландграф был покровителем искусств. Здесь, в Вартбурге, где он построил впечатляющий замок, регулярно проходили легендарные состязания певцов. Периоду расцвета Вартбурга особое внимание уделил в свое время Рихард Вагнер, создав оперу «Тангейзер, или Война певцов в Вартбурге», которая была впервые поставлена в Дрездене в 1845 г. Память о Елизавете Тюрингенской связала Ференца Листа с Вартбургом. В 1867 г. под руководством композитора его оратория «Легенда о св. Елизавете» прозвучала в Зале торжеств в доме ландграфов к 800-летнему юбилею города.
Кандидатура венгерской принцессы в жены его сына привлекала внимание ландграфа Тюрингии не только из-за богатства невесты, но также и в силу необычайной притягательности образа Венгрии, считавшейся в то время экзотической волшебной страной.
В хронике Тюрингенского придворного капеллана сообщалось, что королева Гертруда позаботилась о том, чтобы Елизавета, отправляемая из Венгрии, была «экипирована», как подобает королевской дочери. Королева, как пишет капеллан, щедро одарила серебром, золотом и драгоценностями посланников ландграфа Тюрингии, прибывших за Елизаветой, положила свою дочь в серебряную колыбель, которая была украшена драгоценным шелком. Она отправила в Тюрингию с ребенком огромное количество золотых и серебряных сосудов для питья, редкие по красоте пряжки, кресты с драгоценными камнями; множество пестрых лент, богатых одежд из меха, золототканые платки и балдахины, постельные принадлежности из пурпурного шелка, серебряный сосуд для купания девочки. «Столь богатые сокровища, – замечает капеллан, – никогда больше не увидят в Тюрингии»[32 - Там же. S. 8.].
Такую подготовку к путешествию маленькой Елизаветы вряд ли можно объяснить только любвеобилием ее родителей. Предметы изысканной формы, выполненные из драгоценных металлов и камней, помещенные в золотую оправу тонкой огранки, серебряная парадная утварь должны были стать для Тюрингенского ландграфа свидетельством как эстетического вкуса дарителей, так и указанием на их богатые фонды реликвариев, порождавшие манию честолюбия владельцев подобной роскоши.
По приезде в Тюрингию Елизавету приняли как королевскую дочь, отдали до свадьбы молодому князю под охрану и воспитывали с большой любовью и прилежанием. Непосредственно после переселения в Тюрингию в подружки Елизавете была определена девочка по имени Гуда, чьи воспоминания позволяют ощутить некоторые особенности мировосприятия Елизаветы в самом раннем возрасте. Воспитанием детей в этом дворянском доме Тюрингии занималась ландграфиня София, стремившаяся к монашескому образу жизни. После замужества Елизаветы в 1221 г. она уйдет в монастырь св. Катарины в Ейзенахе. Подрастающая Елизавета очень рано, благодаря воспитанию под руководством своей будущей свекрови, познакомилась с миром монашества, в частности с философией цистерцианцев.
Детство и юность Елизаветы, таким образом, протекали, с одной стороны, в обстановке богатства и блистательной светскости, а с другой – в мире глубочайшей религиозности.
Как вспоминает Гуда, подруга юных лет Елизаветы, в душе королевской дочери очень рано проснулось стремление к жизни, построенной на основе евангельских заповедей. Уже в пять лет, еще не умея читать, она часто открывала Псалтирь в придворной капелле и, словно читая молитву, преклоняла колени. Если перед сном она не успевала в капелле дочитать молитву, то в постели непременно дочитывала ее. В многочисленных детских играх Елизавета всегда старалась отказаться от шанса победы. А если все же выигрывала, то отдавала тем, кто проиграл, часть своего выигрыша и просила молитв тех, кого одаривала[33 - Triese М. Eine Heilige in Th?ringen: Elisabeth. Erfurt, 2000. S. 13.].
Путь безусловного, с детства идущего врастания человека в христианство был всегда близок Великой княгине Елисавете Феодоровне. И если в 1914 г. она посвящает книгу «Под благодатным небом» тем, кто впитал в себя ценности христианства с младенчества, то одним из побудительных мотивов создания этой книги, вполне возможно, была память о детстве св. Елизаветы Тюрингенской. Великая княгиня, как и ее великая предшественница, понимала, что всецелое, глубокое, с детства идущее введение ребенка в мир христианства и культуры подлинной – это путь спасения не только отдельного человека, но народа в целом; это основа формирования менталитета нации. Но альфа и омега данного процесса состоит в том, что спасение нас Богом без нашего участия в этом благом деле весьма проблематично. Хотя необходимо помнить и другое, главное: спасение – это, в конечном счете, Дар Божий, без которого оно невозможно.
