скачать книгу бесплатно
– Да-а-а-а-й.
«Ой, мамочка, как я не хочу его. Боже мой, как не хочу!» – сжалась Маша.
Он, кашляя ужасным воняющим дымом от постоянного курения, накрыл ртом ее губы. Она оттолкнула его и сказала:
– Нон пьяче, – не нравится, значит.
Он перестал целовать в губы, но продолжал чмокать и елозить шею. Царапая колючим подбородком, спускался вниз. Все ниже и ниже. Маше было ужасно стыдно. Она, прожив уже пятьдесят лет, еще ни разу не знала такой ласки. Вообще русские женщины не очень просвещены в сексе. Это всегда было чем-то стыдным и ненужным. Раньше даже в газетах писали «Секса у нас нет». Девушкам, выходящим замуж, негде было даже почитать, как это делается. Как она должна вести себя в постели с любимым человеком? Хорошо, если ее муж до свадьбы уже имел опыт. А если не имел? Занимались любовью кто как мог. Это сейчас молодежь более раскрепощена. Появились разные журналы, кассеты. А вот Машины ровесницы были очень закомплексованы. Да и нельзя как-то в постели с мужем сильно резвиться. Замуж они выходили девственницами и как докажешь мужу что ты не была уже с кем-то, если что-то умеешь в постели делать. Маша попыталась сбросить с себя Луку, но он быстро и больно взял ее. Лука стонал, сгорал от страсти, с него катился градом пот и он прыгал на ней как юноша.
Маше было противно, тошно. Она ненавидела его, ненавидела себя. Но что делать? Ей нужно выйти замуж. Ей жизненно необходимо остаться здесь со своими детьми. И она, молча, терпела это издевательство над своим телом, еще таким молодым и красивым. Когда наконец-то он слез с нее, Лука закричал:
– Аморэ! – любовь, значит.
Он с первого дня, как только увидел Машу, влюбился в нее. Итальянец видел по фотографии, что она очень милая женщина, но когда впервые увидел Машу, он был восхищен. У него еще никогда не было такой шикарной женщины. Он работал строителем, и круг его общения был соответствующий. Он сразу понял, что Маша из интеллигенции и что она гораздо красивее и моложе него, и что она птичка не его полета. Но отказаться он от нее просто не смог. Он уже пять лет жил с дочкой, с тех пор как умерла его жена. У него была куча любовниц, но таких же старых и некрасивых, как и он сам. А здесь вдруг такая необыкновенная женщина. Он уже не собирался больше связывать свою жизнь ни с кем. Но когда Марио сказал, что если Лука не женится на Маше в течение месяца, то она уедет в Россию или ей найдут другого жениха, Лука сразу согласился жениться. Он совсем сошел с ума. Он не думал, получится у него жизнь с нею или нет. Он не мог ни о чем думать, он сгорал от страсти и не мог упустить эту птицу, не попользовавшись ею.
«Будь что будет! – думал он. – Хоть день да моя, а потом хоть потоп».
Его отговаривали родственники и две взрослые дочери, его отговаривали друзья.
– Ты что, с ума сошел, жениться на старости лет? – Но он не слушал никого.
Через две недели они поженились. Свадьбы не было. Просто пошли в коммуну и расписались. Здание коммуны находилось на центральной площади и занимало всю правую часть. Это старинное, средневековое здание, выложенное из серого камня, выделялось своей мощью. Толстенные, из бревен, двери, мощные старинные решетки на окнах, стертые за века каменные ступени. В коридоре по стенам висели почерневшие от времени картины шестнадцатого века. Итальянцы народ бережливый не выбрасывают ничего. У них рядом с компьютером может стоять какой-нибудь средневековый шкаф или старинный стул. В небольшом зале стоял длинный старинный стол, за которым и проходила церемония. Синдако – это мэр города, молодой и симпатичный, зачитал свидетельство о браке и торжественно вручил его Маше, пожав обеим руки. Так как Маша еще совсем ничего не понимала по-итальянски, то служители конторы пригласили русскую замужнюю женщину, которая здесь жила уже много лет и хорошо знала итальянский язык. Тогда Маша и познакомилась с Леной. Лена пришла со своим мужем итальянцем. Маше сразу понравилась эта красивая пара. Она тоненькая и белокурая с голубыми глазами, а он высокий черноволосый и черноглазый. Еще присутствовали двое мужчин – это свидетели. Церемония прошла быстро. В конце синдако вручил Маше букет роз, который купила коммуна, и все разошлись.