Художественное развитие Елизаветы совершалось в весьма благоприятной обстановке. В те годы ансамбль собраний искусств при Тюрингенском дворе славился множеством шедевров, таких как «Псалтирь ландграфа» (1210–1213 гг.) и «Псалтирь ландграфини Софии» (1210–1220 гг.), необыкновенное исполнение которых свидетельствовало о высоком развитии искусства, художественном вкусе мастеров и понимании ими запросов заказчиков.
Огромная привлекательность владения коллекциями старинных предметов и рукописей, поиск эстетических, культурных, духовных глубин той или иной ценности оказывали свое влияние как на развитие культуры данной местности, так и на индивидуальное возрастание юного поколения ландграфов. Художественные шедевры в коллекциях Тюрингии как культурные символы их благополучия способствовали формированию некоего подобия специальных кунсткамер, кабинетов художественных сокровищ. В такой обстановке происходило эстетическое развитие королевской дочери, от природы наделенной врожденным вкусом и талантом постижения красоты.
За год до смерти ландграфа Германа умер его сын, жених Елизаветы. В Венгрии погибла и ее мать. Судьба девочки стала неопределенной, многие при Тюрингенском дворе смотрели на нее не так доброжелательно, как раньше. Хотя всем, как и прежде, было очевидно очарование этой темноволосой девочки с сияющими глазами. Не по годам умная, храбрая наездница, чуткая к нормам этикета, она вызывала восхищение. И все же Елизавета оставалась загадкой для людей, поражало ее недетское желание помочь всем нуждавшимся в помощи, ее доброта по отношению к бедным. Ее сверстники признавались в постоянном стремлении Елизаветы избегать игр и скрываться в капелле. Во время танцев, когда нужно было делать много туров, она ограничивалась одним и говорила: «Один тур достаточен для мира, остальные я оставляю ради Господа»[34 - Die Hl. Elisabeth von Th?ringen. Regensburg, 2003. S. 15.].
Сами по себе эти знаки набожности Елизаветы не вызывали резкого неприятия. Но когда девочка, приходя в капеллу, снимала с головы украшения и надевала бедное платье, а также, игнорируя свои титулы, доброжелательно общалась в церкви со служанками, она получала жесткий отпор со стороны ландграфини Софьи: «Елизавета, Вы хотите ввести у нас новые обычаи, чтобы люди смеялись над нами?» На что Елизавета отвечала: «Чуждо мне, ничтожному созданию земли, перед лицом моего Господа и Короля Иисуса Христа, которого я видела увенчанным терновым венцом, являться увенчанной высокомерием»[35 - Там же. S. 16.].
Такая позиция девочки возбудила вокруг нее интриги, козни; ее даже хотели отправить на родину или в монастырь. Но к Елизавете питал безусловную склонность ее брат по воспитанию Людвиг, который после смерти его старшего брата Германа – жениха Елизаветы – стал наследником всех земель. На вопрос, хочет ли он заключить брачный союз с королевской дочерью, Людвиг, указывая на высокую гору, сказал: «Если бы эта гора была сверху донизу из золота, я бы скорее отказался от нее, чем от союза с Елизаветой. Пусть другие думают и говорят, что считают нужным, – а я люблю Елизавету и ценю брак с ней выше, чем все другое»[36 - Там же.].
В 1221 г., отпраздновав торжественную свадьбу, 20-летний Людвиг и 14-летняя Елизавета отправились в свадебное путешествие в Венгрию, чтобы побывать на могиле матери Елизаветы, убитой в 1213 г. В результате брака, длившегося шесть лет, Елизавета подарила мужу троих детей. Своего первенца Германа Елизавета родила в 15 лет в замке Крайцбурга в 1222 г., дочери София и Гертруда появились на свет соответственно в 1224 и 1227 гг. в Вартбурге.
Иена. Тюрингенская университетская и земельная библиотека. Собрание рукописей. Начало биографии Елизаветы, написанной Дитрихом из Апольды
Несмотря на исключительно счастливую семейную жизнь, Елизавета всегда сожалела об утрате девственности, в чем и признавалась своему исповеднику Конраду из Марбурга.
Вступив в семью, которая вполне соответствовала ее королевскому происхождению и упрочив связь с домом императора, Елизавета вначале старалась соответствовать этому миру как его первая дама, принимала участие в придворных праздниках, роскошно одевалась, выполняла задачи хозяйки дома при государственных визитах.
Людвиг, который во многом наследовал характер отца с его неистовостью и даже жестокостью, постоянно ощущал благотворное влияние молодой жены, умевшей умирять его порывы. Елизавета, не подчиняясь условностям Тюрингенского двора, отказывалась замыкать свою жизнь, как было принято, на женской половине. Она почти всегда оставалась рядом с любимым мужем, сопровождала его в длительных поездках. Если же по каким-либо обстоятельствам она оставалась дома, то тщательно и радостно готовилась к встрече дорогого мужа.
В Готе – первый госпиталь, основанный Елизаветой Тюрингенской. В Эрфурте жил ее первый биограф. В Эйзенахе она принесла клятву отречения от мира
Ветцлар. В монастырь этого города была определена младшая дочь Елизаветы Тюрингенской. Для этого монастыря святая пряла шерсть. В Марбурге были похоронены св. Елизавета Тюрингенская и ее супруг
Супруги хранили безусловную верность друг другу. Елизавета нередко вставала ночью на молитву. Людвиг, держа ее за руку во время молитвы, просил поберечь здоровье и лечь в постель.
Приблизительно в 1223 г. состоялось основание первого госпиталя в Готе, где Елизавета впервые соприкоснулась, как говорят источники, с возможностью социальной ответственности и христианской любви к ближнему. На ее пути от ландграфини до сестры милосердия в госпитале – это был первый решающий шаг. Здесь она регулярно посещала, утешала больных, кормила их и ухаживала за ними. Несмотря на то что в повседневной жизни Елизавета с трудом выносила дурные запахи, тяжелый воздух, она без всякого отвращения переносила самый плохой больничный воздух даже летом, когда неприятный запах усиливается, – служанки и те выносили это с трудом. Она же с радостью сама обслуживала больных[37 - Там же. S. 19.].
В жизнеописании, составленном Дитрихом из Апольды (XIII в.), главным средневековым биографом Елизаветы, сообщалось, что однажды эта делательница милосердия положила в супружескую постель прокаженного, который вначале был вымыт в ее ванне. Узнав об этом, свекровь Елизаветы привела сына в спальню. Но тут Господь открыл ландграфу духовные очи, и, откинув одеяло, вместо прокаженного он увидел распятие. «И, утешенный увиденным, попросил богобоязненный князь свою святую супругу, чтобы она чаще клала в его постель таких прокаженных. Так он узнал, что Христос прославляется и принимается в самых ничтожных Своих детях»[38 - Triese М. Eine Heilige in Th?ringen: Elisabeth. Erfurt, 2000. S. 36.]. Эта легенда под названием «Чудо о кресте» или «Чудо с постелью» вошла в сокровищницу сказаний, которые связаны с личностью Елизаветы.
Скульптура святой Елизаветы Тюрингенской в соборе Эрфурта. Материал – липа. 1400 г.
Случай этот совпадает с тем временем, когда в Германии набирает силу движение францисканцев. Именно в год основания госпиталя в Готе из Эрфурта в Эйзенах прибывают францисканские монахи, идеологии которых соответствовала забота о самых отвергнутых обществом больных – прокаженных (в силу опасности этой инфекции). Приведенный выше случай далеко не единственный. Елизавета часто и бесстрашно заботилась о прокаженных. Любовь Господа открывала человеку внутреннее зрение. Больной давал возможность увидеть совершенно другую реальность, к которой Елизавета стремилась.
В год основания Готы духовным учителем Елизаветы стал монах Родигер, который учил ее целомудрию, смирению, терпению, регулярной молитве и милосердию. В 1225 г. его сменил Конрад, высокообразованный теолог из Марбурга, который покорил Елизавету тем, что в частной жизни он следовал строгим принципам и требованиям к самому себе.
С Тюрингенским домом Конрад вошел в тесный контакт в ходе подготовки Людвига к крестовому походу (конец 1225 – начало 1226 г.). Провозглашенные Родигером идеалы Елизавета увидела воплощенными в радикальном аскетизме Конрада.
В 1226 г. Елизавета дала Конраду в монастыре Катарины в Эйзенахе, с согласия своего супруга Людвига, двойную клятву. Она поклялась, во-первых, в безусловном послушании Конраду, если это не будет вредить правам мужа, и, во-вторых, в случае смерти Людвига – отказаться от повторного брака. Конрад объявил Елизавете также: она должна вкушать только те кушанья, когда ее совесть остается чистой. Елизавете трудно было следовать этому требованию Конрада. Но она не только сама приняла его, но уговорила трех своих служанок следовать этому повелению вместе с ней.