Маша думала, что Лука пригласит всю эту компанию в ресторан или вечером домой, но муж молчал. Ей стало ужасно неудобно. Люди тратили свое время, ехали сюда, а он даже не угостил ничем. Маша расстроилась, а Лена со знанием дела сказала:
– Не переживай, это не у нас. Здесь вторая свадьба не отмечается, и они не устраивают шумные застолья. Поживешь, увидишь. Тем более что сейчас десять часов дня, их никого не заставишь поесть. Итальянцы едят в час дня и в семь вечера.
– Нет, ну хоть бы домой пригласил. Я бы приготовила что-нибудь.
Но здесь Лука пригласил всю компанию в бар, что находился напротив и угостил всех кофе.
«Ну, хоть что-то», – подумала Маша.
– Не переживай, все нормально, – сказала Лена, и они с мужем пошли быстрым шагом к машине.
Утром Маша проснулась с нестерпимой головной болью. Она слышала, когда ее муж уходил на работу, но не смогла оторвать тяжелой головы от подушки. Подушка это одно недоразумение, какой-то длинный конверт, а внутри поролон. Маша с досадой подумала:
«Даже подушки нормальной у него нет».
Она медленно встала с постели. В комнате был полумрак от закрытых ставней. Она пооткрывала ставни и пошла в ванную. Там она застала его дочь Къяру.
– Чао, – сказала Къяра, только что пришедшая с дискотеки, и пошла к себе спать.
У девушки своеобразный образ жизни. Она всю ночь гуляет, приходит под утро, спит до обеда. Потом, поев, опять спит, а вечером опять уходит на всю ночь гулять.
Девице уже почти тридцать лет, а она все на папиной шее. Приняв душ, Маша занялась домашними хлопотами. Она обнаружила полный ящик носков все по одному и чистые и грязные вместе.
– Боже, что это? – посетовала она и целый час разбирала их. Насчитала девяносто пар носков. – И зачем столько?
В первый день, когда она открыла стиралку, чтобы сложить грязное белье, там обнаружила постиранное и уже завонявшееся белье, которое дочь засунула в машинку, а развесить забыла. Рядом стоял полный таз постиранного, но так и не развешанного и уже высохшего белья.
«Лодырька», – подумала Маша и стала разбирать белье и гладить. Среди этих вещей она обнаружила двадцать три белых футболки и удивилась: «Зачем столько?»
Убрав внизу, она поднялась в спальню, убрала кровать, протерла пыль, протерла полы и принялась готовить обед. В холодильнике пустота. Лежит одна сосиска и бутылка томата. В шкафу макароны.
«Картина под названием „опять макароны“» – тоскливо подумала Маша и стала готовить обед. Ровно в полдень вошел счастливый и довольный жизнью Лука и закричал:
– Аморе!
Он подскочил к Маше и больно хлопнул ее по попке, а затем обнял с такой силой, что у нее затрещали кости.
– Ой, мне больно! – вскрикнула Маша.
А он счастливый и довольный собой сел за стол и с аппетитом начал есть макароны. Маша на них уже смотреть не могла. Она с тоской наблюдала за мужем и думала:
«И как можно есть эти макароны каждый день, каждый день, каждый день! И так всю жизнь!» Вошла вся помятая и всклокоченная Къяра. С недовольным лицом начала копаться в макаронах. Съев полпорции, она поставила тарелку в раковину и закурила. Лука поел макароны, взял одно яблоко, лежавшее со дня приезда Маши на тарелке и разрезал пополам.
– Пер тэ, аморе – для тебя, любовь моя, – дал он половинку Маше.
Он каждый раз сам разрезал или яблоко, или грушу и давал половинку Маше, а вторую себе.
«А целое, наверное, нельзя, – с издевкой думала Маша. – Оно, наверное, дорого стоит.
Докурив сигарету, Къяра сказала отцу:
– Дай сольди.