В эти годы Елизавета постепенно находила собственные формы христианского обихода. Во время крестных ходов она обычно шла в простом шерстяном платье, босиком, среди самых бедных людей. Она пряла шерсть для бедных и неимущих из окрестностей Вартбурга, вступалась за беременных, рожениц, крестила детей бедняков, чтобы ее помощь была обоснованной. Следила за тем, чтобы умерших бедняков хоронили достойно. Однажды в Страстной Четверг Елизавета омыла ноги многим прокаженным, целовала их раны. Она всегда использовала возможность утешить и ободрить этих изгоев общества. Чтобы дистанцироваться от придворного блеска, она носила под платьем власяницу.
В то время как муж Елизаветы находился в Италии при императоре Фридрихе II и готовился к крестовому походу, в Тюрингии в 1226 г. начался небывалый голод, приведший к смерти многих людей. В эти страшные дни 19-летняя ландграфиня приняла на себя всю ответственность и сумела блестяще справиться с тяжелейшей ситуацией. Она предприняла ряд мер, которые позволили существенно уменьшить нужду людей в эти критические дни.
Во-первых, она использовала не только текущие продовольственные поступления, но и все заложенные на хранение запасы из всех четырех владений своего мужа (Тюрингии, Гессена, Саксонии и Мейсена), чтобы раздавать продукты бедным и нуждающимся.
Во-вторых, она разрешила особенно ослабевшим от голода людям расположиться в непосредственной близости от Вартбурга и кормила их продуктами со стола ландграфа.
В-третьих, Елизавета продала драгоценности, украшения, бальные платья и другие ценные вещи, чтобы получить как можно больше средств для помощи нуждающимся.
В-четвертых, она предложила страждущим поддержку для взаимной помощи. Она раздавала способным трудиться рабочую одежду (плащи, обувь) и рабочие инструменты (серпы), чтобы они могли добывать себе пропитание. А тем, кто не мог физически работать, предложила продавать на рынке текстиль и зарабатывать себе на питание. Елизавета приняла голод и страдания безропотно, смиренно, как удар судьбы. У нее хватило сил изменить ситуацию.
В-пятых, у подножия Вартбурга она основала госпиталь с детским отделением. После Готы, это был второй госпиталь, в котором она лично ухаживала за больными и сиротами. Ежедневно утром и вечером Елизавета приходила туда и сама помогала самым тяжелым больным[39 - Там же. S. 41.].
Самым страшным для нее был не голод и смерть, но лишение людей веры в таинственную Божественную силу. Протягивая руку помощи беднякам, Елизавета понимала, что голод физический может усилить голод духовный. Не случайно поэтому в течение веков народ создавал легенды, которые служили поддержкой для слабых духом (достаточно в этой связи вспомнить легенду о розах или о перчатке).
Елизавета Тюрингенская в Вартбурге
Июнь 1227 г. стал крайне печальным для Елизаветы: она услышала о намерении мужа сопровождать императора Фридриха II в его крестовом походе. Она в течение двух дней скакала с ним до границы страны. После тяжелого прощания с Людвигом она вернулась домой и переоделась во вдовье платье. Предчувствие не обмануло ее. Получив известие о смерти мужа, она с болью воскликнула: «Умер? Тогда для меня умер мир и все, что мир может мне предложить»[40 - Die Hl. Elisabeth von Th?ringen. Regensburg, 2003. S. 21.]. В 20 лет Елизавета внезапно осталась на чужбине печальной вдовой и одинокой матерью с тремя малолетними детьми.
К личным страданиям Елизаветы прибавились еще напряженные отношения с членами Тюрингенского двора, запретившими ей пользоваться теми средствами, на которые она имела право. Беспредельная щедрость, помощь бедным и крайняя религиозность давно вызывали подозрения двора. Считая Елизавету психически больной, родственники мужа вынудили ее с тремя детьми покинуть Вартбург. Их изгнали из Вартбурга, а народ провожал ее слезами сострадания; ее лишили наследства, а народ даровал ей свою веру; она угасала под бременем трудов, а народ при жизни прославил ее как святую и увидел в ней новый духовный свет.
О Елизавете проявили заботу родные по линии матери из Андехсов – ее тетя Метхильда, аббатиса из бенедектинского монастыря, и дядя Экберт, епископ из Бамберга, который приютил племянницу в епископском замке Поттенштейн и заботился о ней наилучшим образом, стремясь вновь выдать ее замуж. Но все предложения такого рода она решительно отклонила. Свой будущий путь она видела или в монастыре, или в судьбе человека, просящего милостыню.
Зима 1227–1228 гг. была для нее временем высочайшего внутреннего напряжения. Документы сообщают, между прочим, о видении Христа, которое имела Елизавета во время поста 1228 г. Весной этого года в Бамберге у своего дяди Экберта встретила Елизавета останки мужа, прибывшие из Отранто. В этот момент она молилась и говорила: «Господи, я благодарю Тебя за то, что Ты в своем милосердии утешил меня столь желанными для меня останками моего мужа… если бы я могла вернуть его, я бы не променяла его на целый свет, пусть даже я вместе с ним пошла бы просить милостыню… Пусть все будет по Твоей воле»[41 - These М. Eine Heilige in Th?ringen: Elisabeth. Erfurt, 2000. S. 45–46.].
Людвиг был погребен в фамильном склепе ландграфов Тюрингенских. Епископ Экберт заранее уговорил рыцарей, которые сопровождали останки Людвига в Тюрингию, выступить за права Елизаветы. Вопросы о ее состоянии были улажены, ей передали доходы Марбурга, необходимые для жизни и для возможности основания еще одного госпиталя.
С этого момента главную роль в жизни Елизаветы играет ее духовник Конрад, которого высоко ценили Людвиг и Елизавета за то, что он жил строго по Евангелию, отклоняя все почетные места и оставаясь в полной бедности. Конрад был непоколебимо строг не только по отношению к самому себе: он требовал полного подчинения и от Елизаветы.
В страстную пятницу 1228 г., когда с алтарей убирали все украшения в память об униженном Спасителе, в францисканской капелле Эйзенаха в присутствии Конрада и его братии Елизавета, положив руки на алтарь, освобожденный от покровов, поклялась отречься от всего мирского. Если в 1226 г. она обещала отцу-исповеднику Конраду, в случае смерти мужа, послушание и целомудрие, то теперь она вступила на путь полного самоотречения и следования Христу.
Двух старших детей, Германа и Софию, Елизавета отправила в Эйзенах, где они воспитывались под наблюдением деверей-ландграфов – Генриха и Конрада. Младшую, Гертруду, как только девочка смогла обходиться без материнского молока, в возрасте полутора лет отправила на воспитание в богадельню при монастыре возле Ветцлара.
Биограф Елизаветы Дитрих из Апольды сообщает о том, что и в эти годы полного самоотречения святая испытывала много клеветы, ее даже подозревали в недостойной связи с исповедником Конрадом. Когда один из рыцарей обратил на это ее внимание, Елизавета ответила: «Благословен мой Господин и Бог, который и это мне послал. Я пренебрегла знатностью своего рода ради Его любви и стала служанкой; я пренебрегла богатством и честью всего мира и сделалась бедной; я уничтожила красоту моей молодости и стала некрасивой, но я полагала, что сохранила красоту моей женской чести. Я благодарна Господу, что и это я могу Ему пожертвовать…»[42 - Die Hl. Elisabeth von Th?ringen… S. 24.].
Обыденное сознание с трудом постигает смысл этих слов, ибо подобная любовь к Господу находит отражение в любви ко всем людям, в стремлении служить всем. Не случайно самой дорогой мыслью Елизаветы была следующая: «Мы должны делать людей счастливыми везде, где только можем». Смиренно приняла Елизавета гневный глас Конрада, а сама по отношению к людям была выражением кроткого милующего лика Христа. Она действовала именно так, потому что в каждом человеке видела искру Божью. Кроме того, Елизавета всегда помнила о грехах ее семей из Андехсов, Венгрии и Тюрингии. Искуплением за эти грехи, как она полагала, должна стать ее жизнь. Она стремилась исправить негативное прошлое семей, к которым принадлежала, своей праведностью и самоотверженностью.
И в те далекие, и в ближние к нам века вокруг имен св. Елизаветы и монаха Конрада возникало множество легенд, произвольных, злых комментариев. Их большая часть посвящена чрезмерной жестокости духовника по отношению к св. Елизавете. Свои раздумья на этот счет Б. Пастернак начинает таким образом: «У будущей святой, канонизированной спустя три года после смерти, духовником был духовный тиран, то есть человек без воображенья…»[43 - Пастернак Б. Охранная грамота. Шопен // Современник. 1989.]. И далее следуют выводы, которые и с фактической точки зрения, и с оценочной расходятся с целым рядом документов.
Прежде всего следует заметить, что легенда о превращении хлеба в розы, на которую ссылается Б. Пастернак, была сложена народом не в XIII, а в XIX в. Но и тогда отношения персонажей легенды по-разному трактовались разными авторами. Легенда и тогда, по разным причинам, становилась объектом спекуляций. Предельную категоричность суждений отдельных авторов следовало бы сопоставить с отношением к монаху Конраду самих Людвига и Елизаветы. Вольное распоряжение с этим фрагментом наследия напоминает безапелляционность выводов об отношениях Великого князя Сергия и Великой княгини Елисаветы. Говоря о жестокости Великого князя, эти авторы забывали, что Великая княгиня называла своего супруга настоящим ангелом и всю жизнь молилась о его душе.