Она сказала по-итальянски, но не трудно было догадаться, что ей нужны деньги. Она каждый день у него просила по десять евро на сигареты. Лука начал на нее орать, стал возмущаться. Они долго и громко ругались и, в конце концов, он дал ей десять евро. Этот концерт уже повторяется столько дней, сколько Маша здесь живет.
«Нет, и чего кричать и ругаться, ведь все равно дает ей деньги. Дай уже молча», – думала она.
Маша решила не обращать внимания ни на что, она была просто сторонним наблюдателем. Да и что она могла сказать, почти не зная итальянского языка. Да и потом, это его дело, дать дочке денег или нет.
Лука, расстроенный пошел в спальню полежать двадцать минут, чтобы отдохнуть перед работой.
Он работает строителем и конечно очень устает. У них оплата идет по часам, и поэтому начинают работать чуть свет и почти дотемна. А после работы он еще идет на шабашку. Где-то белит, кому-то красит.
Через двадцать минут он поднялся с постели и вошел на кухню. Маша уже приготовила кофе. Он, довольный, выпил кофе и уходя на работу, опять больно шлепнул ее по попе. Фу, как ей не нравится эта его ласка. Она, убрав со стола и помыв посуду, села за изучение итальянского языка.
– Как ему сказать, чтобы не шлепал меня больше. Мне просто унизительна эта его плоская ласка, да и к тому же больно. Долго просидев над словарем, она выписала и заучила несколько слов. Вечером, когда он пришел с работы и снова шлепнул ее, она сказала по-итальянски:
– Я не корова.
Он с недоумением посмотрел на нее и сказал:
– Ты фифа?
– Да, я фифа, – сказала Маша.
С этого времени эта ласка его прекратилась, а другой он просто не знал.
Маша старалась найти в нем что-то хорошее. Она старалась как-то прирасти к нему. Добрая и тихая, она жалела его. Когда он приходил с работы, сгорбившись от усталости, ей было жалко смотреть на него мокрого и продрогшего. Сегодня весь день шел дождь, а он работал на улице. Она помогла ему раздеться, обняла его, погладила по голове и сказала тихо:
– Бедный Лука.
А он вместо того, чтобы в ответ обнять ее, только поскулил как собачонка обиженная:
– У-у-у.
– Да, с лаской у него туго, – подумала Маша.
Но она не показывала Луке, как ей с ним плохо, скучно, грустно. Она надела на себя маску вечно хихикающей дурочки, хотя глаза ее были полны печали. Но в глаза ей он не заглядывал, до души ее ему было не дотянуться. Он видел только ее прекрасное личико и стройную фигурку и был счастлив, что владеет такой красавицей. Он был счастлив и горд, что друзья все обзавидовались его удачной женитьбе.
В субботу Лука повел свою жену в магазин купить продуктов. Он взял масла оливкового бутылку, макарон, томат и фруктов.
– Значит эта неделя опять одни макароны, – вздохнула Маша. Она видела, как другие люди набирали полные тележки разнообразной еды, и ей от этого стало еще тоскливее. Потом зашли в мясной магазин, и он купил сто грамм окорока, который тут же в магазине нарезали тончайшими пластинками. Эти светящиеся пластинки – на ужин, и то не все. Когда ужинали, Лука отрезал два куска хлеба, вложил в них одну пластиночку окорока и стал есть:
– Ах, как вкусно! – закрывал он от наслаждения глаза.
Маша последовала его примеру. А что делать? Дома она бы все сто грамм съела за раз, но здесь так много есть, кажется, не положено.
Наконец-то муж получил зарплату и дал Маше немного денег на расходы и разрешил ей сходить в магазин самой. Она на все деньги набрала еды. На ужин потушила полкило говядины, на гарнир сделала зеленый горошек, как он любит.
Когда она поставила кастрюльку с этим мясом на стол, муж потерял дар речи. Потом стал бубнить недовольно, что он ел мясо сегодня, и что нельзя так много есть мяса сразу.
«На троих полкило говядины – это не много», – подумала Маша. Но когда он увидел, что вечно пустой холодильник наполнен едой, он сразу осунулся и как-то почернел. А потом весь вечер только вздыхал.