Но нельзя не отметить, что Марбург произвел на Б. Пастернака неизгладимое впечатление. Он был потрясен мощью и местоположением городского ансамбля.
«Я стоял, заломя голову и задыхаясь. Надо мной высился головокружительный откос, на котором тремя ярусами стояли каменные макеты университета, ратуши и восьмисотлетнего замка. С десятого шага я перестал понимать, где нахожусь… Царила полуденная тишина. Она сносилась с тишиной простершейся внизу равнины… Верхняя пересылалась с нижней томительными веяниями сирени»[44 - Там же.].
Пастернак стремился в Марбург, давно зная, что здесь покоится великая подвижница Средневековья. Ее житие передавалось из уст в уста; оно было опубликовано в каждом учебнике; с ним знакомили здесь даже детей самого младшего возраста. Б. Пастернак понимал, что Елизавета Тюрингенская – это великая святая, о которой можно было бы с уверенностью сказать: «и даже не будет похожей». И все же похожая родилась, и тоже в Германии, через несколько веков, но процвела как святая в России, гордясь тем, что Елизавета Тюрингенская была ее родственницей. Комплекс марбургского госпиталя, где теперь протекала жизнь Елизаветы, состоял по крайней мере из 6 зданий: само здание госпиталя, жилой дом Елизаветы, госпитальная капелла, жилое здание для духовника Конрада. Одно или несколько зданий для госпитальных сестер и братьев и здание для хозяйственных нужд. Вся территория госпиталя была обнесена стеной. Алтарь капеллы освящен в честь св. Франциска, который был канонизирован 16 июля 1228 г.
Галерея Елизаветы в Вартбурге. Шесть медальонов Морица фон Швинда показывают Елизавету в ее милосердных деяниях. Названия медальонов слева направо: «Кормление голодного», «Предоставление приюта бездомному», «Одевание обнаженного», «Уход за больным», «Утешение узника», «Погребение умершего»
Деятельность Елизаветы в качестве госпитальной сестры Марбурга началась с церемонии облачения. На торжественном акте она сняла платье, соответствующее ее статусу графини, и надела вместо него серое платье. Это переодевание имело символическое значение: Елизавета оставила мир и начала жить интенсивной духовной жизнью. Она ухаживала за больными, мыла миски, тарелки и горшки. Кроме того, в деревнях возле Марбурга она регулярно совершала миссию милосердия, раздавая нуждающимся хлеб и другие продукты. Для монастыря Альтенберг возле Ветцлара, где росла ее дочь, Елизавета пряла шерсть. В эти годы Елизаветой много было сделано для укрепления материального благосостояния госпиталя.
Однако всего лишь три с половиной года было отпущено Елизавете для завершения ее земного пути. Тяжелая самоотверженная работа быстро подорвала силы Елизаветы. 16 ноября 1231 г. она почувствовала близость своей кончины. Она долго говорила со своими сподвижницами о тайнах веры, о воскресении Господа, о Марфе и Марии, о воскресении Лазаря. Около полуночи она попросила всех о тишине и скончалась рано утром, 17 ноября 1231 г. 24 лет от роду. Похоронили Елизавету Тюрингенскую в капелле госпиталя. С этого момента началось невероятное почитание той, которую больные и бедные называли второй матерью. В 1235 г. в день Св. Троицы состоялась канонизация св. Елизаветы. Через год после канонизации ее останки были торжественно подняты в присутствии многих епископов, князей и даже императора, который положил к ее останкам драгоценную корону. Св. Елизавета была погребена в Вартбурге, рядом с мужем.
Тайна жизни и деятельности этой великой женщины – в набожности, глубине и проникновенности ее христианской веры. У одних ее образ и путь вызывал досаду, неприятие, а для других становился путеводной звездой.
Житие св. Елизаветы Тюрингенской – это та часть общечеловеческого культурного наследия, которое обретет свое место в будущем. Это житие становится средством связи лучшего, что есть в культуре различных народов, это тот случай, когда христианство, органично вошедшее в душу человека, начинает благотворно действовать на множество других людей через данную личность. В памяти людей она осталась как человек с бескорыстным, младенческим восприятием мира, часто действовавший вопреки сложившимся нормам и правилам, никогда не принимавший во внимание жесткий расчет, как человек обладавший огромной верой в таинственную божественную силу.