– Бо, бо?
Маша не могла понять его недовольства. Она старалась, тащила эту еду, чтобы семья не осталась голодной. Лука, он такой худой и сморщенный, нужно бы его откормить. Она его не любила, как мужчину, но жалела как человека. Он долго жил сам, некому было готовить ему еду, а сейчас она решила о нем позаботиться. Но, наверное, ему ее забота не нужна.
На следующий день во время обеда он объяснил Маше:
– Сразу все деньги тратить нельзя. Нужно каждый день или еще лучше через день, понемногу, по пять-шесть евро.
Кое-как со словарем она поняла, чего он хотел от нее.
– Да, жить придется очень скромно, – вздохнула она.
Маша считала, что в Италии все живут богато, и она была просто шокирована, что ей необходимо экономить на еде. Она не подала вида, что расстроена и, надев маску, хихикнула:
– Хорошо, хорошо.
Он, довольный, что провел воспитательную беседу с женой, пошел в спальню и потянул ее за руку.
– Вене ква – иди ко мне, – шепнул он, и глаза его заблестели.
– Боже мой! Мало, что каждый вечер еще и днем ему давай.
– Нет, нет, – сказала она, – вдруг Къяра придет.
Лука недовольно побурчал и пошел в спальню отдыхать. Они уже месяц, как живут вместе и он каждый вечер добросовестно исполняет свои супружеские обязанности. Каждый вечер Машу охватывает страх, что сейчас это начнется. Но она, хихикая и прицеловывая его, шла с ним в постель. А куда денешься? Муж ведь. И потом, она каждый раз надеялась, что у них наконец-то все получится, как надо. Но он, молча, без ласк быстро залазил на нее, быстро кончал и отворачивался, сразу же засыпая. А неудовлетворенная Маша лежала со слезами на глазах.
«Так мне и надо. Захотела замуж, терпи», – думала она.
Маша может быть и потянулась к нему, оттаяла бы, если он был бы хоть чуть-чуть поласковее. Но ласки не было, он просто не знал, как это делается.
В последнее время Маша заметила, что у ее мужа глаза наливаются кровью.
– Тебе нужно сходить к врачу, – как могла сказала по-итальянски она.
– Да это от ветра, – отмахнулся Лука.
Но через несколько дней все же пошел к врачу. Вернулся черный, как туча и весь жалкий, как побитая собака.
– Что случилось? – встревожилась Маша.
Но он только сложил руки внизу и поскулил:
– У-у-у.
С этого дня их сексуальные игры закончились.
Перед тем, как идти в постель, он завязывал платком шею и говорил:
– Я болен.
Это значит никакого секса.
«Видит Бог, он меня услышал. Как я не хотела этой его „фаре аморэ“ – заниматься любовью с ним».
С этого дня Лука постоянно завязывал горло платком, а Маша облегченно вздохнула. Ей стало так легче жить с ним. Они жили, как брат с сестрой или как друзья. Она догадалась, что он принимал какой-то препарат для возбуждения, а сейчас врач ему запретил. Вообще итальянцы свято верят врачам и обязательно исполняют их предписания. Когда Маша пошла к врачу с давлением он, посмотрев на анализ крови, сказал:
– Коллестироло, Мария, коллестероло.
И запретил есть все вкусное.
– Инсалат, инсалат это еда для тебя, – сделал он заключение.
«Да щас, – подумала Маша. – Мало, что муж меня кормит одними макаронами, а тут еще и салат».
Но инсалат пришлось есть, как и макароны, потому что муж на следующей неделе денег не дал. Он решил что еды и так много. А Маше сказал:
– Мясо я куплю сам.
Был уже ноябрь. В доме холодина, но еще никто не собирался включать отопление. А каменные стены, каменный потолок, кафельные полы везде, даже в спальне, от них веяло каким-то вселенским холодом. Да еще вечно закрытые ставни совсем не пропускали теплых последних лучей в дом. Маша утром открывает их, а Лука, прийдя на обед, закрывает. Маша откроет, он закроет…
– Зачем их закрывать? – возмущалась она. – Это, наверное, чтобы какой-нибудь шкафчик или коврик не выгорел.