Две великие подвижницы, Великая княгиня Елисавета Феодоровна и св. Елизавета Тюрингенская, разведенные во времени и пространстве, удивительно близки по характеру своего отношения к людям, особенно в периоды народных бедствий. Достаточно вспомнить о множестве созданных Великой княгиней госпиталей в годы Русско-японской и Первой мировой войны, об организации множества мастерских, работавших на нужды фронта; об огромной помощи пострадавшим от голода, наводнений, пожаров.
Но если бытие Елизаветы Тюрингенской протекало в далекие от нас века, то жизнь и подвиг Великой княгини Елисаветы Феодоровны – яркий пример жертвенного служения, подлинного исповедания евангельского идеала в наш трагичный XX в., когда ненависть, ожесточение, безверие переполняли чашу земного бытия. Елисавета Феодоровна в полную меру увидела, как дети, возрастая в жестоких условиях, учились ненавидеть. Ей же хотелось другого – видеть, как дети учатся любить. И она делала все возможное для этого, ибо без любви у человечества нет будущего.
Принцесса Алиса в Осборне. Фотография. Середина XIX в.
Великие уроки, преподанные нам св. Елизаветой Тюрингенской и преподобномученицей Великой княгиней Елисаветой Феодоровной, с одной стороны, должны восприниматься чистым сердцем и безо всяких рассуждений как беззаветное следование пути Христа. С другой стороны, они могут быть осмыслены, обсуждены, изучены как удивительные феномены своего времени для понимания сути событий наших дней, для раскрытия значимости социального служения как верного пути к миру и согласию.
Венчание принцессы Алисы и принца Луи Гессенского. 1862 г.
Как бы ни было велико воспитывающее влияние на юную Эллу образов ее необыкновенных предшественниц, богатых традиций Гессен-Дармштадтского рода, следует специально отметить такую важнейшую составляющую этого процесса, как ее родительский дом.
1.3. В родительском доме принцессы Гессенской и Рейнской
В доме меня научили всему.
Елисавета
«Забытая дочь королевы Виктории» – так озаглавил свою книгу историк Жерар Ноэль, в течение ряда лет бывший редактором «Католик Геральд» и посвятивший свою работу Великой герцогине Рейнской и Гессенской Алисе, одной из самых замечательных фигур английской королевской семьи – матери последней Императрицы России царственной мученицы Александры Федоровны и преподобномученицы Великой княгини Елисаветы Феодоровны Романовых.
Поскольку Алиса умерла очень рано, в сознании англичан она стала как бы «отсутствующим звеном», что не позволяло многим восстановить картину развития королевской семьи Британии во всей полноте. Но в ее короткой жизни на самом деле так много значительных явлений, что с подобным утверждением невозможно согласиться. Алиса, подчеркнем это еще раз, была матерью последней русской императрицы и Великой княгини, а также бабушкой лорда Маунтбаттена, которого считают «величайшим англичанином современности». Она была сестрой, спасшей жизнь любимого брата; дочерью, которая стояла между вдовствующей королевой и монархией в опасности; женщиной, которая сохраняла жизнь мужчин и давала надежду женщинам; и, наконец, матерью, оставившей неизгладимый след в памяти своих детей.
Принцесса Алиса, дочь английской королевы Виктории и принца Альберта Саксен-Кобургского (консорта – «принца-супруга»), родилась в 1843 г.
По воспоминаниям людей, знавших юную Алису, она обладала прекрасной внешностью: черты лица были изящны, движения плавные, гибкие, полные достоинства. При всей природной непринужденности, с которой она встречала каждого, Алиса никогда не забывала, что она дочь королевы, принцесса, а позднее великая герцогиня. Она хорошо знала, что вовремя оказанная любезность может отворить уста даже самого робкого человека. Алиса прекрасно понимала, как держаться в стороне от всего неподобающего, а поэтому могла пресечь дерзость одним взглядом.
Ее речь была живой, она легко переходила от одного предмета к другому и всегда говорила о явлениях, достойных того, чтобы о них рассуждали. Даже о мелочах она говорила в особой, полной значимости манере[45 - Alice Grossherzogin von Hessen und bei Rhein Prinzessin von Grossbritannien und Irland. Mittheilungen aus Ihren Leben und aus Ihren Briefen. Zweite Auflage. Darmstadt, 1883. S. 415–416.]. В 1861 г. в Осборне состоялось венчание принцессы и великого герцога Гессенского Людвига. Обосновавшись в Дармштадте, принцесса Алиса нашла свое подлинное земное призвание, посвятив всю жизнь благотворительности, служению людям и обществу.
Вся жизнь Алисы и ее детей была озарена прекрасным образом рано умершего отца, принца Альберта. Человек высокой нравственности, образованности, деликатности, он при жизни и после смерти был центром семьи.
Он стал одним из основных духовных источников, которые с детства питали душу его внучки Эллы. Именно в глубоком детстве можно открыть важнейшие грани в постижении истоков святой жизни Великой княгини Елисаветы Феодоровны.
16 января 1840 г., открыв заседание парламента, королева Англии Виктория объявила о своем желании сочетаться браком с двоюродным братом Альбертом, принцем Саксен-Кобург-Готским. Она выразила надежду, что это бракосочетание упрочит ее личное счастье, согласуясь в то же время с интересами страны[46 - Мак-Карти. История нашего времени от вступления на престол Королевы Виктории до Берлинского конгресса с 1837 по 1878 г. Кронштадт, 1881. Т. I. С. 79.].
Королева и принц Альберт были почти ровесниками. Принц Альберт родился в августе 1819 г. около Кобурга, одной из резиденций своего отца. Семейства Альберта и Виктории давно мечтали о браке между принцем и принцессой, но они благоразумно решили, что Виктория точно не будет знать об их планах, если она сама не выразит симпатии к принцу. После двух встреч с Альбертом королева в письме к своему дяде, королю Бельгии Леопольду, с восторгом сообщает о впечатлении, которое произвел на нее принц: «…красота Альберта поразительна, он мил, естественен… вообще он очаровывает меня»[47 - Цит. по: Указ. соч. С. 80.].
Принц Альберт действительно обладал многими достоинствами. В Боннском университете, других учебных заведениях он получил глубокое разностороннее образование. Он изучил философию, историю, политэкономию, классические языки, естественные науки, химию, ботанику, музыку, изучил так основательно, будто готовился стать профессором этих предметов. Кроме того, Альберт изучал историю конституционных учреждений, чтобы компетентно участвовать в принятии политических решений. Он любил сельское хозяйство, интересовался успехами машинного производства. Одним словом, как писал Мак-Карти, «это был в одно и то же время и трубадур, и философ, и деловой человек»[48 - Там же.].
Принц Альберт, наряду с глубокой включенностью в общественную и культурную жизнь, чувствовал притягательность спокойного, домашнего бытия. Он любил проводить счастливые вечера, занимаясь искусством и поэзией; отдыхать в тиши природы, наслаждаться пением птиц. Многие часы он проводил один, играя на органе. Вместе с тем он любил серьезно рассуждать на политические и научные темы. Он говорил, что неосновательные доводы в спорах раздражают его как фальшивые музыкальные звуки.
С детства принц Альберт отличался чувством долга. Как сообщали современники, юность его была совершенно свободна от «грехов молодости». Став супругом королевы Виктории, а позднее принцем-консортом, он стремился выполнять все, к чему обязывало его новое положение. С редкой самоотверженностью отказывался он от дорогих привычек, если они не соответствовали его положению. Натура Альберта была воплощением нежности и любви. Виктория называла Альберта ангелом, считала себя самым счастливым человеком.
Народ Англии встретил Альберта с огромной радостью. Но не все партии оказали ему подобный прием. Поскольку кабинет министров, сообщая о венчании королевы, не оговорил специально вопрос о вероисповедании Альберта, начали распространяться слухи о его католическом вероисповедании, что, согласно конституции, предполагало бы немедленное смещение Виктории с престола. Члены кабинета не объявляли о типе христианской веры Альберта, потому что, как они полагали, все знали о протестантской ориентации Кобургской фамилии, начиная с Реформации.
Альберт сумел занять нейтральную позицию по отношению к различным политическим партиям. Он понял, что его обязанности должны ограничиваться ролью неофициального советника королевы. Кроме того, он добровольно взял на себя нечто вроде обязанностей министра искусств и просвещения. Он покровительствовал проектам развития образования, совершенствования искусств и промышленной техники. Он постоянно занимался улучшением материальной и нравственной жизни народа. Альберт был покровителем почти всех благотворительных, просветительских учреждений и больниц.
Несмотря на свои природные способности и желание учиться, принц Альберт никогда не мог вполне понять духа политической системы Англии, что служило причиной некоторой холодности, с которой англичане относились к принцу. Своими манерами он не походил на англичан, что вызывало их недоверие. Альберт не относился к тому кругу людей, которые блистали в салонных разговорах. Да он и не считал нужным развивать в себе способность свободно говорить о пустяках. Лучше всего его оценили беднейшие люди, о которых он постоянно проявлял заботу. Еще в Бонне он издал для бедных томик своих стихов, украсив книгу своими иллюстрациями.
